Obsession

Дни тянулись бесконечно долго. Обычно, когда ты находишься в так называемом отпуске, неделя летит, как час. Но тут было немного иначе... Миронов практически целыми днями слонялся с угла в угол, не зная, чем себя занять. Главным занятием было упоминание всевозможных проклятий в сторону Михайлова, который, к слову, присутствовал теперь только в телефонном режиме. И думай гадай, то ли издевается, заставляя придумывать себе развлечения в одиночку, то ли пропадает в этом блядушнике со своей львицей. Лера, или как её там... Забавный факт: он знает, как зовут эту особу, а настоящее имя собственной девицы не знает. Блеск... Хотя, оно и неважно. Кстати, какое там имя он ей дал? — Извините пожалуйста, — ах да, никогда бы он не подумал, что обращение на "Вы" может надоесть... — Чего тебе? — отзывается со вздохом, будто девчонка от важных дел отвлекла. — Я хотела бы извиниться за вчерашнее, — привычная для него речь, но в данном случае его это заявление даже голову заставляет повернуть. — В смысле? — Вчера, когда Вы зашли ко мне, — девушка медленно топает прямо к дивану, становясь напротив Миронова, — я не удовлетворила Ваши желания, и я хочу это исправить. — Твои извинения приняты, — он бегло отмахивается, находя бурбон в своём стакане более интересным. — Вы не поняли... — отступать – не её тема, и она плавно опускается перед ним на колени, неуверенно проводя чуть дрожащими пальцами по ткани его брюк. Нет, он, конечно, знал, что подобное существует. Что можно купить себе шлюху и наслаждаться, но не в штатном же режиме. Да, он отвалил за неё немало денег, но он абсолютно не был готов к тому, что дикая девчонка будет вот так перед ним расстилаться. — Хм, — глаза чуть сужает и смотрит прямо в её лицо, заставляя ту отводить взгляд. Надо отдать должное, гнать её нет смысла, да и какой толк в таком сливе бабла, если признавать это бессмысленным? — Ну давай, — на вечно хмуром лице наконец появляется отголосок косой ухмылки, губы чуть смочены бурбоном, глоток для вида. А девчонка не теряется. Только сглатывает, представляя, что этот же бурбон отпивает, для храбрости. Дальше же просто по накатанной. Цепкие пальцы опускаются под его колени, и она чуть дёргает их обладателя на себя, таким образом заставляя блондина принять полулежачее положение. Пара секунд, как формальность. От него не исходит возмущений, он лишь наблюдает, а это значит – можно продолжать. Тогда пальцы тянутся к тонкой, чёрной рубашке, да и сама она подаётся к нему чуть ближе, вдыхая запах мужского парфюма, действующего на сознание, как мята на возбуждённую кошку. Расстёгивая пуговицы одну за другой, брюнетка наконец полностью распахивает на нём шёлковую вещь, проводя коготками по торсу и вызывая у хозяина короткий вздох. Первая маленькая победа. Ей стоит чуть склониться, и она аккуратно прикасается губами к его груди, нежно целуя каждый участок кожи. Поцелуи опускаются ниже, спадающие волосы приятно щекочут, пока она с закрытыми глазами оставляет влажные узоры на накаченном прессе. А после быстро щёлкает застёжкой, спуская с бёдер штаны и высвобождая свою главную цель. Ту самую, из-за которой по сей час между ног сводит немного, стоит прошлую ночь вспомнить. Раскосые глазки на мгновение распахиваются, а тонкие губы обхватывают мужское достоинство, заставляя Миронова протяжно выдохнуть. Вот только как бы блондин не противился, противостоять нарастающей скорости и умелому языку юной особы было сложно. Он держался упрямо и долго, но пришедшие на подмогу тонкие, нежные пальцы заставили сдаться, когда стакан с бурбоном всё же был оставлен, а сам парень не стеснялся уже тяжело дышать, не скрывая явного удовольствия. Которое, кстати, отражалось и на её лице. Ведь она совсем его не знает, так лучше втираться в доверие и зарабатывать себе бонусы, нежели чем ассоциироваться со скучным сексом. И когда процесс подходит к разрядке, она ускоряется, добавляя темп, а после позволяет излиться внутрь, не выпуская пульсирующий член изо рта, слизывая всё до последней капли. Сдавленный стон, глубокий вдох... девочка умеет удивлять, стоит отдать ей должное. — Ты где так научилась? — дыхание пока не в норме, глаза прикрыты, пальцы автоматически зарылись в тёмных густых волосах. — Хотя да, точно... — глупым был вопрос. — Я могу приготовить для Вас что-нибудь? — в притонах учат готовить? Серьёзно? — А ты умеешь? — зевает, спрашивает с долей насмешки, а той и не обидно ни капли. По крайней мере, виду не