Carte blanche 3. Nightmare beginning

Хватаясь за голову обеими руками, Сименс судорожно соображает, что сейчас делать и в какую сторону бежать. Зачем-то звонит на телефон обеим сбежавшим, как будто кто-то из них возьмёт трубку и с радостью сообщит, куда они направились. А ещё он и Оксану попутно прихватывает, набирая номер девчонки вновь и вновь, но в ответ слыша лишь гудки. — Чёртовы бабы! — очень тонкое умозаключение. — Я звонил Лере, — подхватывает Морт, — но она не в курсе, её не посвящали. Разумеется, времени не хватило. Да и вряд ли бы хоть одна из них решилась подвергнуть опасности ту, которая нужна своей дочери. Опасности, блять... Которая их явно подстерегает там, куда они идут. Ладно Нина любит прямо в пасть льву голову сунуть, но Наташа-то куда? Хотя, её понять тоже можно. Если на кону благополучие Депо, то она и в адский котёл бросится, не раздумывая. — Если они созванивались, Вишну наверняка слышал разговор, — Глеб щёлкает пальцами и жестом указывает Морту занять пассажирское место. — Окс по-твоему настолько тупа, чтобы болтать о таком? — Слава усмехается, но в ответ слышит лишь Мироновское мычание. — Если у тебя есть варианты получше, кроме как бездумно кататься по городу и верить в чудо, то валяй! — блондин всплёскивает руками и таращится на собрата, который только и делает, что слюну сглатывает, затихая. — Так я и думал! Не теряя больше ни секунды, он садится в авто, трогаясь с места резво, надавливая на педаль до отказа и оставляя клубы дыма под колёсами. Больница находится не так уж и далеко, и парни, едва не запыхавшись, влетают в палату Богданова, естественно Оксаны там не обнаруживая. А Вишну лежит себе тихонько, смотря в окошко из-под полуприкрытых век. — Где она? — наседает Миронов, как только захлопывает дверь. — Где Оксана? Гоша медлит будто назло, поворачивая к ним голову с черепашьей скоростью. Благо, плечами пожимает чуть быстрей. — Когда проснулся, успел увидеть только её спину в моём худи, — он выдыхает так вымученно, как будто этому предшествует далеко не боль во всём теле, а осознание того, что его девушку разве что могила исправит. Хотя, где-то в глубине всё же греется надежда, что он исправит это, вот только на ноги плотно встанет. — Она не говорила, куда пойдёт? Может, ты её телефонный разговор слышал? — ты серьёзно, Михайлов? По крайней мере, именно этот вопрос и излучают глаза Богданова, когда он с усмешкой смотрит на Морта, как на дурачка. — Пистолет, — вдруг спохватывается Сименс, — где пистолет, который оставил ей Депо? — и стоит Гоше лишь кивнуть на тумбу справа от него, блондин кидается к ней со скоростью света. Хотя оба заранее прекрасно понимают, что никакого пистолета там уже нет. — Блять... Морт всё ещё возится с телефоном, то ли пытаясь кому-то дозвониться, то ли переписываясь с кем-то. И не забывает под нос себе ругаться, приговаривая о том, что Макс пиздец как не вовремя решил слиться. В глазах Гоши немой вопрос, и Сименс вкратце посвящает его в произошедшее. Вот только сейчас, в этой палате, из них троих только один, кажется, не догадывается, в чём тут дело. Точнее, из-за чего конкретно Макс решил уйти. А если ещё точнее — из-за кого. Вишну вновь бросает взгляд на Глеба, но тот лишь слабо головой машет, мол, не нужно, не начинай... Ведь оба знают Макса по-своему. Миронов знает его, как родного брата, потому что росли вместе. А Богданов когда-то вообще в одной комнате с ним жил. Да и обстоятельства были такими, что Лазин наверняка переживаниями делился. Но Морт то ли наивного дурачка изображал, то ли действительно не понимал сути. Ведь он наверняка уже давно стёр из памяти тот факт, что когда-то положил под себя Леру насильно, прекрасно зная, как она дорога Максиму. Он видел его глаза в тот день, когда они встретились в доме Депо, и как Лазин размахивал стволом, пытаясь отстоять свои права и забрать себе брюнетку. Чёрт возьми, да он даже умереть за неё был готов не раз! Гоша с Глебом в этом плане не меньше отличались. Вишну некогда с Ниной целовался, и до сих пор не знает, в курсе ли Миронов. Сам же блондин вообще спал не только с близнецом своей девушки, но и с той же самой Лерой. Ну, времена просто такие были. По крайней мере, они себя так