Сон о невозможном

Он не верил. Выжал из себя очередную брезгливую фразочку о том, что смерть одного дхойне ни черта не меняет. Людишек на шарике дохера, врагов в округе тоже не мало, так что если нильфгаардцы не захотят попировать на месте смерти командира партизан, попутно притащив туда хотя бы повозки-две с припасами, то и ничего радостного или, тем более, значимого для них в этом нет. Оправдание, словно в насмешку, приняли. Ещё бы, когда около года назад ему принесли весть о смерти Фольтеста он так же мало проявил эмоций. Подумаешь, ещё один таракан сдох. Завтра на место этого сбежится десяток других, в то время как их бабы уже приготовятся наплодить ещё сотню. Подумаешь... Ему плохо думалось в тот вечер. Ну разве что проскользнула мысль о том, что если сраные боги и есть, то они его точно ненавидят. Тупорылые людишки, пока чинили одну телегу, не пойми как умудрились сломать вторую. Иорвет был уверен, что сделали они это специально. Не специально с такими счастливыми рожами не сидят, весело болтая и довольно потирая ручонки, словно мухи на кучке дерьма! Не специально, все - сука, все до единого! - не решают, что ехать уже поздно, они все устали и зачем такой внезапно ставшей прекрасной ночи пропадать: давайте посидим у общего костра, пожрём, весело попиздим о жизни, которая внезапно наладилась и погорланим какие-нибудь матерные песенки! Это же пиздец как весело сидеть в лесу, где слышимость такая, что ночью весь лагерь не только в курсе, кто из селян тискается с женой, но и кто из смотрящих бзднул, не меньше чем в пятидесяти шагах от основного лагеря. А они сидят и поют песенки! Конечно, всем посрать на то, что они старались всё это время не привлекать внимание и похер на нильфов, которые шарятся неподалёку с целой армией солдат. Их там сотня. Тысяча. Они все прекрасно обучены, вооружены, возможно, у них с собой есть даже пара ручных чародеев. Иначе они бы не смогли. Да они бы просто не сумели! Они ведь не сумели, так? Это ложь. Это просто не может быть правдой! Вернон просто не мог умереть. Это же невозможно. Он же чёртов Вернон Роше: человек, которого даже многие из людей за человека не считали. Он уходил живым из таких смертельных засад и хитроумных ловушек, что слух о том, что верный пёс Фольтеста может обернуться собакой, уступал по популярности только молве о том, что неспроста он так эльфов ненавидит - наследил в его родне кто-то из ушастых. Только всё это ложь. Глупые слухи. Такие же глупые, как и эта нелепица, потому как он жив - он просто не мог умереть! Нильфгаардцы, белки, бандиты, да и просто чудовища - никто не смог его победить. Иорвет сам ему дважды проиграл. Тот раз, когда он победил, он не считал даже мысленно. Это была магия чёртового ублюдка. Ублюдок, правда, не солгал. Он победил в бою, получил нашивку, спас Саскию и вернул себе свою свободу. Свободу ото всех. Иорвет стоял, небрежно облокотившись на дерево. Стоял так с того самого момента, как слова разведчика, прозвучав в настороженной тишине лагеря, сменились шумом радостных криков. Он опёрся на могучий ствол, сделав вид, что так просто удобней читать короткое, написанное неровным, торопливым почерком, нильфское послание. Прочёл, передал Киарану и, выслушав короткий рапорт о произошедшем, жестом отпустил разведчиков. Им надо было поесть, передохнуть и ответить на тысячу вопросов уже собравшейся возле них ликующей толпы. Люди смеялись, эльфы благодушно улыбались, а краснолюды уже вытаскивали из каких-то одним им известных тайничков выпивку, чьё появление было встречено всеобщим воплем восторга. Праздник намечался знатным. Эльф смотрел на ликующий лагерь и вообще не понимал, какого хера, собственно, творится. Ладно его белки - тут всё понятно. Ладно краснолюды - Вернон отметился в усмирении предгорьев Махакама, так что тут тоже всё понятно. Но люди? Темерцы? Он же сражался за них. Он творил ужасные вещи, но делал их ради них. Ради Темерии. Почему же они... ведут себя, совсем как другие эльфы по отношению к Иорвету. Так же ненавидят. Так же презирают. Кто-то позвал Иорвета к общему "столу", но эльф лишь небрежно махнул рукой в ответ. Не хотел ничего говорить, не хотел никуда идти, не хотел лишиться пусть и сомнительной, но столь необходимой поддержки старого дуба. Его бросало то в жар, то в холод. Хотелось истерично засмеяться, а после хорошенько кому-нибудь врезать. От души. Голой рукой. Разбить костяшки пальцев в кровь и ощутить боль и реальность происходящего. Хотелось... Закрыть глаз. Этого нет. Просто нет. Это не может быть реальностью. Он закроет глаз и вот он уже не в Велене, а снова там, в той реальности. У них очередная "экспедиция" и они остановились в лесу. Звучащие нестройные голоса - это его отряд. Не скоя'таэли, а один из десяти специальных. Его главный отряд. Самые отбитые, самые сильные, самые хитрые, самые-самые из тех, кто откликнулся на призыв королевы Анаис. Он не сильно их любил. При каждом удобном случае подчёркивал, что они не ровня его белкам. Они всего лишь жалкая пародия на отряд и если бы не нужда и желание подыграть маленькой королеве с её смешными идеями реформ, то он бы с ними за соседним кустом срать не сел, и уж тем более не пошёл в атаку или в