Труд делает свободным

Сейчас.

Погода стояла скверная. Свинцовые тучи гуляли вокруг, будто волки, оценивающие свои шансы, облака парили по небу, но дождь все не шел. В воздухе растворялась угроза. Цири чуть притопывала ногой, пытаясь справиться с нетерпением, завладевшим ею. Оделась она явно не для такой погоды, да и волосы уложила зря. Тонкие и сухие, укладка всегда давалась ей с большим трудом, а тут еще непогода… Гудки шли с коротким раздражающим перерывом, на той стороне никто не брал трубку. Цири кусала губу, смотря на облупившуюся краску старого автомата. – Давай, давай же, ну, – шептала Цири, накручивая на палец шнур. Она набирала номер Йен уже во второй раз, и хозяйка квартиры так и не удосужилась ответить. Занята? Гуляет? Все может быть. Йеннифэр и раньше могла пропасть на пару дней, а после заявиться к своей квартирантке, будто ни в чем не бывало, она была вольной птичкой, парящей там, где захочется. Только сейчас... Сейчас не время для таких долгих загулов, верно? «Спокойно», – сказала Ласточка самой себе. «Она ведь может быть занята приготовлениями к побегу. Это надолго, а у нас всего-то неделя». Да, да… Это не делается быстро, даже если у Йен хватало связей, должников и желающих помочь. Со всеми нужно договориться, ко всему подготовиться, решить вопрос с пересечением границы и дальнейшей дислокации. У Йеннифэр полно забот, ее может просто не быть дома. – Девушка, вы закончили? – спросил Цири мужчина, открывший дверь телефонной будки. – Меня ждёт жена, а вы занимаете телефон уже пятнадцать минут, и даже не начали разговор. Быть может, в другой раз? – Простите, – севшим голосом ответила Цирилла. Трубка жалобно звякнула, водружаясь на подставку, а Цири ушла, огибая весьма недовольных людей, застрявших в очереди по её вине. Тяжёлая фетровая юбка, синяя в белый горох, щекотала коленки, прижимаясь к ним все плотнее. Ветер крепчал, и Цири поежилась, чувствуя, как мурашки бегут вдоль позвоночника. Тучи стягивались все ближе друг к другу, своими курчавыми телами они закрывали солнце, закрывали небеса. В этом свете разрушенные войной дома казались еще более мрачными. «Спокойно», – повторяла Цирилла самой себе, когда вновь начала беспокоиться. «Йен просто не успела подойти к телефону». С тех пор, как она перевела письмо Эредина, прошло два дня, два с половиной, если быть точной. Часы ведь уже показывали двенадцать, время летело вперёд быстрее сброшенных Севером бомб. «Спокойно, спокойно, все хорошо». Но Цири все не становилось легче. Пройдя всего один квартал, она села на старенькую лавочку, со всех сторон скрытую вековыми дубами. Лавочка… Должно быть, ее здесь поставили ещё до войны, слишком хорошо она выглядела, слишком ровными были доски, старательно выполненными были стальные вензеля. Всё, что произвели уже после, люди собирали из обломков старых зданий, покрытых гарью досок или наскоро выплавленных деталях из цехов, что ещё не успели переоборудовать после производства боеприпасов. Цири прикрыла глаза от усталости, она часто уставала теперь. Небо затягивало свинцово-серыми тучами, ветер набирал силу, крепчал, холод становился все ощутимее, и Цири никак не могла понять, идет он извне или изнутри. «Спокойно, спокойно». Но это уже не помогало, молитва оказалась осквернена. Сердце стучало все быстрее и быстрее, воспоминания о пережитом заставляли Цири мелко дрожать. Это было так давно, но так... Так недавно? А все то чертово письмо, переведенное накануне. – Выходи, – в голове раздался голос Эредина, эхо из прошлого. – Иди ко мне, Цири, я не буду ругаться, не бойся. Он был так напуган в тот день, это слышалось в тоне мольбы, не просьбы. Цири хватило ума оставаться в тени, она хорошо помнила этот момент, момент сомнения. «Имею ли я право уйти? Смогу ли я выжить там, на свободе, там, где нет никого из них?» Когда Ласточка, скинув наваждение, открыла глаза, пошёл дождь. Холодный и неприятный, мелкий, он только-только начинал копить силы. Воспоминание о первом побеге ушло, оставило Цири одну, заботиться о новых страхах. Люди мчались мимо. Кто-то весело смеялся, пытаясь прикрыться сумкой, папкой с бумагами, тряпичной шляпкой, другие же корчили недовольные лица. И все это ничего не значило, все эти люди, бегущие домой – просто незнакомцы. Ласточка заметила, что не каждый прохожий кинулся в укрытие, нет. Не считая её саму, на улице, прижавшись спиной к холодной и мокрой стене здания, стоял высокий человек в чёрном плаще. Фетровая шляпа с широкими полями прикрывала его лицо. Цири видела этого незнакомца и раньше, он стоял в очереди к телефону-автомату, пока она пыталась дозвониться до Йеннифэр. А теперь он здесь, снова рядом с ней, и никуда не