Труд делает свободным

Тогда.

– Почему? – спросил Эредин тихо, спокойно, но Цири знала, что он из последних сил сдерживает себя. – Не знаю. Возможно, ты просто плохо стараешься, – отвечал ему эльф. – Следует посмотреть пару фильмов, почитать инструкции, в этом духе? Аваллак'х избегал её взгляда. Он изучал результаты анализов, сидя в своём глубоком скрипучем кресле, и его аквамариновые глаза медленно изучали исписанные строки. Лицо его заметно осунулось за этот... Месяц? Полтора месяца? Цири не знала, когда именно видела доктора в последний раз. Она облизнула сухие губы, чувствуя, что комендант убрал руку с её плеча, хрустнув пальцами, спрятанными под черной кожаной перчаткой. Он злился. – О, хочешь сам ощутить все то же, что и она, чтобы удостовериться в том, что я хорошо справляюсь? – спросил он с надрывом. – Что не так? Креван мягко улыбнулся, упиваясь гневом своего оппонента. Впрочем, шутить снова он не стал, несмотря на благодатную почву. Цири тошнило, она смотрела на стол, надеясь, что скоро все кончится. Прошло много времени, а живот её все ещё был пуст, новая жизнь не крепла под слоем её нежной плоти, питаясь последними соками иссушенного тела. Эредин не был доволен, но, благо, ни в чем её не винил. Эредину отчего-то казалось, что Цири и сама будет рада заиметь ребенка, несмотря на все ее слова. – В таких условиях забеременеть сложно, – ответил эльф, сложив пальцы замком. – У неё вечный насморк от того, что в её коморке холодно, её руки, ноги, шея, торс – все в синяках, порезах, ушибах... – Я бываю порывистым, – заметил Эредин, небрежно погладив Ласточку по волосам. – Да, я видел. Кабинет захватило общее молчание. Комендант вновь положил ладонь на плечо Цири, и та вздрогнула всем телом. Она знала, что эльф хочет, чтобы та взглянула в его глаза, чтобы они встретились взглядом, чтобы Ласточка улыбнулась ему... Но его желания не имели значения. Цирилла закусила губу, отворачиваясь к книжным полкам, изучая их идеально вычищенные корешки. – Она живёт в холоде и стрессе, мало ест, не восполняет суточную норму витаминов, не двигается, ей не хватает коллагена для... – Сколько проблем, – вскипел эльф, достав из кармана пиджака сигарету. – Человеческие самочки беременеют, даже живя в хлеву со своими потрепанными пьянством мужиками, разве не так? – Курение тоже плохо сказывается на способности к зачатию, – проигнорировав вопрос, заметил доктор. – Поэтому Цири не курит, – улыбнувшись, сказал Эредин. Аваллак’х на мгновенье прикрыл глаза, стараясь удержаться от новых комментариев или высказывания своего раздражения вслух, Цири оставалось лишь гадать. Он вздохнул, вздохнул громко и наигранно-печально, переворачивая страницу ее личного дела. Цири сделали УЗИ, и медсестричка поведала о том, что никаких патологий на первичном осмотре не обнаружено. А жаль, это ведь могло бы спасти ее от дальнейших посягательств. В конце концов, Ласточке хотелось думать, что это именно так. – Твоя халатность просто поражает, – заговорил доктор после долгой паузы. – Ты держишь ее в этой мерзкой маленькой комнате одну, со всеми шампунями, мылом… Даже если она, такая тощая и замерзшая, с помощью настоящего чуда сможет зачать, что помешает ей наглотаться геля для душа и избавиться от бремени? – Полагаю, что здравый смысл и совесть, так мешающая Зираэль жить. У меня есть рычаги давления, – ответил Эредин, будто Цири и не было рядом. Сегодня утром он дал ей какую-то таблетку. Розовую в блестящей тонкой оболочке, комендант заставил Ласточку ее проглотить. Он сказал, что это чтобы она вела себя послушно и тихо, «не так, как вчера у врача», – добавил он тогда, утром. Цири проглотила, чтобы спасенным ею девочкам не досталось еще больше. Картинка оставалась цельной перед глазами, образы – различаемыми, только тело слушалось плохо, а мысли разбегались в разные стороны. Конечности