Carte blanche 3. Nightmare beginning

Времени на восстановление будто не хватало в полной мере, его было критически мало. И парни в буквальном смысле установку себе дали становиться крепче с каждым часом, потому что раскисать и расплываться по больничной койке сейчас – весьма плохая идея. Девушки от этих коек практически не отходили, разве что встречались время от времени в коридоре, путешествуя к кофейному автомату, что при выходе. Наташа заливала в себя больше всех, хоть Депо и пытался ей даже улыбаться, делать вид, что идёт на поправку и всё хорошо. Нэт верила словам, но ровно на секунду. До того момента, как глаза опускались на многочисленные ссадины и вновь и вновь наполнялись влагой, потому что таким своего мужчину она ещё ни разу в жизни не видела. У Оксаны с этим дела обстояли чуть попроще. Успокаивала она себя тем, что раз пережила Скруджи, переживёт и всех остальных. И вообще, Гоша уж точно коньки не откинет, пока не выпустит на ней весь пар. Просто потому что он обещал. А словами он просто так никогда не раскидывался. Лера же сутки хранила молчание, пока все трое в очередной раз с пластиковыми стаканчиками не пересеклись. Да и скрывать было бесполезно, что до жути обидно узнавать о последствиях самой последней, в то время как самые близкие тебе люди в прямом смысле подставляются под пули. — Ты нужна Эле, — Окс как бы невзначай напоминает, что у неё дочка есть, и что глупо обижаться, зная, что на их месте она поступила бы также. — А ещё ей нужен отец, — Лера отводит глаза в сторону палаты Морта и отпивает уже подостывший американо. — Живой. — Кто-то да обязательно нужен, — холодно встревает Наташа, не отрывая голову от стены, что будто опорой служит. — Лучше живая мать, чем живые воспоминания о героизме матери, не сумевшей выжить, — пятый за этот день эспрессо она выпивает залпом, откидывая стаканчик чётко в урну и поджимая губы. Взгляд пестрит недобрым. — Что это за хуй вообще такой? — она вдруг отрывается от стены и сощуривает глаза, пока Оксана с Лерой пытаются сообразить, спрашивает она это у них, или же у самой себя. — Что ему нужно от Нины? — к слову, она даже тише говорить не пытается, будто не в коридоре больничном стоит, а дома у себя. — И за каким хреном он покушался на Артёма? — Ну, они родственники, — вклиниваясь в раздумья, Оксана чешет затылок, и эта мысль Наташу на минуту озадачивает. Но лишь на минуту. — Ты тоже их родственница, — вдруг выдаёт брюнетка, чем вызывает в близняшке поддельное удивление. — Ах да, мне же всего лишь дуло ко лбу приставили и хотели выстрелить! — всплескивает руками и ощущает на теле внеплановые мурашки, когда жуткая картина недавно произошедшего ярко всплывает в памяти. — Дело-то житейское! — Ты говорила, что была для них неожиданностью, — пытаясь собрать пазл, заключает Лера, что-то переваривая в голове. — Они не знали о тебе, и вполне вероятно, что сейчас ты – мишень номер один. — Да даже если родственники, — Наташа не даёт образоваться тишине, будто отряхиваясь от мыслей, уводящих от нужного русла. — У Депо если и были враги, то смелые кончились, а Нину я всю жизнь знаю, она никому дорогу не переходила, за что с ней так? На сей раз их встреча в этом коридоре заняла чуть больше обычного. Варианты возможного рождались один за другим. То, что это чей-то способ мести Глебу. Либо Шатохину. Либо им обоим. Потому что зайти через девушек и забрать самое дорогое куда эффективнее, чем просто пустить пулю в лоб. Заставить страдать – это уже следующая категория, чуть повыше. Но ни за одну из версий зацепиться не захотелось. Был даже вариант того, что тут как-то причастна Линара, но это уже казалось полным абсурдом. — Наталья? — молодая медсестра вдруг прервала девушек, и все трое резко уставились на причину их затишья. — Ваш молодой человек зовёт Вас в палату. Окончание слова "палата" Наташа вроде как и не