разведку. Они были... хорошим отрядом. Не таким, как его белки, но тоже хорошим. Неправильно было их сравнивать. Никого из них нельзя было сравнивать! Как можно вообще ровнять их? Выбирать между ними. Они были не лучше, но и ничуть не хуже. Они все просто были разными: его отряд и белки, Анаис и Саския, Вернон и Киаран. Иорвет смотрел на ужин, внезапно перетёкший в праздник. Сейчас они все, кроме несущих стражу, упьются в хламину. После, проспят минимум часов восемь или десять. Пока очухаются, пока починят свой вечно ломающийся хлам, у него будет немного времени. Надо что-то срочно решать, пока никто не понял и не заметил его растерянности. Нужно ехать, но вот только куда? По запланированному маршруту или... Всадник мчался по другой дороге, с совсем не нужной им стороны и направлялся в такую же не нужную им сторону. Разведчики напоролись на него совершенно случайно. Проедь они парой минут позже, сраный перекрёсток и одинокий, хоть и свежий, конный след не привлёк бы их внимания. Но нильфгаардец появился там именно в тот момент. Не гонец, тщательно пытающийся сойти за обычного спешащего путника, а солдат в нильфской броне. Плюнуть и позволить ему промчаться дальше было просто невозможно. Уже давно стемнело, но на поляне, возле главного, огромного костра было светло и шумно. Прям выезд на пикник служителей культа вечного огня, а не сборище тощих белок и незадачливых переселенцев. Они веселились, как в последний раз. Все понимали, что ночка, мягко говоря, затянется, и ужин может легко перейти в завтрак и даже обед. Так что охрана, из полутора десятков неудачников, кому выпала сомнительная честь охранять всеобщее веселье, уже давно разбрелась по своим импровизированным постам, тихонько бурча под нос недовольные проклятия и прекрасно осознавая: матерись не матерись, а хер кто сменит до утра. Выпивку оставили бы, и на том спасибо. Именно такой "сторож" и заставил эльфа выйти к общему костру. Иорвет легко простоял бы всю ночь, глядя невидящим взглядом на пылающий костёр. Он уже слишком давно "белка" и его практически невозможно застать врасплох. Даже во сне он никогда не позволяет себе полностью расслабиться. С той же лёгкостью, с какой он находил укромное место для сна во время одиночных вылазок, он сбрасывал пьянящую дрёму сновидений от малейшего подозрительного шороха. И так же легко, безошибочно, отправлял в полёт метательный нож, ориентируясь практически только на звук. Эльф всегда гордился этой способностью, третируя порой почём зря молоденьких скоя'таэлей, впервые вставших в дозор или отправившихся с ним в очередной рейд по чувствительным местам людских гарнизонов. Он ругал их невнимательность, смеялся над их неуклюжестью, объяснял, что незаметно натянуть лук под взглядом врага, на его памяти, удавалось только четырём эльфам, а потому нехер выделываться - нож у вас не только чтоб людские ухи отрезать. Он... Иорвет тогда с ними не пошёл: просто отдавал приказы прямо из Вызимы. Он избегал всего, что напоминало о "счастливом" прошлом, а тут ещё был повод попортить кровь темерцам в "ужасном" настоящем. Так что он остался и за почти два месяца умудрился достать всех так, что на следующую экспедицию его провожала, чуть ли не с народными гуляньями, добрая половина столицы вассального королевства. Вторая, в этот момент, очевидно усиленно возносила молитвы Мелитэле. За связь отвечала Лисса: недомагичка, недомедичка, недошлюха и недошпионка. А вот командовать, к ужасу какого-то оксенфуртского светилы, он отправил Хоби. Точнее, светило сначала даже ничего не понял, старательно пропуская между ушей двусмысленности и слишком явные провалы, в отчётах которые делал эльф. Это была обычная и неимоверно скучная информация о том, как продвигается расчистка второй дороги на Лок Муинне и как скоро, по их мнению, туда можно будет безопасно отправить само светило с его телегами книг и нудными сотоварищами, не выделяя при этом им целую армию в сопровождение. Подозрения не вызвали ни пухнущий перечень уничтоженных тварей, ни загадочное устройство "огонёк", чьё испытание проходило в горах, да даже Талеровское "как там дела у этого плода порочной любви короля Радовида и Хеммельфарта?" вызвало только вежливую, но абсолютно непонимающую улыбку. Подозрения появились только когда во время очередного долгого и столь же нудного отчёта, Вернон, не поднимая взгляда от бумаг, спросил о том, что это так у него в кабинете всё красным окрасилось. Закат такой яркий, или это уже так качественно пылает древний город, что даже в Вызиме видно. Светило тогда задумалось, изо всех сил пытаясь вспомнить улыбчивого низушка, в одежде сплошь в подпалинах, от которого за милю разило противоожоговыми мазями. Потом очевидно припомнило из кого и при каких обстоятельствах набирал Иорвет себе отряды. И судя по тому, как профессор начал хвататься за сердце, попутно крича, что будущие поколения не простят и он будет жаловаться королеве, истории про странные самовоспламенения домов, что резко закончились аккурат с созданием ещё первого отряда, не прошли мимо него. Иорвет тогда откровенно наслаждался концертом. Со смаком пересказывал потом, через мегаскоп, все подробности и замысловатые проклятия в адрес сумасбродного эльфа и его дружков. Хоби, в ответ смеясь так, что слёзы ручьём текли у него из глаз, рассказывал, как они всей конторой сожгли сраных гарпий на тайной тропе, ведущей в Лок Муинне. Призывал бросать скучную столицу и мчаться к ним. У них весело! Надо лишь схватить в охапку Вернона, Лютика, Геральта, пару тройку симпатичных шлюх, не забыть взять четыре запасных баллона для "огонька" и вот тогда... Наваждение развеялось одновременно с очередным взрывом громкого смеха у костра. Эльф невольно вздрогнул и часто заморгал, пытаясь прогнать остатки далёкого воспоминания. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что не всё было плодом воображения. Смеющиеся глаза, в которых отражалось весёлое пламя принадлежали не низушке пироману, а возомнившему себя бессмертным краснолюду, который уже, очевидно, не меньше десятка минут изображал поползня переростка. Это, конечно, было по меньшей мере смертельным оскорблением для милой маленькой птички и всех лицедеев мира, но очевидно довольно забавной шуточкой как для не пойми как, и не пойми зачем, влезшего на дерево краснолюда, так ещё и троих эльфов. Минимум троих. Запоздало очухавшиеся чувства, хоть и сильно уступали ведьмачьим, но слух улавливал чьё-то отчаянно сдерживаемое хихиканье слева, а едва доносимый ветерком запах жареного мясца с головой выдавал кого-то, сожравшего его, справа. Поняв, что его, наконец, разоблачили, краснолюд с явным облегчением разжал руки и с громким смехом, матом и лязгом преодолев последние метры отделяющие его от земли, грузно рухнул вниз. Хихиканье, доносившееся слева, перешло в откровенное похрюкивание, когда нарушитель спокойствия, кряхтя и продолжая материться поднялся и начал отряхивать перепачканные от падения штаны. Встретившись взглядом с беличьим командиром он громко объявил, - мёртв! - После, развёл руками и с видом полным самого искреннего сожаления добавил, - а я говорил. Сдирать шкурку надо было ещё во Флотзаме. Не пришлось бы сейчас думать о том, как её у чёрных отбивать, да в порядок приводить. Нильфы страсть как партизан не любят. Там поди ничего приличного и не осталось. Все слышали, что они с тем цинтрийцем сделали. Эльф медленно оттолкнулся от дерева. Выжал из себя сухую ухмылку и поздравления с тем, что удалось застать его врасплох, и направился к костру. С краснолюда взятки гладки - молодец, а вот любитель похихикать в темноте, так похоже и не понял, насколько ему повезло. Уже коснувшись спрятанного лезвия, Иорвет, столь же незаметным, плавным движением, отвёл руку в сторону. Пальцы едва заметно предательски дрожали. Желание подсластить горькую пилюлю, что сейчас вынужденно жевала его гордыня, могло стоить жизни ещё одному не причастному. У костра его появление было встречено рёвом восторга и попыткой впихнуть ему все запасы спиртного разом. Причём выбор был весьма внушительным: от махакамского спирта до нильфгаардской лимонной. Он взял какое-то вино просто чтобы от него отстали. Пить он даже не собирался. Просто сидел, нежно баюкая в руках чашу, лишь краем уха слушая победные песни. Голоса доносились до него будто из глубокого колодца, а смысл так и вовсе был непонятен. Просто какая-то мешанина звуков, утративших всякий смысл. От костра веяло жаром, приятно лаская лицо, словно чьи-то тёплые руки пытались отогнать холод, сковавший эльфа. От запахов еды его почему-то мутило, но вот тёмный и насыщенный аромат, что шёл от вина, почему-то успокаивал. Пьянил. Он вдыхал его полной грудью, глядя на тёмно-бордовую жидкость. Домашнее, неразбавленное, тёмное, крепкое и безумно сладкое. В окрашенной ярким заревом тьме оно походило на кровь. Кровь пахнет, конечно, не так, но... но в тот день, смешавшись с запахом напитавшихся полуденным солнечным светом роз, она пахла именно так. Он повернул голову на звук, просто подчиняясь какому-то инстинкту. Даже сумел разобрать окончание обращённой к нему речи, кого-то из сидящих рядом. Его просили что-то рассказать. Он окинул быстрым взглядом замерших в предвкушении людей, эльфов и краснолюдов. Даже если бы он не ухватил краем сознания окончание фразы, то ему было бы достаточно посмотреть на окружающие его лица, чтобы понять, какую именно историю от него ждут. Атаман шайки белок опустил взгляд на так похожую на кровь жидкость. Что он расскажет? Как расскажет? Про бой они хотят услышать. Про который? Тот, победу в котором он купил или про тот, после которого валялся у ног Роше, говоря, что счастлив умереть именно от его руки? Рассказать им, как тот Вернон присел рядом: глядя этим ставшим в последствии таким привычным, долгим взглядом? Сказал, что по-хорошему, Иорвету надо отрубить голову. Сказал, но ничего не сделал. Даже не попытался ударить. Сказать им об этом, или о том, как Здесь, Этот Вернон Роше смотрел на него со всепоглощающей ненавистью? Как он крикнул на прощание, что Иорвет ещё пожалеет. - Неправильно начинать историю с конца, вне зависимости от того, насколько он многим приятен, - сказал Киаран, мастерски перетянув всё внимание на себя, когда молчание уж слишком затянулось. - Вот только давайте без этих "люди пришли из-за моря..." - закатив глаза под общий хохот сказал один из крестьян. - Эта история началась в Нильфгаарде, когда