налились свинцом, язык не двигался, спрятанный за плотно сжатыми зубами. Цири вздохнула, чуть наморщив носик. В воздухе теперь пахло табачным дымом, едкий вкус его оседал на языке, и Цирилла даже не могла покашлять. Аваллак’х посмотрел на нее, но в глазах его не было сочувствия. Только желание, желание, которое он и не пытался от нее спрятать. Если Креван и хотел спасти ее из лап чудовища, то лишь для того, чтобы вновь забрать себе. Ласточка хорошо понимала, что если снова окажется в его руках, сбежать больше не выйдет. – Прекрасно. Ну, можешь продолжать полагаться на удачу, держать ее полуголодной, замерзшей… Полагаю, тебе нравится, когда у нее нет сил, да? – Ты не представляешь, какой она иногда бывает прыткой, – ухмыльнувшись, заметил Эредин. – Как котенок. Да, мне приходится принимать меры, чтобы заблаговременно пресекать такие выпады. – Переведи ее в более теплую комнату, я выпишу Зираэль новый план питания, несколько витаминных добавок, и, возможно, в будущем ей понадобятся капельницы с железом. Мы посмотрим на результаты следующих анализов. – Когда она сможет забеременеть? – нетерпеливо спросил Эредин. – Как только тело восстановится и наладит менструальный цикл – вероятнее всего. При слове «менструальный» комендант заметно поморщился, Ласточка видела боковым зрением. Цири хотела бы засмеяться, но не могла, она с трудом повернула голову в сторону Эредина. «Тебе, что, четырнадцать лет?», – говорил ее взгляд, и эльф заметил эту усмешку. Наверняка позже ей придется ответить за мимолетное веселье, но сейчас это того стоило. Цири не удостоила доктора прощального взгляда, опираясь на руку Эредина, она поднялась из кресла и медленно зашагала прочь вместе с ним. Эти стены, выкрашенные мерзким бирюзовым цветом, могли свести ее с ума. На плечах Ласточки висело новенькое теплое пальто, ноги ее закрывали сапоги, утепленные кроличьим мехом. Раньше Цири не носила таких вещей никогда. Ни она, ни ее почившая много лет назад мать. Казалось, что комендант желал показать всем вокруг, что хорошо одевает свою рабыню, как хорошо обращается с нею. Показать всем, но не Цири, терпевшей постоянные перепады настроения своего «господина». – Так, значит, ты мерзнешь, – сказал он, будто подводя итог беседы с врачом. – И почему ты не сказала об этом мне? Но Ласточка говорила, шептала, кричала… Она давала ему знать много раз. Проблема лишь в том, что Эредин старался не слышать ее, понимая, что ничего хорошего Ласточка не выскажет ему в лицо. Цири не ответила, но не потому, что язык отказывался ей подчиняться. Ласточка просто не желала с ним говорить. Каждый шаг давался ей с боем, внимание рассеивалось, мысли никак не желали сосредоточиться на чем-то одном. Покрытый тонким слоем снега гравий гадко шуршал под ногами, и Цири старалась вслушиваться в этот звук, представлять себе острые мелкие камешки, царапающие друг друга. Эльф помогал ей идти. Цири опиралась на него, стараясь перенести всю тяжесть своего тела, и Эредин почти нес ее, держа под руку. Ласточка с досадой осознавала, что для него это не является большой проблемой. Для коменданта она не весила абсолютно ничего, меньше снежинки, упавшей на его пальто. По пути Цири замечала, как конвоем из дальних бараков выводят людей. Обессиленных, бледных, костлявых… Их кормят даже хуже, чем ее, любовницу коменданта. Некоторые из них шли по гальке босиком, прихрамывая. На улице стоял глубокий предзимний вечер, и остальные уже должны были быть на ужине. Почему же люди только-только выходили из здания? Нужно будет спросить об этом у Эредина. Он охотнее отвечал на ее вопросы после того, как закончит с Ласточкой. Ночью. – Пожалуй, в чем-то Креван и прав. Тебе следует питаться лучше. Удивительно, как легко он меняет мнение под давлением авторитета врача. Цири прикусила губу, отметив, что почти не чувствует боли, несмотря на