Сон о невозможном

Едва выйдя на дорогу, они замедлились. В этот раз впереди обоза шли настоящие разведчики - лучшие из лучших - а потому шанс застать врасплох, что темерцев, что нильфгаардцев, был до неприличия высок. Иорвет мог предсказать каждый их шаг задолго до того, как они бы его сделали. Каждое движение и каждая мысль, что могла родиться в головах что нильфов, что темерцев, была им просчитана. Эльф знал их всех слишком хорошо. Он сражался под нильфским солнцем не один месяц: знал все их знаменитые правила, уставы и замашки чуть ли не дрочащих на устав офицеров. Он не принёс клятву верности юной королеве, но он много лет воевал сначала против темерцев, а после за них. Он знал... предполагал, как будет себя вести командир специального темерского отряда. В Велене, на дороге, где притаилось хрен пойми что - он пойдёт напрямик. В то время как нильфы пойдут за ним, держа дистанцию: не нагоняя, но и не отпуская. Будут играть с темерцами, как кошка с мышкой, чтобы в удобный момент вонзить когти в загнанную добычу. Хорошая игра. Иорвет её знал, любил и, что называется, практиковал. В неё можно было поиграть и втроём. Глупыми или беспечными его противников назвать было, конечно, нельзя, но именно белки во время всех северных войн занимались диверсиями, быстрыми атаками в тылу врага и прочими операциями, где нужна была хитрость, мобильность и незаметность. Армейским просто не хватало опыта. Им всегда не хватает опыта и скорости при столкновении с подобным противником: именно поэтому белками занималась не армия, а специальные отряды. Именно поэтому Нильфгаард при всей своей мощи, захватив Вызиму и большую часть страны, ничего не мог сделать с Роше и его партизанами. Именно поэтому высланный вперед маленький нильфский отряд, обязанный разведать обстановку впереди и подготовить ловушку для остатков партизан, сам попался в ловушку. Атаман шайки белок нашёл их сам, в прямом смысле слова, по запаху. Их так и схватили у очаровательного костерка с наполовину готовым обедом. Аккуратненько так, даже никого не убив. Иорвет не хотел о них мараться. Только допросить. Убеждал себя, что будет держать себя в руках. Что не потеряет над собой контроль. А потом этот кусок мяса, сплёвывая кровь и осколки зубов, усмехаясь окровавленным ртом, спросил, что хочет эльф за его свободу. Белки же сотрудничали с ними во всех северных войнах! У Нильфгаарда есть деньги и права для старших рас. Они дадут ему всё, что Иорвет захочет. Нильфгаард единственный, кто может предложить эльфу именно то, чего он больше всего желает. У них даже есть своего рода задаток! Охеренный рассказ о том, как сдыхала темерская псина! Пусть принесут лист бумаги, и он начертит им, где они подкараулили темерцев. Эльф же наверняка захочет туда наведаться, чтобы посцать на… …переживу! Построю над твоей могилкой сортир и дхойне будут валом валить, чтобы посрать там! Иорвет смотрел, как движутся окровавленные губы: читал по ним слова, которые иначе практически не слышал. Хвалёный эльфский слух терзала звенящая тишина, в которую едва-едва сквозь звон пробивались обрывки слов… он… он так и говорил: «темерская псина», «блохастая тварь», «шавка дохлого короля». Мира вокруг уже не было. Его не существовало. Посреди тумана, поглотившего всё, был только связанный пленный. Его шевелящиеся губы, с которых нескончаемым потоком, лавиной обрушивались на эльфа слова. Он говорил, что Север уже практически покорён. Что Темерия, как и Каэдвен с Аэдирном, - мертва. Что голожопые мясники, возомнившие, что могут что-то там спасти под руководством поехавшей от тоски королевской псинки, уже практически уничтожены. Эти идиоты так и не поняли, что Темерия испустила дух ещё в тот момент, когда сдох Фольтест со всеми своими выблядками. Император уже в Вызиме! Витражи с лилиями разбиты, барельефы сбиты, флаги сожжены, и над новым и старым замками гордо реет великое солнце. Кто-то мягко коснулся его локтя. Непрямо. Будто случайно задев, вставая рядом. Атаман шайки белок даже не вздрогнул от неожиданности. Медленно, нехотя отвёл взгляд от пленного, что со смаком пересказывал письмо одного из участников взятия столицы Темерии. Пожара в замке не было. Просто перебили выживших защитников, трахнули перепуганных дамочек и дружок князька Ваще-Похер-Как-Его-Там отдавал шутливые приказы, обрядившись в горностаевую мантию Фольтеста. Взгляд с трудом сфокусировался на беличьем рукаве и только мгновением позже пришло понимание, что это Киаран. Его не было при захвате, поскольку он возглавлял второй отряд, который обшаривал другую сторону от дороги. За ним послали не больше получаса назад, и он, судя по незнакомому мешочку из чёрной ткани в руках, уже не только получил всю информацию о пленниках, но и успел ознакомиться с содержимым их вещевых мешков. - Может, и не врёт. А может, просто мародёр. Вот что мы нашли в седельных сумках, - тихо сказал он, отдавая Иорвету трофей. – Правда, это ничего не доказывает. Темерцы, насколько мне известно, в последние месяцы раздавали их десятками, чтобы хоть как-то поднять боевой дух. – Не глядя на него, сказал брат, ровно за мгновение до того, как Иорвет заглянул в мешочек. Цепь и медальон с темерскими лилиями. Подарок Фольтеста. Иорвет зубами стянул с руки мешающуюся перчатку, не желая даже на мгновение выпускать находку. Хотелось ощутить под пальцами лёгкую прохладу тяжёлой награды. Тонкие пальцы нежно, едва-едва касаясь прохладного металла, огладили выступающий узор. Это была награда Вернона. Он бы узнал её из сотен таких же. Слишком часто за эти годы он видел её вблизи. Маленькую зазубринку на лепестке у левой лилии, шероховатость, будто наждачкой прошлись по верхнему зубцу у правой и словно два пореза, тонкие, едва заметные не то что на глаз, на ощупь, линии на центральной. Вернон дорожил ей. Его самое большое сокровище. Даже нашивку, наверное, так не берёг, как её. Потому как нашивку можно сделать новую, а эту награду ему подарил его король. - Да. Да, я убил его. Насадил на меч, как курицу на вертел! – надрывался нильфгаардец. Проявляя воистину впечатляющую активность для человека, которому то и дело приходилось громко сплёвывать скопившуюся