император решил предпринять третью попытку покорить Север, - не обращая внимания на смех, продолжает брат. Он говорит не громко, так что его не то что пьяный человек, но и любой на этой поляне заглушит. Однако этого не происходит. Смолкает болтовня, исчезают смешки и вслед за ними, медленно начинают пропадать и улыбки на лицах сидящих. Он рассказывает историю целиком. О том, как чародейки вздумали взять власть в свои руки. О том, как об этом плане узнал Эмгыр и решил "помочь" излишне самоуверенным барышням. И вот уже гибнет Демавенд, убивают Фольтеста и специальный отряд темерского короля вытаскивает из тюрьмы ведьмака, чтобы с его помощью добраться до правды. Холодно. Весело горящий костёр уже гаснет, отбрасывая причудливые тени на лица сидящих, что словно заворожённые внимают истории, где ведьмак уплывает на барке вместе с белками, оставив во Флотзаме Вернона Роше и его отряд. Все молчат, когда замолкает эльф. Они сидят несколько мгновений в тишине, под такими же молчаливыми и холодными звёздами. Староста было поднимается чтобы что-то сказать, но тишину нарушает тихий, лишённый каких либо эмоций голос Мориль. Она подхватывает историю на том же месте, где её остановил Киаран. Глухим бесцветным голосом рассказывает, что видела и слышала той ночью. Особенной. Когда родился её ребёнок. Когда ей казалось, что её вот-вот спасут. Она не видела Роше и других бойцов. Только слышала крики и... буквально на минуту в комнату забежала незнакомая девушка с коротко стрижеными светлыми волосами. В поместье кипел бой, темерцы, похоже, проигрывали, но незнакомка, которая, очевидно, была из специального отряда, обещала за ней вернуться, но так больше и не появилась. Ни в тот день, ни на следующий, ни через неделю. Мориль не знала ни её имени, ни была ли она действительно в отряде, ни того, пережила ли темерка ту ночь. История не смолкает вместе с голосом эльфки. История продолжается. Её продолжает Ольф. Вечно словоохотливый эльф, отчаянно краснея и не называя имён, пересказывает разговор, который состоялся между ним и одной дамой. У неё практически ничего не было с собой, а эльф наотрез отказался брать с неё хоть что-то в качестве награды за найденное в Вергене жильё и возможность начать новую жизнь. Она всё время рассыпалась в любезностях и крайне не понятных намёках, попутно рассказывая про своё нехитрое житьё-бытьё в те времена, когда она жила возле лагеря синих полосок и Хенсельта. Какой-то краснолюд громко фыркает, пытаясь очевидно просветить не понявших, что за дамы могут обитать возле военного лагеря, но ему тут же прилетают два сильных толчка локтями от сидящих рядом и он замолкает. У костра царит благоговейная тишина и даже тихий, но довольно-таки характерный звук вытаскивания пробки из бутылки встречается с невысказанным, но практически осязаемым неодобрением. Дама, помимо прочего описания нехитрого житья по ту сторону магической завесы, говорила, что в отряде Синих полосок была одна девушка. Не девка, для утех, а одна из них. Равная им и в обычной жизни, и на поле боя. С юным лицом и коротко стриженными светлыми волосами она довольно сильно выделялась на фоне остального отряда. Правда командир, надо отдать ему должное, не делал сильных различий между ней и прочими, а потому гонял её почём зря в перерывах между плетением интриг против каэдвенского короля. Бунт был славным, но не сильно удачным. Показательные казни, обязательные пытки, много крови и ещё больше страха. Ольф мало что понимал в военном деле, его дама понимала в нём и того меньше, так что бывший козёл опущения сразу сказал, что не думает, что Хенсельт продул битву за Верген исключительно из-за почти удавшегося бунта, но не собирался и приуменьшать его значение. Каэдвенский король так точно не считал произошедшее мелкой неприятностью, велев устроить кровавую расправу: убили практически всех заговорщиков, спаслись только несколько особо шустрых да сам Роше со своим отрядом. Хотя последнее и было особенно странно, учитывая, что он оставался в лагере до последнего, прикрывая своим присутствием исчезновение отряда. - Он велел не трогать Роше. Отпустить и не преследовать. Сказал... Нет уж, пусть лучше посмотрит, как его драгоценная Темерия сдыхает даже без помощи Нильфгаарда! - Иорвет сам не знает, как это происходит. Как? Почему? Зачем? Он не хочет об этом говорить, но слова идут сами, прорывая плотину. Они рвутся наружу и он уже просто не может себя остановить. Он рассказывает во всех красках, о любителе ночных прогулок в нильфгаардском лагере. О поредевшей свите посла и крайне тупой каэдвенской страже. Рассказывает, как Наталис, понимая, что иначе Роше просто убьют, назначил его своим телохранителем. Рассказывает о трупах барона и графа. Рассказывает всё, что услышал о Верноне от чародейки и ведьмака, но упорно молчит о короткой, практически мимолётной встрече в древнем городе. Золотые локоны чуть качнулись влево, чёрный шаперон вправо. Он не видит всё ещё пусть и слабо, но горящего костра, не слышит дыхания сидящих рядом. Он не здесь. Он там. В мёртвом, погружённом во тьму и тишину, городе. Стоит, скрытый во тьме: неподвижный, безмолвно смотрящий на парочку, обнимающуюся совсем рядом с ним. Она утешала. Была