Carte blanche 3. Nightmare beginning

Билось ли когда-то моё сердце так быстро, как бьётся сейчас, когда я слышу шаги Нефёдова? Да. Очень часто, вашу мать, потому что в какой-то период времени мне захотелось экстрима, видимо. Другое объяснение тому, что я влюбилась в Миронова, я не нахожу. — Я не успокоюсь, пока не сделаю это! — судя по тому, насколько далеко сейчас его голос, он где-то на кухне. — У меня такое впервые, — а вот это уже где-то над ухом. Что впервые? — Обычно я тот, от кого прячутся, — ага, жаль только, что у меня не вышло в своё время. — Это даже возбуждает, — или не жаль? — Ни звука, ладно? По правде сказать, я не сразу поняла, к чему это он. А вот через секунды три поняла. Поняла и слегка так прихуела, когда он зажал ладонью мой рот ещё сильней, а второй рукой одним рывком стянул с меня штаны. Что ты, твою мать, делаешь!? — Тшшш... — снова шепчет в ухо, пока я всем своим видом пытаюсь показать, что этого делать не стоит. Головой мотаю, пытаюсь увильнуть, потому что ситуация, блять, кажется до того абсурдной, что я просто в какой-то момент закрываю глаза, и стараюсь не издать ни звука, когда хочется кричать. Итак, что мы имеем? Скользкий тип, взявшийся не пойми откуда, похитивший моего брата. По совместительству, желающий нас убить, и к этому пункту имеются вопросики. И сейчас, после убийства его людей, мы вломились в его квартиру, спрятались под кровать, и вместо того, чтобы не издавать ни звука, решили в очередной раз потрахаться. Да и правда, Сименс, почему бы и нет? Почему бы не здесь? Почему мы ещё не переместились на кровать, удобней же будет! И почему сейчас во мне не только желание разобраться во всей навалившейся тайне и хотя бы вслушаться в телефонный разговор хозяина квартиры, но и, непосредственно, кое-чей член? Потому что Миронов, глупышка. Интересно, чем сейчас в шкафу занимаются Депо с Наташей? С замиранием сердца слушают трёп пришедшего, или Артём тоже решил там своими прелестями потрясти? Другого ведь шанса, блять, не будет! Чёрт тебя дери, Глеб... Но пока что дерут только меня. Причём во всех смыслах. Потому что отчасти я – та самая причина, по которой мы здесь. И мне всё ещё чертовски интересно, чем я так насолила этому придурку. — Мне плевать, я с удовольствием грохну обеих, — он уже чуть ближе, я его лучше слышу. И меня сейчас просто переполняет чувство ненависти. И кое-что ещё, что не перестаёт по мне двигаться и мешает сосредоточиться. Понятное дело, что теперь мне стоит беспокоиться и за Оксану, но ещё больше на данный момент меня беспокоит то, что ладонь Сименса всё же пропустит мой стон, который держаться во мне уже практически не может. С каждым толчком он прижимает меня к себе сильнее, и я в буквальном смысле ощущаю, как мышцы сокращаются настолько, что меня вот-вот разорвёт изнутри, потому что двигается он чертовски медленно. А я, как человек, у которого три года не было секса, сейчас просто в шаге оттого, чтобы наплевать на этого чёртового психопата и разорвать Миронова в клочья. Чем я, пожалуй, и займусь, когда мы отсюда выберемся. — Раньше я готов был пустить ей пулю в лоб средь бела дня, хоть посреди улицы, — это он про меня? — А сейчас я хочу, чтобы эта сука страдала. На этой фразе он входит в комнату, а член блондина, по закону подлости, входит в меня до самого основания и перестаёт двигаться, как и каждый из нас в этот момент. Сука, за что... — Мне плевать, пускай сажают, — парень... молись, чтобы полиция добралась до тебя первой, иначе сажать тебя будет Миронов. На бутылку. Ежедневно. Пожалеешь, что вообще ко мне однажды приблизился. — Сейчас главное отогнать от неё этого белобрысого уёбка, — а вот это ты зря... очень зря. Судя по звукам и по тому, что я вижу его кроссовки возле комода, он что-то активно ищет в выдвижных ящиках. Надеюсь, это запасная жизнь, потому что она ему ой как понадобится. Но с другой стороны, мне не стоит быть такой самоуверенной. Ведь этому типу стоит отдать должное, покуда на моей памяти ещё не было таких случаев, что голову всей нашей шайки крали вот так просто, из-под носа. Это я про Артёма. Потому что как бы нелепо не звучало, но Сименса я самым главным и рассудительным назвать не могу. То с близнецом моим меня перепутает, то сдохнет в самый неподходящий момент. Прости