во рту кровь. Зря старался. Эльф его практически не слышал, всё его внимание было сосредоточенно на маленьком буром пятнышке. Очевидно, что медальон был буквально залит кровью и кто-то, возможно даже кричащий возле него мужчина, не без труда пытался его оттереть. В душе бушевала буря, но лицо было спокойным. Его рука сжимала медальон, там, возле самого сердца, пылала огнём нашивка с точно такими же лилиями. Два главных сокровища Вернона Роше были у него в руках. Всё, что осталось от этого странного, нелюдимого, страшного, хитрого, жестокого, слепо преданного своей стране и королю человека, который… который, в отличие от своего короля и сотен тысяч остальных безликих темерцев, не был пустым местом. Не был просто очередным охотником на белок. Иорвет медленно, будто во сне, повернулся к пленному. Просто посмотрел на него и даже ничего не сказал. И хотя дхойне никогда не отличались умением читать по глазам, похоже, нильфгаардец что-то прочёл в его взгляде. Так что хоть эльф и не слышал звуков, но почему-то был уверен, что у валяющегося у его ног истерика. Он что-то ему кричит, втолковывает, пытается объяснить. Иорвет смотрел на извивающееся у его ног существо, но не видел его. Мир вокруг снова заволакивало туманом. Стоящие рядом с пленником эльфы, почувствовав смену настроя, крепко сжав заломленные назад руки пленного, быстро и ловко подняли недонильфа на колени. Он что-то продолжал кричать, а Иорвет смотрел на него и не понимал, как эта тварь вообще смеет открывать свой поганый рот. Как смеет смотреть на него после того, что сделала. Медленно, не спуская с отродья взгляд, он засунул тяжёлую награду в один из нагрудных потайных карманов. Неудачно. Заметно. Лучше бы было положить в другой, но ему нужно чувствовать её приятную тяжесть. Нужно знать, что она здесь. С ним. Он присел возле существа и, медленно стянув вторую перчатку, положил её рядом на землю. Ему нужны были обе руки. Чистые, лишённые защиты, способные почувствовать. Ему нужно чувствовать, что это создание, которое смеет говорить такое про Вернона, реально. Он легонько прижал обе ладони к лицу нильфгаардца. Чувствовал его страх, источаемый прохладной, влажной, мерзкой кожей. Чистенькая. Лощённая. Он жрал, спал, брился не больше пары часов назад. Как он мог спокойно спать и сладко жрать, в то время как Вернон остался лежать там, на голой, сырой земле? Как он может дышать, чувствовать тепло летнего солнца, если... если Вернон уже никогда... Руки прижаты не плотно, но он чувствует, как смешно двигается челюсть человека, когда тот кричит. Он кричит, но эльф его не слышит и даже не видит. Он видит только красные глаза. Он слышит только тихий голос, что с лёгкостью заглушает снежную бурю. Уверен? Согласен? Тогда на том и порешим, я выполняю твоё желание, а взамен забираю у тебя… Нильфгаардец был ещё жив, ещё слабо трепыхался в его липких от крови руках, когда ушедший ещё до начала "разговора" брат вернулся и осторожно означил своё присутствие рядом. - Темерцы. Синие полоски. Кажется, названный брат всерьёз опасался за его рассудок и способность адекватно воспринимать речь, потому как говорил отрывистыми, короткими фразами. - Где? - Недалёко. Я приказал брать осторожно. С ними та девушка, которая… Киаран бросил короткий взгляд на его, перепачканные в крови руки, - о которой говорил Ольф. В том, что осталось от души, робко шевельнулась иррациональная надежда. С того момента, как он получил весть, прошло уже несколько дней, теперь объявился нильф с цепью, которую Вернон бы никому и никогда не отдал, но… но почему-то хотелось верить. Бьянка. Девчонка, которую Роше спас от других белок. Его ученица, последняя из отряда. Она должна знать! Нильфгаардцам нельзя верить! Это цепь Вернона - сомнений нет - но... он мог потерять, пропить, продать, проспорить, преподнести как пожертвование к вечно слепым и глухим богам. Он не обязательно... Он, не оборачиваясь, бросил через плечо, - добейте. - Если темерка скажет, что сказанное ложь, то этот человек бесполезен, а если подтвердит, то поехавший крышей садист - не самый лучший вариант в качестве командира скоя'таэлей. Для всех, он просто немного расстроился. Чуть-чуть. Он же Иорвет… Второй из выживших офицеров Врихедд и первый претендент на звание самой отбитой и зубастой белки Севера. Сзади раздался едва слышный даже для эльфского уха шорох. Быстрый удар. Мгновенная смерть. Слишком хороший удар для этой твари. Тот темерец, которому Элая в своё время подарила такой же, заслуживал его намного больше, чем эта падаль. Он взял протянутые ему перчатки и, не обращая внимания на кровь, натянул их на руки. Плевать. Просто плевать. - Пока меня не будет, допросите пленных. Вытрясите из них всё, что сумеете о бое и о том, что произошло после. Они... - он поднял наконец взгляд и понял, что перед ним стоят не его белки. Точнее, не только его белки. Двое следопытов из Биндюги и краснолюд. Они не пытались изобразить возмущение, но и одобрением действий атамана шайки белок тут не пахло. Едва заметно презрительно приподнятая верхняя губа у одного и чуть прищуренный взгляд у второго. У краснолюда так вообще брови уползли под шлем. Иорвет хмуро покосился на брата, но тот лишь едва заметно дёрнул подбородком, давая понять, что лично он-то всё прекрасно понял, но лучше не только всё объяснить самому, но и сделать это прямо сейчас. - Он лгал, - неохотно пояснил атаман шайки белок. - Храбрый, очень умный и с довольно высоким болевым порогом. Цепь точно принадлежала Вернону... Роше. Вот только это было не предложение союза. Он хотел, что бы мы пошли на поле боя, где они разбили темерцев. - Брови краснолюда робко выглянули из под его шлема, и окончательно вернулись на своё законное место, когда эльф сухо закончил, - это была ловушка. На дороге что-то есть и он, похоже, об этом не только знал, но и видел. Слышали, как он предлагал туда съездить? Принесите ему бумагу, он начертит путь покороче? Чтобы не встретить темерцев или чтобы не напороться на нильфгаардцев? Иорвет не потерял над собой контроль. Он осознавал, что делал, как делал и зачем делал. Он позволил себе провалиться в это пьянящее кровавое забытье. Наслаждался