рядом, когда ему нужна была помощь. Девка. Бригида. У неё не было отряда, вряд ли она великий воин, да и несметных богатств у неё, насколько эльф понял, так же не наблюдалось. Всё, что она могла дать Вернону в ту ночь, так это утешение. Она была рядом. А что сделал он? Прошёл мимо? Прошёл мимо, предварительно уничтожив всё, что было дорого Роше. Всё. Фольтест, Анаис, Темерия и... отряд отобрали за два провала. За Флотзамскую бойню, которую по итогу повесили на криворукого и поехавшего крышей командира специального отряда и неудачный бунт, который в текущей ситуации был воспринят особенно болезненно. Он говорит, то глядя в костёр, то на полную тёмной крови чашу. Не может найти сил, чтобы посмотреть на лица сидящих рядом. Это всё из-за него. Люди, которых выгнали из их домов и белки, которые в этой реальности дом так и не обрели. И никогда уже, наверное, не обретут. Элеас был прав, когда сказал, что все знают, кто они такие и что они делали. Его простили одни, но его зверства хорошо помнят другие, и этих других слишком много. Нельзя в один момент заставить сотни тысяч забыть. Даже Саския не могла тут помочь. Тут по доброй воле никто сразу ничего не забудет и уж точно не простит. Это у Иорвета с флотзамскими беженцами получилось, потому как тех было мало и они отчаянно нуждались в помощи эльфа. С другими россказни о том, что он и его белки хорошие, не пройдут, а вдолбить в башку каждому он это точно не сумеет. Как и говорила Дева, потребуются долгие годы, чтобы все забыли. Это только у неё могло быстро получиться. Только она могла своей волей и именем Темерии даровать прощение. Просто так. Ни за что. -Она сказала, что мир, которого желаю я, но который уничтожил ты, ещё можно спасти. Ведьма. Она ведь знала. Знала всё заранее и... Я дам тебе один совет. Ты слишком гордый, чтобы им воспользоваться вовремя... А если не вовремя? Если она так хорошо видела, то почему было не сказать, что делать дальше? Она ведь говорила, что старается помочь всем, кто заключал сделки с так называемым торговцем. Говорила, что они ещё встретятся. Может, тогда она и скажет... Защити её. Она твой единственный шанс на спасение. Других не будет. Он смотрит в почти погасший костёр. Рассказ уже давно закончился, как и история, конец которой уложился всего в четыре строчки перехваченного послания. На поляне, где чуть меньше двух часов назад были смех и всеобщее веселье, царила тишина. Кто-то попытался затянуть песню, но сбился уже на первой строке: смешался, стал петь всё-тише и тише с каждым словом, и наконец замолчал, даже не добравшись до первого припева. С той стороны, где сидел староста, раздался шорох, а потом и голос самого человека. - Ну... Э... Это... Ну... - Всегда словоохотливый Хораб, видно, отчаянно что-то пытался сказать, но поразившая его внезапная немота не позволяла связать и двух слов. Так что Иорвет даже поднял на него заинтересованный взгляд. И, надо признать, не он один: все присутствующие на поляне смотрели на человека, который старательно пытался родить хотя бы пару слов. Хораб облизал пересохшие губы, сглотнул, быстрым взглядом обвёл сидящих, снова облизал губы и, наконец, сказал, - Дрянь человек, но патриот. Да и... ребята там наши были. Так что... в общем... да! - Поднял свою кружку вверх в каком-то подобии тоста и, ни с кем не чокнувшись, в три долгих глотка опорожнил её содержимое. Этому простому жесту, неловко, словно как и староста не зная, что ещё сделать, один за одним начали вторить окружающие. Иорвет спешно опустил взгляд снова к чаше, словно боясь увидеть тех, кто повторит за старостой. Или запомнить тех, кто не повторил. Не чокаясь, да? Вот так просто? Одно письмо и все поверили. Четыре строки и его уже похоронили. Он медленно наклонил чашу и чуть прищурив единственный глаз, внимательно смотрел, как тонкой струйкой льётся и тут же мгновенно впитывается в землю вино. Вместе с вином, в землю, казалось, утекали и его апатия с нерешительностью, уступая место чему-то другому. Чему-то, что уже ненавидело самого себя за приступ слабости и требовало немедленных действий. Потому что Вернон жив! Он просто не мог умереть, тем более, когда они уже почти встретились. Нужно ехать. Он должен увидеть своими глазами. Нужно взять карту, ещё раз перечитать перехваченное письмо и, забрав лучшую лошадь, мчаться туда. Места здесь для него мало знакомые и опасные, так что придётся ещё взять с собой кого-нибудь для поддержки. Не болтливого, умного, сметливого, способного получив настолько дурной приказ выполнить его без лишних вопросов. И если всё сложится в кои-то веки хорошо, не задавать никаких вопросов по поводу ещё более дурного приказа. - Не уделишь мне минутку? - тихо спросил Киаран, появившись словно из воздуха прямо перед самым носом, едва Иорвет встал со своего места. - Хоть две. - На самом деле, потребуется около десяти. - Это не может подождать? - Нет. Но я уверен, что каждая из этих десяти минут стоит того. На атамана шайки белок и его зама никто не обращал внимания: все уже начали разбредаться и расползаться по своим местам. Те немногие, кого они встретили по дороге, вряд ли вообще замечали их присутствие или были способны хоть к какой-то осознанной деятельности. Лишь