меня Господи, и смешно и грешно... — Я... — он вроде хочет выйти из комнаты, но зачем-то останавливается посередине, растягивая это местоимение с очень странной интонацией, — я пока съезжу к Таиру на хату, надо кое-какие вещи взять, — почему ты не уходишь, блять? — Возьми это на себя, мне не до этого пока, ты же знаешь, — он медленно разворачивается и снова топает к окну. Зачем так медленно? Зачем так мучительно? И это, кстати, сейчас не только к нему относится. Но сердце всё равно практически перестаёт биться, как будто готовится вылететь из груди на сверхзвуковой скорости. — Я всегда был в курсе этого, — даже не знаю, какую бы способность я сейчас хотела иметь больше: уметь становиться невидимкой, или обладать супер-слухом, чтобы слышать того типа, который с ним сейчас разговаривает. Я не знаю, сбросил ли он вызов. Я слышу только его дыхание. Господи, я настолько своё ради этого затаила, что ещё чуть-чуть, и воздуха попросту не хватит. А он всё стоит... И мне остаётся молиться всем Богам, чтобы ему не захотелось в шкаф заглянуть. Или, того хуже, под кровать. Ведь брат там хотя бы в стоячем положении, и ему будет куда удобно с ноги его ушатать в случае чего, а вот у нас с этим будут явные проблемы. Потому что из стоячего у нас только Мироновский член. Да и им явно не ушатаешь, потому что он, как минимум, во мне. Я больше не выдержу, клянусь. Тишина давит на стенки мозга всё сильней, кислорода перестаёт хватать, а от волнения трясёт так, будто я тут доживаю свои последние минуты. Закрыть глаза, считать до десяти. Поможет? Вряд ли. Но это куда лучше, чем бороться с желанием выползти из-под кровати и будь, что будет. Раз. Хотя, какой там? Миронов ни за что свою хватку не ослабит даже на долю секунды. Два. Интересно, Нефёдов сразу бы меня пристрелил, или я бы выиграла фору в пару минут, пока он смеялся бы над моими спущенными до колен штанами? Тоже мне, разведчик... Три. Ну, по крайней мере, я бы умерла удовлетворённой. Четыре. Я ведь даже не довела всё до логического завершения, это можно назвать удовлетворением? Пять. Миронов пожалеет, если мы выживем. Шесть. А мы выживем. И он пожалеет. Семь. Перед тем, как меня убить, он хотя бы скажет, за что? Или я настолько неудачница, что даже умру в неведении? Восемь. Почему в самый нервный и ответственный момент своей жизни я вспомнила Сименса в своём сарафане? Девять. А как бы сложилась моя жизнь, не будь в ней Глеба? Где бы я сейчас была, что бы делала? И каким был бы мой молодой человек? Что бы ждало меня? Обычная рутинная жизнь с серыми буднями? Работа, дом, бытовуха. Или нет? Десять. — Наступит день, и ты явишься у меня на пороге, чтобы сказать спасибо... Его голос звучит в голове громко и отчётливо, и я открываю глаза. Это может показаться странным, но сейчас мне и правда стало немного легче. Не так тревожно. Потому что что бы в моей голове не происходило, и какие бы противоречивые мысли её не посещали, я знаю точно: в тот день, в том самом школьном коридоре, он был чертовски прав. И даже если моя жизнь оборвётся совсем скоро, то я умру счастливой. Потому что в ней был он. — Ладно, увидимся... — после довольно затяжного молчания, Макс наконец произносит заветные слова, после которых становится ясно, что всё это время он был просто занят слушанием товарища, — да-да, или в Волгограде, или на том свете, — заключает он с усмешкой, а я насупливаю брови. В Волгограде? Он и там за мной следил? Псих ненормальный... — Адьос. С этими словами он делает долгожданные шаги к выходу. Не только из комнаты, но и из входной двери, как удаётся услышать. И только спустя несколько минут мы решаемся пошевелиться, потому что мало ли, убедиться надо. — Может ты вытащишь его из меня? — первое, что я не просто говорю, а даже прикрикиваю, когда Сименс убирает ладонь от моего рта. — А ты заткнись! — говорю это ещё громче, когда слышу несдержанный смешок Наташи из шкафа. Вот же сучка... — Вы серьёзно? — не сдерживается и Депо, первым выпадая из шкафа, пока я в этот момент судорожно натягиваю штаны, параллельно борясь с дикой тягучестью внизу живота. Стоит ли мне говорить, что между ног ужасно ноет? Что тело ещё отдаёт мелкой дрожью, а организм требует продолжения и отказывается ждать? А стоит говорить, что я хочу прибить Сименса