Carte blanche 3. Nightmare beginning

— Я просто люблю тебя, — убедившись, что Тимур наконец ушёл, я вылетаю к Артёму с объятиями. — Просто пиздец, как люблю. Я даже на мгновение забываю, что позади меня Сименс, и сейчас явно будет парочка неловких реплик. И, что ещё неприятней, я не сразу замечаю лицо Наташи, готовой кого-нибудь растерзать, как минимум. Всё, что я делаю — это жмусь к брату, как в последний раз. — Представить сложно, что было бы, если бы он нас увидел, — выпускаю из цепких объятий теперь, и время появляется, чтобы посмотреть за его спину. Про их поездку я спрошу у Нэт чуть позже, и явно не здесь. А ещё, что-то мне подсказывает, что разговор будет тяжёлым. Или, как минимум, не совсем приятным. — У вас всё хорошо? — улыбнувшись, Депо смотрит то на меня, то на Глеба, видимо, ожидая какого-то признания. — Вы уже...? — выжидает ещё чего-то, но Миронов с этим не медлит, выдавая непринуждённым тоном ровное: — Трахаемся, да. — Мне остаётся только что глаза закатить. Ну почему я не удивлена? — Я хотел спросить, общаетесь ли вы, но... это уже не важно, — с придыханием выдаёт брат, даже не пытаясь сдержать смешок. — Не общаемся, — спешу перебить я. И меня, конечно, вновь спешит перебить Сименс. — Зато трахаемся. Остановите это, пожалуйста, кто-нибудь. — Трахаетесь молча? — голос Оксаны заставляет нас синхронно поднять головы, и мы видим ещё одну нахальную улыбку моего близнеца, уперевшегося локотками в лестничные перила. — Заткнись, — огрызаюсь на неё, но тут, кажется, всем весело, кроме меня, — я тебя люблю, но заткнись. На своё счастье я достаточно быстро вспоминаю, что у меня квартира есть, и нам больше без надобности стоять здесь, на подъездной площадке. Поэтому я быстро преодолеваю несколько ступенек, практически взлетая к себе на этаж и буквально расслабляю все мышцы, как только оказываюсь за дверью своей квартиры. Меня встречают улыбка Морта, запах кофе, неловкая пауза и полнейшее недоумение, когда на моём лице рисуется один единственный вопрос: — Кто это? И этот вопрос я даже озвучиваю Михайлову, глядя на связанного парня в одной из комнат. Вряд ли мне захотели сделать сюрприз и нашли нормального мужика. А привязан он, потому что нормальный. Ведь у нормального наверняка не возникнет желания связать свою жизнь со мной. Да. Точно не возникнет. — Эммм... — очень многозначительно, Слав. Можно поподробней? — В общем, поговорить надо. И мы говорим. Точнее, слушаем в основном. И периодически я поглядываю на Наташу, замечая, как она то и дело грызёт губу нижнюю, подол туники в пальцах перебирает, нервничает, смотрит с угла в угол, готовая сорваться. Ещё немного, Наташ. Просто потерпи чуть-чуть, и мы обязательно обсудим всё, что только пожелаешь. Кстати, за всей этой суматохой мы не сразу замечаем, как не хватает одного из нас. Оксана, чтоб её трижды, воспользовалась всеобщей суетой и попросту смылась. Но у меня это скорее лёгкую ухмылку вызывает, чем панику, потому что в каком-то смысле я нахожу в этом поступке себя. Будь Сименс в опасности, я бы сделала то же самое. Кстати о нём... Рядом сидит, слушает внимательно, и по глазам вижу, как загружен. Как перебирает всевозможные варианты развития событий, периодически поглядывая в мою сторону. А у меня ноль эмоций на лице. Потому что все они в голове. Мне сложно отвергать тот факт, что я не перестаю о нём думать, и что его присутствие — единственное, благодаря чему я держу сейчас себя в руках. — Мы пойдём за ней, — Депо встаёт, уже стоя допивая последний глоток кофе, бросает взгляд в сторону блондина. — Она не должна была далеко уйти. И Сименс встаёт молча, вздыхая и, видимо, проклиная при этом любимую привычку династии Кескевич. Ну любим мы бегать, что уж тут поделаешь. — Всё