***
— Святой Отец, позаботьтесь, пожалуйста о наших детях… — Женщина выглядела не просто опечаленной, казалось, что на её плечи положили огромный булыжник, что давит на неё и заставляет опускаться. Мужчина тоже был не в лучшем состоянии, хоть он и пытался скрыть свои эмоции под каменной маской, но получилось у него плохо. В глазах блестели слезы печали… И ужаса… А дети просто могли смотреть на это, они стояли за спиной Святого Отца и не понимали, что происходит. Рядом, преклонив головы, стояли женщины и мужчины в монашеских одеяниях, они и не пускали их к родителям. — Конечно, я буду заботиться о них, как о родных. — Добрая, дарящая надежду улыбка и мягкий голос успокаивал, но слова, сказанные этим голосом, пугали. Что с ними будет? Женщина кивнула, вытирая платком выступившие слезы. Сёстры, что положили на плечи детей свои ладони, сжали их и начали тянуть к себе. — Пойдёмте, дети, мы покажем вам вашу комнату. Ничего не понимая, близнецы пошли следом, так как все попытки сопротивляться не увенчались успехом, поэтому они только и могли, что оглядываться. «Мама?.. Папа?.. Вы нас предали?..»***
— Вот ваша комната, дети… — Молодая монахиня и договорить не успела, как перед ней захлопнулась дверь, но говорить чего-то она не решилась. Лишь подняла руку, чтобы постучаться, но, передумав, сразу же ушла. Как только Лен захлопнул дверь, Рин сразу же упала на колени и начала плакать, мальчик присел рядом и обнял сестру, начиная мягко гладить по спине, но и в его душе бушевало море, море, где тонула его любовь к людям. Как они могли? Так легко забрать… Бросить… Оставить… Прижавшись к нему, девочка продолжала громко рыдать, не замечая слёз своего брата, что беззвучно лились из его глаз. Эти четыре стены теперь казались тюрьмой, такой же - школа с детьми, что осуждали их и каждое их действие. Ночь наступила незаметно, свет перестал литься из окна, что было так высоко, вновь напоминая о том, что они заперты. Брошены здесь собственными родителями. Слёз уже не было, голос сорвался, глаза опухли. — Б…братик?.. — Девочка всхлипнула и начала вытирать слезы и сопли рукавом платья, в которое одела её мать, нарядненькое сине-белое платье сейчас всё помялось, но её это совсем не волновало. Не волновало, ведь никто больше не будет её ругать за неопрятный вид. Мальчик кивнул, посмотрев на свою сестру, его костюм был того же сине-белого цвета. Он внимательно слушал её, продолжая прижимать к себе. В голубых, заплаканных глазах она видела заботу. Заботу и любовь к близнецу, что был, будто зеркальное отражение. Каждая черта лица, телосложение, волосы… Её это всегда радовало, потому что они - самые близкие люди друг у друга, будто они один человек, но с разными характерами. — Б... латик… — Снова повторила девочка. — Теперь мы тут … — Лен кивнул на её слова, слегка нахмурившись. — Это теперь наша тюрьма… — Проговорив это, Рин снова захныкала, готовая заплакать, а он, начав беспокоиться, вновь погладил по голове и зашептал утешающие слова на ушко. В комнате стало темно, и детей почему-то никто не трогал, старший из близнецов понял это, когда взглянул в окно. Усадив сестрёнку на кровать, он подошёл к двери и слегка приоткрыл его, в коридоре было пусто, а перед дверью стоял поднос с двумя тарелками, полными картошки, приборами и стаканами, кажется, с морсом. Он сразу же утащил еду с собой и поставил на столик. Девочка подняла заинтересованный взгляд и оглядела еду пустыми глазами. — Рин, тебе нужно поесть. — Лен поднял своего близнеца на ноги, потянув за руку, и усадил на стул, давя на плечи. Взгляд его был мрачен, а действовал он резко и с силой, но Рин привыкла и к этому. Иногда он себя так вёл, потому что она была непослушной, поэтому сейчас она спокойно сидела и ела с ложки, в которую Лен все набирал и набирал картошки, и пила из чашки, что он подносил, хотя и не видела в этом никакого смысла. Зачем? Их ведь бросили… Одних в столь страшном месте. Когда сестра была накормлена, мальчик мило улыбнулся ей и коснулся своими губами её, от чего девочка улыбнулась. Значит, братик не сердился на неё. Взяв в руки другую ложку и тарелку, она начала кормить так же своего брата, а он совсем не сопротивлялся, только радовался проявлению заботы от своей сестрёнки. А ночь только набирала силы, и на небе уже виднелся полумесяц и ярко горели звёзды, а где-то далеко-далеко, сидя в поезде, плакала одна леди, а один джентльмен, сидел рядом, обнял её и мягко гладил по спине, пытаясь успокоить свою жену.***