один из помощников старосты, пошатываясь, горестно и матерно, едва слышно, поинтересовался у Иорвета, или скорее у пустоты за его спиной, в какой именно, сука, момент разухабистая попойка перетекла в поминки. Пустота не ответила, да и Иорвет промолчал, сделав вид, что ничего не услышал. - Последний раз такими счастливыми я их видел когда мы бегали по тому подземному коридору, похищая у Лоредо всё, что было нажито долгим и упорным трудом. - Тихо заметил брат, раскладывая огромную карту на сундуке, временно исполнявшем функции стола. - Но в итоге ты им всё и испортил. - Разве? По-моему душевно посидели: никто никого не побил, по матушке не послал, а под конец смотри как тихо и мирно разбрелись. Всегда бы так. Или ты желал в девятнадцатый раз прослушать историю о принцессе Адде? - Ты что, считал? - Не сначала, - с явным сожалением сказал Киаран, прежде чем потянуться к ещё одной, карте, запрятанной в недра другого сундука. - Только с момента нашего ухода из Флотзама. Думаю если бы начал ещё зимой, то мы бы уже подбирались к сотне. Что, надо признать, неплохо для истории, в которой число жертв не дотягивает до сотни и о которой не поют барды на каждом углу. Люди по непонятной для всех белок причине обожали историю про принцессу Адду. Готовы были её слушать сутки напролёт. Темерия, конечно, была не самым древним из королевств, но у неё была своя история, легенды, герои и битвы. Люди внимали вещающим про Бренну краснолюдам, слушали какую-нибудь легенду в исполнении Ольфа, но после неустанно просили, если позволяло время и место, рассказать ещё раз про принцессу Адду. Иорвета эта история, как и странная любовь к ней, просто вымораживали. - Он в открытую трахал родную сестру! Он жениться на ней хотел! - И как это ни странно, именно поэтому они считают, что эта любовь была настоящей, - едва заметно пожав плечами равнодушно заметил брат. - Он был королём. Абсолютным монархом. Одно слово и ты богат и осыпан почестями, один взмах рукой и ты болтаешься на виселице. Я знаю эту историю не от старосты и деревенских. Мне рассказывали о ней те, кто там был в тот момент. Он разругался со всеми. Даже королева-мать ничего не могла поделать. Грозилась отречься от нерадивых детей и проклясть их. Да только проку было мало. Он бы всё равно женился на ней, но принцесса решила сначала родить ребёнка, а после прямо в родах и умерла. Можешь мне поверить, в этот момент хвалу небесам вознёс чуть ли не весь темерский двор. Её похоронили как королеву и возложили на надгробие каменную корону. В тот момент они думали, что он похоронит её и забудет. А он не забыл. Женщин у него было много, но королевой он ни одну из них не назвал. Даже баронессу, несмотря на то, что она родила ему детей и несколько лет жила с ним в открытую, он отказался взять в жёны. Она, и все прочие, были лишь заменой принцессы. Вот что он этим хотел сказать. Мы разные, Иорвет, поэтому часто не понимаем друг друга. Большинство краснолюдов хоть и ругает Фольтеста, но сложно не заметить, что при этом считает, что он был отличным мужиком. Любил сходить по бабам, знал толк в выпивке, да ещё и сам с мечом в руках лез в гущу боя. Боюсь, рассказ, как король на самом деле погиб, показал его идиотом только для нас. Я видел, как они переглядываются, когда вспоминают рассказ Геральта о том, что король был чуть ли не впереди армии. Возглавил атаку, с мечом в руках бросился на врага, не испугавшись дракона, который, как позже выяснилось, спалил ему четверть армии. Они знают, что он ненавидел белок, позволял притеснять старшие расы, но в нём было то, что любят и уважают все краснолюды. Он своей псевдоверностью покойной сестре и дочери обрёк Темерию на гражданскую войну. Но никто из людей об этом даже не вспоминает, в отличие от того, что его убили в святом месте. Даже то, что он первым делом бросился искать своих детей, вместо того, чтобы дождаться подмоги, делает его героем в их глазах. Иорвет стиснул зубы, чтобы не выругаться. Фольтест. Всюду Фольтест! Забавно, но даже Там, за все семь лет, он так часто не говорил о мёртвом короле, как был вынужден вспоминать его здесь. Тем более, он не понимал к чему обсуждать подобное именно сейчас, когда ему уже полагается быть далеко от лагеря. - Я так понимаю, экскурс в людскую историю был не просто так. Как и то, что ты не помешал им напиться. - Ты тоже не сделал ни единой попытки их остановить, - просто пожал плечами брат и наконец сделал приглашающий жест, символизирующий, что все карты разложены. Две большие, трофейные и четыре поменьше, нацарапанные как белками, так и встреченными ими ранее на дороге людьми. - Я думаю нам надо замедлиться, а хорошая история, под которую не ушла в разгул лёгкая попойка, это именно то, что для этого было нужно. С утра они будут в состоянии идти, но не думать. А когда смогут думать, то кто его знает, может мысли будут именно те, что нужны нам. Иорвет закрыл глаз, глубоко вдохнул сырой, прохладный, насыщенный запахом трав и леса ночной воздух. Успокоиться, затолкать поглубже воспоминания и целиком сосредоточиться на происходящем. Киаран никогда не беспокоил его по пустякам, а за трезвостью в отряде следил в разы сильней Иорвета, который порой всё же делал