будет хорошо, — перед уходом брат целует Наташу в лоб, и непонятно становится, под этим "хорошо" он имеет ввиду общую ситуацию, или обращается лично к ней. А девчонка глаз не подымет, так и смотрит в стену куда-то, будто еле выжидает последние минуты перед тем, как взорваться. И я лишь на сотую долю секунды ловлю на себе её короткий взгляд, но в нём читается так много... — На связи. И оба уходят, оставляя за собой наше молчание. Прерывает его лишь Морт, для которого наша игра в гляделки становится каким-то знаком. Знаком того, что сейчас в этой квартире он явно лишний. По крайней мере, на ближайшие пятнадцать минут. — Я, пожалуй, пойду покурю, — хлопает ладонями по собственным коленкам, спешит влезть в свои белоснежные кеды. — Много покурю... — иди уже. — Зовите, если что. — Обязательно. Минуты не проходит с того момента, как за ним захлопывается дверь. Нэт выдыхает шумно, со стула подлетает, будто электрический разряд по ней прошёлся. — Где тут алкоголь? Она и без моих слов движется в верном направлении, хотя всё, что мне хочется сказать, звучит вопросом: а можно ли тебе пить? Хотя, мои нотации тут явно неуместны, и если я встану преградой между ней и бутылкой Мартини, которую она только что нашла, то что-то мне подсказывает, что быть беде. — Будешь? — обычно, такое предложение звучит не в спешке, и как минимум с двумя стаканами в руках предлагающего. Но Натали прикладывается к горлышку сразу, снова не дожидаясь от меня никакого ответа. — Как же я этого ждала... Ей нужно как минимум время, чтобы выплеснуть всё наружу, собрав в кучу весь кавардак в голове. Мне нужно как минимум терпение, чтобы дождаться рассказа. И рассказ этот о том, каким неудачным провалом оказалась эта поездка. О том, как хвалёный врач оказался самым настоящим кошмаром, да ещё и бестактным к тому же. — Она меня потом в сторону отвела и сказала, что может мне лучше сменить партнёра, тогда мне удастся забеременеть, можешь себе представить!? — глоток за глотком, и Наташу уже не волнует, что её голосовые связки разошлись до такой степени, что нас с вероятность в двести процентов слышит привязанный к стулу парень за закрытой дверью соседней комнаты. — Я ей тогда пожелала сменить работу, хотя жутко хотелось расцарапать её морду и спросить, как она вообще до такого умозаключения дошла! — а я только киваю и молча слушаю, наблюдая за тем, как алкоголя в бутылке становится меньше. По хорошему счёту, мне бы сейчас забрать это из её рук, попытаться успокоить, настроить на разговор без крепких градусов, потому что несколькими минутами ранее Депо смотрел на меня так, будто оставляет Наташу на мою чистую совесть. И что? Когда он вернётся, я в буквальном смысле сдам ему на руки пьяное неуправляемое тело. Такая вот я заботливая сестра и любящая подруга. Но а с другой стороны я понимаю, каково это. И как иногда хочется послать всё нахуй и просто в стельку напиться, даже если на данном этапе жизни это очень нежелательно. — Я себя женщиной перестала чувствовать, — она наконец перестаёт мельтешить перед моими глазами и усаживается на пол, опираясь спиной на боковину кресла. — Забеременеть не могу, зато могу создать в связи с этим Артёму кучу проблем своими нервными выходками и высасыванием денег на врачей, чтоб они все провалились. Я подсаживаюсь к ней рядом сразу, как только замечаю первую слезу. Терпеливо жду, когда она закончит насильно вливать в себя это сладковатое пойло, забираю бутылку из ослабших пальцев и делаю несколько глотков сама. — Нервными выходками? — тихо переспрашиваю, и также тихо ненавижу себя в этот момент за то, что не замечала. Возможно, мой самый близкий человек тихонько сходил с ума, а у меня не хватило мозгов, чтобы это понять. — Не хотелось тебя