оправдывали. — Странно, что ты до этого не додумался, — Гоша наконец словно просыпается, поднимаясь на локтях и постепенно опираясь спиной на подушку, — с такой девушкой по-другому нельзя, — ухмыляется ещё, пока Сименс недоумевающе смотрит на него, не отрываясь. — Я могу отследить её местоположение по её телефону, — чёртов пройдоха, — и вам, ребят, советую в будущем сделать то же самое. — Если доживём до будущего, — вдруг срывается Михайлов, не скрывая своих нервов. Богданов копошится в телефоне и наконец выдаёт ребятам адрес. Езды должно быть минут на десять, если без пробок. И парни было уйти собираются, бегло поблагодарив, но тон Морта отчего-то давит на стенки мозга так, что у Гоши сердце вот-вот вылетит. — Всё серьёзно, да? — выдыхает парень, глядя в потолок. Миронову стоит лишь кивнуть, чтобы Богданов принял решение за секунду. Он морщится от боли, и сейчас каждая клеточка на лице выдаёт то, с каким трудом ему даётся каждое движение. Но если он останется здесь, то ожидание дастся ему куда сложней. — Есть лишний ствол? Косая улыбка Миронова говорит о том, что он и не думает отговаривать товарища. С одной стороны, Богданов сейчас не в форме от слова совсем. Возможно даже тормозить их будет. Но он также понимает и то, что будь ситуация обратной, то он бы из гроба встал и костьми лёг, но был бы рядом с Ниной несмотря ни на что. Они помогают Богданову собраться так быстро, будто на всё про всё у них есть время, пока горит спичка. Обходя врачей окольными путями, парни покидают больницу уже спустя несколько минут, загружаются в машину. И как только трогаются с места, то каждый будто мысленно молится, чтобы не оказалось поздно. Хоть бы все были ещё живы... Последняя фраза заела в голове на репите. Сердце молотило в разы быстрей обычного, ладони предательски потели. Они ехали в тишине всё это время, а их мысли в этот момент были известны одному лишь Богу. Сименс от дороги не отрывался, его глаза огнём горели. Такое чувство, что дыры в асфальте прожигали, но кипел в этот момент лишь мозг. Потому что чёртовы флешбеки сопровождали его весь путь от больницы до фабрики, и как бы он от них не отряхивался, картинки из головы никак не хотели уходить. В памяти всплыл тот самый день, когда он застал Кескевич, роющуюся в его шкафчике. Он тогда вышел из класса за ней сразу и прекрасно видел, как девчонка в вещах роется, просто наблюдал и ждал момента, когда можно будет вовремя откашляться. Не утаился от него и тот момент, когда он угостил какими-то вкусностями её младшую сестру, чтобы дать понять, что он имеет воздействие. И в какой-то момент он погряз в ней настолько, что стало жутко не по себе. Это было не в его стиле, это не подходило ему. Ему тогда шёл образ эгоистичного бандюги, которому лишь бы поиздеваться над очередной жертвой. Что он и сделал тогда на заброшке, когда попросил Артёма помочь выкрасть Линару. Он уверен был, что Нина явится за ней не раздумывая, и тогда-то он сделает то, что раз и навсегда должно будет её от него отвернуть. Но он также помнит, что даже после этого невероятная магнитная сила продолжала притягивать, как будто кто-то свыше уже определил их судьбу за них. Он пытался изобразить морального урода и в больнице, когда умерла её мать. Но на каждое его действие находилось противодействие, и вскоре он уже попросту не смог с этим бороться. Исправил ли бы он некоторые моменты, если бы знал, что в итоге всё будет именно так? Возможно. А возможно и нет. Ведь кто знает, сверни он с пути в один из тех дней, может Нина и вообще бы с ним не была. Их отношения нельзя назвать здоровыми, отнюдь. Но они такие, какие есть. Они настоящие. И возможно Кескевич упёртая, твердолобая вертихвостка, он знает одно: что бы не случилось, она наплюёт на всё и всех, если будет знать, что его жизни угрожает опасность. Она, скорее всего, понятия иметь не будет, как ей справляться с возникшими препятствиями, но и сидеть на своей неусидчивой заднице не будет точно. В этот момент их с Вишну мысли переплетаются. Неусидчивая, взбалмошная, редкостная стерва, но он любит в ней всё до мелочей. Да, возможно он хочет нацепить на неё поводок, к себе привязать и никогда не отпускать. То же самое можно сказать и о желаниях Миронова касаемо