им. Но это существо заслужило смерти не только из-за того, что сделало, но ещё и за то, что собиралось сделать. Он видел открывающийся до предела рот, но вместо крика слышал сухие строчки донесений и обрывки фраз. Рассказы местных и их с Киараном предположения. Слова Вернона о северянах и свои собственные мысли об этих людях. Он, глядя в упор на следопытов из Биндюги, насмешливо осведомился, когда они в последний раз видели таких беспечных разведчиков? Морды чистые, сами выспавшиеся, жратву, воняющую на всю округу, жарят на открытом костерке, да ещё и громко переговариваются. Участливо поинтересовался, не заболело ли дитя махакамских гор. Ведь он, как все эльфы, пошёл в разведку налегке, прикрываясь тем, что по кустам ему, видите ли, ползать будет и тише, и проще, и легче, без положенной полной брони. Только мелочёвку какую-то оставил, чисто для вида. А вот нильфы в разведку в полной броне пошли. Втроём. Такие храбрые ребята. Жаль только, что мало похожи на разведчиков. - Дезертиры? Иорвет сухо кивнул, решив не озвучивать свои подозрения о том, что им в руки попался автор того самого письма, из-за которого они все здесь и оказались. Этому у него доказательств не было: только чувство, не больше. - У меня не было времени с ним возиться. Самомнения много - мозгов мало. Из упрямства бы молчал. Его сопровождающие расколются быстрее. Покажите им тело, расскажите о письме, и вызнайте всё, что сможете. После, можете убить или связать, чтобы потом отпустить. Мне плевать на них и их дальнейшую судьбу. Главное, достаньте из них всё, что только можно, и сделайте так, чтобы они не предупредили нильфов. А на случай, если у вас заиграет благородство, то, надеюсь, все помнят, что у чёрных нет такого понятия, как пленные? Они считают их сразу мёртвыми, а дезертиров успешно таковыми делают. Темерцев взяли действительно осторожно. Даже аккуратней, чем в своё время флотзамских беженцев. Стрела, воткнувшаяся в землю перед идущим первым солдатом, дала понять не только то, что пока они хотят просто поговорить, но и то, что в случае чего, следующая уже не пролетит мимо. Пятеро стояли в открытую на земле, ещё четверо, не скрываясь, целились из луков, стоя на крепких ветвях деревьев. Итого девять. Людей, конечно, больше раз в пять, но они, может, и раненые, но точно не слепые. Первая стрела прилетела не от стоящих в открытую, а от кого-то, кто прятался в зелени леса. И только Мелитэле знала, сколько там прячется: один или полсотни. Иорвет быстрым, цепким взглядом окинул партизан. Раненые. Много раненых и уставших солдат. Кто-то пытается гордо сидеть в седле, на вусмерть замученной лошади. Кто-то отчаянно пытается держать спину ровной, а позу расслабленной, при этом будто случайно опершись на оружие. Кто-то и вовсе плюнул на всё и сел на землю, мрачно глядя на эльфов. Они все похожи друг на друга. Уставшие, раненые, вонючие человеческие мужики, с всепоглощающей ненавистью смотрящие на эльфа. Он окинул их взглядом снова. И снова. Бесполезно. Ни в одном силуэте не читались знакомые черты. Он бы узнал. Сразу заметил бы и узнал. Вернона Роше среди них не было. Да даже если бы и был, то он бы не прятался в толпе, а либо уже давно бы бросился с оружием на эльфов, либо, сжимая всё то же оружие в руках, гордо стоял бы впереди. Там, где стояла сейчас одна Бьянка Вэс. Выглядела она неважно. Очевидно, сама была ранена. Из того, что видел эльф, особенно бросалась в глаза большая ссадина на левом виске. Ну да и как иначе? Скорее всего потеряла сознание во время боя, вот её и утащили. Так наверное и было, поскольку Бьянка Вэс, которую он знал, предпочла бы сдохнуть на вершине горы из трупов врагов, чем оставить Роше. - Это правда? Этот вопрос, без прелюдий, наверное, сложно было понять кому-то не посвящённому. Во всяком случае темерцы, что были с ней, удивлённо переглянулись. Но она поняла, о чём он спрашивает. Не кивнула. Не издала ни звука. Но он увидел, как сквозь плотно стиснутые зубы она втянула воздух, а рука сжала оружие столь сильно, что могло показаться, что оно дрожит. Он снова обвёл взглядом раненых. Много. Слабы, но ещё способны огрызнуться напоследок. Именно поэтому нильфы их ещё не добили. Решили поиграть с ними как кошка с мышью. Немного погонять. - Расскажешь, как это произошло и я отпущу вас всех на все четыре стороны. Было видно, что ни она, ни другие темерцы не верят его словам. - Если бы я хотел вас убить, то уже сделал бы это. Вас мало, многие ранены, лошадей чуть ли не в три раза меньше, чем людей, и мне почему-то кажется, что большинство из вас не ели толком пару дней. Вы еле себя тащите. И если я правильно понял, то за вами по пятам идёт погоня. - О, конечно. А добрые белочки хотят нам помочь? Помочь сдохнуть! - Я просто хочу поговорить. - Судя по твоему виду, ты уже с кем-то поговорил. Два года назад она была такой же, когда стояла перед ним, положив руку на плечо тому мальчику. Готовая биться насмерть защищая то, что ей дорого. Он тогда решил, что она просто окончательно поехала на фоне материнства. Её желание наброситься на него прямо в кабинете Вернона только за один комментарий о происхождении этого ребёнка казалось верхом идиотизма. Где он и где она. Подумаешь, собирался сказать не очень приятную правду о том, что все на самом деле думают о полукровках, тем более появившихся на свет подобным образом. Он так привык, что все молча терпят его закидоны, что возможность огребсти за слова даже не о короле или королеве, а о каком-то мальчишке, была просто смешной. Тогда она показала, что терпеть не будет и возможность расстроить королеву - потрепав шёрстку её зубастого любимца - её вовсе не пугает. Эта Бьянка не хочет с ним говорить именно поэтому. Ждёт насмешек и оскорблений, которые не собирается ни терпеть, ни слушать. У неё по крайней мере есть яйца это показать. В отличие от него самого. Он-то весь последний год молча слушал про Вернона всякое, в кое-то веки засунув свой длинный язык в задницу. Слова и поведение Вэс, не остались без внимания. Темерцы зашевелились, очевидно, окончательно убедившись, что драка всё же будет. Раздавшиеся тут и там по краям дороги тихие шорохи дали понять, что движение