Кот, который застрял на крыше

— Зубы! Это же зубы! Ее зубы! Фобос! Ну ты и скотина! Такую пакость без предупреждения под нос совать! Сволочь! Да тебе рожу расцарапать за это мало! — Возмущенный до глубины души Нури яростно сверкает глазищами, топает ножкой и пятерней старается пригладить торчащие во все стороны волосы. — Уникальная вещь. Думал, тебе понравится. — Феб, змеюка бесчувственная, ухмыляется и расслабленно сидит, на его страдания никак не реагируя. Нури, не сдержавшись, быстро сцапывает с пола мешочек и с силой запускает его прямо в лоб. За одно краткое мгновение кот понимает, что с пяти шагов не промахнется даже он, и тут же о содеянном жалеет. Но Феб, одним неуловимым глазу движением, ловко перехватывает подарочек в воздухе и резко встает. Мешочек зажат в кулаке. Голова чуть склонена на бок. Красивое лицо непроницаемо. Глаза закрыты. Нури отшатывается. Он как-то запоздало вспоминает, что дергать тигра за усы, будучи запертым с ним в одной клетке — занятие не шибко умное. А уж так по-детски глупо злить Феба сейчас, в этот интимный, до крайности смущающий, а потому особо нервозный период, глупо вдвойне. Феб, отличающийся изумительной по меркам сородичей выдержкой, и в обычные дни куда опаснее любого тигра! Да всех девяти кошачьих жизней — одну из которых Нури совсем недавно уже истратил — не хватит, чтобы его угомонить! Мысли скачут и путаются. Ноги прирастают к полу, в горле пересыхает, Нури совершенно не представляет, как следует поступить. Вновь обратиться котом, помурлыкать и дать потрогать лапки? Извиниться и уйти? Или может просто дать? В постели, в отличие от повседневности с ее хрупким взаимопониманием, неловкими беседами и срочными делами, проблем у них не бывает никогда… Густую, вязкую как патока тишину нарушает шорох ткани. — Прикройся, — говорит Феб, протягивая свою рубашку. — Соседняя комната свободна. Закажи еду, посиди там, пока одежда не высохнет. — А? — Ты паникуешь. Это бесит. Кровь стремительно приливает к щекам. Собственная нагота не смущает ни капли, но оборотень пунцовеет, осознавая главное: Феб не плюется ядом и желчью в открытую, и не таит ярость за напускным хладнокровием, потому что и в самом деле ничуть не злится! А Нури, определенно, ведет себя как полный идиот. Суется под горячую руку, забывает о технике безопасности, истерит и накручивает себя, придумывая всякие ужасы! Словно предлог для расставания ищет! Будто не он целую вечность ждал возвращения неожиданно исчезнувшего Феба. Три месяца ждал! И скучал до безумия. А когда становилось совсем невмоготу, спал, свернувшись клубком на случайно позабытой куртке. Чувствовал запах и представлял, что Феб рядом... Взгляд из испуганного становится задумчивым. Он скользит по атлетически сложенной фигуре и хищному, с крупными острыми чертами, лицу. Внезапно и пронзительно накатывает тоска. Феб, конечно, совсем не подарок. Нрав у него скверный: замкнутый, вспыльчивый, злопамятный, жестокий, циничный. Временами откровенно ублюдочный. Вот только Нури, зная обо всем задолго до того, как они впервые оказались в одной постели, никогда не сомневался, что скорее тот несчастный эллин свой камень на гору вкатит*, чем Феб сознательно ему навредит! И никаким, как назло идущим наперекосяк обстоятельствам, Нури не позволит убедить себя в обратном! ______________ *но скорее тот несчастный эллин свой камень на гору вкатит — имеется в виду греческий миф о Сизифе, обреченном вкатывать на гору тяжелый камень, который, едва достигнув вершины, раз за разом скатывается вниз. ______________