её близнеца. Но сейчас ни один из них и представить не может, как бы сложились их жизни, не будь в них этих девиц. Возможно, это было бы нечто серое и скучно с конфетно-букетным периодом и плавно развивающимися отношениями с занудной бытовухой. Нет. Всё так, как и должно быть, и все трое синхронно набирают в грудь побольше воздуха прежде, чем покинуть авто. Глеб уже припарковался возле нужной им цели, и сейчас они безмолвно друг другу кивают, вооружаясь пушками. Единственное, о чём Миронов умолчит, так это о том, что ещё до выезда написал Лазину сообщение лично. Если ты ещё в городе, то нам очень не помешают запасные руки с пушкой. Дело серьёзное. P.S. Лера не с нами, если вдруг это важно. Потому что помощь любая сейчас не помешает, ведь они и знать не знают, насколько отшибленный этот Мефедов и насколько велик масштаб его мощи. — Я пойду первый, — хромая, но Вишну всё же вырывается вперёд, опережая очевидное недовольство Глеба, — мы должны быть готовы ко всему, и если кого первого и уберут, так лучше меня. От меня всё равно толку чуть, так пусть хоть я побуду в качестве разведки. Времени пререкаться сейчас, к сожалению, нет, и Сименс нехотя соглашается, оставаясь за спиной Вишну буквально в трёх шагах. А Богданову стоит лишь подойти к главной двери, как он слышит звуки неравной борьбы. Кто-то явно получает сполна и валится на землю, после чего рождается очевидный монолог. — Они тут! — мужской крик, за которым следует появление Мефедова собственной персоной чуть поодаль, на лестнице. — Тебе ведь Нина нужна? — Скрепя сердце, Вишну делает всего два шага, опираясь на дверь и придерживая пострадавшую руку. Глаза автоматически становятся похожи на две пятирублёвые монеты, а челюсть заходится тряской так, что зуб на зуб не попадает. — Тогда ты будешь не против, если я эту суку пристрелю? — сквозь пелену злости он видит лежащую на земле Оксану, еле сплёвывающую сгусток крови. А над ней — он. Один из шавок Мефедова, чтоб ему пусто было. И сейчас он направляет ствол на самое дорогое, что есть у него в жизни. Подступившая агония прорывается наружу с треском. Мозг словно по щелчку даёт указание, и Вишну не раздумывая выставляет руку перед собой, сжимая в пальцах пистолет. Не промахнуться... *** Я зажмуриваюсь так сильно, что глаза открыть просто не в силах. В ушах звенит, сердце всё ещё молотит, не желая вылететь из груди к чертям, чтобы уже не мучить меня. Словно чувствуя этот железный запах, я на секунду допускаю мысль, что следующая пуля будет по мою душу. Но вместо предполагаемого визга Наташи я слышу только протяжный женский вздох. И Натали он явно не принадлежит. Благодаря невесть каким силам я всё же открываю глаза. Пистолет, которым этот тип целился считанные секунды назад в Оксану, с грохотом падает на землю к её ногам. И мне хватает немного времени, чтобы увидеть расплывающееся по его свитеру тёмное пятно в области груди. Считаю до трёх. И по истечении этого он падает замертво, что позволяет мне видеть следующее: Богданов стоит на ногах едва ли, опираясь на дверь и придерживая рукой поражённое место чуть выше локтя. Мне хочется взять себя в руки и закричать, что Мефедов здесь, и он вооружён, но собственные голосовые связки слушать не хотят. И в следующее мгновение я вижу, как из-за его спины выбегает Миронов, на бегу стреляя по той самой лестнице, где ещё секунду назад стоял Тимур. Он буквально летит за ним, и вскоре темнота коридоров окутывает обоих, заставляя разве что слышать эхо доносящихся выстрелов. — Оксана! — к нам подбегает Морт, хватая сестру за руки и помогая ей встать. — Все целы? — бегло окидывает нас своими глазищами, которые вот-вот из орбит выпадут. Киваем. — Скорее к машине! Он помогает нам добраться до выхода, где Окс буквально падает в руки Вишну, крепко обнимая того за шею и наплевав совсем на тот факт, что парню может быть больно. Но ему, кажется, больнее видеть сейчас свою избитую девушку в таком состоянии, и он крепко обнимает её в ответ, кажется, даже слезу роняя. — Я боялась, что больше тебя не увижу... — а она и не стесняется плакать, зарываясь носом в его плечо. И судя по тому, как жмёт её к себе Богданов, он боялся не меньше. Наташа запихивает Артёма на заднее сидение и