Версия № 2. Альтернатива

В пылу жаркой страсти пара влюблённых не замечала, как от нещадно дымящего камина выступил мрачный жнец, держа наготове убийственную косу. Точно само воплощение смерти, его туманные волосы сизым дымом облекли тёмную фигуру, тонкую, почти невидимую в густом полумраке комнаты. Им суждено было умереть в объятиях друг дружки, надышавшись угарного дыма в этом захолустном отеле. Жнец равнодушно выждал оставшиеся тянущиеся секунды до нужного времени. Задание сочли сложным, хотя он ничего сложного не видел в том, чтобы забрать всего две беспокойные души, запутавшиеся в своих отношениях, зыбких, как мечта, без будущего. Они не собирались умирать. Мужчина был женат и примерный отец семейства, женщина — замужем, заботливая мать и хозяйка. Но они отчаянно цеплялись за всякую случайность ради ещё одного глотка своих запретных чувств, и что-то черпали в этом самообмане, как жизненную необходимость. Их связь продлилась около года, теперь она не останется втайне. Просматривая беснующуюся плёнку воспоминаний, луноволосый жнец бесстрастно наблюдал эпизоды словно бы глазами их носителя. Последние любовные сцены. Но вместо чужого образа вдруг перед взором вспышками пригрезилось иное гибкое, сильное, как сжатая пружина, тело в его собственных руках, и буйный шёлк волос под ними растекался кровью. Дрогнули и сами собой смыкались белёсые ресницы, нелепо перехватило дыхание… Это было бы так же зыбко, неприкаянно, если бы продлилось. Стёкла строгих очков холодно блеснули в отсвете угасающих углей камина. Никаких сомнений и сожалений. Жнец отсёк плёнку. Дело закрыто. …Только почему-то непослушные пальцы сами тянулись к давно остывшим губам, скользнули по лицу и открытому горлу тенью убитого воспоминания. ***** Полусонный Отелло растёр утомлённые глаза, прежде чем пригляделся к пришедшему среди ночи луноволосому цифровику. — Поздняя пташка! Жнец номер… — надев очки, Отелло поднял взгляд. — О, давно не виделись! Жнец молча кивнул. Просканировав его код, Отелло мгновенно получил на мониторе досье. По очень важным причинам цифровики находились под особым контролем закрытого отдела лаборатории, там же тщательно отслеживали их состояние, проверяя часто и педантично. — Третье посещение за месяц. Плохо спишь? — сразу оценил Отелло. — Не хочется, — бесцветно ответил цифровик. Эксперт качнул головой. — Надо сказать, чтобы вам снизили нагрузку. Слишком мало отдыха, не расслабляешься, потому и не спится, — выговаривал он, пока вёл в нужный кабинет. — Нервную систему ещё не отменили. — Заткнись, пожалуйста, — попросил луноволосый. Характер у него ничуть не изменился, о чём мысленно вздохнул Отелло. Отелло помнил его ещё с тех давних пор, как оба пополнили ряды несущих смерть. Жнец с необычной внешностью: одновременно приметный и неброский, серый, словно сотканный из дождя и тумана. Их мало что объединяло — образцовый поисковик, в совершенстве владеющий всеми ступенями мастерства, и начинающий криминалист-теоретик, редко покидавший стены лаборатории. Он подпускал к себе очень немногих. Как ни странно, Отелло был в их числе. И отношения нельзя было назвать тесными. В его норове порой проступали лисьи повадки: вежливый, вкрадчиво обходительный, словом, мягкий и пушистый, но всегда ждёшь, что внезапно куснёт. Однако он мог выслушивать безрассудную болтовню Отелло, дать дельный совет, если тот его просил. Но что на уме у него самого, никогда нельзя было сказать. Он умел молчать. И всегда казался холодным и недоступным. Как и теперь. Поменялось только то, что он избавлен от воспоминаний со всякими лишними эмоциями. И, конечно, не помнит, о чём Отелло с ним когда-то откровенничал. В кабинете, более схожем с уютной комнатой, дождавшись, пока жнец разделся и устроился на кровати за ширмой, Отелло прикрепил ему на виски нейрогарнитуру в виде тонкого полуобруча и приглушил свет. — Удобно? Какие предпочитаешь образы: небо, трава, цветы, дождь?.. — спросил, настраивая аппаратуру. — Ничего, — цифровик закрыл глаза. — Как хочешь. Приятного сна. Отелло никогда не мог объяснить свою