больше, чем Нефёдова? — Только попробуйте, — выползая из места укрытия и вставая уже в полный рост, грозно выставляю перед собой палец и сверлю взглядом ещё двух идиотов, которые, несмотря на весь пиздец ситуации, не перестают улыбаться. — Что? — вопрошает следом вылезший, глядя на пару напротив. — Спрятался сам, надо было спрятать и младшего. — Ты идиот? — А то вдруг он бы показался из-под кровати и выдал нас. — Идиот. Это всё, конечно, замечательно, но мы все слышали его разговор. Из которого определённо ясно, что на меня у него не самые лучшие планы. Пугало только то, что Сименс при этом всём выглядел вполне себе спокойным. — Куда он направился? — он, кстати, уже звонил Джимбо и мило интересовался, куда двинулся наш мирный гражданин. — Отлично, едь за ним, мы будем следом. — Что? — Я не стану ждать, просто сверну ему бошку сегодня же, — это он с улыбкой уже нам вещает, и в моей голове словно бегущей строкой проносится: "А, вот почему ты так спокоен...". Затишье перед бурей, значит? Хотя, что ещё следовало ожидать от человека, который услышал о планах Нефёдова собственными ушами? Уж явно он не будет сперва объяснять ему, что так себя вести нехорошо. И, по правде сказать, я даже представить боюсь, что Глеб собирается с ним сделать. Честно, даже видеть этого не предпочитаю. — Тебе не интересно, зачем он приходил? — а вот и отличительная черта Депо. Семь раз отмерь, чтобы Миронов за один раз всё испортил. — Он ведь что-то искал. И что-то наверняка взял. Вопрос: что? Но Сименс сейчас не был похож на человека, которого волновала бы суть появления в этой квартире Максима. Чёрт, даже как-то непривычно его так называть... — Мы, пожалуй, поедем за ним, а потом спросим персонально, — язвительно отозвался блондин сквозь зубы. — Ты вообще слышал его разговор? И тебя волнует только то, какую неведомую хуйню он искал в этой чёртовой хате?? — Успокойся, — нет, братец, он не успокоится. И его импульсивные жесты об этом говорят очень громко. — Остынь... — Остыть!? — ребят, наша цель уничтожить Нефёдова, а не друг друга! — Да я не успокоюсь, пока этот хер не ответит за свои слова с моим стволом в его заднице! — Господь... — Я специально найду пушку побольше и запихаю её этому выродку поглубже! И мне плевать сейчас на твои доводы, мистер рассудительность, мы едем за ним! Отдавая приказ на повышенных тонах, Глеб и слышать не хотел слова против. И как бы брат не хотел его остановить, всё было бестолку. В лице Наташи читалось что-то вроде "сочувствую", а мне оставалось обречённо выдохнуть и потопать за блондином на трясущихся ногах. Что примечательно: для того, чтобы следовать за Джимбо, который каждый километр отчитывался о своём местоположении, мы вызвали такси. Картина маслом, как говорится. Четверо закадычных друзей, чьи жизни не раз подвергались опасности, сейчас едут на Убере навстречу с судьбой. Было бы волнительно, если бы не было так смешно. Ещё одна нехарактерная для нас черта – мы всю дорогу молчали. Но я на все сто уверена, что эмоции сейчас бьют ключом у каждого, и в таких ситуациях мы готовы обсудить план захвата планеты даже в забитой маршрутке, так что не так сейчас? — Рад слышать, — Сименс нарушает тишину лишь парой слов после того, как принимает входящий. — Лазин с Джимбо, — притворно холодно сообщает нам, снова уставляясь в окно. Он раздражён, я вижу это. А ещё я вижу то, что он немного напуган. И от этого мне становится страшней, чем прежде. Это во вторую очередь он – мой ангел-хранитель, а в первую – бесстрашный, наглухо отбитый на всю голову псих. И каково мне сейчас видеть его таким? — Остановите здесь, — после томительной тишины в пятнадцать затяжных минут мы останавливаемся в каком-то непонятном районе. — Выключите фары, пожалуйста... — вновь просит Депо, пока сам смотрит куда-то вдаль. И когда я повторяю эту траекторию, то мои глаза находят тонированный авто. Судя по всему, это и есть машина Джимбо, и сейчас они с Максом ждут нас, но почему мы так медлим? — Красивый закат, — вещает Сименс, и теперь я окончательно перестаю что-либо понимать. Но мы хотя бы выходим из такси, правда так и остаёмся стоять в ряд посреди дороги. Тут тихо. Подозрительно тихо. Кажется, что только мы, и небольшой дом в конце улицы, неподалёку от которого стоит машина с нашими