этим грузить, — будто прочитав мои не озвученные мысли отвечает, но от её ответа мне не легче. — В конце концов, я поступила, как последняя тварь, не рассказав тебе про Глеба. И потом мне просто совесть не позволила присесть тебе на уши со своей проблемой. Вот и решила оставить это между мной и Артёмом. Прикрываю глаза. Глубокий вдох. Глоток. Интересно, как бы поступила я? С одной стороны, я понимаю её. А с другой... с другой мне сейчас пиздец как не по себе. — Вместе навсегда, помнишь? — возможно, сейчас я тоже не хочу грузить её нотациями о том, как она была не права, и что она была обязана обо всём мне рассказать. Ведь кто, как не близкая подруга в такой ситуации? Но это её выбор, её решение. Возможно, оно не самое удачное, но и смысла сейчас нет отчитывать её за сделанное. Потому что время не вернуть. Главное, что сейчас я могу быть рядом. — Пообещай мне, — одной рукой я всё ещё держу горлышко бутылки, а другой нахожу её холодные пальцы, сжимаю своими. — Что бы ни случилось... — и договаривать мне без надобности. Она голову на бок склоняет, выдавливая сквозь слёзы улыбку. Кивает, и мне этого достаточно. Уверена, мы ещё поговорим в более спокойной обстановке. А пока только мы, бутылка Мартини и ожидание новостей. Покой пока нам может только сниться. *** — Оксана! — голос Депо отдаётся эхом по всей заброшенной стройке. На пару с Глебом, они рыскают по этим квадратным метрам в надежде, что найдут здесь сразу обоих. И, желательно, живыми. Потому что сейчас их проблема — это тот самый парень, который непонятно зачем вьётся вокруг Нины. Да ещё и его друг, который чуть ту в подворотне не застал, перепутав с близнецом. Именно поэтому не очень хочется потерять сейчас кого-нибудь из команды, бегая по городу в поисках и молясь при этом, чтобы все живы были. — Пожалуйста, открой глаза... — тихий, едва уловимый женский плач, который они не сразу разбирают, зато замирают оба вмиг, — пожалуйста... — и как только он повторяется, парни, сломя голову, несутся к лестнице, преодолевая несколько ступенек в считанные секунды и замирая вновь, как видят перед собой до скрежета зубов неприятную картину. Вишну лежит, не шевелясь. Сбитые кулаки, ссадины, кровь на лице... Окс не успевает ронять слёзы, сидя рядом на коленях и пытаясь привести того в чувства. Теребит майку всячески, по щекам едва бьёт, пачкая тонкие пальцы в кровавый алый цвет, шепчет не переставая. — Умоляю тебя, — раскисает совсем, поджимая губы и стараясь плакать совсем бесшумно, практически роняя голову на его грудь. — Не оставляй меня, пожалуйста. Пожалуйста... Она даже не вздрагивает, когда тёплые ладони Сименса накрывают её плечи. Не слышит его призыва встать, хотя ноги пусть и дрожат, но встают на землю сами, когда блондин тянуть на себя начинает. От слёз в глазах настолько мутно, что она сейчас может видеть лишь силуэты. Но видит всё же, как Артём поднимает парня, вскидывая себе на плечи, слышит его короткое "Держись, мы тут"... Она и сама сейчас не знает, откуда берёт в себе силы переставлять ноги. Отчасти Миронов помогает, хотя всё, чего ей бы сейчас хотелось — это упасть на эту холодную землю и в голос зарыдать, прося кого-то свыше о том, чтобы время назад отмотали. Глеб не перестаёт шептать, что всё хорошо будет, что Вишну сильный, выкарабкается. Но вовсе не он сейчас главный предмет поддержки. Опора — да, но единственное, что заставляет сейчас двигаться — это чувство ненависти. То самое, главное, благодаря которому она так долго продержалась на этом свете. Ненависть ко всему и огромное желание мести. И пусть ей будет сложно, но сейчас она знает точно — этого ублюдка, который перешёл им дорогу, она достанет из-под земли. Во что бы то не стало. *** Я прекрасно знаю, что