Obsession

Предположить трудно, о чём сейчас стоит загоняться больше. О том, что у мелкого засранца нет реактивного ранца под задницей, и ждать его приходится дольше, чем несколько секунд, либо же о том, что вообще в очередной раз повёлся на его алкогольную атаку. Ведь зарекался уже не пить с ним больше рюмки! Потому что попойки с Михайловым уже кончались такими покупками, как декоративная цапля, розовый свитер и авто без движка. Ну а что? По мнению пьяных парней машина отличная. Не заведётся, а это значит, что риск попадания в аварию равен нулю. Но это... это переходило все границы. В его доме отроду и домашних животных то не было, а тут человек целый. И не просто человек, а сущее недоразумение с выжженной буквой твоего имени на кисти. Просто пиздец. — Привет, — нет, другом назвать его сейчас невозможно. В голову лезет только слово "ишак". И этот ишак ещё смеет улыбаться, проходя в дом. — Зачем звал? Зачем? Серьёзно? Он серьёзно этот вопрос задаёт? — Да вот решить не могу, — Миронов на месте даже замирает, брови к переносице сводя, — раскалённой кочергой тебя в зад выебать, или чем похуже? Облизывая губы, Слава улыбку скрыть уже и не надеется. Потому что... просто потому что кипящий от злости Миронов — лучшая услада. — Малыш, а как же предварительные ласки? — а то, что Морт ещё и стебётся, злит блондина ещё больше. И он фыркает, в грудь толкает собрата, пока тот к нему вальяжно подходит. — Ебальником своим хлопни и объясни мне лучше, какого хуя мои сто кусков превратились в один большой кусок мяса!? — крик сопровождается нервной жестикуляцией, гнев сменяется агонией, а Слава как продолжал умиляться, так и продолжает. — Во всём нужно искать свои плюсы, — парниша спокойно разводит руками и даже тон не повышает, обходя попытку достучаться до товарища аналогичным криком. Нельзя с ним так, переборщить с эмоциями может. — Тебя дома кроме пыли никогда никто не ждал. А тут питомец домашний, который рот на замке держит, приказы твои исполняет. Ну чем не чудо? — Вот и забери себе! — огрызается главный, стараясь угомонить трясучку. — Отдам тебе всего за сто кусков! — Это твоя ответственность, дорогой, — опять приторно-блевотный тон, — ты же бумажки подписал, твоя буква на ней, а вдруг дяди с проверкой придут, а ты передарил без оснований, — вся его речь сейчас кажется полнейшим бредом, но как ни крути, осознание подходит мелкими шажками и клюёт прямо в макушку. Он. Приобрёл. Раба. Пиздец... Полный и беспросветный. — Мне нужно выпить, — несмотря на последствия прошлой попойки, Миронов поспешно натягивает на себя попавшуюся на глаза одежду, попутно понимая, какую глупость сказал при главном любителе алкогольных приключений. — Без тебя! — тон был настолько грозным, когда Глеб вдруг резко повернулся и ткнул пальцем в Михайлова, что тот даже руки примирительно поднял. — Обещаю и клянусь, что по одному бокалу и по домам, — потому что не отстанет, — за мой счёт! Короткий поворот головы блондина и вопросительно изогнутая бровь будто говорят сами за себя. Дескать, а за чей же, блять, ещё!? И в качестве небольшого утешения, Слава не только счёт в баре намеревается оплатить, но ещё и молчит всю дорогу, чтоб не бесить старшего, и так с него хватит. Старшего, потому что разница в возрасте в месяц. А ещё потому, что в душе Михайлову всё ещё оставалось семнадцать лет. И иногда это играющие в заднице детство выходило ему боком. Ну а Миронов, как главный мистер серьёзность, всегда вытаскивал того из передряг. Так и повелось.