слышала. Она лишь сломя голову понеслась к Артёму, напрочь забыв о разговоре, который заставил голову хорошенько работать. За эти несколько несчастных метров она, кажется, даже запыхаться успела, залетев в палату с такими глазами, будто сейчас оповестит, что в здании пожар, а все устройства оповещения нахрен поломались. — Что случилось? — уже более спокойно подбежав к койке, Нэт схватила Шатохина за руку. Тот же, в свою очередь, спокойно себе сидел, улыбаясь. — Почувствовал, что ты сейчас себя накрутишь так, что додумаешься до очередного побега с пистолетом. Взвинчена и раздосадована. Эти определения сейчас очень ей подходят. Потому что: 1) она чуть Богу душу не отдала, пока бежала сюда с мыслями о том, что что-то случилось; 2) он как и раньше управляет её эмоциями, даже будучи подбитым в больничной палате. — Я засуну ствол в глотку любому, кто будет покушаться на твою жизнь, — злостно процедила Натали, даже не думая больше выпускать оружие из рук и быть той, кто всегда за мужской спиной. — Моя девочка, — спорить ни к чему, он разве что руку протягивает и касается её щеки, улыбаясь. И всё бы ничего, но почему именно сейчас она чувствует себя по-настоящему живой? Сейчас, когда чувство собственной важности на ступень, а то и на две выше, чем когда-либо? Ведь всё, что она делала – это жила под его крылом с тех самых пор, как попала в его чары когда-то давно, ещё в выпускном классе. Пределом тогда был лишь побег от ответственности, когда она узнала, что беременна. А сейчас она разве что загоняется изо дня в день по поводу своей неполноценности и треплет нервы тому, кому уже памятник возвести пора. Немудрено, что всё по щелчку изменилось, когда тыла больше не было, и жизни в прямом смысле угрожала опасность. Наверное, сам Господь окрестил её на то, чтобы не расслаблялась. Да и вспомнить лихие школьные годы иногда полезно, дабы в тонусе себя держать. — Я хотела прокусить тебе яйца, — вдруг выпаливает куда-то в стену, не сразу переводя взгляд на Артёма. Который, к слову, озадачен. — Чего? — Наш первый вечер, когда Глеб заставил Нину привести меня к тебе, — Депо молчит, только слушает внимательно, понимая что к чему и не переставая непринуждённо так улыбаться. — План был такой, что я просто прокусываю тебе яйца, когда дело доходит до интима. А потом сваливаю, чтобы ты понял, что со мной дела иметь не стоит. Наверное, в стрессовой ситуации мозг сам выдаёт вспышками такие моменты, которые в той или иной степени значимы были. Иначе она этих флэшбэков не объяснит. Да и обстановку надо же хоть немного разрядить. — Надо же, — вдруг усмехается Артём, чем привлекает женское внимание, — надо было в тот вечер всего лишь в койку тебя затащить... — и сейчас Нэт отчего-то супит брови, потому что тон его чересчур серьёзен. — Ты бы ещё тогда свалила, а я бы жил себе живой здоровый холостяцкой жизнью и не парился... Десяти секунд не проходит с момента, как он мечтательно вздыхает. Кулак Наташи грозит прилететь прямо в голову, ибо по её мнению досталось ему мало. А Депо смеха сдержать не может, перехватывая её руку и целуя тыльную сторону ладони. И обоим сейчас хочется, чтобы такими моментами уже можно было наслаждаться вдоволь, а не считать минуты до того, как их покой могут нарушить. — Я люблю тебя, — он не выпускает её ладонь из своих пальцев, всё ещё прижимает к губам нежную кожу. — Мне жаль, что тогда я не знал более гуманных способов тебя заполучить. Но я с уверенностью могу сказать, что мне не нужна жизнь, в которой нет тебя. Нэт пытается улыбнуться в ответ через силу, но что-то не позволяет. К глазам отчего-то подступают слёзы, и она вдруг резко одёргивает руку, освобождаясь от его тепла и быстро шагая к двери. И пока Депо пытается сообразить, что происходит, она эту самую дверь на щеколду закрывает, так же быстро возвращаясь обратно. Без особого стеснения скидывает с себя кеды