спешит. Должно быть, отсюда кажется, будто Цири не видно ту часть улицы за раскидистыми ветвями деревьев. Близко, но вместе с тем на безопасном расстоянии, он стоит у стены... Зачем? Зачем он мокнет под дождём здесь? «Ради меня», – ответ пришел быстро. Эредин подобрался слишком близко, он где-то рядом, и его люди должны быть неподалеку. Цири поднялась с места, не сводя глаз с массивной фигуры впереди, человек оставался неподвижным. В его силуэте не было ничего знакомого, роста ему не хватило бы ни до доктора, ни до коменданта, не хватило бы и ширины плеч. Нет. Этот – кто-то со стороны, он даже не похож на эльфа, слишком плотно сбитый, слишком приземистый. Цирилла двинулись вперёд, она шла сквозь стену дождя, сквозь ливень, внезапно завладевший верховенством над городом. Погода испортилась окончательно, и Ласточка ускорила ход. Из-за непроходимого шума дождя нельзя было услышать, идёт за ней незнакомец или нет, потому Цири пришлось повернуться, лишь бы мимоходом увидеть его силуэт, мелькнувший вдали. Небо стало серым, отчаянно серым, и все здания вокруг выглядели, как на черно-белой фотографии. Незнакомец следовал за ней сквозь непогоду. Цирилла думала быстро, после долгих лет заточения, долгой жизни в бегах, после всего пережитого она смогла научиться соображать по пути. Каждая минута промедления может стоить ей свободы, жизни. Цирилле нельзя идти домой, Кагыр уехал на пару дней, а другие соседи никогда не помогут справиться с представителем Aen Elle. Цири понимала, что не должна сейчас оставаться одна. Но люди покинули улицу, дождь разогнал их по домам и магазинам, улицы пусты, на них только вода, упавшая с неба. Цирилла осталась одна, в своём насквозь промокшем платье, она даже не накинула на плечи пальто, не взяла с собой плаща. Цири не знала, что Йен не возьмёт трубку, что сегодня им не удастся побеседовать... Йен. Осознание вновь пришло к ней в одно только мгновение. Вот, что нужно делать. Ласточка скроется в дожде, сделает несколько кругов по городу, в потом явится к хозяйке своей квартиры. Заодно и узнает, что с ней стряслось. – Побегаем? – спросила Цири саму себя, ведь преследователь не мог услышать. В очередной раз сворачивая за угол, девушка оглянулась. За ней все ещё следовал незнакомец, не боящийся ни дождя, ни холода, ни приближения вечера, что обещал быть весьма холодным. Цири перебирала ногами быстро, а, пропав на долю мгновения из поля зрения своего преследователя, решила побежать. Ей нужно оторваться, нужно спрятаться в старом городе, затеряться в пустоте. В такую непогоду он не услышит стука её каблуков, не увидит, где скрылась "добыча". А Цирилле не первый раз приходилось заниматься подобным. Восемь лет страха, бесконечных преследований, слежки, Цири долго жила на крючке. Она знала, как оторваться от погони, сбить со следа, залечь на дно. Но пришло время забыть об этом. Пора выбираться из объятий Aen Elle, пора оставить их в прошлом, как и все плохое. Чем севернее они с Йен уедут, тем лучше, северные страны пострадали от лап эльфов больше всего, и больше всего переживают о том, что нападение может повториться. Спрятавшись за очередной телефонной будкой, пустовавшей из-за непогоды, Цири смотрела в сторону улицы, с которой только-только свернула. Воздух холодел вокруг, и промокшее платье заставляло Цириллу ежиться. Вынырнув из холодной стены дождя, преследователь пробежал мимо неё, придерживая потерявшую форму шляпу, капли воды стекали по стеклу. «Похоже, с финансированием у них сейчас не очень, у эльфов нет лишних денег, они выплачивают долги перед другими странами», – подумала Ласточка, и что-то внутри неё радостно затрепетало. Он ушел. Убедившись, что преследовать сбит с толку, Цири вернулась назад, дверь будки громко захлопнулась за нею. Дождь продолжался, мокрая ткань липла к горячему телу, и Цири чувствовала, что в воде оказалось и её белье. Если она пробудет здесь ещё полчаса, точно заболеет, а болеть сейчас – весьма некстати. Цирилла не до конца восстановилась после эльфских инъекций, после того, как её почти полгода морили голодом, а после всего этого – кормили на убой. Её иммунная система давала сбои, Цири начали мучать мигрени, дыхание ее становилось неровным, в груди поселилась тяжесть... Но все это пройдет. Цири шла по пустым улицам, мимо магазинов, заполненных людьми. Все искали спасения от непогоды, все в этом городе боялись подхватить в сырости простуду, чахотку, ещё помнили тиф и цингу, унесшие тысячи жизней. У каждого второго на руке стоял номер, каждый четвёртый свой номер стёр... Любыми доступными способами. Кто-то бежит от прошлого, кто-то даёт ему бой, а кто-то до сих пор боится тех времен, но каждый из