***

— Что мне теперь с этим делать? — отпивая из гранёного стакана тёмное нефильтрованное, Глеб смотрел в одну точку перед собой. Казалось бы, обычная прислуга, но груз ответственности чувствовался такой, будто непутёвая любовница подкинула на порог младенца и сбежала, оставив лишь записку о том, что он – отец, и этот ребёнок теперь – его головная боль. — Это же очевидно, — парировал Михайлов, — жить, как и жил раньше. Милая, простодушная улыбка. Невинные глазки и полное умиротворение. Это, пожалуй, лучше всего описывает русоволосого парнишу, в то время как его друг выглядит, как комок нервов. Словно на иголках, он воротит носом и подкуривает толстый Мальборо, пытаясь найти в дыме хоть какую-то подсказку. Но она как всегда одна. — Мне нужно спустить пар, — несколько затяжек, стряхивание пепла, и вот она – свежая мысль. — Только найду, на ком... — голову автоматически ведёт вправо, и взгляд падает на двух особей женского пола. Одна сидит неподалёку, за баром, глушит какой-то коктейльчик и игриво шатает ножкой, поднимая глазки и косо улыбаясь. Другая чуть поодаль, рассматривает, не стесняясь. Миронов всегда умел привлекать к себе внимание, даже когда того не хотел. И найти себе даму для утех было легче, чем пиццу заказать, но Морт смог вклиниться и тут, отвлекая от рассматривания стройных ног. — У тебя дома есть. — Что? — встряхивает головой, переспрашивает, потому что переключиться с объекта наваждения не самая простая задача. — Говорю, ты теперь можешь спускать пар в любое время. Дома. — Забавно даже, как он на пальцах пытается разжевать, пока Миронов брови супит. — Блять, ну дома тебя тело ждёт. Нахрен искать и тратиться? Твоя хоть проверенная, их же по больницам таскают, так что они чище любой суки в этом баре. Говорит он настолько убедительно, что Глеб даже кивает в такт, не переставая глазами мелкого сверлить. Ладно, пусть какой-то плюс в этом есть. Но он отомстит. Он ещё обязательно отомстит и подложит гадёнышу такую утку, что тот вовек не отмоется. И вот тогда справедливость восторжествует... Попрощавшись, оба вызывают такси. Потому что Михайлова ждёт работа, а Миронова... Миронова хрен знает, что вообще ждёт в ближайшие дни. Ибо не привык он ни с кем свои квадратные метры делить. Закрывшись ото всех, он даже не скрывал порой, что людей не любит. И на вопросы отца о свадьбе любил отвечать старику, что как только к нему придёт барышня, согласная получить пулю в лоб как только ему надоест, то он тут же сделает ей предложение. Войдя в дом, можно было подумать, что кроме пыли так никто и не ждёт. Тихо, даже слишком... Закрыв за собой дверь, блондин поднимается наверх, по инерции топая к самой большой комнате. Но девушки там не оказывается, что заставляет даже слегка удивиться. А вот комната, которая под кладовую годится, как раз теперь не пустует. Небольшой шкаф, тумба, да диван раскладной. Но он не разобран даже, потому что свернувшейся калачиком брюнетке места хватает сполна. Сопит себе, сложив ручонки под голову. А Миронов только усмехается, головой качая. — Недоразумение... Постояв так с минуту, почесав репу, он всё же дотрагивается пальцами до её плеча, чуть толкая, чтобы проснулась. — Эй... Подъём. Хоть и тихо, но девушка подскакивает, как по команде, хлопая сонными глазами и извиняясь, как заведённая. — Угомонись... — вздыхает, по новой удивляется, когда девица выпрямляется перед ним в полный рост и опускает глаза. Хороший уровень дрессировки, что нельзя не заметить. — И что мне с тобой делать? Вопрос, скорее, в пустоту, но бедняга мечется глазами по полу, судорожно пытаясь ответ найти. — Что хотите... Обращение на "Вы" очередную усмешку вызывает. Это не может не нравиться, это не может не льстить. Тем более, что подобного добиться можно нелёгкими путями, а тут на тебе пожалуйста. И всё бы ничего, но следующий подоспевший вопрос заставляет понять, что он и имени то её не знает. — Как звать хоть тебя? — Как хотите... — Хах, — это должна была быть скрытая усмешка, но она от удивления вырвалась и прозвучала довольно громко. Признаться, такой экземпляр он видел впервые. — Ты заставляешь меня вспомнить, от какого имени меня ещё не тошнит. — И снова выдерживая паузу, он держит девчонку в напряжении, наконец выпаливая негромкое: — Вера. — Опять