друзьями. С их друзьями, если быть точнее, ведь из них двоих близок мне только Макс. Нехотя делая шаги в их сторону, мы словно медлим с продвижением. Медлим с какой-то не присущей нам тревожность, но ровно до тех пор, пока Сименс не хватает меня за руку, останавливаясь с выпученными глазами. И мне стоит разве что взглянуть в них, чтобы в голове вспышками начали появляться флэшбеки совсем недавнего времени. Наши самопровозглашённые хакеры ведь пробивали адрес Таира. И его логово находится в пригороде, а это что? Что это за место? Куда нас привели? — Это ловушка... — только и успевает сказать Миронов, таращась перед собой. Его дыхание учащается, ровно как и моё, и последним я слышу голос брата, бурно выдающего несколько матерных слов. Всё происходит будто в замедленном действии. И каждый из нас сейчас, кажется, понимает, что эта пауза Нефёдова там, в квартире, была лишь знаком того, что он всё понял. Понял, что в его квартире кто-то был. Кто-то до сих пор есть... Понял, что мы следим. И всего за десять секунд обкрутил нас вокруг пальца, подстроив всё именно так, чтобы мы следовали за ним. — Сукин сын... — цедит сквозь зубы Шатохин, пока мои глаза пытаются сосредоточиться на происходящем. Сейчас я вижу, как Нефёдов выходит из того самого дома неспешно, словно наслаждается всем этим. Долбанный кусок придурка, какого чёрта ему надо? И что, чёрт возьми, в его руке? — Нет... Только и слышу слева от себя, даже не поворачиваясь к блондину. Потому что вижу, как Нефёдов поджигает ту самую штуку в руке, похожую на бутылку. До меня дойдёт немного после. А пока он со всей дури бросает её чётко в машину, разбивая лобовое стекло вдребезги. Какая-то секунда, и авто начинает полыхать, после чего я уже попросту не отдаю себе отчёт. — Максим! — кричу, что есть мочи, и только глухой меня сейчас в этом районе не услышит. — Нет!!! — отказываюсь понимать, что мной руководит, но я со всех ног бросаюсь к машине, краем глаза замечая, как Нефёдов достаёт, ствол, направляя чётко на меня. Первый выстрел словно в пустоту, но я буквально ощущаю, как пуля пролетает рядом. Следом ощущаю крепкие руки Миронова, которые обхватывают сзади и начинают тащить за собой. Череда беспорядочных выстрелов, и мы кидаемся врассыпную. Наташа с Артёмом бегут в другую сторону, теряясь в гуще одиноких домов, а я же сквозь накатившую пелену слёз вижу несметное количество деревьев, понимая, что по эту сторону дороги весьма удачно находится небольшая роща. — Макс!!! — всё ещё кричу с надрывом, отчаянно стаскивая с себя руки Сименса, правда непонятно, для чего. Чем я сейчас помогу? Что сделаю? Выбегу под пулю разве что. Но зато закончу, блять, эту нелепую череду жертв, которая цепочкой тянется по моей вине. — Пусти меня! — зачем-то всё ещё трепыхаюсь, когда мы сваливаемся в какой-то овраг. — Боже... — силы покидают в самый неподходящий момент, и я закрываю лицо обеими руками, уже давая себе установку разрыдаться сиюминутно. — Посмотри на меня! — но Глеб одёргивает мои руки сразу же, заставляя смотреть в глаза. И сейчас они огромные, испуганные. Даже больше, чем обычно. — Ему уже не поможешь, ясно!? — он дёргает меня, но от этих его слов я захожусь плачем ещё больше. — Поэтому бери себя в руки сейчас же, если не хочешь, чтобы ещё кто-нибудь пострадал! Мотивирует ли это меня? Наверно. Хочу ли я бежать? Навряд ли. Потому что я устала бегать. Устала от всего этого дерьма и попросту хочу, чтобы это всё закончилось. Но Миронов, очевидно, против, чтобы всё заканчивалось здесь и сейчас. — Кескевич! — теперь уже кричит, хватая за руки крепче и дёргая на себя так, что я оказываюсь рядом с ним на двух ногах. — Ради меня, слышишь? — пытается докричаться, попутно стирая мой бесконечный поток слёз большими пальцами. — Ради нас. Сглатываю, замечая, как Глеб переводит взгляд за меня. Очевидно, Нефёдов идёт за нами, и я из последних сил набираю в лёгкие воздуха побольше, напоследок плотно закрывая глаза, будто стараясь согнать эту пелену. Нужно найти в себе силы. Нельзя сдаваться. Только не сейчас. И прежде, чем наконец сдвинуться с мёртвой точки, я оборачиваю голову на долю секунды, видя уже где-то вдалеке мерцание яркого пламени. Макс... — Прости меня, — бросают этот шёпот в воздух, надеясь, что он услышит. И простит...