расположенность или, скорее, непонятное влечение к нему. Было ли оно плотским, либо просто интерес раскусить, и даже подчинить эту мятежную натуру любым способом, в чём Отелло себе не хотел признаться. Это были чувства, которые цифровику знать необязательно. Во сне, рассыпав серебро волос, жнец вольно раскинулся на постели, слегка подогнув ногу, рука покоилась на внутренней стороне бедра. Отелло провёл по его лицу тыльной стороной ладони. Бархатистая кожа, гладкая и мягкая, у них всех такая, забывшая бритву. В полураспахнутой нижней рубашке виднелся тёмный кружок соска, эксперт расстегнул её полностью. Отелло соблазнился его идеально стройным телом, ни капли лишнего. Пальцы исследователя торопливо изучали гармонично сложенную мускулатуру. Накатывало и будоражило возбуждение оттого, что делал непозволительное. Сейчас он безвольная кукла в его руках. А если… Он не проснётся. Не должен проснуться, пока действуют токи. Никто не узнает. Отелло быстро и осторожно раздел его ниже пояса, стараясь поменьше его тревожить. Дрожащими руками развёл ему ноги, проникая к самому сокровенному. И почти неосознанно, не сдержавшись, сунул ладонь к себе в штаны, пробуя усмирить собственный, невзначай оживший орган. Он не предполагал, что такие шалости всерьёз доведут до эрекции. Но торчащий член рвался наружу из тесноты брюк. Не придумав иного, высвободил его, ублажая сам себя, не сводя глаз с открытого перед ним заманчивого тела. Смочив пальцы гелем, что был поблизости, медленно ввёл один в неожиданно податливое, тёмно-розовое плотное отверстие, с упоением ощутив его горячую влажную глубину. Отелло случайно поднял взгляд и беспомощно замер, наткнувшись на встречный, из-под белых пушистых ресниц. — Чего застыл? Продолжай, — хмыкнул цифровик, неизвестно когда проснувшийся. И вдруг сдвинулся к нему почти вплотную так, что Отелло оказался у него между ног. — Ну! — опять подстегнул. Сконфуженный Отелло наконец сообразил, что от него требуется. Убрав палец, ткнулся туда же напряжённой, сочащейся головкой члена, втолкнул неумело, несмело. Луноволосый жнец жёстко обхватил партнёра ногами, не давая отстраниться. Поймав руку Отелло, уложил её на свой шевельнувшийся орган, придержав и направляя ладонью. Он двигался навстречу, иногда морщась при неловких движениях партнёра, стиснув зубы, подавил рвущийся стон и выгнулся. Совсем перестав соображать, Отелло безумно толкался в него, не всегда ровно, сбиваясь с равномерного ритма. И знал, что не смог бы его удержать без его желания. После страстей Отелло не смел поднять на него глаз, пока оправлялся, подобрал с пола давно свалившуюся нейрогарнитуру. Он мысленно клял себя: не должен был так поступать, делать это с пациентом… Пациент же валялся на кровати, не удосужившись даже прикрыться, и откровенно наблюдал за сгоравшим от стыда любовником. — Ещё хочешь? Иди сюда, — вдруг ухватил его за руку. — Тебе мало было? — растерялся Отелло, дрогнув, нутром понимая, что сейчас он с ним самим сотворит то же самое. — Иди, не бойся, — луноволосый не то улыбнулся, не то ощерился, показав крепкие белоснежные зубы, и потянул к себе, принуждая улечься рядом. Бесстыжие руки скользнули под одежду, которую распахнули, но не делали попыток её снять. Прикосновения были ласковыми, без намёка на похоть, хотя нежили и самые чувствительные места. Они согревали, погружая в безмятежный покой, к неясным мечтам, тёплым грёзам. Опять забываясь, Отелло расслабленно приклонился к его плечу, так и не догадавшись обнять в ответ, бездумно позволив делать с собой всё, что хочет. Чужие пальцы трогали потаённое отверстие, мягко разминая, лишь чуть проникали в него, не вонзаясь вглубь, приятно щекотали и поглаживали в промежности и вили восьмёрки вокруг его мужского подвеса. О чём думал в это время луноволосый жнец, чего он вообще хотел? Отелло трепетно вздыхал и, смущаясь, на дне души сожалел, что большего этот лис себе не позволил. Не сегодня. Цифровик встал, оставив Отелло ещё растекаться в блаженном ничегонеделании. — В следующий раз будь поласковей. Не бабу, родившую