поблажки. - Вот место, где разведчики схватили нильфгаардца, - сказал брат, указывая на безымянный перекрёсток на карте. Хотя разведкой то, что творили они, назвать можно было с очень большой натяжкой и исключительно по привычке. Учитывая их количество и наличие телег, шансов на типично беличий незаметный проход у них не было. Они просто высылали пару конных вперёд и те, в неприметной одежде, с наглухо застёгнутыми плащами и натянутыми капюшонами, неслись вперёд, пока не натыкались на что-то интересное. Засаду, отряд или вот нильфского гонца. Гонец был один, в форме, и чернила на послании были совсем свежими, в отличие от лошади под ним. По словам разведчиков конь порядком подустал, а потому его наездник тупо свернул шею, когда загнанное животное неудачно перепрыгнуло препятствие, уходя от погони. - Мы идём по самой не удобной для армий дороге. Селений нет, живности мало, чудовища присутствуют. Последний нильфский разъезд мы встретили почти неделю назад. Где бы ни находилось место, откуда они выступили, оно явно не близко. Что думаешь о самом письме? - Судя по тому как неровно начертаны буквы, писалось в спешке и чуть ли не на спине товарища, причём чернила так толком и не высохли. Подпись мне не знакома, а звание не указано. Люди. Типичное их поведение, когда добираются до желанной добычи. Тщеславие и гордыня туманят им взор похлеще похоти. Похоже, операция прошла хоть и успешно, но не слишком гладко. Темерцы сумели вырваться и командующий нильфами рванул вперёд вместе с отрядом, а кого-то отправили за подмогой. Но, - Иорвет ещё раз провёл рукой по тонким линиям незнакомой витиеватой подписи, что красовалась в конце письма, лежащего перед ним. Слишком уж заковыристой, слишком уж вычурной, чтобы принадлежать простому офицеру, - похоже, что у них в отряде возник маленький конфликт интересов. Нет звания, нет имени, но есть заковыристая подпись, которая, по мнению её обладателя, знакома каждой собаке. Брат кивнул, подтверждая, что пришёл к такому же выводу. Нильфгаардец был один. Военный, на взмыленной лошади с письмом о том, что информация подтвердилась, они сумели перехватить партизан, убить Вернона Роше и в данный момент преследуют остатки отряда. Письмо было написано в спешке, что подразумевало, что темерцы, хоть и застигнутые врасплох и понёсшие потери, но всё же были слишком сильны, чтобы смять их одним ударом. Да и сама просьба о помощи, была такая завуалированная, нечёткая, будто автор делал одолжение, разрешая выслать им в качестве поддержки отряд. Причём куда именно, похоже сам гонец и должен был сказать. Столь важное письмо и всего один гонец? Даже без сопровождения? Обычный вояка, зато на хорошей лошади. Не его лошади. Разведчики помимо письма забрали хорошую уздечку и удобное седло, да и лошадь была под стать им, а вот обмундирование нильфа внимания не привлекло. Обычное, в меру затасканное. Это была не его лошадь. Кто-то отдал гонцу своего породистого скакуна. Быстрого, шустрого, способного нестись словно ветер по пустой дороге, где уже прошла армия, нет крестьян, а значит и нет разбойников. А потому и нет ничего способного остановить несущегося во весь опор всадника. О том, что в бедную, и в спокойные годы не особо привлекательную провинцию будет идти целый караван беженцев с Иорветом и белками в качестве военного сопровождения, нильфы - да и не только они - не могли даже представить. - Нильфы славятся своей дотошностью. - А ещё, они славятся тем, что принимают в свои ряды жителей покорённых провинций. Северяне из покорённых в первую и вторую войн, уже могли дослужится до высоких чинов. Тем более здесь. Это Велен. Настоящим нильфам здесь делать нечего. Иорвет прожил довольно продолжительную жизнь по эльфским меркам и непростительно длинную по человеческим. Многое видел, ещё больше слышал, а потому слушая план довольно быстро понял то, что его, что называется, взяли под белы рученьки, попутно связав резвы ноженьки, чтобы он не натворил дел. К тому моменту, когда до атамана шайки белок дошло куда клонит его зам, пришло и понимание того, что удерёт он из лагеря только в том случае, если прилюдно отымеет свою гордость так, что несчастная помрёт в адских муках, причём преимущественно от стыда. Вариантов было всего два. Он признаёт, что не только люди и эльфы смотрят на многие вещи по разному, но и нильфское командование так же кое что упускает из виду, когда отправляет за командиром партизан один из сформированных из северян отрядов. Настоящие нильфы утопали к Вызиме. Там император, и что-то похожее на цивилизацию. Здесь - толпа вчерашних северян, в которых сильны их варварские привычки и крайне слаба дисциплина и любовь к порядку. Это даёт шанс. На многое. Партизаны народец бедный, а вот нильфский отряд, потерявший бдительность, много сил и солдат, добыча лакомая. Они отрезаны от своих, гонца перехватили, а у их командира наверняка при себе есть и свежая карта, и информация о том, что здесь творится и... и точные координаты лагеря, откуда они выступили. Там сейчас должно быть тихо. Вдруг там стоят те самые три-четыре телеги с провиантом, на случай поимки Роше? Иорвет смотрел на брата, который крайне невинно и как всегда сосредоточенно прочерчивал