тоже не скрывает слёз, а вот я оборачиваюсь на это треклятое здание и практически не дышу, готовая сорваться с места в любую минуту. И пока Морт помогает сесть Богданову, я пользуюсь всеобщей суетой и кидаюсь обратно. Ствол всё ещё у меня, и я быстро хватаю его в руки и со всех ног несусь обратно, слыша только эхо Михайловского голоса, который что-то кричит мне вслед. — Нам срочно надо в больницу! — я слышу крик Наташи и понимаю, что ей с моим братом на руках, который едва в сознании, уж точно не до наших догонялок по этой фабрике, с которой больше всего на свете свалить хочется. Прости, Нэт, но ты должна меня понять. Я не уеду отсюда без Миронова. Слава, кажется, бросается за мной, но напоследок кидает тем, кто остался в машине, чтобы ехали отсюда и не тормозили. А нас трое, мы вооружены, и с одним ублюдком мы уж точно разберёмся. Визг тормозов слышится совсем скоро, и по этому развороту машины с ручника не сложно догадаться – за руль села Оксана. Ну а я, не оборачиваясь, продолжаю интуитивно перебирать ногами, ступая тихо-тихо, чтобы пулю в лоб не словить. И стоит мне об этом подумать, как из-за неосвещённого закутка появляется рука с пистолетом, дуло которого упирается мне прямо в висок. — Бум! — слышу знакомый шёпот, и в следующий момент мужская рука хватает меня за предплечье и утаскивает к себе. — Ты окончательно ебанулась? — стоя ко мне грудью вплотную, Сименс осторожно выглядывает в коридор, по которому я спокойно себе шагала. — Я... — голос дрожит, сглатываю, — я вооружена, — показываю ему пистолет, который держу дрожащей рукой. Это всё нервы. Ну, или лёгкий Паркинсон. — Ты им если не перекрестишься, то по лбу себе заедешь, — представляю, с какой тональностью он бы меня оглушил, если бы мы не прятались, и не нужно было бы шептать. — Я убила человека, — быстро выпаливаю, глаза бегают с угла в угол, и я не знаю, чего сейчас боюсь больше. — Чего? — переспрашивает блондин, хмуря брови. Сложно поверить, да? — Я убила... — и неожиданно для самой себя, моё тело вдруг начинает одолевать крупная дрожь. Запоздалый шок, что ли. — Прости меня, — а ещё я зачем-то лезу на шаг вперёд, начиная судорожно изрекать извинения истеричным шёпотом. — Я не должна была так с тобой говорить вчера. Прости... Не знаю, почему, но его взгляд неумолим. Смотрит волком, сверху вниз, до сих пор что ли расстроен? Ну сбежала из-под носа, прихватив его ствол, ну жизнью рисковала, ну что теперь, обижаться на меня? — Ещё раз выкинешь подобное, — ясно, он точно злится не на разговор вчерашний, — и будешь учиться бегать на сломанных ногах. Поняла? Киваю. Потому что куда уж понятливей. А ещё выдыхаю облегчённо. Дескать, пронесло. Ибо я уже была готова к штурму. — Не обольщайся, — не лезь в голову, — как только мы отсюда выберемся и окажемся наедине, я с тобой... Но не успевает он договорить, как я слышу свист пули практически возле уха. Глеб автоматически закрывает меня собой, прижимая, а после отводит от себя на расстояние вытянутой руки, стреляя буквально в пустоту, откуда доносились выстрелы. Но как только снова ко мне примыкает, выстрелы продолжаются, и я с ужасом понимаю, что наши спины теперь страхует Морт. — Сука! — громко выругивается Михайлов, после чего мы слышим его злостное шипение и удар спины со стеной. — Слава! — Глеб было высовывается из-за угла, но Морт спешит показать ему жест в сомкнутых указательном и большом пальцах. — Порядок! — рычит он. — Свитшот продырявил! Падла! Мне сейчас очень, просто до скрежета зубов хочется это всё остановить. Хочется высунуться и докричаться до Мефедова, что если ему нужна я, то вот она я, пусть только остальных не трогает, а я согласна пойти с ним и сделать всё, что ему от меня требуется. Даже сдохнуть, если такова цена за благополучие моих людей. Но прикрывающий меня сейчас Миронов очень навряд ли на такое согласится. Даже удачу пытать не стоит, потому что вероятнее всего он мне мой ствол в задницу засунет и поставит на колени в угол. Ну, по крайней мере вот на такое годится в данный момент моя фантазия. И пока я над этим размышляю, Глеб какими-то жестами общается с Мортом, собираясь, видимо, сделать первый шаг. — Жди здесь и никуда не уходи, — отчеканивает мне приказ, но я тут же