и залезает на кровать, принимая позу наездницы и игнорируя очевидные факты, что Артёму дискомфортно может быть. Плевать. Он не успевает издать ни звука, когда брюнетка заключает его лицо в ладони и страстно целует, едва сдерживая себя оттого, что укусить разбитую губу. Шипение. Задела всё-таки. — Наташ... — он пытается промычать, располагая ладони на её талии и как бы слегка от себя отталкивая. — Мы в больнице, Наташ, — речь прерывистая, потому что Нэт целует с напором, практически ей не присущим. — В палате... — не теряя попыток воззвать к разуму, Шатохин неохотно отвечает на поцелуй, но головой всё же вертит, пытаясь делать вид, что не хочет этого вовсе. — Заткнись, — Нэт даёт ему свободу, но на несколько секунд, пока отталкивается ладонью от его груди, выпрямляя спину и снимая с себя кофту, а затем и лифчик. — Я тебя люблю, но закрой рот, — снова её искусанные, и оттого чуть распухшие губы, снова страстный поцелуй, от которого он на этот раз не отвертится. Она до жути неприлично и требовательно трётся об его пах промежностью, совершая поступательные движения. Слегка раскачивается, скидывая больничное одеяло куда-то на пол. И хищно улыбается, когда опускает глаза на его готовое к бою орудие. А как сопротивлялся... — Сучка, — единственное, что он говорит, прежде чем обхватить её за талию и поменять их местами, подминая под себя. На это силы всегда найдутся. Потому что война войной, а секс – по расписанию. *** Как Глеб и говорил, массовый побег из больницы, если его, конечно, можно так назвать, состоялся на третьи сутки. Гоша с Оксаной отправились в самое безопасное по нашему мнению место, потому что прилетело Вишну не слабо, и в эпицентр событий его загонять не хотелось. Этим местом, кстати, было логово Таира, о котором нам удалось узнать через знакомых хакеров Богданова. Хакерами я называю очень умных парней в очках, которые не знают, как довести девушку до оргазма, но знают, как взломать базу Пентагона. Морт с Лерой отправились обратно на мою квартиру, и я, чёрт возьми, в который раз забыла спросить у неё о судьбе этого связанного в одной из моих комнат паренька, который либо сбежал, либо от голода давно помер. И почему я так легко об этом говорю? Макс, как самый загадочный человек из нашей компании, не посчитал нужным назвать свои координаты. Просто попросил набрать его в случае конца света. Благо, наши ряды пополнил ещё один человек, которого я, кажется, видела давным-давно, и то один раз. Но парням он, насколько мне известно, был весьма близок. Он, кстати, уже занял исходную позицию напротив подъезда Мефедова, куда мы с Глебом и направлялись. — Наконец-то... — и не только мы. Брат с Наташей ждали нас тут уже давненько, судя по выражению лиц. — Вы...? — Трахались? Да, — а ведь мой брат только рот для вопроса раскрыл, как Сименс уже ответить поспешил. И плевать, если вопрос заключался не в этом. Я же, как следствие, закатываю глаза. — Но не общаетесь? — встревает Наташа, и я понимаю, что недавно такой разговор уже слышала. — Общаемся, — а мне ты дашь слово? — Когда рот не занят, — ухмыляясь, это белобрысое нечто поворачивает ко мне голову и прижимает к себе за талию. А моя задача – как можно больше закатить глаза, чтобы дать всем присутствующим понять, что не я спонсор этих ответов. Уже бы в лоб спросили, вместе мы, или нет. — Романтика-то какая... — да, Артём. Прям как в школьные годы. — Но может мы пойдём, пока он не припёрся? Нашей задачей было влезть в квартиру этого урода, и, переглянувшись, мы приступили к её исполнению. Ведь кто знает, в каком углу кроется ответ на то, каким будет его следующий шаг и за каким хреном он эти шаги, блять, делает! Неспроста же он так сильно на меня закусил, что собрал целое досье на моих друзей и устроился в эту чёртову фирму. — Во дворе чисто, — вещало голосовое из телефона Миронова, и он с мнимой осторожностью