не укрылось от глаз эльфов. Иорвет резко поднял раскрытую левую ладонь. Медленно сжал её в кулак и столь же неспешно, не сводя взгляда с Вэс, опустил. Волна тихих шорохов показала, что вместе с рукой опустились и луки. Последняя из синих полосок насмешливо приподняла одну бровь, как это умеют делать только людские женщины, Иорвет в ответ усмехнулся. Ничего. Своих лучников у темерцев нет, и арбалетов в руках также не наблюдается. У них по любому есть секунды две форы. Всё оказалось несколько сложней, чем он рассчитывал. Это всё-таки солдаты, а не флотзамские селяне. Это тем можно было показать вооружённых до зубов белок и они будут пытаться договориться. Этим проще подраться. Драться не хотелось, спорить тоже. Даже говорить не хотелось. Хотелось просто услышать, что произошло. Как произошло. Как они сами жили эти долгие месяцы. Только это, а после пусть катятся на все четыре стороны. - Похоже, ты не сильно хочешь мирно разойтись. Неужели возможность убить ещё одну или двух белок перед смертью для тебя важнее возможности спасти жизни своих друзей? Или шанс продолжить борьбу за свою страну куда менее привлекателен, чем надежда хотя бы ранить меня? - Хватит болтовни, Иорвет. Мирная беседа с белками, вера на слово тебе, спасение жизней и продолжение борьбы с нильфами. Всё собрал, лишь бы мы тебе поверили. Давай ещё расскажи, что лес твой дом и здесь действуют законы гостеприимства! - насмешливо сказала темерка. - Может, нас мало и многие ранены, но мы ещё живы и можем держать оружие в руках. И можешь мне поверить, я сделаю всё, чтобы, раз тебя так это интересует, ты смог бы лично спросить у Роше, что произошло! - Гостеприимством мы действительно не славимся, и столы накрывать не будем, но может вы хоть воды попьёте? – донёсся откуда-то из-за спины голос брата. - Вы здесь стоите почти час, а трепитесь с нами минут двадцать. И чувствую, что ваши пререкания затянутся ещё на долго. Киаран стоит хоть и ближе остальных эльфов, но всё равно на порядочном расстоянии от Иорвета и людей. Стоит он, правда, не один. Рядом с ним, сжимая в руках тяжёлый бурдюк с водой, стоит Мориль. У неё нет оружия и одета она не в беличьи одёжки, а в старое, но довольно-таки приличное платье одной из старостовых дочерей. Да и сам староста, неловко, переминаясь с ноги на ногу, маячит в отдалении. Бьянка Вэс на него не смотрит. Если бы эльф хотел, сейчас бы был идеальный момент для удара. Она бы даже не успела понять, что произошло. Словно услышав его мысли, она резко, будто очнувшись, переводит взгляд на него. Непонимающе, похоже, отмечая, что эльф даже не попытался атаковать. Снова смотрит на Мориль, на старосту и опять на Иорвета. Эльф в ответ устало смотрит на нее и на её солдат. Они давно идут. Раненые, уставшие, потерявшие надежду. Все их силы уходят на то, чтобы переставлять ноги, но никак не прятать чувства и эмоции, так что эльф читает их как раскрытые книги. Они давно толком не ели, а солдаты голодными глазами пожирают не красивую эльфку, а тяжёлый бурдюк, что она держит в своих руках. Атаман шайки белок снова медленно поднимает раскрытую, обращённую к свинцовому веленскому небу, левую ладонь. Всё вокруг темерцев приходит в движение. Основной отряд уже нагнал их и теперь преимущество на стороне белок, которые выходят вперёд, со всех сторон окружая людей. Их много, но оружие убрано. - Я действительно просто хочу поговорить. Последняя из синих полосок оглядывается вокруг, словно пересчитывая окруживших их белок. Снова смотрит на бывшую пленницу Лоредо, на старосту, замечает остальных, только подошедших флотзамских беженцев и, наконец, с тяжким вздохом, едва слышно, грязно выругавшись, бросает оружие на землю. И всего мгновением позже Киаран едва заметно подталкивает Мориль вперёд. К людям. Бьянку Иорвет забрал: увёл подальше от остальных людей и эльфов. Кто-то из краснолюдов посмел вякнуть, что такую охеренную историю можно бы и всем рассказать, но под двумя разъярёнными взглядами быстро сник, и резвой ланью поскакал принести раненым мясца покушать, а то кони двинут поди от голода. - Зачем тебе это. Хочешь позлорадствовать? - Я просто хочу, чтобы ты рассказала мне, как это произошло, - стараясь любой ценой сохранить самообладание, сказал эльф. - Мне нечего рассказывать. - Но ты уверена, что он мёртв?! - Я видела, как меч вылез у него из спины – этого, по-твоему, мало?! - Рассказывай всё. От вина и водки она отказалась, долго с подозрением нюхала воду, прежде чем сделала первый, нерешительный глоток. Эльф её не торопил. Да и просто не хотел слышать. Часть его желала, чтоб она убралась подальше: оставила его одного. Будто это не он притащил её сюда и велел говорить, а она усадила его и велела слушать. Всё было не так. Там Вернон Роше был жив. Стал партизаном, убивал нильфаргаардцев, добивался и добился свободы Темерии. Относительной свободы в качестве вассального королевства с королевой Анаис на троне. Всё перевернулось с ног на голову: Анаис была мертва, но была жива Саския. Хенсельт не сдох от рук Роше, а отряд Роше хоть и не повешенный, но всё же был, по сути, уничтожен. Она говорила сбито, старательно опуская имена, даты и ориентиры мест, но он и не требовал от неё этого. На кой ему точность? Он же не собирается искать то, что в суматохе отступления не нашли темерцы. Он же не собирается ехать туда, откуда пришлось спешно отступать людям. Он же... он слишком долго жил в лесу, а потому знает, сколь мало времени надо местным тварям, чтобы найти и обглодать брошенные тела. Им порой достаточно всего пары часов, чтобы начисто обглодать кости, а уж если дать хотя бы пару дней, то и следов можно не найти. Так же было в прошлый раз? Тогда, прошлым летом. От Бусси нашли только ногу, а от Анаис кусок залитого кровью платья да куклу, что девочка брала с собой. Вернон не успел подарить ей кинжал, а потому убившая её тварь самое большое отделалась… да, нет. У эндриаги крепкая шкура, что ей ноготки маленькой человеческой девочки. - Мне жаль, что всё так получилось. Вес хмуро усмехнулась под нос, ясно давая понять, что она думает о сожалениях беличьих командиров. Иорвет её в этом не винил. Он знал, что она не поймёт. Никто