собравшихся здесь людей помнил времена лишений. Цири сжимала ладони в кулаки, обещая себе, что никогда больше не испытает подобного. «Пропал», – подумала она, оглядываясь по сторонам. Преследователь шёл по ложному пути, пока Ласточка искала дом Йеннифэр. Тучи затянули небо, серый блеклый свет заполнил пространство, и улицы выглядели не так, как раньше. Мрачные бетонные коробки возвышались тут и там, нагоняли на прохожих тоску, пугали своей монументальной величиной. Без солнца все выглядит другим, более неприветливым и путанным, почти чуждым. Но даже в самой кромешной, самой плотной мгле найдется лучик света, не так ли? Цири узнала дом, юркнула под козырёк, точно мышка, и пошла по ступеням вверх. Двигалась она медленно, платье потяжелело от дождевой воды, ноги скользили даже на низких каблуках. За незваной гостьей тянулся мокрый след стекающей с одежды воды. «Нужно будет потом убрать», – подумала Цири, оглядываясь назад в поисках преследователя. Дверь в квартиру Йен украшал венок из пластиковых цветков сирени, надушенных и спрыснутых косметическим маслом для блеска. «Что-то новенькое. Весьма… Весьма богемно», – подумала Цири, нажимая на кнопку звонка. Острый запах спирта и цветочной эссенции заставлял Ласточку морщить носик. Она не любила приторные духи. Впрочем, Йеннифэр и сама их не жаловала... Может, потому и вылила все сюда, на пластиковые сиреневые бутоны? Когда никто не ответил, не засуетился в бескрайних просторах квартиры, Цири нажала на звонок ещё раз, суетно оглядываясь по сторонам. Пожалуй, «бескрайняя» - слишком громкое слово. Просто сейчас, когда люди ютились вчетвером в одной только комнате три метра на четыре – апартаменты Йен казались царским дворцом. – Пожалуйста, будь дома, – шепнула гостья, используя третью попытку. – Будь дома, Йен, будь дома. На этаже располагались ещё три квартиры, не считая апартаментов самой Йеннифэр. Цири прикусила губу, ожидая отклика. Двери, стоявшие рядом, были обтянуты чёрной кожей, возле входов лежали коврики, некоторые были прибиты прямо к дорогой блестящей плитке. Нет, обитателям этих квартир чужие коврики явно ни к чему, но вот... Проходимцам... Вроде Цири, ищущей свою наперсницу. Заблудшей душе, бывшей узнице, лишенной тепла, воли к жизни, средств к существованию, ей наверняка не стоит доверять ковры перед дверью. Эти дома не пострадали от бомбардировок или были оперативно восстановлены, эти дома будто не видели самой войны, того страха, что испытали люди, живущие чуть ближе к заводам. А что же здешние жильцы? Йен-то уж точно познала лишения, но что до других... Цири позвонила ещё раз. Когда Ласточка, устав ждать, решила постучать в дверь, та чуть приоткрылась от ее усилий. Лёгкое касание кулака гостьи заставило дверь отвориться, и Цирилла на мгновение отступила назад, точно испугавшись. Худшие опасения то сменялись облегчением, то становились ещё чернее, ещё тяжелее и кровавее, мозг работал быстро, подкидывал варианты развития событий одно за другим. Цири опасливо оглянулась, прежде, чем войти. – Йен? – спросила она громко, громко захлопнула дверь. – Йен, почему у тебя открыто? Почему не подходишь к телефону? Никто не ответил. Цири, шедшая сюда под дождем, Цири, бежавшая от эльфов так долго и так упорно, знала, что не следует входить в квартиру, оставленную незапертой. Жаль, что Цирилла, боявшаяся за Йен – этого не могла понять. На лестнице не было слышно шагов, никто не преследовал гостью. В квартире царила тишина, Цири слышала лишь собственное дыхание, учащенный стук сердца, пульс в ушах. Недоброе предчувствие заставило пальцы её мелко подрагивать в ожидании. – Йен? – голос охрип, дождь сделал свое дело. Хозяйка квартиры не ответила, и Цири прошла вперёд, по тёмному коридору, прямо в пустую квартиру, лежавшую перед ней. Мимо стенки, купленной много лет назад, по ярко-красному коврику, вычищенному домработницей, приходящей раз в две недели. Едва сверну в сторону кухни, Цири почувствовала этот запах. Нет, не духи, не сирень, которую так любила Йеннифэр, не кофе или сигаретный дым... Кровь. В квартире, покинутой совсем недавно, отчаянно остро пахло кровью, сворачивающейся на открытом воздухе. Повернув голову, Цири поняла, почему. Карминовое пятно густело на полу кухни, покрывалось мерзкой матовой плёнкой. Цири поднесла ладонь к лицу, прикрыла губы, сжатые в тонкую линию. Тошнота подступила к горлу. Страх выворачивал наизнанку, страх и отвращение мешались в ней, разум перебирал воспоминания, связанные с этим запахом. – Как я рад тебя видеть, – знакомый голос прошелестел за спиной Цири, но девушка не обернулась. – Иди ко мне, Цири, ну же. Я так долго этого ждал. В плечо Ласточки вонзилась игла.