Мириам шла по многочисленным коридорам монастыря, собираясь разбудить детишек, пусть они испытывали стресс, но им нужно привыкать с первого дня к режиму, что установлен в монастыре, что бы с детьми там не было, но поблажек им никто не собирался давать. А вот и нужная дверь, она стучится, но ответа нет, видимо, близнецы крепко уснули. — Дети, уже утро, пора идти молиться. — Вновь стучась, сказала женщина, но, кажется, её не слушались. Постояв ещё минуту, бессмысленно стучась, она все-таки решила ворваться без приглашения, что уж поделать, она хотела побыть с ними доброй. Но план быстро провалился, потому что дверь не открывалась, а ведь замков тут никогда не ставили… Значит, дети заперлись! Мириам побежала обратно по коридорам, не зная, что и думать, она понимала, что у детей стресс, но вот им же нельзя такое делать. О них беспокоятся. Она беспокоилась, Святой Отец беспокоился. Что же делать? Что же делать? Почему дети не хотели идти на контакт? — Святой Отец! Дети! — Ворвавшись в молельню, девушка подошла к Зену, что сидел на коленях перед огромным крестом и молился с другими обитателями. — Что случилось? — Мужчина встал на ноги и посмотрел на женщину хмурым взглядом, кажется, ему не совсем понравилось, что их прервали, но, остановившись перед Коваретане, она кивнула и ответила: — Дети заперлись в своей комнате и молчат. Как бы я их не будила и не звала, никакого ответа. — Вот как… — Взгляд алых глаз помрачнел, а все, кто сидел рядом и во все глаза наблюдал за разговором двоих, самых старших в этом монастыре, забеспокоились и начали делать вид, что продолжали молиться, не обращая внимание на неожиданного гостя. — Я схожу и узнаю, что случилось, а ты начинай молиться, и не отвлекайтесь по пустякам. — Оглядев строгим взглядом своих подопечных, священник направился к выходу, сопровождаемый восторженными и испуганными взглядами. Одинаковые на первый взгляд коридоры, казалось, ничем не отличались, но это только на первый взгляд, ведь витражи, что здесь были, показывали разные сцены из Библии. И блондин остановился перед одним из них. Два ангела стояли и смотрели прямо в душу, огромные крылья за спиной, ореол свечения на голове и волосы цвета солнца. Ясные голубые глаза смотрели с укором, на что блондин лишь ухмыльнулся, не им его осуждать. Точно не им. — Посмотрим, кто же будет последним улыбаться.***
В дверь начали вновь стучаться, и Лен прижал сестру к кровати, накрывая их с головой одеялом. Почему же их просто не могли оставить в покое? Всё равно они тут не нужны, но стук не замолкал, только становился сильнее, так еще и к этому прибавился мужской голос. Знакомый голос… — Детишки, доброе утро. Наверное, вы привыкли просыпаться позже, но у нас другой распорядок дня, так что вам нужно вставать в это время. Дети лишь недовольно нахмурились словам священника, слушаться они его не собирались и не боялись его, хоть и этот голос, что казался добрым, пугал. Но они знали, что так будет, их предупреждали, поэтому дверь была забаррикадирована мебелью, что была в комнате. — Дети… Слушайтесь старших и откройте дверь. Даже одна из кроватей пошла в ход, а спали они на одной, они с самого детства спали на одной, хоть недавно детям стали запрещать это делать и отправили Лена в другую комнату, но он по ночам возвращался к сестрёнке. — Вам так не нравится у нас? Может, мы поговорим? Рин заворочалась на кровати, мальчик поцеловал ее в лоб и накрыл её лицо подушкой, чтобы меньше звуков доходило до её ушек, сам же блондин встал с кровати и подошел к двери. Говорить ему не хотелось. — Мне придётся силой открыть дверь. — И это были не пустые слова, потому что дверь начали толкать с той стороны, что аж она заходила ходуном. Лен начал оглядывать их постройку критическим взглядом, но, кажется, она выдержит это нападение, младшая же Кагамине села на кровати и одними губами прошептала вопрос: — Всё в порядке? Он кивнул и вернулся в кровать, а звуки за дверью смолкли, всё-таки их оставили в покое ещё на какое-то время.