то, что кусает изо всех сил. Должно быть, таблетка все же забористее, чем кажется на первый взгляд. Эффект ее будто усиливался с каждым новым шагом, с каждой новой попыткой к рывку. Ласточка продолжала думать об этом, когда эльф остановился на середине пути, медленно оглядываясь назад, к воротам. Цири не задавала вопросов, молча ожидала, а Эредин наклонился к ее лицу, чуть согнувшись в спине. Он улыбнулся, встретив взгляд ее светло-зеленых глаз. – Ты бы хотела поспать у меня? В квартире командора, – спросил он медленно, будто Цири туго соображала. – Д-да, – выдавила она в ответ. И не потому, что замерзла, не потому, что отчаянно хотела провести ночь в тепле и уюте. Эредин сходил с ума, он все больше и больше рассказывал ей о своих бредовых идеях, о том, что заигрался в войну, и хочет обзавестись семьей. Чем быстрее она завоюет его доверие, тем лучше, тем больше шансов на благополучный побег. Несмотря на пережитое, на планы эльфов, на их желания, их обращение, Цири не теряла воли к жизни. Цирилла все ещё чувствовала слабость, но не могла пожаловаться. Эредин вёл её вперёд, терпеливо сбавляя шаг, пока Ласточка старалась не спотыкаться. Эльф наклонился, чтобы поцеловать её в макушку, после оставить на бледной щеке девушки мокрый след от губ. Цирилла старалась не морщиться. Комендант отворил дверь перед самым дальним корпусом, тёмным зданием, отороченным собственным низким забором. Очевидно, летом здесь были клумбы, полные цветов, сейчас же их укрывала полупрозрачная пленка. Цири взглянула на порог, гадая, сможет она преодолеть две ступеньки или все же упадёт, растянется на пороге на потеху Эредину. Эльф поднял её на руки, не позволив рискнуть. – Вот так, – сказал он, помогая ей добраться до лифта. – Я живу на самом верху. Целый этаж, – улыбнулся эльф самодовольно. Один из трех. Значит, два нижних заняты другими жильцами. Странно, что раньше он не рассказывал об этом, не пользовался возможностью похвастаться собственными апартаментами перед жалкой пленницей. Когда лифт тронулся, Цири ощутила головокружение. Что-то будто придавило её, нажало на темечко, заставив низко склонить голову. Эредин учтиво удержал её на месте, не позволив ничком упасть на пол. – Ты такая забавная в этом состоянии, такая беспомощная, – говорил он, и Ласточка чувствовала дыхание эльфа на своей шее. – Мне нравится. "Больной ты ублюдок", – подумала она, но не смогла озвучить свои мысли. Цири плотнее сжала губы, когда двери лифта отворились. Темно-красные стены блестели, точно оббитые вельветом. Ласточке хотелось прикоснуться к ним, но она не рискнула протянуть руку. Не было сил. На дверях не было замков, и Цири хотела бы узнать причину столь беспечного отношения к безопасности собственного жилища. Кажется… Кажется, прежде, чем отправиться на свой этаж, Эредин просунул в выемку какую-то карту. Цири насчитала шесть дверей, шесть комнат, спрятанных за тонким деревом, ждущих ее там, впереди. Цирилла прикрыла глаза, чувствуя, как слабость её проходит, уступая место интересу. Эльф мягко погладил её по платиновым волосам. – Ты голодна, моё солнышко? – спросил он едва слышно. – Да, – ответила она тихо, зная, впрочем, что ужин уже прошёл. Наверное, для коменданта это – не проблема. Он может заказать еду когда угодно... Но Эредин не двинулся в сторону новенького белого телефона, висевшего на стене в коридоре. Вместо этого он помог Цири снять пальто, чтобы повесить его на крючок, то же проделал и со своей верхней одеждой. Из кармана эльф достал медную карточку с номером, повесил её рядом, загадочно улыбнувшись. Цири не задавала вопросов. Он помог девушке снять обувь, сердце Цири попустило удар. Это действительно приятно... Приятно получить заботу вместо очередного грубого слова или тычка в спину. Ласточка могла бы обрадоваться, не знай она эльфа так хорошо. Настроение Эредина могло