пятерых, насилуешь, — проронил, натягивая штаны. Отелло хотел бы забыть случившееся, как дурной сон. Но в самый неподходящий момент всплывали постыдные и трепетные ощущения, без надежды на продолжение или хотя бы их повторение. При очередном досмотре цифровиков этот, порядковый номер сорок девять, оказался последним, как нарочно. Оставшись с ним наедине, Отелло постарался сосредоточиться только на деле и вообще смотреть на него лишь по необходимости, уткнувшись в приборы и бумаги. Чужая рука вдруг встрепала ему макушку, как мальчишке. — Отелло, ответь на один вопрос, — сказал сереброволосый жнец. Поймав свалившиеся от неожиданности очки, эксперт торопливо кивнул, покраснев до корней волос. Вот сейчас придётся объясняться за то, что позволил себе тогда… — Мы с тобой были знакомы раньше? — спросил цифровик. — Ну, да. Не так близко… — смутившись, выдавил Отелло, водрузив очки обратно на нос. — Здесь вообще редко находятся новые лица. Вы — лучшие, и мы заботимся, чтобы вас ничто не беспокоило, и не мешало. Забылись какие-то знакомства… но это необходимые издержки. С теми, кто сейчас тебе нужен, ты ведь знаком, — продолжал эксперт, с облегчением соображая, что больной для него вопрос не был задан. — Может быть, чаю? — спохватившись, предложил. Не хотелось, чтобы он уходил. ***** Пребывая в мире людей, Сатклифф непременно навещал гробовщика в его конторе. Хозяин, похоже, привык к своему странному позднему визитёру, являющемуся без предупреждения, и угощал чаем в мензурке. Грелль лакомился песочным печеньем в форме косточек и рассказывал занятные вещи, хотя нельзя было понять, верил им загадочно улыбающийся гробовщик или нет. Однако Грелль так и не решился сказать, что тот сам бывший жнец. Он медлил не по причине, что это понятие вовсе не вязалось с тихим, невзрачным человеком, и с грустью осознавал его тленность. Грелль просто не чувствовал его, почти неосязаемым казалось его присутствие. Во всём этом было что-то неправильное. И в голову не приходило хотя бы дружески опереться на его плечо или приобнять, никакого влечения, заводящего соблазна. Не было той искры, которая с самой первой встречи мгновенно пробегала между ним и тем, прежним Гробовщиком, и сразу вновь вспыхнула при столкновении с… Вот уж о ком Грелль предпочёл бы совсем не думать. Но пронзительно щемящие грёзы непрошено возвращали под сень той ивы у водопада, что стала случайным ложем для него с бездушным цифровиком и закрывала их ажурным пологом из длинных плакучих ветвей. И было жаль чего-то утраченного. Может быть, поэтому Сатклифф отчаянно флиртовал со всеми, кого привлекал его кричащий взгляд, и затевал порой довольно опасную игру, ничего им не обещая. Его обычный путь теперь пролегал мимо казармы хладнокровных цифровиков, которых он зачем-то пытался выхватить взглядом повсюду, будто они могли пригасить пожар, бушевавший внутри. И однажды случайно, мимоходом, застал в каком-то неприметном углу, слишком близко друг от друга, две знакомые фигуры. Прислонённый к стене Отелло преданно смотрел в глаза луноволосому цифровику, а тот, тронув пальцем свои губы, им же легко коснулся его губ, — невесомый, почти воздушный поцелуй. Этого не могло быть, только не Отелло, не с ним. У них тайный роман?.. Грелль плеснул своей пламенной гривой, избавляясь от наваждения, и стыло усмехнулся. Пожалуй, он уступит этому заезжему немцу Рудгару, что на спор ухаживал за ним. Рудгар поджидал у входа в кафе, будто задержавшись ненароком. Грелль, вызывающе стуча каблуками, походя бросил приветствие, притом кокетливо перекинул через плечо волосы, небрежно свитые в подобие косы. И надо же было наткнуться на цифровиков прямо у стойки — да, он самый, сорок девятый, с серебристым хвостом долгих волос, и рядом другой, с тревожной зубчатой чёлкой до глаз. Однако не этот факт вывел Сатклиффа из себя. А то, что в обмен на талон они оба получили по готовому подносу с едой, глянув куда, Грелль ужаснулся: кусок пресного хлебного пудинга под сыром, сладкая галета и мерзкого цвета фруктовое пюре. — Вас впроголодь держат? — бесцеремонно высказался он. Цифровики