взломал дверной замок, толкая теперь дверь и заходя во внутрь. Первое впечатление было таким, что Меф тут поспешно прибрался после тотального погрома и также поспешно свалил, оставляя обувь у входа разбросанной. Открытый ноутбук на кухонном столе говорил о том, что гостей он никоим образом не ждал, как и незаправленная кровать, на которой, Богом клянусь, явно какая-то битва произошла. Естественно, ноут привлёк внимания куда больше, и пока Сименс рыскал по файлам, мы молча охуевали. Я бы и предположить не смогла, что за мной так пристально следили папарацци. Потому что моих фото, блять, у него больше, чем у меня самой. Либо он на мне помешался знатно, либо пытался таким образом запомнить, как я выгляжу. Господи, а как натурально то знакомился в офисе, ещё все эти знаки внимания... Которые, вроде как, от меня шли, что ещё раз доказывало, что меня вечно тянет на экзотику. Миронов ведь тоже не самый ангельский вариант. Потому что... Потому что Миронов. — Долбоёба кусок, — заключает мой персональный дьявол, доходя до фотографий, на которых красуемся мы с Наташей, ничего не подозревая. — Я в комнате прошарю, — Депо, по всей видимости, эта экскурсия по снимкам надоела, как и Натали, которая молча за ним отправилась. И пока они шелестели в спальне, мы с Глебом принялись за гостиную. Миронов шарил даже под диванными подушками, пока я рассматривала содержимое полок. Мужской парфюм, чётки, какой-то заржавевший ключ, фотография в рамке. Молодые люди с неё мне не знакомы явно, а вот ребёнок кого-то напоминает. Если убрать из глаз всю ярость и оставить лишь беззаботную улыбку, то можно предположить, что это Мефедов собственной персоной. В шкафу я тоже непонятно, что делаю, ведь даже поиски в карманах джинс и ветровок не приносят успеха. Сименс, кажется, уже готов даже ламинат подорвать, чтобы ну в каждом углу прошарить. Но всё бестолку. И разочарованное лицо брата, вошедшего в комнату, далеко не обнадёживает. — Попробуем ещё раз на кухне посмотреть, — понуро говорит он, пока его телефонный звонок не перебивает. — Говори, — Сименс отвечает сразу же, и я понимаю, что звонок от Вишну. Он слушает долго, молча, кивая. А мы просто вынуждены ждать, когда и нас просветят. И эти минуты длятся вечность. — Понял тебя, — надо же, голос подал, — спасибо. Мы ждём буквально со ртами открытыми, пока Глеб информацию переваривает. Видимо, у Гоши дела с поисками зацепок обстояли лучше. — Если найденный документ не врёт, то этого придурка зовут Максим Нефёдов, — Миронов договорить не успевает, как брат решает перебить. — То есть из Максима превратиться в Тимура тямы хватило, а вот на смене фамилии фантазия его нахуй покинула? — да, Артём, не всем дан природой такой талант, как придумывание фамилий. — Он родился в нашем городе. Не удивлюсь, блять, если ещё и в одну школу с нами ходил, — он сводит к переносице брови и пялится в телефон, — блять... — и, как оказывается, сообщение от нашего докладчика пришло ему именно тогда, когда он с Богдановым разговаривал, — ну ёб твою! Нам не нужно спрашивать, что в этом сообщении, потому что погодя всего лишь пару секунд мы слышим копошение в замке. — Прячьтесь! — только и успевает шёпотом прикрикнуть Миронов, когда я в панике осознаю, что посреди комнаты это сделать пиздец как непросто. Среагировав чуть быстрей нашего, Депо хватает Наташу и запирается с ней в шкаф-купе, пока Глеб давит на мои бёдра и тащит в сторону кровати. Благо, она у стенки стоит, и мы благополучно прячемся под неё, стараясь занять как можно меньше места. Миронов жмёт меня к себе и на всякий случай рот рукой зажимает. Другая рука обвивает талию и держит телефон, на котором я успеваю разглядеть то самое входящее. От: Джимбо Он здесь! Будьте осторожны, он вооружён. И даже не знаю, что меня пугает больше. Данный факт, или же то, что его фамилия теперь мне кажется до боли знакомой...