пауза, поджатые губы, разочарование. — Нет, она была на прошлой неделе... А брюнетке остаётся лишь покорно ждать, пока новый хозяин перебирает в уме имена многочисленных любовниц. Может, там ещё и любовники были? Кто его знает, да и неважно это всё. Важно лишь то, что теперь её пристанищем не является тот жуткий бордель, где абсолютно не ведаешь, под кого тебя бросят на ночь грядущую. Новый дом, чего уж греха таить, довольно-таки роскошный. Да и хозяин дома не противной внешности, а очень даже ничего. Только что грубоват, но и на том спасибо, что перегаром не дышит и не начинает знакомство с ошейника и побоев. — Будешь Нелли, — заключает наконец блондин, явно довольный собственной фантазией, — экзотики ещё не было. Взгляд падает ниже. На смуглую кожу, на небольшую, но упругую грудь, размера второго, не больше. На обтекаемые формы, местами немного угловатые от худобы, но это общей картины не портит. Особенно, учитывая то, что она ниже его как минимум на голову, если не на все две. — Нравится имя? — чистая формальность, придумывать в случае чего новое он не собирается. — Конечно, — голос тихий, как у мышки. — Чудненько. Я пока в душ. Расстели диван и жди меня. Он удаляется, а девчонка покорно принимается выполнять задание. И просьба эта была наверняка не ради того, чтобы спать лечь вместе, или по дивану прыгать начать. Понятно, чего ему нужно, и от этого руки слегка дрожат, но ничего. Дело привычное, нужно успокоиться только. Просто его продемонстрированная ранее вспыльчивость слегка почву из-под ног выбивает. С такими обычно как: спокойно говорят с тобой, улыбаются, а потом ты допускаешь ошибку, и вот они уже шкуру с тебя живьём сдирают. Осторожной надо быть. Минут пятнадцать спустя дверь в уже её комнату открывается, но сердце успокоиться не может. Вроде и случилось уже всё прошлой ночью, но всё было не так. Была абсолютная темень, видны лишь силуэты, да и Миронов был в стельку пьяным, отчего всё произошло быстро и практически безболезненно. Сейчас же свет из окна падал, и каждая мышца на его теле видна была, да и трезвый рассудок правил, отчего полагаться на волю случая было глупым. Первым провалом был результат его неодобрительного взгляда. Поняв свою оплошность, девушка быстро промямлила себе под нос извинения, отводя наконец взгляд от его тела и принимаясь освобождать себя от одежды. Она остаётся перед ним практически нагая, когда ему надоедает ждать и парень просто толкает её на диван. Толчок не сильный, но девушка приземляется пятой точкой на мягкую поверхность, чуть отползая и полностью ложась на спину. Интуитивно раздвигает ноги, позволяя блондину устроиться между ними поудобнее, а после просто закрывает глаза, как зажмуривается, делая то, что делала всегда. А именно: начинает считать до тысячи. Это помогает отвлечься, пока с твоим телом развлекаются. Но есть одно но: Миронов как назло медлит, не спешит присовывать свой орган. И спустя примерно минуту, отсутствие всяческих прикосновений заставляет девушку открыть глаза. И первое, что она видит – нависшего над собой блондина с до жути осуждающим видом. — Я понимаю, что ты не горишь желанием со мной трахаться, но так дело не пойдёт, — она под ним всего минуту, но его уже хочется скинуть с себя, либо же попросить сделать своё дело как можно быстрее, а то процесс не из приятных. — Я не хочу тебя насиловать, поэтому, будь добра, не зажимайся так, и сделай лицо попроще. Рано радовалась... Мало того, что имя дурацкое придумал, так теперь ещё и выражение лица не нравится! Свет выключи и не смотри... Но как бы не пыталась девчонка мину не столь кислую сделать, ничего не выходило. И в конце концов такого рода продвижение изрядно поднадоело, отчего Миронов тухло фыркнул, схватив брюнетку за бёдра и резво перевернув на живот. — Так-то лучше... Смочив два пальца, он осторожно вошёл в девушку практически до костяшек, вызывая протяжный стон. Но удовольствие недолго длилось. Прощупав почву для наслаждения, он быстро сменил пальцы на возбуждённый член, входя до самого основания. Пальцы впились в тонкую талию, и спустя уже считанные мгновения блондин насаживал новую игрушку с неким остервенением, не обращая никакого внимания на болезненные стоны. Возможно, вчера этот же процесс закончился довольно