Немецкий акцент

Ранним утром, когда на улице ещё горели тусклые фонари и выл холодный ветер, создавая снежные вихри и поднимая непритоптанный солдатами снег, в казарме все ещё горела тусклая лампа, освещая двух спящих ежей на ветром шатаемой кровати, она действительно была некрепкой, но вполне удерживала два не очень массивных тела. К утру становилось холодно, температура падала, и первым это начал ощущать немец, чувствуя, что даже под одеялом он замерзал до лёгкой дрожи. Скордж лежал отвернувшись спиной к солдату, во сне мало кто контролирует свои телодвижения, получилось так, что ночью, во время глубокого и здорового сна, ёж отодвинулся от торса Зоника, от контакта с которым прохлада не чувствовалась. Немец тихо уркнул, вновь разворачиваясь носиком к солдату, вплотную подползая к тёплому телу и обнимая синего ежа, проходясь холодными ладонями по сильной спине, чувствуя расслабленные мышцы под короткой шерсткой и останавливаясь на плечах, оставляя кисти на них и согреваясь об его тёплый торс, почему-то он всегда был таким приятным на тактильность. Коснувшись щекой его грудной клетки, которая поднималась от тихого дыхания, зелёный еж вновь уснул, слушая ритмичные удары сердца. Движения под боком нарушили сон солдата, но тот не спешил открывать глаза и просыпаться, он позволил немцу обнять его и сам осторожно пустил кисти рук вдоль его спины обхватывая его ребра руками, прикоснувшись тёплыми губами к его лбу и прижимая к себе плотнее, стараясь дать как можно больше тепла. Зоник понял, что он замёрз, его руки, которые касались его плеч, вновь были ледяные, словно рядом лежало безжизненное тело. Синий не смог больше крепко уснуть, сновидения были нарушены зелёным ежонком, но открывать глаза не хотелось несколько минут он просто лежал, прислушиваясь к каждому звуку, будь то скрип пружин кровати или раздражающий звук горящей лампы, и тихому урчанию под боком. Со временем, еж медленно проснулся, пытаясь привыкнуть к тусклому свету, потерев глаза лунной частью свободной руки, на которой не лежал Скордж. Зоник пытался осторожно двигаться, чтобы не потревожить спящего немца, все же сейчас ещё слишком рано. Пройдясь мутным взглядом по казарме, еж начал более четко видеть вещи, но подниматься он не торопился. Солдат вновь вернул руки на худое тело, касаясь талии, опуская руку ниже на бедро, плавно скользя ниже, подхватывая ногу бод коленом и осторожно поднимая на свое бедро, целуя зелёного ежа в скулу и чуть приподнимая уголки губ смещая руку на более притягательные места, поглаживая их. — Какой же ты холодный.. — прошептал синий, нежно поглаживая его спинные иглы, пустив худые пальцы вдоль них, вороша шёрстку и целуя его в ушко, от чего Скордж лишь инстинктивно им дёрнул от теплого дыхания. Зоник никогда ранее не испытывал таких чувств, лишь глубоко в прошлом.. он вновь полюбил? Полюбил личность мужского пола? Немного непривычно признаваться себе в том, что испытываешь влечение к лицам одного с тобой пола, но синему ежу нравилась эта изменчивость в его организме, это.. худое истерзанное тело с особым полюбившимся запахом было таким эстетичным. Их близость произошла слишком быстро, без долгих симпатий и лишних разговоров, влечение обрело власть над двумя телами и рассудками. Перед решением уйти на фронт солдат поклялся себе больше не влюбляться и отдаться родине, он считал себя бесчувственным и пустым, а сейчас он словно вновь дышал полной грудью, и кто бы мог подумать, что Зоник нарушит клятву влюбившись в немца. Синий еж лежал очень долго, рука по немного начала затекать, но он не мог сменить ее положение не разбудив Скорджа. Ближе к семи часам зелёный еж начал тихо фырчать и тереться носом о грудь солдата, а после медленно открывая свои голубые глаза, поднимая их выше, замечая милую скуловатую мордочку солдата, который смотрел на него. Зелёный улыбнулся, вновь уткнувшись носиком в теплое тело, закрывая глаза и тихо урча. Зоник потрепал его за ушко, не давая