After my fate

And care for no one but the offspring of your might Run from the one who comes to find you Wait for the night that comes to hide

      Когда дверь фургона закрывается, Ви мысленно проклинает всё, на чём свет стоит. Местом ночлега был выбран магазин мебели, в котором сейчас мирно располагалась Нико, променяв неудобный диван на комфортную двуспальную кровать. Завидев это место на окраине города, она напрочь отказалась слушать спутников, поставив жирную точку на продолжении разговора.       «Я всё понимаю — вы сражаетесь вместе, можете и поспать вместе на тесном диване. А я уже заслужила крепкий сон на перьевой подушке!»       Её политика была ясна и понятна без объяснений — какой бы пацанкой и хамкой Нико не была, она оставалась женщиной. Будь здесь вместо них Леди и Триш, у неё может и было другое мнение, хотя бы потому, что чудовища могли залезть куда угодно. Но настойчивость этой дамочки было сложно сломить, посему она теперь располагалась на одной из кроватей, ранее передвинутых к витрине магазина, чтобы не терять её из виду.       И всё бы ничего — Ви молча слушал, как Неро и Нико пререкаются между собой, разбавляя разговор детскими передразниваниями. Но как только дверь фургона закрылась, он с ужасом осознал всю сложившуюся ситуацию. Булыжник под названием «беспристрастность и отрешённость» с гулким всплеском рухнул в тёмный океан страха и неуверенности. Он даже готов был выйти из фургона следом за Нико, лишь бы не оставаться наедине с причиной своего беспокойства.       — Не думал, что после вас двоих в бойлере ещё останется вода. Повезло, так повезло!       Везение явно сопутствовало только одному из них, и это был далеко не Ви, задержавший дыхание от созерцания вошедшего в фургон Неро, — тот был обнажён по пояс, с накинутым на влажные волосы полотенцем, вода с которых капала прямо на подкаченную грудь и пресс. В сравнении с ним, Ви почувствовал себя слабым. Живым мертвецом, чья кожа обтягивала хрупкий скелет.       — Слушай, может тебе дать что-то другое из одежды? У тебя весь плащ в пыли и крови, — заботливо поинтересовался Неро, рассматривая напарника с ног до головы.       Под таким изучающим взглядом Ви ощутил себя абсолютно нагим, хотя до этого в его прикиде было недалеко, — наверняка, первое мнение в своём плаще и корсете он складывал совсем не устрашающее. Но тут все были слеплены из странного теста, посему его внешний вид оставался без комментариев. Ровно до сего момента.       — Я могу его просто снять перед тем, как мы ляжем, — скромно улыбнулся Ви и тут же осёкся, понимая глупость своих слов.       Он сам рыл могилу — для себя и своих чертовских чувств, которые переворачивали его сознание в такт ускоренному сердцебиению. Какая досада — ощущать себя полным глупцом в присутствии человека, от взгляда которого хочется сгореть на месте.       — Дело твоё.       Неро ответил не сразу, но перемену в его настроении Ви заметил, — тот едва заметно облизал пересохшие губы кончиком языка и скользнул взглядом по линиям татуировок на шее. Ви чуть ли не физически ощутил его взгляд, готовый поклясться, что хочет так же само ощутить его пальцы на коже.       Немного помедлив, Ви поднялся с дивана и обернулся спиной к напарнику. Сначала на переднее кресло пассажира опустился длинный плащ, плавным движением вороньего крыла слетевший с плеч парня. Через некоторое время туда же был сложен тонкий корсет, на шнуровку которого потратилось чуть больше времени, чем обычно, так как подрагивающие пальцы отказывались подчиняться.       — Пожалуй, Нико оценила бы представление, — стараясь отвлечься на самому себе непривычные глупые шутки, выдохнул Ви.       Холодный ночной воздух вызвал поток мурашек по всему телу, но это было даже к лучшему, — это успокаивало разум и чувства, которые так и норовились вырваться наружу. Вожделение, желание, страсть — они кроились в тёмных закоулках подсознания, насмешливо рокоча в самые неподходящие моменты. Они клацали зубами и скрежетали когтями по рёбрам, разгоняя кровь по венам.       — Так спина у тебя тоже в татуировках, — послышалось сзади, как холодные пальцы металлизированного протеза бесцеремонно, но очень нежно скользнули по лопатке, очерчивая замысловатый рисунок. — А я всё гадал.       — Мог бы просто спросить, — вежливо ответил Ви, но отстраняться не стал, только слегка наклонил голову в бок, чтобы видеть силуэт Неро.       — Считал это бестактным.       — А прикасаться к ним без разрешения — не бестактно? — ухмыльнулся Ви, пытаясь сохранить собственное достоинство и не показать слабость перед этим наглым мальчишкой.       Однако, Неро будто его не слышал, продолжая вести пальцами по проступающим рёбрам, вызывая новые мурашки, вдоль позвоночника и останавливаясь на пояснице, где узор скрывался под линией брюк. Он явно был заинтересован смыслом такого большого количества татуировок, хотя сам не единожды видел, как напарник призывает из них своих фамильяров. И Ви уже мысленно придумывал целую речь, чтобы ответить на абсолютно все возможные вопросы со стороны любознательного охотника, как ощутил, что его тянут и разворачивают к небольшому кофейному столику спиной, заставляя усесться на его поверхность.       — Ты, конечно, извини, но мне очень интересно, — победно ухмыльнувшись в своей манере, Неро глянул на него сверху вниз, а его руки уже во всю скользили по предплечьям и рукам, повторяя завитки чернильных рисунков.       Ви простил его. Имей он возможность отбросить все свои предрассудки и панические мысли, то вовсе сам помог в изучении своих татуировок. Своеобразно помог бы. Но смущение и неуверенность сковали тело, а сомнение в правильности происходящего диким зверем билось глубоко под костями. Он всё ещё не мог выбросить из головы их первую спонтанную близость, которую они не обсуждали после, а Неро вовсе вёл себя так, будто ничего между ними не произошло. Это саднило гноящейся раной где-то на границе самолюбия и отвращения к себе.       Ладони поднялись вверх по предплечьям, переместились на шею. Мягко, но совсем не сильно сжали её, словно Неро примерялся сколько ему потребуется сил, чтобы окончательно задушить этого загадочного парня. Ощущение плотного ошейника на шее, служащего для всех показателем принадлежности этому бунтарю.       Неро часто ловил себя на размышлениях — каковы на вкус эти рисунки. Будто бы наваждение овладевало им, то и дело подкидывая разные представления о том, что это совершенно не такие татуировки, как у Нико, — один лишь факт призыва фамильяров из этих чернил означал большую разницу.       И вот сейчас, очерчивая пальцами рук угольные завитки, раскинувшиеся на груди Ви, Неро готов был поклясться, что рисунок постоянно, но очень медленно меняется, словно бы чернила жили своей жизнью под тонкой бледной кожей. Моргнёшь пару раз, а перед тобой уже другой рисунок, голодной пастью выдуманного чудовища смотрящий на тебя в ответ. Но это было только наваждение, вспыхивающие аккурат в тот момент, когда Ви был рядом.       — Надеюсь, ты не против, — еле слышно прошептал Неро, а по его интонации можно было понять, что он не спрашивает разрешения, а просто успокаивает свою совесть перед возможными дальнейшими раскаяниями.       Ви ничего не ответил. Он не двигался и почти не дышал, опасаясь спугнуть Неро словом или действием, словно дикого зверя, который спустя множество попыток наконец пошёл на контакт. Его согревал сам факт такой трепетной заинтересованности к своей персоне, особенно со стороны никому неподчиняющегося охотника.       После их последней близости Неро на какой-то момент стал очень отрешённым, даже чужим — хотя они и не были слишком близки друг к другу до этого. Он старался ходить на миссии в одиночку, подолгу не появлялся в фургоне, заставляя Нико донимать уже Ви, а не его самого. Не типичная, но вполне естественная реакция, когда человек раскаивается в содеянном, — ему требуется время на собственное успокоение и внушение самому себе, что случившееся это не что-то плохое и казни не требует.       Но по дальнейшим действиям Неро картина стала проявляться, окрашивая происходящее более яркими — неоновыми — красками.       