этого не поймёт, но тем не менее надо было сказать это вслух. Сказать хоть кому-то из тех, чьи жизни он так неосторожно изломал. Сказать, не надеясь ни на прощение, ни на понимание. Вес ничего не сказала о том, что было после Лок Муинне, а расспрашивать Иорвет не стал. Скоро здесь будут нильфы. Идут наверняка со стандартным разрывом в пять или шесть часов. Он повернулся к ней, она же в свою очередь резко опрокинула в себя остатки воды и жёстко поставила пустой кубок на поваленное дерево рядом. Гордо вздёрнув подбородок уставилась на эльфа, ожидая, когда тот озвучит приговор. У него всего один глаз, но и им он подмечает, как слегка изменяется положение её тела. Бьянка Вэс прячет метательный нож не в рукаве и не в сапоге, и грудь у неё открыта не просто так. Все смотрят на игриво выглядывающие сиськи и не понимают, что, как и сотни других мужиков, попадают в заранее расставленную ловушку. Эльф знает о ловушке. Бьянка пару раз сопровождала его в "экспедициях", так что он насмотрелся и на сиськи, и на летящий прямо в сердце очередному любителю поглазеть метательный нож. Умирает, но не сдаётся. Совсем как он. - Вы всегда были хорошими противниками. Куда лучше, чем тот сброд, с которым мне приходилось иметь дело в последний год. - Муравейника не будет? - Нет. Ты заслужила чистую смерть. Но не сегодня. В этой части Темерии и так слишком много смертей. - Хоть кто-то называет её Темерией, - невесело усмехнулась она, не спуская с эльфа внимательных глаз. Вернону бы понравилось её хладнокровие. В их первую встречу человек тоже был спокоен. Нужны стальные не только яйца, но и нервы, чтобы, влезши в беличий лес, так спокойно разговаривать с ним. Зная, что отряда рядом нет, а у эльфа наверняка с десяток вооружённых белок сидят в засаде. Даже отступая, шёл выпрямившись, без страха подставив открытую спину, прекрасно понимая: слети чары ведьмы и запоздай отражающий удары эльфов ведьмачий меч - конец. А он шёл и... лапал Трисс за задницу. - Ты не первая, кто сегодня заглянул к нам на огонёк. Предыдущий гость был менее учтив, а ещё..., - его рука уже тянулась к потайному карману, где лежала награда. Нужно отдать, тогда всё произошедшее в глазах остальных будет выглядеть как обычная вспышка гнева. Ярость от мысли, что всё закончилось так. Он должен отдать ей цепь, и тогда все увидят в произошедшем просто признание сильного, равного, павшего от чужой руки. - Он не был бабой, - сделала из его молчания свои выводы Вэс. - Да, не был. Обычный, излишне брехливый, мародёр, - просто сказал эльф и медленно протянул ей тяжёлую серебряную награду. Бьянка Вэс ушла, недоумённо нахмурив брови и, судя по напряжённой спине, ожидая получить в неё минимум пятёрку стрел. Ушла, забрав с собой тяжёлую серебряную цепь. Это честно. У неё цепь, у него нашивка. Всё честно, даже то, что они расстаются вот так. Он сидел, глядя на то место, где сидела Вэс. Он не может её убить и он не посмеет предложить ей свою помощь. Это всегда их разделяло и будет разделять. Годы противостояний, реки крови и сотни искалеченных судеб. Кровь и бесчинства были с обеих сторон. Погромы, во время которых убивали нелюдей, и атаки белок на селенья, где при поддержке местных они сводили количество людей до нуля. Это было. Это нельзя просто забыть. Он не знал, сколько просидел вот так. Солнце уже начало клониться к закату, когда появился Киаран. Точнее, когда Иорвет, наконец, заметил его присутствие. Только тогда брат неторопливо вышел вперёд и сел на то место, где, возможно, всего пару минут, но скорее всего пару часов назад сидела Бьянка. - Я убедил людей уйти с ними, - тихо сказал брат, глядя в сгущающуюся тьму леса. – Долго шататься с нами им не на пользу, да и тот концерт, что устроил пленный, освежил в их памяти некоторые моменты твоей биографии. В частности то, почему они столько лет тебя боялись. - Темерцы так просто согласились принять их? - А разве у них был выбор? Иорвет медленно поднял взгляд на брата, - я так понимаю, ты их отпустил не с пустыми руками? - Они забрали только своё. Своё. Своего у людей было на удивление много: большая часть припасов, несколько телег и лошадей. Естественно, темерцы не отказались. У них слишком много раненых, да и сами они в край вымотаны и голодны. Лошади и еда во время войны - сокровище. Для проигравшей стороны - бесценное. Киаран не отвёл взгляд, когда тихо сказал, - у меня возникло ощущение, что ты бы этого хотел. Иорвет в ответ снова уставился на свои сапоги, перепачканные грязью и кровью нильфгаардца. Можно было спросить, как много понимает о происходящем брат. Судя по тому, что он чуть ли не как с принцессой обращался с Бьянкой во время захвата, а после не просто спровадил с ней людей, но и дал то, в чём отчаянно нуждались темерцы - довольно много. Так что можно сказать. Можно признаться. Какая сейчас разница, если всё уже кончено? Он так ничего и не рассказал Киарану. Не потому, что побоялся, что брат не поверит ему. Нет. Брат бы понял. Он смог бы объяснить ему, что думал, что у Саскии получится лучше, чем у Анаис. Он бы рассказал, как тяжело было верить людям. Сказал бы, что... ну где это видано! Один из самых жестоких охотников на белок вдруг решает им помочь. Людская королева, ни с того ни с сего, осыпает милостями пособника убийцы своего любимого папочки. Воорхис, Талер и даже баронесса - смотрят сквозь пальцы на "шалости" бывшей белки, прикрывая тем самым от периодически возникающих разговоров на тему охеревшего в конец от своей безнаказанности ушастого. Ну как можно было поверить во всё это?! Вся история - вся эльфская история последних столетий! - кричит о том, что людям верить нельзя! Обманут, предадут, убьют! Да он... он ждал именно этого все эти годы. Все семь с половиной лет. Как глаза открыл и увидел рядом Вернона Роше. Ему было тогда всё равно, что будет дальше. Не имело значения, где умереть. В лесу от холода, в канаве от голода или от руки грязных, лживых дхойне, которые воткнут ему кинжал в спину. Он... единственное, что держало его тогда, это не надежда на лучшее будущее, не желание жить и уж точно не сказочки настоящей Цириллы об эльфах, у которых почти получилось построить свой