подаёт. — Как и любая девушка... Сосёт на пять с плюсом, готовит, вопросов не задаёт лишних, молчит постоянно... да она не из притона выпустилась, а из школы святых. В любом случае, лучше думать так, нежели чем пытаться предположить, каким образом их там так дрессируют. — Если удивишь меня, — он поднимает на неё взгляд, продолжая сидеть со спущенными штанами, — то сможешь попросить меня о чём-то в пределах разумного, — кидает кисть в сторону кухни, без слов указывая удалиться. И пока девчонка скрывается с глаз, он неспешно застёгивает молнию брюк, ухмыляясь. Нет, его абсолютно не интересует, что она приготовит. Он даст ей это право даже если она просто чайник поставит. Просто это обыкновенная любопытность, о чём же она попросит... Очередное удивление ждёт уже на кухне. Даже в кулинарном деле брюнетка бьёт в самое сердце. А точнее — в желудок, когда Миронову на глаза попадается овощное рагу. Потому что овощи – его главная слабость. Особенно в таком виде. — Ведьма... — тихо бурчит себе под нос, а она и рада. Благо в ладоши не прихлопывает. Зато теперь можно удовлетворить своё маленькое любопытство. И, отобедав двумя порциями, он аккуратно вытирает рот салфеткой, складывая руки на стол. — Я держу обещания, — тон серьёзный, как на переговорах. — Чего ты хочешь? Ядовитые глазки сверкают, но в пол всё же опускаются, покуда стеснение хозяйки впереди планеты всей. — Можно я приберегу это желание на потом? — она издевается? — В смысле? — Я, пока что, ничего не хочу. Хочу только воспользоваться своим желанием в скором времени, но пока озвучивать не буду. Вы ведь не против? Он против. Он ещё как, блять, против. Только виду не подаёт. Потому что эмоции всегда хорошо скрывать получается. И он уже жалеет, что дал ей это право, а на деле только однократно головой кивает и просит её подняться к себе. Дескать, хватит с него на сегодня чьего-либо присутствия. Девчонка спорить и не думает, быстро удаляясь к себе, а Миронов остаётся за столом, сжимая в кулаке кухонное полотенце. — Это кто кого поимел сейчас? — он зачем-то всего лишь хотел чуть больше знать о её желаниях, а в итоге... В итоге его в открытую вокруг пальца обвели, смело указав на то, что мужчинами можно манипулировать простыми фокусами с членом. Михайлов... Первое, что приходит в голову. Ибо разговоры с ним помогают перевести дух, и сейчас он точно знает, что его несносный товарищ ему необходим. Обычно, Слава берёт трубку после второго гудка. И не важно, на совещании он, в туалете, или присовывает кому. Так уж у них повелось. Но на том конце провода гудки не прекращаются, и Глеб нервно сбрасывает, набирая номер по новой и наконец дожидаясь ответа. Ответа приглушённым, серьёзным голосом. — Я немного занят, что-то срочное? — его что, все решили сегодня удивить? — Чем это ты занят? Сегодня выходной, ты не в работе, — это странно, что Михайлов – живой человек со своими потребностями и правом на личное время, но такой ответ отчего-то злит, и блондин мало-помалу закипает. — У меня свои дела, Глеб. Что ты хотел? — Дела? — едва сдержанный рык исходит практически изнутри. — Со своей шлюхой? — это высшая степень эгоизма, но раньше такого, чёрт возьми, не было. И сейчас это похоже на то, что мальчишка решил откупиться его же деньгами, заняв его внимание купленной девчонкой, и всё ради того, чтобы по притонам чаще лазить? — Она не шлюха, — ответ говорит сам за себя, голова кипит окончательно, но Миронов находит в себе силы стиснуть зубы, дабы голос не повысить. — Все они шлюхи, — выпаливает первое, что подсказывает бурбон в крови. А ещё злость и чувство собственничества. Потому что он всегда был на первом месте. Всегда. И только было он хочет продолжить, как спустя непродолжительную паузу Михайлов попросту сбрасывает вызов, заставляя Миронова окончательно закипеть. — Эу! — кричит в трубку, набирает номер повторно раз за разом, пока противный женский голос не сообщает, что аппарат абонента выключен. — Ах ты мелкая сволочь... Нервно сжатый в руке мобильник едва не трескается, но всё же стойко выдерживает мужскую силу. В голове уже всевозможные развития событий, как назло, кроме главного: понять, что товарищу личную жизнь устраивать надо, как ни крути. Не может же он вечно быть за пазухой, как марионетка. Но с другой стороны, весомой причиной могла бы быть стоящая девушка, а не проститутка при борделе! От этого и крыша едет, что самого близкого друга меняют на продажную блядь. Стараясь снова перевести