Наташа не успокоится, пока не увидит дно этой несчастной бутылки. А ещё я знаю, что если она сейчас возьмёт трубку, которая разрывается от звонка Артёма, то будет плохо нам обеим, ибо язык уже заплетается достаточно. Не знаю, как это сейчас спасёт, но я забираю телефон и её рук и отвечаю сама. Придумаю, что сказать. — Наташа в туалете, — задерживаю дыхание и надеюсь, что вышло убедительно. — С чем я её и поздравляю, — я хоть и окосевшая слегка, но голос Сименса всегда узнаю. — Мой телефон разряжен. Твой, по всей видимости, тоже. — Наверное... учитывая то, что я забыла, когда последний раз его в глаза видела. — Есть новости? — стараюсь быть максимально серьёзной, но Глеб не первую неделю меня знает. Наверняка с первых слов раскусил, чтоб ему пусто было... — Есть, — с ответной серьёзностью заявляет тот. — Моя девушка — алкашка. — Твоя девушка?? — восклицаю, уже не стесняясь своего пьяного языка. — Познакомишь? — Боже упаси. — Сучёныш. — Ну а что касаемо других новостей, мы нашли Вишну, сейчас к больнице подъезжаем. Парень потрёпан сильно, но дышит. Надеюсь, всё хорошо будет. — И я надеюсь. Потому что о другом исходе и думать не хочу. — Оксана с вами? — Да, — коротко и ёмко. Но сама суть ответа меня больше, чем устраивает. Не нужно будет рассекать по городу в поисках этой взбалмошной. Не знаю, зачем, но какое-то время мы просто молчим друг на друга, и никто из нас прервать разговор не решается. Я хочу спросить, как он, но не позволяет что-то. То ли гордость, то ли градусы, которые подсказывают мне задать ещё парочку вопросов. Но мою главную задачу решает поворот ключа в дверном замке, и я настороженно выглядываю из комнаты, но сразу же выдыхаю, даже расслабляюсь как-то. — Лера пришла. Позже созвонимся... — Не напивайся сильно, — его усмешка напоследок, и вызов сброшен. Поздно вы, батенька, спохватились. Ну да ладно. Сейчас меня почему-то больше волнует понурое выражение лица пришедшей. — В чём дело? — с порога озадачиваю брюнетку, и та смотрит на меня с пару секунд. Пытается понять, видимо, кто перед ней. — Всё в порядке, — выдаёт, вызывая во мне волну возмущения. — Нихера себе порядок... — возмущаюсь я знатно. Брови нахмуриваю, голос повышаю, призывая тем самым высшую силу по имени Наташа встать на ноги и обосноваться за моей спиной с озадаченным выражением лица. — Где Морт? Она хоть и ловко переводит тему, но меня это не устраивает. Я понятия не имею, где Морт, кстати. Курит, наверное, до сих пор. И всё бы ничего, но Морт выплывает из соседней комнаты, так же озадаченно уставляясь на жену. — Ты одна? — в смысле одна? Что я пропустила? — Где Макс? Неловкая пауза повисает в воздухе меньше, чем на минуту. Но мне хватает этого, чтобы понять, что что-то тут нечисто. И это "что-то" обсудить следует явно не при Славе. — Он уехал, — Лера нервным рывком стаскивает с шеи тонкий шарф, скидывает обувь, давая понять, что сейчас ей докучать не стоит, — он вышел из игры. Морт озадачен не меньше нашего. Хотя... Натали сейчас вряд ли стоит брать в расчёт. Её может озадачить и дверная ручка. А Лера... её я тревожить сейчас хочу меньше всего. Если с Наташей этот трюк прокатил, то мне наверняка стоит подождать, пока Михайлов по делам свалит, тогда-то девчонка и поделится. Поэтому я легонько захлопываю дверь, давая этим жестом понять, что Морт сейчас может сам выяснить, что случилось, мешать не буду. У меня тут Мартини ещё не допит, да и Наташа явно слышала то, как Миронов меня своей девушкой по телефону назвал. И с кем это сейчас обсудить, как не с ней? Да ещё и на развязанный язык. Надеюсь, мы успеем протрезветь до того момента, как они приедут. *** Сейчас они в машине вдвоём. Их сопровождает тихая музыка какой-то радиоволны. Джаз вроде бы. И сигареты