переглянулись. — Нам хватает, — сдержанно вымолвил спутник сероволосого. — Но это отвратительно, невкусно! Вы там все поголовно больные, что на такой диете? — Обычная еда, — пожал плечами цифровик. Грелль не давал им пройти. — Может, десерт вам купить? — Не стоит. Это лишнее, — наконец ответил сорок девятый таким же бесстрастным тоном, как его приятель, всё же пояснил: — По части калорий. С каких пор он начал подсчитывать калории?!. Сатклиффа опять как обожгло, накатило до кома в горле. Подступивший Рудгар потянул его в сторону. — Чего ты к ним привязался? Это их выбор, — попробовал его угомонить. — Нет у них никакого выбора! — Грелль, психуя, выдернул у него свою руку. Он не обращал внимания на укоризненные, а у кого и весёлые, усмешки других жнецов, что зашли сюда перекусить, и продолжал высказываться довольно громко: — Ты не понимаешь. Им всё перекрыли, видишь, им даже поесть не дают, как хочется, почувствовать и сравнить вкус. Они не хотят. Они ничего не должны хотеть!.. — Давай уже спокойно пообедаем, — примирительно сказал Рудгар, уводя его к столу и почти не слушая этот бред. Спокойно поесть не получилось. У Грелля не было аппетита, он примолк. Но некстати подскочивший Рональд Нокс в суете нечаянно уронил на него апельсин, чем взвинтил Сатклиффа на новый виток недовольства. Кратко и сочно заявив ему, что думал по сему поводу, Грелль с силой, не глядя, швырнул злосчастный апельсин в сторону. Пролетев над головами прочих едоков, яркий шар совершенно случайно устремился в тарелку к цифровикам, устроившимся поодаль. Осекшись, Грелль завороженно проследил за траекторией его полёта, вот этого оборота он совсем не хотел. Тонкие сильные пальцы неуловимым движением перехватили плод над самым блюдом, не позволив туда упасть. Теперь апельсин лежал у них на столе. — Эй, как тебя там!.. — через весь зал окликнул Сатклифф. — Кинь сюда! Не меняясь в лице, цифровик с зубчатой чёлкой выполнил его просьбу. Рональд, разинувший рот, увернулся, и апельсин пролетел дальше. Оттуда со смехом вернули плод тоже швырком. Грелль поймал его и, ничуть не смущаясь, тут же запустил обратно цифровикам. — Сатклифф! — взвыли сразу от нескольких столов. — Идите вы со своими забавами… в сад! Тем временем Рудгар закончил трапезу, Грелль последовал было за ним к выходу и, припомнив кое о чём, развернулся к цифровикам. — Пожелал бы вам приятного аппетита… — проронил, нависнув над их столом, но вскинулся. — У нас в пятницу в баре намечается вечеринка. Приходите, кто из вас будет свободен, — задорно объявил. Они оба воззрились на него и молчали. — Что, слабо? — жёстко улыбнулся Грелль. — Или нельзя? Может, вам не платят, работаете, как рабы, за еду? — хлестал словами в лицо луноволосому. — Платят, — убийственно спокойно он разомкнул уста. — Мы там нежеланные гости. — Отчего же? Никто не выгонит, — Грелль выпрямился. — Составите мне компанию. Он собирался отойти, ладонь луноволосого жнеца чуть двинулась, их пальцы почти соприкоснулись. — Апельсин забери, — сказал сорок девятый. — Ты ведь за ним подошёл? — Оставь себе, поделитесь с приятелем, — кивнул Грелль его спутнику, который вдруг отвёл глаза, будто смутившись. Рудгар поймал его в холле. — Завернём в бар? Ты вроде сегодня свободен, и я тоже, — шепнул на ухо, приобняв. Его дыхание щекотало висок. — Я подумаю, — Грелль увернулся, однако Рудгар не выпускал его из рук. — Ты слишком заигрываешься. — А ты слишком спешишь, — Грелль опять ускользал от его губ. — Перестань, хватит. Здесь не то место… Рудгар, это уже не игра. Отпусти. Сдавили удушьем сильный глубокий поцелуй и крепкая хватка. — Пусти!.. Отстань от меня! — Сатклифф вырвался. Заметил луноволосого цифровика, его прямой взгляд и ослепительно яркий апельсин, которым он поигрывал в руке, как мячиком. Не помня себя, Сатклифф вылетел перед ним в двери, едва его не оттолкнув. Скорее, чем тот успел выйти, метнулся за угол, словно напакостивший мальчишка. И там, прислонясь к стене, болезненно кривясь, отёр губы, будто от крови, обожжённые чужим поцелуем. Грелль чувствовал себя изнасилованным.