дыхание, блондин поднимается наверх, держа курс к той самой комнате, которая ещё недавно пустовала. — Позволь спросить, — прямо с порога, потому что стучать в дверь в его собственном доме – это уже слишком. — Что ты знаешь про Валерию? — застав врасплох валяющуюся на кровати Нэл, он подходит ближе, не переставая сверлить девушку взглядом. — Чёрные волосы, тату... — Не продолжай, — брюнетка выставляет руку и вдруг перебивает, — она одна там с таким именем, это любимая игрушка хозяина. — Сколько ещё потрясений ему предстоит сегодня пережить? — На самом деле, она очень хорошая. Добрая, отзывчивая. Взгляд только надменный, а так она никогда своими привилегиями не пользовалась, никогда к нам предвзято не относилась, помогала... Его очередь перебивать, потому что если Нэл продолжит эту эпопею с её ангельским описанием, то его точно стошнит. — Её можно купить, как тебя? На это девушка улыбается даже, но как-то грустно. Как будто слова ничуть не ранят. — Хозяин скорее удавится, чем её продаст... Даже за миллион, — неловкая тишина, абсолютное недоумение, зачем ему вдруг понадобилась хозяйская подстилка. — Хоть и миллион ещё никто не предлагал... Его глаза сверкают чем-то недобрым, а вот во взгляде девушки плещется сплошное недоумение. Ведь Миронов априори не похож на человека, который будет вот так просто кем-то интересоваться. Поэтому первое, что возникает в голове: неспроста эта речь о покупке. И, пожалуй, стоит на всякий перестраховаться, а заодно и понять, собирается ли он обменять её. Потому что судя по достатку, миллион для него – вообще не проблема. — Прошу тебя... — в считанные секунды она сползает с кровати, оказываясь у его ног и даже не сразу осознавая, что невольно перешла на "ты", — не возвращай меня, лучше убей, но не возвращай... — Успокойся, — её нервное стрекотание заставляет опомниться, девчонка опять всё приняла на свой счёт, — не собираюсь я тебя отдавать. — А вот это заключение смело можно назвать спонтанным, потому что ещё недавно он сам готов был её сопроводить подальше от своего дома. — Забудь этот разговор... Напряжение, раздражённость, злость... именно это и читается сейчас на его лице, обнажая эмоции. И надо быть последней глупой дурочкой, чтобы не понять, что за этим последует. Хоть она тут и недолго, но уже выучила, как отче наш: если у Миронова что-то идёт не по плану, то она выступает отдушиной. — Поднимись, — фыркает раздражённо, напоминая, что она всё ещё у его ног, — разденься, — тон явно намекает, что лучше не перечить, но разве можно упустить такой шанс, не переключив внимание на себя полностью? Особенно, когда у него на уме главный желанный объект всего притона? — Зачем? — он слышал много глупых изречений за свои годы, но это переплюнуло абсолютно всё. Из головы будто даже мысли испарились, а глаза автоматически округлились и стали похожими на монеты. — Слушай, я уже говорил тебе, что я не сторонник бессмысленного насилия, поэтому будь добра, сними с себя свои тряпки и не испытывай моё терпение... — нарушать слово очень не хочется, но девчонка продолжает стоять столбом, подливая масла в огонь. — Скучный секс желаемых результатов не даёт... — она на всякий опускает голову и немного зажмуривается, но фортуна на её стороне. — Вы — хозяин, я – ваша собственность. И это не бессмысленное насилие, — взгляд возвращён к его лицу. И на нём сейчас палитра смешанных эмоций, покуда блондин явно обескуражен подобным заявлением. — Считайте это моей просьбой... — последнее она произносит как можно тише, в надежде на то, что данная им поблажка не будет использована бессмысленно. И непродолжительная пауза заставляет сердце биться немного чаще, потому что волнение даёт о себе знать вспотевшими ладошками. Зато она будет знать наверняка, чего ей стоит ожидать. — Ты в этом уверена? — грубый, но отдающий бархатом голос ложится на стенки сознания, и брюнетка непроизвольно кивает, отчасти понимая, что заднюю уже не дать. Неведение — расплата за его полное внимание. — Ты ведь понимаешь, что я буду делать с тобой всё, что захочу? И ты будешь полностью в моей власти? Она уже в его власти. С того самого момента, как он подписал бумаги и привёл её домой. И понимание этого заставляет её в очередной раз кивнуть, тихо сглотнув. Стрелка настенных часов тихо даёт о себе знать, слух улавливает клацанье бляшки на ремне, а над ухом опять раздаётся грубый, приглушённый голос: — Тогда на ближайшие пару часов тебе стоит забыть слово "хватит". Это приказ.