быстро из-за количества выпитого, а сегодня... сегодня она и до тысячи досчитать не смогла, настолько мощным оказался секс, что из головы повылетало даже точное знание цифр. Кусочек ткани от собственной кофты в зубах, пальцы царапали обивку, а из глаз чуть было не пошли искры, потому что Миронов долбил так, что подобных ощущений ещё встречать не доводилось. Может, потому что клиентов было: по пальцам пересчитать, в силу то возраста. Пару раз она даже попыталась вырваться на небольшую передышку, но руки блондина рывком возвращали в исходную позицию, и пытка продолжалась. Может полчаса, а может и целый час. Но если так и дальше пойдёт, то ходить ей точно будет сложно... Когда мучениям пришёл конец, и тело обрело свободу от всего инородного, Нелли тут же отскочила инстинктивно, поджав колени и стараясь привести дыхание в норму. А Глебу хоть бы что. Спокойно себе пот со лба вытер, да усмешкой одарил. — Слабенькая какая, — хотя сам от себя не ожидал, что повторное влитие в себя алкоголя заставит долбить, как отбойным молотком. Но было приятно. — И потренируй мимику перед зеркалом, а то дикая какая-то. Хлопнув дверью, он удалился, оставив Нэл одну. И только, когда девчонка убедилась, что он уже не услышит, высунула язык и прокривлялась. — Потренируй мимику... — слова словами, подчинение, уважение и всё такое, но на самом-то деле, всё это лишь результат воспитания. Того, которому учили в их питомнике. Именно так она свой бордель именовала. Попытка встать с дивана успехом хоть и увенчалась, но вот задница безбожно болела. Да и между ног горело всё, и от этого походка как у утки была. Оставалось только дойти этой самой походкой до ванной, а там погрузить своё тело в воду и молиться, чтобы белобрысому не взбрело в голову потрахаться ещё раз. А Глеб, тем временем, стоял под струёй душа, смывая напряжение. Он хотел это сделать ещё с утра, но маленький фактор не позволил. Маленький такой, смуглый, кудрявый. И как бы ему не хотелось признавать, в чём-то Михайлов прав был. Иметь под рукой игрушку для секса куда лучше, чем напрягаться и что-то делать, дабы завалить в койку очередную особь. Эта, конечно, вариант не самый лучший, но это в первое время. Если девчонка податливая, то свыкнется, а там уже из неё нитки можно будет вить, да обучить чему получше, чтобы получать удовольствие не только от обыкновенных толчков в дырку. Злоба мало-помалу отпускает, дыхание выравнивается, и блондин блаженно прикрывает глаза, отпаривая не только тело, но и мысли. После же оборачивает бедра полотенцем, расхаживает вокруг да около стола, на котором бутылка виски, делая вид, что занят разглядыванием бумаг. И уже было решается налить себе стопку, как слышит гулкий скрежет. Сначала лишь морщится, решает виду не подавать, но лишь до тех пор, пока звук не повторяется. Оказывается, это в дверь кто-то шкребёт, и в догадках он не теряется, открывая и замечая на пороге недоразумение. — Можно поесть? — это даже забавно, как каждое её высказывание вызывает усмешку. — Нет, предлагаю с голоду сдохнуть, — потому что на этот вопрос невозможно ответить серьёзно. Но с юмором девочка, кажется, не особо знакома. — Как скажете, — она быстро кивает и уже собирается уйти. Благо, реакция у Глеба всегда хорошей была, поэтому он успевает её за руку схватить. — Недоразумение ты, я же не всерьёз, — то ли смеяться, то ли плакать. Она что, правда собиралась сидеть в комнате до тех пор, пока от голода коньки не отбросит? — Бери всё, что видишь в холодильнике. — Неслыханная щедрость. По крайней мере, для неё. Кивает, хочет шаг сделать, но мужская рука вновь одёргивает, заставляя напрячься. — И больше не доставай меня тупыми вопросами, — чтоб жизнь раем не казалась. Девчонка кивает, удаляется. Видимо, холодильник опустошать. А Глеб повторно надеется остаться наедине с самим собой, закрывая дверь и наполняя стопку ирландским виски. Забавно, но улыбка с вечно хмурого лица не сходит, а ведь это только её первый день. Если так пойдёт и дальше, то будет только интереснее, какие сюрпризы она ещё может выкинуть. Но кому как не ему знать, что обычно за маской серых мышей прячутся самые настоящие змеи. И верна ли эта теория насчёт девчонки, ему только предстоит узнать. Главное — быть начеку. Ну спасибо тебе, Михайлов...