тропу на главной карте. Изначально её там не было. О старой дороге, заброшенной в те времена, когда ещё сам Иорвет на свет не родился, упомянул один из местных старожил. Сказал, что была какая-то дорога, а потом бросили. Почему не знал, и зная характер Велена узнавать не собирался. Но дорога точно была, так как именно по ней, в какие-то незапамятные года, ехал на очередную позабытую войну, столь же позабытый и столь же очередной король. Логика Киарана была проста. Темерцы сейчас ведут себя, как белки, а нильфы, как охотники на них. Одни будут убегать, избегая дорог и селений, вторые будут висеть на хвосте, изматывая и выжидая удобного момента. Убрать ту сторону, откуда пришли они сами. Выкинуть из расчётов ту сторону, куда мчался гонец. Учесть то, что партизаны будут избегать селений, стараясь заманить преследователей в относительную глушь. Добавить известные всем в округе, занятые нильфами и их прихлебателями крепостицы. И вот, остаётся только она красивая: тонкой, прочерченной Киараном линией вырисовывается на карте. - Люди так просто не бросают дороги. - И именно поэтому, я думаю, что они пойдут по ней. Если бой был именно там, где мы предполагаем, то они всеми силами будут стремиться выйти на эту дорогу. Там что-то есть, Иорвет. Должно быть. Темерцы об этом знают. Мы с тобой догадываемся. А вот вчерашние северяне в нильфской броне, мало того, что не знают, так и скорее всего думают, что знают Север, как свои пять пальцев. Вот только Велен это такое место, что даже северянам лучше не сходить с дороги. - А нам, значит, безопасно? - Но мы не будем сходить с тропы. К тому же, мы неплохо знаем леса и болота, зверей и тварей что там обитают. На большую вооружённую толпу, что не сходит с дорог, чудовища никогда не лезут. - Ага. Я слышал об этом. Та прекрасная легенда о королеве Мэве и Гернихоре. Хораб её как раз недавно рассказывал. Только я подзабыл конец. Никак не могу вспомнить, то ли она увидев королеву и всю её армию, в ужасе забралась в самую глушь болота: где забилась под корягу и громко плакала со страху. То ли она собрала всех чудовищ, что только обитали на болотине и дала бой: командуя ничуть не хуже нильфских генералов. - Да, план не совершенен, - с явным разочарованием сказал брат и тяжело вздохнув снова склонился над картой. - Ты прав, лезть в эти земли, сходя с намеченного пути - чистое безумие. Даже если каким-то чудом мы натолкнёмся на них там, то сначала придётся иметь дело с темерцами. Они, конечно, будут уже в состоянии "бери голыми руками" но ведь это люди Роше. Он кого попало к себе под командование никогда не брал, да и... - Брат снова взял в руки перехваченное письмо, словно пытался увидеть в нём ещё что-то, что они не прочитали. Не заметили. - Какое-то оно поверхностное, написанное на скорую руку. Сдаётся мне, что мы вполне можем найти этого покойничка живым и крайне недовольным тем, что его уже официально "похоронили". Карта, возможность потрепать нильфов и присвоить их запасы - того не стоят. Не глядя на него, Киаран начал аккуратно убирать обратно карты. - Завтра утром продолжим идти по намеченному пути. Можешь не беспокоиться, на стражу я сегодня поставил хороших ребят - не то что пьяного, мёртвого поднимут. Да и лошадей к тому времени успеем запрячь, вернув подгулявшим хозяевам. Это был тот самый, второй вариант с прилюдным изнасилованием гордости атамана шайки белок. Забавное совпадение, но по какой-то странной случайности честь охранять попойку выпала исключительно эльфам из Биндюги, которые Иорвета не сильно любят, и паре краснолюдов, которые вообще всех ненавидят, если у них на глазах все пьют, а им не наливают. Единственные трезвенники в лагере, все как на подбор смотрели на атамана шайки белок, как на... И лошадей тоже отдали им под надзор, чтобы они пощипали травку вдали от шума пьяной толпы. Нужно было идти к этой компании и под комментарии о его сегодняшней внимательности забирать свою лошадь. И ведь кто-то обязательно, помимо прочего, посоветует знакомого таксидермиста, который может придать потрёпанным шкурам прежний, приличный вид. О том, чтобы попросить кого-то из них составить ему компанию и речи быть не могло. - Подожди. Я... - план брата был не идеальным, но он был. Это Велен, а не Флотзам или Верген. В одиночку даже ему тут будет трудно. Не зная точной дороги, не имея рядом надёжного товарища, когда вокруг сотни чудовищ, шанс найти место боя мал. Проще и надёжней выследить тех, кто знает подробности произошедшего. - Мой план не так ужасен? - пришёл на выручку Киаран, когда пауза затянулась. - Да. Будь там что-то действительно опасное, все бы знали. О ведьмах нас предупредили все, кому не лень, и Мэве о Гернихоре тоже подробно рассказали. А здесь... если найти дорогу и не сходить с неё, то думаю, выгода от этой вылазки перекроет все наши неудобства. - Он махнул рукой, признавая своё поражение. Взять себя в руки, успокоиться и довериться брату. Его сегодня умудрился подловить какой-то краснолюд. На дерево, громыхая всей своей бронёй, взобрался потехи ради, а Иорвет его даже не заметил. Такими темпами он закончит, в лучшем случае, как незадачливый нильфский гонец. - Доставай карты обратно. Нужно ещё раз всё осмотреть.