счастливый раёк с людишками в качестве рабов. Он ждал предательства. От него. От неё. От них. Ему было по большому счёту всё равно, что будет с ним дальше, но блядское, не единожды проклятое типично эльфское любопытство робко попросило узнать, как именно его предадут и что скажут в оправдание. Он бы всё это сумел объяснить. Не сумел бы только то, почему оказался за одним столом с подозрительным нечеловеком. Почему, чувствуя опасность, всё равно остался и заключил сделку. Почему для того, чтобы уйти, покончить со всем раз и навсегда, ему нужна была эта сделка. Почему даже наговорив гадостей, подписав какие-то бумажки и уехав из столицы с видом "ноги моей здесь больше не будет" он чувствовал необходимость этой сделки. Он нуждался в том, чтобы свершилось непоправимое. Чтобы что-то отсекло ему путь назад. - Темерцы сказали, что Верген пал. Ещё несколько месяцев назад, - тихо сказал брат. Иорвет просто кивнут в ответ, продолжая безучастно разглядывать свои руки. Вот тут был маленький ожог от костра. Как давно это было. И ведь он уже тогда нюхом чуял, что всё. Всё кончено. Никакого долго и счастливо уже не будет. Геральт ещё не успел ему передать разговор с Саскией, а брат не рассказал о настроениях жителей Вергена, но Иорвет уже знал, что ничего хорошего в городе его не ждёт. А если бы... если бы он прямо тогда, встал, крикнул тискающейся парочке, что они его тоже слегка подзаебли? Вернон тогда не рискнул бы идти со всеми. Он бы пошёл следом за основными силами, на большом расстоянии. Своим ходом, без лошади, дорогу эту он, в отличие от эльфа, знал только по картам. Иорвет бы его в два счёта... Ну нагнал бы он его, и что дальше? Опять "привет, я тот самый шиложопый эльф" ? Всё так глупо и неправильно получилось. - И всё-таки, я думаю, что он жив, - тихо, едва слышно, сказал Киаран, заставив Иорвета вынырнуть из воспоминаний и, резко вздрогнув, уставиться на брата. - Нильфгаардец мог солгать, а награда могла попасть ему в руки иным путём. Роше только мы, белки, хоронили раз пять, - едва заметно, чему-то усмехнувшись пояснил Киаран. - Она сказала, что видела, как меч вылез у него из спины. - Но кроме одного нильфа тела никто не видел. Да и там, под вопросом. Помнится, один наш общий знакомый тоже утверждал и чуть ли не мечом и памятью Аэлирэнн клялся, что убил его: дважды попав из лука. Я ему сразу тогда сказал, что в разгар боя, когда особо крутить головой времени нет, а уж присматриваться, так тем более многое можно не увидеть, понять неправильно, ну а чаще всего - додумать то, что показалось. Он меня, помнится, не послушал, а уже через месяц мы его нашли повешенным в разгромленном лагере. - А из его задницы торчали две стрелы с серым оперением. - Да, у вас двоих весьма специфическое чувство юмора. Иорвет едва заметно усмехнулся. Вернон и Киаран были единственными, кто понимал все его шуточки, в независимости от того, насколько те были полны расизма, садизма и прочих подробностей, пугающих до дрожи особо чутких личностей. Вернону они нравились. Он так хотел рассказать ему при встрече кучу новых: про старосту, про Ольфа, про то, как вломились во Флотзам, про то, как передали пламенный привет Лоредо и всему каэдвенскому гарнизону. Он... он бы даже про сраный Верген с его долбанутыми порядками рассказал. Они бы вместе посмеялись над справедливым Советом, нуждающимися рыцарями, святошей убийцей, самоуверенным принцем и, конечно, толпа, что требовала власти и точно знала, что надо сделать для её счастья, не осталась бы без внимания. Они бы просидели не один вечер за этими разговорами. Вернон бы наверняка поведал, как сидел за оградкой лагеря Хенсельта и плёл против него интриги. Про заговор и секретный ход из борделя, про то, как просто прогуливаясь вечерком, чисто случайно, заблудился и пришиб свиту нильфгаардского посла. У них была бы ещё не одна сотня таких вечеров. Таких как... как раньше. Он любил эти долгие вечера. Ругань заканчивалась ещё днём и по окончании этого своеобразного ритуала можно уже было сидеть друг на против друга и просто говорить. Слушать. В камине жарко горел огонь. Было так тепло и спокойно. Даже Фольтест, смотрящий с портрета на эльфа, не вызывал раздражения, а воспринимался как нечто привычное и более чем естественное. Так было там. Так никогда уже не будет здесь. Но, есть кое что, что он всё же может для него сделать. - Ну что, пошутим над нильфами? Брат понимающе усмехнулся в ответ, - я вежливо попросил Вэс обменять на пару лошадей десяток перепачканных кровью дублетов, шлемов и, если найдётся, хотя бы два щита. - И как? - Она знает толк в шутках. Ребята уже переодеваются. Засаду устроили не доходя сотни шагов до того места, где темерцы встретились с белками, чтобы следы не выдали лишнего присутствия. Это было легко. Маленький, будто только что разбитый лагерь, где в неровных тенях пытались обогреться люди. Неровные тени, окровавленные тряпки, что перетягивали форму и головы псевдораненых. Глаза чёрных увидели то, что хотели увидеть. Сам Иорвет в засаде не участвовал. Просто не смог. Он бы не смог сидеть тихо, не шевелясь и практически не дыша после случившегося. После всего дерьма, что случилось за последние дни. Недели. Месяцы. Сраные боги явно хотели поржать по полной, потому как именно во время ухода людей, когда тщательно перерывались все бумаги с целью выдать им одну из запасных карт – была найдена она. Маленькая глупая бумажка. Так и не отправленное из Вергена письмо командиру последнего специального отряда. Он думал, что оно сгинуло. Что его сожгли, выкинули, подтёрли зад: что угодно, но только не сохранили эту дрянь. Он тогда взял лучший из найденных листов бумаги и хорошие чернила. Он сделал в своё время всё, чтобы так просто дрянь не сгинула. И теперь она смутно белела в его руке, призывая прочитать записанные на ней слова. Так странно было смотреть на неё, вспоминая, как он это писал, тихонько хихикая над особо удачными на его взгляд шутками. Это же смешно! Шуточки про побитую псину. Это же так забавно! Шуточки про криворуких неумеющих правильно держать оружие обезьянолюдов. Это же охереть как оригинально! Стотысячная шуточка про то, что Вернон... Просто