больше спать. — Я знаю, что ты не спишь. — тихо проговорил синий ёж, поглаживая шею немца, касаясь подушечками пальцев его выступающей жилки, получая эстетическое удовольствие от этого. — Замёрз? — поинтересовался солдат, взяв парня за руку, сейчас его ладони были менее холодными, все же теплые плечи помогли им согреться. — Угу.. — кивнул ёж, устремив свой взгляд на синего ежа, приподнимаясь на локтях, улыбаясь ему и протягивая к его щеке свою ладонь. — Поцелуй? — спросил он, чуть наклонив голову, продолжая поглаживать его, даря нежность. Зоник лишь усмехнулся, накрыв руку немца своей теплой ладонью. — Ты нахально пользуешься моим вниманием? — тихо поинтересовался Зоник, смотря на нациста, слушая его чистое дыхание, оно было таким ровным не сбитым, словно от сильного страха. — Я не понимаю большинство ваших слов, что у них за странные звучания и не понятные значения? — спросил немец, нависнув над солдатом почти вплотную тыкаясь своим носом в его. Зоник почувствовал себя неловко, его никогда ещё не лишали личного пространства так открыто, но он не испытывал злобы или раздражения, единственным чувством сейчас внутри была чертова влюбленность. Солдат посмеялся, а зелёный еж лишь вопросительно изогнул свою бровь. — Я сказал что-то смешное? Не правильно произнес? — синий посмотрел на серьезную мордочку, несколько секунд всматриваясь в радужку голубых глаз, а после не справившись с желанием притянул немца к себе, заставив лечь на его грудь. Скордж успел лишь упереться руками в кровать, соприкоснувшись с приятными сухими губами, которые начали целовать, а зелёный активно старался отвечать на поцелуй, позволяя тёплому языку ласкать его неба, в то время как теплая нагретая телами простынь вновь начала мяться от лёгкого движения. Спустя час весь лагерь был на ногах, на улице оживлённо ходили солдаты, что-то обсуждая между собой накинув на плечи свои шинели. Рассветало поздно, если вообще рассветало, в зависимости от погоды, поэтому сейчас на улице горели тусклые фонари. В одной из казарм, где обитали сразу несколько молодых солдат было шумно, парни сидели за столом, на котором стояло несколько стаканов с горячим чаем, в таких компаниях проходила утренняя трапеза и обсуждались свежие полученные новости. — Сегодня ночь была немного странной.. или мне все это просто приснилось, но черт возьми я отчётливо слышал стоны и фашистскую речь, это даже речью сложно назвать, скорее всего крики. — фиолетовый хамелеон в теплом сером свитере взял со стола стакан сделав пару глотков горячего чая, он говорил чуть шепотом от привычки, слишком умиротворенная личность с необычайно тонким слухом. — Я ничего не слышал.. — пожал плечами пепельный ёж с золотистые глазами, которого офицер буквально вчера уложил на лопатки за прилетевший в его окно снежок, он сложил руки на груди и осторожно поправив ворот своей шинели, накинутой на его плечи в казарме было немного прохладно. — Немец в русском лагере? Это невозможно, он бы давно дал о себе знать, они неосторожные. Я уверен, что все это было сном, кроме тебя этого больше никто не слышал, верно? — парень поднял взгляд ярких глаз на солдат, которые подтвердили слова пепельного ежа. — Пожалуй ты абсолютно прав.. это был просто дурной сон от наболевшего. — согласился хамелеон, расслабившись и расправляя плечи, вышвыривая из мыслей воспоминания об этом, вновь делая несколько уже более больших глотков. После этих слов дверь распахнулась и в казарму к молодым офицерам вошёл синий еж в майке и темных штанах, холод его не пугал, как и многие другие вещи в этом мире. — Доброе утро. — сказал Зоник, проходя к столу, а вслед за ним вошёл немец, с накинутой на плечами его шинелью, она так приятно пахла солдатом, что зеленый постоянно ее обнюхивал. — И тебе не слечь. — улыбнулся хамелеон оставив стакан в сторону, замечая вошедшего новобранца, который подошёл к солдату, пришлось заглянуть Зонику за плечо, чтобы его можно было рассмотреть. Скордж