измениться в любую минуту, здесь нечем восхищаться. Эльф поднял её на руки, отворил первую из дверей, и усадил Цири за стол. Стол слишком широкий для одного Эредина, за ним могли усесться пять человек. Цири повернула голову и поняла, что находится на кухне. Настоящей огромной кухне, оборудованной плитой, вытяжкой, гудящим электричеством холодильником... Металл ярко блестел в свете белых ламп. Эредин без труда достал из холодильника кастрюлю, чтобы поставить её на слабый огонь зажженной конфорки. – Ты удивлена чем-то, Зираэль? – спросил он, выгибая бровь. – Я... Я не знала... Что у тебя есть... Кухня. Своя кухня, – слова давались ей тяжело, мысли медленно разбегались. – Это ведь твоя... Кухня? – Конечно, моя, Зираэль, – рассмеялся эльф тихо, помешивая суп в кастрюле. – Мои покои куда больше и лучше твоих. Но, знаешь, иногда здесь так одиноко. Я хотел бы разделить их с кем-нибудь. Цири кивнула, вяло шевельнув головой. Эльф поставил перед ней тарелку супа, и Цирилла разглядела в ней кусочки мяса, смешанные с чечевицей и разваренным до кашицы картофелем. Ласточка послушно открыла рот, когда эльф зачерпнул полную ложку и протянул к её лицу. Рыжая недоваренная морковь захрустела на зубах, Цири чувствовала вкус жирного бульона, чувствовала, как по телу разливается приятное сытое тепло. – А это заводит, – произнёс Эредин, сев рядом с Цири на стул, чтобы кормить её дальше. – Я иногда готовлю. Кухарка не довольна, она все пыталась подсунуть мне свою хорошенькую дочку... Её хватило на пару раз, позже мне все равно надоели ее сопли. Цири плюнула бы ему в лицо, если бы не была такой голодной. Она не удивилась услышанному. Мать хотела для дочери лучшей жизни, наивно полагая, что Эредин умеет любить и уважать. Впрочем... Возможно, во время войны это и не было главным. Уважение, хорошее отношение, равные права двух самодостаточных партнеров – какой в этом толк, если в животе пусто? Лишь бы была еда, лишь бы найти безопасный уголок, так? – Я знаю, что ты тоже умеешь готовить, – говорил он, продолжая кормить Цири. – Наверное, даже лучше, чем я. Готов преклониться перед твоим опытом, солнышко. Ты ведь готовила папочке дома, пока он был на работе, да? – Не... Не говори о... Моем отце, – слабо возразила Ласточка. – Ч-ч-ш, только не злись, мы просто беседуем, – улыбнулся эльф, наклонившись вперёд, чтобы оставить поцелуй на её щеке. – Тебе нравится? Цири кивнула, принимая очередную порцию. Эредин недосолил бульон, морковку нарезал слишком крупно, мясо в супе казалось слишком жирным, но... Какая разница, если еда грела нутро? Ласточка продолжала есть, пока тарелка её не опустела, пока серебряная ложка не ударила по керамическому донышку. Цири с досадой взглянула в пустую миску, услышав, как с губ эльфа сорвался смешок. Эредин мягко погладил ее по щеке, воркуя очередную приторную чушь в утешение. Комендант молча рассматривал её, после поднял руку, чтобы стереть капли супа с подбородка Ласточки. – Ты хочешь ребёнка? – спросил он, но не стал ждать ответа. – Глупый вопрос, ведь ты – женщина. Пусть и такая юная. Но Цири хотела лишь свободы. Она не шевелилась, пока эльф мягко гладил её щеку, не шевелилась, когда он встал с места, чтобы остановиться за её спиной, замереть вне поля видимости. Эредин прислонился к затылку Ласточки губами, целуя её растрепанные ветром волосы, наслаждаясь сладковатым цветочным ароматом. Цири боялась спугнуть его хорошее настроение. – Ты будешь такой хорошей мамой, – говорил он тихо, почти шептал, помогая Ласточке подняться, облокачивая её на металлический стол. – Ты так заботилась о тех несчастных девочках... – Они ведь еще живы? – слабо спросила Цири, не сопротивляясь. – Живы, пока ты ведёшь себя достаточно хорошо, – ответил ей Эредин. Он уложил Ласточку на стол, и холодная поверхность обожгла её даже сквозь плотную ткань платья. Цири поморщилась, но