ряды чёрных закорючек на бумаге. Давно высохшие чернила, а он читал и не понимал, как с неё ещё яд не капает. А ведь когда он писал его, то думал, что послание и в подмётки не годится тем рапортам и отчётам, что он долго и старательно сочинял во время привалов. То были длинные, полные излишних кровавых подробностей, сомнительных шуточек, сочащиеся ядом послания в которых так и сквозило, что эльф думает о людях. Обо всех разом, но скорее об одном, конкретном. Вернон их читал. Все. И это бы тоже прочёл, если бы эльф успел его отправить. Он начал писать его ещё на барке, плывущей в Верген. Генерал великой армии, который плыл на помощь к благородной воительнице, которой ни один из королей и в подмётки не годился. Киаран уже начал приходить в себя, с Иорветом был его отряд, он получил нашивку и победил в бою Вернона Роше. В тот момент всё было так просто и радужно. Он не думал о нём... точнее думал. Много. Если разобраться, то думал каждый грёбаный день. Даже ведьмак заметил. Думал, но так ничего и не сделал. Не помог. Внимание привлекает излишне чёрный силуэт где-то на самом краю зрения. То ли, наконец, сподобилась вылезти неведомая херня, то ли ему пришли сообщить, что бой окончен. Иорвету, грубо говоря, было насрать, который из двух вариантов верен. Тень подходит ближе: уверенный, лёгкий, едва слышимый даже для беличьего уха шаг и полное отсутствие страха перед беличьим командиром, который всего пару часов назад чуть ли не зубами рвал недонильфа. Элая. Значит уже всё закончилось. Боя, как такового, не должно было быть. Во всяком случае крови должно было быть как можно меньше. Вернон не сказал Вес, в чём прелесть этого клочка земли, но настаивал в случае прямого столкновения с нильфами уходить к этой дороге. Бежать именно по ней. Не сходить с тропы, не оглядываться назад, не шуметь и, самое главное, как можно дольше вести врага за собой, не проливая кровь. Иорвет знал слишком много тварей, которых привлекал шум и запах крови. Почти все были бессильны против столь многочисленного отряда, но рисковать зазря не хотелось. Он слишком многих потерял из-за своей глупости и самонадеянности. Слуги убитого князька (который, как и ожидал беличий командир, оказался всего-лишь одним из детей князя Попрежнему-Похер-Как-Его-Там) рассказали довольно мало. Бой был коротким. Ударили резко, с наскока, а не из засады. Была свалка. Нильфы попытались взять партизан в кольцо, но не вышло. Те то ли перепугались, то ли крик об убийстве Роше сдул с них всю храбрость, то ли что. Но рванули они в одну сторону столь резко и слаженно, что снесли оказавшегося как назло прямо на пути их конных командира отряда. Командир их был не из числа бывших северян, а оказался нильфом. Причём правильным, настоящим нильфом. Он очухался быстро, велел гнаться, а княжеской сыночке-корзиночке мчаться за подмогой. Там деревья да кусты. Грязь, дождь, руку протяни - пальцы не увидишь, а тот в крик, что пока не найдёт тело, хер куда поедет. Он Роше убил! Трофей ему нужен! Эти двое, по словам пленных, друг друга с первого взгляда невзлюбили. Нильф-то хоть и правильный, но вся родня потомственные торгаши, да и репутация у него заправского неудачника. А второй папина гордость, мамина радость и вся родня с рождения с серебряной ложкой во рту и золотой монеткой в заднице. Собачились бы долго, да темерцы с каждой минутой отходили всё дальше, а ливень хлестал всё жёстче. Так что командир махнул ближайшей пятёрке, чтоб забирали "корзиночку" и мчались за подмогой. И не дай боги её не будет! Это всё, что о том бое они могли рассказать. Тела не видели, а покойный ныне господин о произошедшем предпочитал молчать. На попытку расспросить, что произошло после того, как его и сопровождение оставили на той поляне, лишь мрачно зыркнул в ответ. Эти двое стояли в дозоре, когда сутки спустя он их нагнал. На чужой лошади, уставший, постаревший лет на десять. Велел уходить вместе с ним сейчас же, не заходя в лагерь. Вот они и ушли. Иорвету тоже пора было уходить. Раз девушка здесь, живая и невредимая, значит, всё хорошо. Расчёт "корзиночки" на кровавую бойню, которая привлечёт таинственную херь, не оправдался. Можно уходить. Куда-нибудь. Элая тихо подходит и беззвучно опускается рядом. О том, что это она, можно догадаться только по походке, да по непробиваемому спокойствию. Тьма и слишком большая для неё темерская одежда надёжно искажают черты. Даже пахнет от неё сейчас иначе: дымом привальных костров, грязью веленских дорог, потом и кровью предыдущего владельца одежды. Мерзость. Человеческие мужики всегда так мерзко пахнут. Он протягивает руку, притягивая бесформенную чёрную тень ближе и в ноздри практически ударяет гадкий запах дешёвого табака. Мощный, сильный, забивающий все остальные запахи леса. Сколько же нужно было скурить это гадости, чтобы одежда сохранила запах? Неужели нельзя было достать что-то поприличней? Ты же советник королевы - чёрт тебя дери - верная тень за её спиной, ты можешь позволить себе что-то получше этой дряни! Брони нет, только форма, под которой прячется кольчужка, да и на голове вместо шлема какая-то огромная повязка, надёжно скрывающая волосы и уши. Он утыкается носом в эту повязку. Мерзость конечно, но ему почему-то плевать. Ткань под его руками грубая и немного колючая. Обычная форма, простая и надёжная. Такая же, как у всех темерцев. Что-то наверняка синее, а на груди лилии. Всегда лилии. Вокруг творится чёрт знает что. Плетутся интриги, развязываются войны, грабят, убивают, насилуют, а порой просто жрут друг друга, как в прямом, так и в переносном смысле слова. Но это там. Не здесь. Здесь, в этой обволакивающей, абсолютной темноте, в которой даже его эльфское зрение мало чем может помочь, они в безопасности. Вдвоём. Никаких разговоров и никакого света. Всё как всегда. Именно так, как он решил ещё в первый раз. Только звук его бешено стучащего сердца. Только жар чужого тела. Только пьянящая темнота, в которой можно себе позволить абсолютно всё. Он осторожно прикасается ладонью к лицу. Чувствует, уже начинающее сбиваться дыхание. Губы сами тянутся к губам. В этот раз всё будет по другому. По-настоящему. Он резко распахивает