покрепче. У каждого в голове сейчас куча мыслей, и озвучат они их друг другу немного позже, как в целостную кучу соберут. Оксану они с чистой совестью оставили в больнице, да и вряд ли бы она даже под дулом пистолета захотела бы оттуда добровольно уйти. Эта девчонка наверняка и врачей куда подальше пошлёт, но будет ночевать на коленях перед больничной койкой. Кстати, тем врачам пришлось на лапу отвесить, чтобы хорошо следили и никого в палату не пускали. А ещё их пришлось знатно потрясти ради того, чтобы они заверили, что Гоша выкарабкается. Молодой парень с хорошей физической подготовкой, как иначе? И легче не только от этого, но и оттого, что одной проблемой меньше. По крайней мере, можно сосредоточиться на враге, коим успел стать Мефедов, когда решился показать клыки, пускай действуя и через третьих лиц. — Справимся с ублюдком, — Депо вдруг перебивает и без того еле слышную музыку, решив, что слова поддержки Глебу сейчас нужны. Иначе бы он не стал нервно подкуривать третью по счёту сигарету без какого-либо перерыва. — Как же блять уже хочется спокойной жизни... — блондин выпускает дым в окно, бросая заветное желание куда-то в небо с мнимой надеждой, что наверху всё-таки услышат. — Аналогично, — усмехается Артём, а сам где-то глубоко внутри отмечает, что в то самое спокойное время, дарованное после универа, он чувствовал какую-то нехватку. Нехватку того самого адреналина и этих "убийственных" проблем, от которых приятно гудела голова, ведь они постепенно успели стать частью жизни. Но в одном он Миронова понимал. Ведь всё то время сам он был рядом с любимым человеком, а Глеб был этого лишён. Наверное поэтому, отчасти, у блондина такой крик отчаяния. — Обещаю тебе, — докуренный окурок брошен на дорогу, они будут дома совсем скоро, — когда всё закончится, я лично заколочу в вашем с Ниной доме дверь, и не выпущу вас оттуда неделю. А может и две. Улыбка трогает лицо обоих, и больше им слов не нужно. Оставшиеся километры они будут ехать в тишине. *** — Он что, даже причину не назвал? Просто так взял и бросил нас именно тогда, когда нам нужна любая помощь?? Морт не переставал сыпать вопросами, а Лере сейчас этого меньше всего хотелось. Ведь нужно было найти подходящие слова, чтобы не оставить Макса в их глазах жалким трусом, который устал бороться и просто решил свалить. Чёрт возьми, да она даже не знает, уехал ли он с Килиан, или же оставил её. Да и голова сейчас загружена настолько, что сложно в руках себя держать, дабы не сорваться. Поэтому она и отмахивается, нахмуривая брови и всем своим видом стараясь показать, что эта тема ей неприятна. — Если свалил, значит на то были причины, — Лера встаёт из-за стола, и Морт было хочет сделать это же, но она жестом руки оставляет его на стуле. — Сейчас на горизонте тип, который отравляет нам жизнь, и мы вынуждены находиться здесь. А ещё я вынуждена оставаться всё это время с дочерью на расстоянии, пока она живёт у моей подруги, за что ей огромное спасибо. Уже один из нас загремел в больницу с серьёзными травмами, и прости меня, но сейчас я меньше всего хочу думать и выяснять, почему Макс решил нас оставить. Живее будет, — речь льётся на одном дыхании, да и убедительно весьма. Настолько, что Морт на месте остаётся, пока Лера тянется за сигаретами, изъявляя желание выйти покурить в одиночестве. Просто потому, что ей это нужно. Да и раскат грома за окном предупреждает, что сейчас самое время насладиться минутами перед дождём. Она выйдет поспешно, даже ничего на себя не накинув. Нетерпеливо щёлкнет зажигалкой ещё в подъезде, толкая свободной рукой подъездную дверь и вдыхая свежий воздух. Не успеет докурить и до половины, как увидит машину Артёма. Парни припаркуются практически под окнами, выйдут