улыбнулся им самой милой улыбкой из своего арсенала и неспешно помахал им рукой, выходить из образа дозволено не было. — Как оно? Говорить не начал? — посмеялся парень, а солдаты подхватили не слишком шумную волну смеха. Зоник лишь усмехнулся, глянув на зелёного ежа, у которого эта шутка не вызвала даже улыбки, скорее веское желание заговорить. — Хватит трепаться уже по этому поводу, он не виновен в том, что не может говорить. — тихо шипел синий еж, сжав запястье немца за своей спиной и нежно его отпустил, оглаживая косточку, он прошел к стулу, падая на него, который жалостно скрипнул от его веса. — Как скоро начнется хоть что-то в нашем пургой заметенном лагере? Мне наскучило сидеть тихо, словно я мышь под метлой. — Пока ничего не получали, все молчат, словно им языки вырвали, если бы что-то и было, то слухи дошли бы и до наших ушей. — сонно бормотал волк за его спиной, молчавший все это время. — Не считая его странных снов.. — он указал на лилового хамелеона, который немного нервно и со скепсисом пожал плечами, встречаясь с зелеными глазами солдата, они вынуждает повторить то, о чем болталось ранее. — Похоже я слышал фашистов поблизости.. и это было очень похоже на стоны, словно кто-то занимался сексом. — он смолк и тишина повисла над всеми, а Скордж начал немного нервничать и сжимать зубы. — Но теперь я не уверен в этом, возможно это просто материальный сон от наболевшего за все время. — Эспио нахмурился, сжимая тонкие губы и произнося это с цинизмом, в отличие от синего ежа напротив него, хамелеон выражал недовольство, солдат в свою очередь лишь выслушал, но никак не показал того, что он озабочен этим. — Ты злишься просто потому, что у тебя слишком долго не было интима. В тебе бушует самая черная зависть. — волк усмехнулся в его сторону, а хамелеон лишь фыркнул, глупо отрицать очевидное, он позволил себе слишком много эмоции и раскрыл свою небольшую зависть тому, кто вчера хорошенько спустил пыл. Немец мило улыбнулся, а его скулы и кончики ушек пначали алеть, все же стоило выражать свои эмоции чуть тише и не кричать так сильно, но ему не запретили. — Отставить. — грубый и властный тон со стороны Зоника, от которого болтовня резко прекратилась, сменяясь серьёзностью и стыдом за обсуждения слишком интимной и развратной темы. Синий еж не желал больше слушать этого и не потому, что ночью в этих горячих стонах был замешан он, просто становилось противно, слишком многое себе они позволили, он не против заниматься сексом, но обсуждать личное с кем-то кроме двоих было неуместно. Зоник поднялся, с укором смотря на бесстыжих офицеров и взяв за плечо своего ежонка вышел из казармы вместе с ним. — Неловко вышло.. — прижал ушки к голове пепельный еж, оттянув горло свитера, ему внезапно стало немного душно, возможно от внезапного давления со стороны синего ежа. — Соглашусь.. развязали свои поганые языки совершенно неуместная тема. — тихо произнес волк, почесав когтями затылок. Фашист шел за синим ежом следом, наступая на снег, который приятно хрустел под ногами, иногда получалось наступить в след Зоника от этого он радовался. Немец старался держать его за руку и не отпускать, все же солдат сейчас был немного нервным и озлобленным, его вывели из себя вульгарным поведением, хотя Скордж считал виноватым себя, ему тоже стоило следить за собой и своим языком во время их близости вчера ночью. — Зоник, мне очень жаль.. я был слишком откровенен в своих эмоциях, следовало быть тише. — тихо прошептал немец, прижав ушки к голове. Зоник остановился и развернулся лицом к немцу, от чего тон внезапно врезался в его широкую и теплую грудь, синий заметил грустную мордочку, и расслабил все напряжённые мышцы. Один его вид заставлял солдата остыть и агрессия растворялась как сахар в горячем чае. — Все хорошо, просто в следующий раз кричи чуть тише, хорошо? Мы над этим по работаем. — улыбнулся парень, поглаживая холодную скулу Скорджа, который немного опешил. — В.. в следующий раз?..