всё равно мало что способный увидеть в темноте глаз, и немного резко отстраняется от эльфки. Элая замирает на пару мгновений, словно ожидая, что он изменит решение. После, едва слышно вздыхает и устало кладёт голову ему на плечо, а маленькую ладошку на грудь. Да так точно, будто чётко видя через плотную ткань нашитую с внутренней стороны нашивку. - Ты либо охереть какая умная... - глухо и совсем невесело рассмеялся эльф, устало прижав к себе. Наваждение уже прошло. - Либо пиздец какая тупая? - Эльфкам не идёт ругань, - уходя от вопроса, ответил он. - А это была цитата. Это он так сказал. - Кто? - Ну, он. Человек, которого убили. Роше. Он тоже сказал, что я либо охереть какая умная, либо пиздец какая тупая. И рассмеялся, прямо как ты сейчас. Будто и не смешно ему вовсе. - Это когда ты с ним поговорить успела? - В прошлом году. Когда ты велел мне идти в Биндюгу и сказать, что тела людей ты велел перетащить к мосту. Я пришла к старосте в дом, а он там с Роше ругается. Вот там и поговорили. - Подожди. Ты пришла в Биндюгу и пошла прямо к старосте? В тот момент, когда там был Вернон Роше, а на стрёме возле дома просто обязан был стоять один из его бойцов?! - Ну да. Ты же сказал сообщить в деревушке, где тела. Но я осторожненько в дом пробралась. У Хораба был подземный лаз, я через него и влезла. Я сделала что-то не так? Можно было сказать, что она сделала не так всё. Он имел в виду отловить на окраине какого-нибудь селянина и велеть ему передать остальным, а не то здравствуй пучок стрел в жопе. Но никак не заваливаться в дом старосты среди бела дня, когда там, в добавок, Вернон Роше! Наглость такого уровня была выше понимания эльфа, хотя он долгие годы искренне считал, что на этой почве превзойти или удивить его невозможно. - И что потом? - Я вылезла, и они замолчали. Передала, что тела у старого моста и собралась уходить... а потом, подумала, что... мы же всё равно не вернёмся, а Роше был при дворе. Хораб часто рассказывал истории про Адду. Но кто же ему верит? Ну, я и спросила про неё. Все говорили, что Вернон Роше скала. Несокрушимая, бесчувственная машина для убийства. Но это было не так, уж Иорвет-то знал точно, что у темерца на самом деле было много слабостей. Темерия и Фольтест, со всеми его детьми вне зависимости от того, насколько те зубасты и законны. - Он что-нибудь ещё говорил? - Да. Спросил, почему, зная где пришвартован корабль, никто из нас не зашёл в гости. - И ты..? - Мы же не дураки лезть на корабль Синих полосок. Да и когда было это делать? Они приплыли, взбаламутили весь город, ведьмак убил кейрана, потом подстроил ловушку Лето, а потом в городе был погром. Всё так быстро тогда произошло. Уже на третий день мы уплыли в Верген. Иорвет мягко прижал эльфку сильнее. Вот, что произошло в тот день на самом деле. У Вернона были слабости, но он, в отличие от сотен тысяч своих сородичей, всегда их успешно давил. Молниеносно и хладнокровно принимал решение и после претворял его в жизнь, ни секунды не сомневаясь. Элая... Было так просто сложить два и два. Эльфку, рядом с которой даже Ольф сойдёт за матёрую белку и то, что тела не просто отдавали им, но и заморочились переноской. Он не тронул Элаю, потому что она должна была вернуться назад, не вызывая подозрений. Отпустил и помчался следом. Нашёл Иорвета. - Ты злишься? Вместо ответа он легонько, едва-едва, прижался губами к её волосам. Он должен злиться. Обязан. Но не может. Виновен только он сам. Они должны были встретиться в тот день, потому что это было частью его желания. Он должен был победить в бою, который проиграл, и забрать нашивку, которой не хватало. Торговец сказал «если захочешь» - а он очень хотел. Когда они присоединились к остальным, уже начинал брезжить рассвет. Раненых перевязали, пленных связали, Киаран уже закончил допрашивать самого невезучего нильфского командира на свете. Тот, как и ожидалось, ни хера не знал, так что его ожидала ещё масса чудных открытий. О том, что такое Велен, почему дороги, по которой они идут, нет на карте, и почему помощь к нему и прочим никогда не придёт. Иорвет в сторону нильфов старательно не смотрел. Нахер их. Убедился, что херь не вылезла, что из потерь только пара раненых, да беглым взглядом пересчитал полученные трофеи. Он пришёл только за этим и чтобы сообщить брату, что тот остаётся за главного. Угрозы больше нет ни для них, ни для темерцев, а значит, он может забирать свою лошадь и мчаться вперёд. Туда, откуда пришли нильфы. Он должен ехать. Он обещал. Не собирается он там строить никакой сортир, но он должен хотя бы просто приехать. Вернон улыбался в тот вечер. Так и сказал, что рад найти того единственного, пусть и не человека, который не только согласен предать его бренные останки земле, но и соорудить хоть какой-то памятный знак. К брату подойти он так и не успел. Это было как шаровая молния. Сердце пропустило удар, а по коже пробежал лёгкий мороз. Люди даже ничего не поняли: лишь удивлённо таращились на внезапно замерших эльфов, да на пытающихся вырвать поводья лошадей. Они были по прежнему одни в лесу, но чувствовали, как кто-то смотрел на них. Сам лес смотрел на них. Откуда-то, словно издалека, раздалась испуганная птичья трель. Сигнал. Птицы не боятся леших, в отличие от эльфов. Когда приходит леший лучше отступить. Бежать. Хотя, даже бежать бесполезно. Леший движется быстрее ветра и не боится мечей и стрел. Использует сам лес, как оружие. Драться с ним, если ты только не заранее готовый к этому бою ведьмак - подписать себе смертный приговор. Решение приходит быстро. Отвлечь, а потом бежать. Через лес. Срезать напрямую. У них больше нет громоздких телег, лошадей с избытком, а пара сундуков... да и чёрт с ними. Они с Киараном просто встречаются взглядами, и слова или какие-то ещё условные сигналы не нужны. Отвлечь внимание лешего от добычи может только кровь. Много свежей, быстро текущей крови. Это ненадолго, но эльфам много времени и не нужно. Быстрый удар острого клинка, и вот уже первый человек кричит: от боли, неожиданности, страха и возмущения. Кровь течёт, а человек кричит и не видит, как во тьме леса вспыхивают два голубых огонька. И ещё два. И еще. Лес смотрит.