из авто, синхронно хлопнув дверьми. Сам Депо будет явно озадачен проблемами не только насущными, но и личными, поэтому просто с ней поздоровается, тут же скрываясь за массивной дверью. А вот Глеб задержится ненадолго. То ли оттого, что не накурился ещё, то ли увидит в расстроенных глазах призыв о помощи. — Он уехал, — сама того не замечая, она без лишних слов начнёт рассказ, как только Глеб окажется рядом. — Максим больше не с нами... — опустит голову, на долю секунду прикрывая глаза, когда первая дождевая капля сорвётся с неба и попадёт прям на кончик носа. — Не все могут справиться с тем, что у них есть слабости, — его слова заставят её поднять голову и посмотреть прямо в глаза удачно появившегося собеседника. Наверно, он понял всё давно, потому что когда-то был Максу самым близким. Да и знал наверняка, как Лазин к этой вертихвостке относится. Наверное поэтому с Мироновым ей это обсудить было проще всего. — Тогда, в машине... — делая затяжку, она будто погружается на несколько лет назад, вспоминая не самый приятный в её жизни разговор, когда она готова была задушить Оксану собственными руками, — Окс проболталась о том, что я не знаю точно, кто отец. Ты ведь сразу понял, что это про Макса? — А ты когда ложку с едой ко рту подносишь, сразу понимаешь, что рот открыть надо? — серьёзный тон сейчас ни к чему, Глеб улыбается слегка, делая пару шагов под крыльцо от накрапывающего дождя и оставляя приоткрытую подъездную дверь за спиной. — Он хоть и себе на уме, но мне всегда удавалось чувствовать его настроение. И когда он на руках вынес тебя от твоего уже прошлого кошмара, я в глазах его увидел, что он умереть за тебя готов. — От его слов одновременно и теплее, и не легче. Просто данность, для которой нужны силы, чтобы её принять. — Даже когда обсаженным был, не переставал о тебе печься. Наверное поэтому я в своё время его и простил... Потому что знал, какой он человек. А верность я ценю, как и любой из нас. Сейчас, наверно, следовало бы просто кивнуть, но в голове не переставая прокручивался момент той самой ночи, за которую она чувствовала вину. И вину не только за то, что изменила своему уже мужу, но и вину за то, что так просто воспользовалась своей властью над мужским сердцем, которому вероятно было больно овладеть, чтобы потом так просто отпустить, потому что бессилен перед всей этой развернувшейся ситуацией. — Я не должна была с ним спать... Только самолюбие своё тешила, — она бы и не подумала никогда, что дойдёт до подобной исповеди, да ещё и с Глебом, но на душе после такого признания легче, пускай и на толику. — Каждый из нас совершает ошибки, — без доли сожаления сообщает Сименс, считая себя отчасти фаталистом, хотя и сам не прочь бы пару моментов из прошлого исправить. — Мне, например, секс с Оксаной дал понять, что делать этого никогда больше не стоит. — Ты спал с Оксаной?? — Леру по щелчку словно переключает, и теперь она уставляется своими огромными глазищами на Глеба, поражаясь его таланту столько времени это скрывать. — Это было всего один раз, — он на миг опускает голову, не сразу замечая, как глаза Леры становятся ещё больше. — Скажем так, это был своеобразный выплеск эмоций, о котором я просто хочу забыть... Но его глаза всё же находят нечто неладное в её взгляде, и только сейчас он обращает внимание на то, что брюнетка смотрит не совсем на него. Она, скорее, смотрит ему за спину, и Миронов на мгновение зажмуривается, понимая, что больше всего на свете сейчас он не хочет поворачиваться и видеть лицо того, кто стоит позади. Того, кто по закону жанра решил спуститься к ним в самую неподходящую минуту. Едва уловимый аромат женских духов бьёт по носу, и блондин нехотя, но всё же поворачивает голову. — Блять...