мотаю головой и уже собираюсь открыть свою варежку. — Клянусь Богом, если ты меня не послушаешь и потащишь свой зад за нами, я собственноручно приложу тебя башкой об стену, ты поняла!? — этот шёпот с надрывом вкупе с его бешеным взглядом гвоздит к полу, и мне остаётся только утвердительно кивнуть. Они с Мортом исчезают в следующий миг, а я закрываю лицо руками и пытаюсь в эти самые руки себя взять, чтобы перестать наконец трястись. Он знает, что делает. Я не потеряю его. Я его не потеряю. Не потеряю... Не знаю, в какой части фабрики точно, но пули гуляют в свободном полёте, брякая об железо и создавая в моей голове мерзкий звук, прекращение которого я желаю больше всего на свете. Но продолжаю стоять. Наверное потому, что я уже столько раз шла наперекор желаниям Миронова, что сейчас у меня появился страх получить за содеянное. Правда, недолго он задержался. Стоило мне услышать мужской крик боли, меня вынесло из этого закутка по щелчку. Ноги несли быстро и беспорядочно, я практически не знала, куда бегу. Тормозила я уже коленями, когда практически упала к съехавшему вниз по стенке Морту, держащемуся за живот. Пара дырок от пуль в ткани кофты, и, как следствие, мои выпученные глаза. Да и рот открытый, потому что крик в горле застрял. — Всё в порядке, я в бронике, — спешит успокоить, морщась и еле дыша. Нехуёво, видимо, задело. — Помоги встать, — и я помогаю, слыша хрипящее "спасибо". Но это я должна благодарить, потому как хоть в чём-то оказалась полезной. Довольно явно я ощущаю вес его тела, а ведь раньше я наивно полагала, что бронежилет защитит от пуль на все сто. Не знаю, в чём конкретно было дело, но мне буквально приходилось тащить Морта на себе, покуда тот прихрамывал. И как только мы покинули коридор, я ощутила кое-что неладное. Ощутила в прямом смысле, потому что стоило пару раз носом шмыгнуть, как по ноздрям ударил запах гари. — Ублюдок! — выпалил Морт, всё ещё периодически морщась. — Он поджёг здание! Убить нас и замести следы? Серьёзно, Мефедов? Чем же я тебе так в твоей жизни не угодила, что ты совершаешь подобное? Или просто сил не рассчитал, потеряв свою охрану? В любом случае, моей задачей сейчас является выйти отсюда с Михайловым как можно скорее. Огонь порождает своё пламя с немыслимой скоростью, загоняя нас в западню с каждой новой минутой. Второй этаж он, кажется, поджёг заранее, это я понимаю по упавшему перед моим лицом куском доски. Спасибо, что не на голову! — Глеб! — пытаюсь кричать, а сама уже захожусь кашлем, с ужасом осознавая, что дышать становится тяжелее. — Глеб! — голова на все сто уже не варит, и я отказываюсь думать о том, что с ним что-то случилось, и что возможно он сейчас лежит где-то без сознания, нуждаясь в помощи. — Глеб!!! — чуть не рву связки, падая на колени вместе с Михайловым. Он заходится кашлем хуже моего, не переставая держаться за живот. Только прошу тебя, держись, умоляю... — Глеб... — хриплю уже куда-то себе под нос, сквозь дым замечая, что заветный выход буквально в пятнадцати метрах от нас. Делаю ещё от силы три шага и окончательно валюсь с ног, заваливая за собой и Морта. Хочу встать, но какая-то треклятая дощечка падает мне на ноги, и я вдруг понимаю, что не в силах даже зашипеть от боли. Отлично... Я столько раз выпутывалась из всякого дерьма, сбегала из лап всяких уёбков и даже одного из них убила, чтобы меня вот так просто победил огонь? Просто заебись, Кескевич, это огромный талант. Который ты, к сожалению, так и не пропила. Я всё ещё дышу, правда реже. Вижу смутно уже, и то – размытую картинку. И как только реальность начинает потихоньку уплывать, я слышу отдалённое копошение, которое, как оказалось, не такое уж и отдалённое, просто перепонки ушные устали от всего этого дерьма. Чувствую, как дощечка с моих ног летит в сторону, и меня поднимают на руки, довольно быстро начиная уносить в сторону выхода. Моя рука уже было тянется к Морту, и я напрягаю глаза в последний раз, чтобы увидеть, как парня вскидывает себе на плече высокий брюнет, чей силуэт знаком до боли. И прежде, чем закрыть глаза и наконец-то выдохнуть, у меня смутно получается улыбнуться. — Макс... — последнее, что я облегчённо прошепчу перед тем, как отключиться на руках у Миронова.