Поддаваясь слабому толчку в плечо, Ви послушно лёг на стол спиной, облокачиваясь на согнутые локти. За каждым неотрывным прикосновением Неро к своей коже Ви ощущал, как внутри в этом самом месте загорается ядовитое пламя, сжигающее все предрассудки. Ему хотелось большего, но сам себе признаться в этом не мог, находясь где-то у обрыва собственной застенчивости, с минуты на минуту готовясь броситься в океан заблудших чувств.       Кончик языка аккуратно очертил угловатую линию на груди, спускаясь к животу. Отрывистые завитки, соединяющиеся в ужасающий рисунок. Привкус кожи и — почему-то — пепла; запах пороха и приторно-сладкого мыла. Вкусить долгожданное с концом, не церемонясь на какие-то прелюдии. Не брать маленькими кусочками, наслаждаясь своей победой, а поглотить целиком и полностью, заставив подчиниться хотя бы на этот вечер. Хотя, на периферии сознания и ощущений Неро догадывался, что Ви не против и сам хочет этого.       Широко лизнув низ живота, срывая сдержанный вздох с губ, Неро приподнялся и навис над своей «жертвой», смотря прямо в глаза. Ви даже не мог отвернуться, будучи погружённым в расплавляющие ощущения.       — Я не буду действовать против твоей воли, — проговорил Неро, а в мыслях в случае отказа он уже заламывал руки худощавого парня, опрокидывая его лицом на диван.       — Успокаиваешь себя или меня? — улыбнувшись краем губ, в своей привычной манере задумавшего что-то злодея, спросил Ви.       — Обоих.       Короткий вопрос, явно не рассчитанный на полноценный ответ, в понимании Неро послужил разрешением. Значит, совесть будет чиста.       Несдержанно впившись в мягкие губы, Неро встал между раздвинутых ног Ви, и прижался к нему всем телом. Обнажённой распалённой кожей — к коже; сердцем, скачущим в безумном танце, — к сердцу. Руками сжимать тонкие бёдра и стягивать с них осточертелые узкие штаны. И целовать — целовать так, будто год не виделись, будто ещё столько же не увидятся. Будто поцелуй пропитан самым дорогим и сладким наркотиком, погружающим в чувство эйфории и бесконечного счастья.       Пропуская смольные отросшие волосы сквозь пальцы, Неро оттягивал их, заставляя Ви открывать свою исписанную чернилами и магией шею, зубами цепляясь за тонкую чувствительную кожу и обязательно — за шнурок с подвеской-клыком, мысленно отмечая, что когда-нибудь он спросит и об этом артефакте.       Движения — плавные и мягкие, хотя хотелось большего обоим, что выливалось в звериные укусы и тягучие поцелуи. Ви выгибался и поддавался навстречу Неро, иногда даже делая самому себе больно, отчего охотнику приходилось сильнее сдерживать его. Ви держался руками за его плечи, прижимаясь всей грудью, царапая его широкую спину и с тонкой улыбкой представляя, какие узоры украсят — уже — его кожу.       Как складывалось так, что в моменты интимной близости все негативные и отупляющие реальность мысли уходили на второй план, — оставалось неразгаданным секретом, хотя даже маленький ребёнок мог бы ответить на этот простой вопрос. Бояться признаться друг другу в своих тайных чувствах; каждый — гонимый какими-то своими предрассудками и страхами, ответственностью и предначертанным. Всем тем, что отравляло беззаботную жизнь.       Срывая поцелуи с покусанных губ, Неро никак не мог оторваться от Ви. Даже когда они вдвоём расположились на диване, Неро прижимал его к себе так, будто без его прикосновений тот растворится чёрным пеплом, оставив после себя ничто, кроме разъедающих воспоминаний. Он хотел чувствовать его, знать, что он принадлежит только ему, что никто больше не посмеет прикоснуться к нему — вообще. И по-хозяйски расположенная рука на тонкой талии была тому прямым доказательством.        «Я тебя никому не отдам. Хоть пристрели.»       Неро ещё долго рассматривал спящего у себя на груди Ви, мирно поглаживая его по ещё влажным волосам. Он желал огородить его от всех проблем и страхов, пробудить его от состояния, сравниваемым с потерянностью беззащитной домашней птицы в диком лесу. Но для этого стоило добиться его полного доверия.       И почему-то это доверие лучше всего получалось выбить не через разговоры по душам.