не двинулись с места. У неё не было сил, не было и желания бороться сейчас. В конце концов, это – меньшее из зол, лучше перетерпеть его близость сейчас, верно? Цири тихо всхлипнула, ловя себя на этой мысли. Как скоро она смирилась, как скоро уговорила себя отдаться добровольно. Когда-нибудь наступит тот день, когда Ласточка будет рада этой ласке, рада его компании. Эльф гладил её по ногам и рукам, задирая юбку все выше и выше, пока Ласточка полулежала на столе. Ладонь коменданта привычно погладила её между ног, заставив Цири сдавленно всхлипнуть. Она боялась, что настроение эльфа вот-вот изменится. – Я буду нежным, – словно прочитав невысказанный вопрос сквозь стенки её черепной коробки, сказал комендант. – Не бойся, просто думай о нашем ребенке, Зираэль. Но она не могла думать о чем-либо. Мысли петляли в полумраке разума, одна сменяла другую, не успевая закрепиться прочнее. Ласточка кусала внутреннюю сторону щеки, уговаривал себя не стонать, но она не могла контролировать мышцы безвольного тела. Всхлипы срывались с её влажных губ. Эредин не обманул, он действительно был нежным, сперва заставил Цири намокнуть. За отведённое им время он успел изучить её тело, успел понять, что заставляет её вскрикивать не от боли, а от удовольствия, что заставляет Ласточку довольно ерзать, что заставляет ее кричать. Эльф целовал её оголенные плечи, шею, тянул платье на себя, пока пуговички медленно отскакивали в стену. Цири держала глаза закрытыми. Он заполнял её всю, не оставив ни кусочка свободным. Цири стонала все громче и громче, чувствуя, как внутри неё растёт жар. Странные таблетки коменданта приглушали все иные чувства, но эти... Она могла ощущать эльфа в себе, каждый сантиметр его напряженного тела, каждую каплю его желания. Так глубоко, так тепло, так плавно. Эредин позволил ей получить удовольствие. – Вот так, вот так, ты такая умница, – говорил он, чувствуя, как мышцы Ласточки сжимаются вокруг его члена. Цири не могла стыдиться сейчас. Если раньше она проклинала себя за невольно полученное удовольствие, теперь сил на самобичевание у неё не осталось. Наркотик все ещё скрадывал внимание, и Ласточка не заметила, как быстро меж ног её стало привычно мокро, как семя Эредина потекло по внутренней стороне бедра, пачкая плотные зимние чулки. – Тебе определённо стоит пить седативные чаще, если это не влияет на способность к зачатию, – шепнул эльф, целуя её макушку. – Только посмотри, как хорошо мы проводим время, когда ты не пытаешься вцепиться мне в лицо, – улыбался комендант. – Ты замёрзла? – спросил он, заметив, что Ласточка дрожит. – Да, – ответила Цири хрипло. – У тебя... У тебя очень холодный стол. – Он из нержавеющей стали. Вся кухня из неё, Зираэль, – улыбнулся Эредин. Время текло мимо неё, словно река, словно Цири была камнем, брошенным в студеную воду. Она не замечала его движения, но чувствовала, что эльф так и не покинул её тела. Он продолжал что-то шептать на её ухо, Эредин снова стал твёрдым, так и не покинув тело Ласточки. Он взял Цири ещё раз, пока та чувствовала, как неудобное платье оставляет на коже следы, как бархат скользит по столу. Влажные шлепки тела о тело эхом пролетали под потолком, разбавляя зловещую тишину помещения. «Могло быть и хуже», – пронеслось в мыслях Цириллы, когда та вновь ощутила, как тело Эредина затряслось над ней. Закончив, эльф поднял её на руки, словно Цири не весила ничего, словно она была соткана из ваты. Сонная, ослабленная, дезориентированная, она обняла его за шею. – Я хочу спать, – сказала Ласточка зачем-то, будто эльфу могло быть интересно, будто его когда-либо заботил ее комфорт. – Я уложу тебя, – ответил он, и настоящая улыбка тронула губы Эредина на краткое мгновенье. – Смотри-ка, да мы ведь как настоящая семья. Но Цири уже не могла услышать его радость, забвение накрыло ее теплым одеялом мрака.