Сон о невозможном

Обычно способность Иорвета мгновенно реагировать на любые изменения, молниеносно принимая решения, ни у кого, включая его самого не вызывала сомнения. Неважно, шла ли речь о Врихедд, о скоя'таэлях, о защитниках Вергена или о специальных отрядах Темерии: все, кому приходилось в разное время быть под его командованием отмечали эту способность, позволявшую командиру мгновенно сориентироваться в постоянно меняющейся на поле боя обстановке и принять единственное верное решение. Он никогда не впадал в ступор, не терял хладнокровия, не сомневался, и уж тем более не метался не в силах выбрать из двух вариантов, однако сейчас, едва он сумел разлепить инстинктивно зажмуренный от яркого света глаз, все эти чувства обрушились на него разом. Ступор: вокруг было лето. Зелёные деревья, тёплый ветерок, что касался его щеки, солнце, что уже не казалось таким ярким, но после зимней ночи нещадно слепило. Он смотрел на буйство ярких красок, но его разум отказывался воспринимать происходящее как реальность. Сомнение: это было невозможно. Он знал то место где находился: флотзамский лес, старые развалины. Это было невозможно, но он находился именно там. И это было лето, хотя в многострадальной, вечно переходящей из рук в руки фактории, как и во всей прочей Темерии сейчас должна была быть зима. И снега там было наверняка не меньше, чем на дороге, на которой он стоял всего мгновение назад, продуваемый всеми ветрами и смотрящий… смотрящий на… И хладнокровие позорно покинуло его, поскольку не было снега, не было дороги ведущей из столицы, не было странного существа. Зато были белки – его белки! Синие полоски и с ними Роше. Рядом Геральт, а у него самого связаны руки. И перед ними, всего в паре шагов, хмурит брови лысый ведьмак, за спиной которого белеет статуя двух влюблённых, что уже много веков не могут отвести друг от друга взгляд. Разум, ещё толком не осознавший произошедшее, но уже инстинктивно понявший, что будет дальше, пытался найти верное решение и не находил. Мысли метались, перескакивая с одной на другую, и он тщетно пытался ухватиться хоть за одну из них. Нужно было срочно что-то решать, выбрать один из двух вариантов, каждый из которых не сулил ничего хорошего. Он не должен ничего предпринимать. Этот псих развернул время! Абсолютный запрет. Один из трёх запретов, о которых знает каждый эльф. Страшнее только магия крови. Он не должен ничего делать. Это обрушит всё… …или изменит? Даст шанс, о котором он просил этого «лучше, чем некроманта». Действительно лучше, чем воскрешатель мёртвых. Здесь. Сейчас. Они все живы: его гордость, его честь, его друзья, его соратники и Саския. Саския, которую можно ещё спасти, потому как она и есть, тот единственный источник настоящей свободы и счастья. Но этого делать нельзя! Нельзя потому, что он не знает, кто это был такой, он не знает, что было ценой, он не знает к чему подобное может привести, он же помнит, чем обычно оборачиваются подобные сделки во всех историях и легендах. Он просил по пьяни, не всерьёз! Человек сбил его с толку последними словами о том, что он не видел труп! Он просто подумал, что она жива и тот знает, скажет ему и он… Он уже заплатил. Неважно, что было ценой, торговец уже это забрал и сделка свершилась. Какая разница как, дело сделано и обратного хода не будет. Он уже просто не может крикнуть, что передумал, ведь… Ведь он не передумал. Это. Его. Шанс. Кажется, он единственный из присутствующих существовал в настоящем, для него единственного время шло как обычно. Он видел Лето, замершего, но уже выхватившего оружие. Видел троих скоя'таэлей, что уже падали, пронзённые вылетевшими словно из неоткуда стрелами, пущенными из арбалетов. Видел синих полосок, что уже выскакивали из засады, в которую эльфы так легко попались. И Роше, уже вытащившего меч, несущегося прямо к нему. Он видел его не более четырёх часов назад. Там, в помпезном зале, на выделении которого настояла королева. Он рылся в поисках образца. Официальной бумажки о том, что Иорвет… Сердце, мгновение назад бившееся как сумасшедшее уже успокаивалось. Мысли, метавшиеся перепуганными птицами, перестали галдеть. Ступор прошёл. Сомнения были задушены. Хладнокровие вернулось. Выбор из двух вариантов был сделан. И время, словно только того и ждавшее, снова пошло. - Геральт. Я знаю, что такое Дикая Охота! – Крикнул он то единственное, что могло помочь. Иорвет не знал, где конкретно Цирилла, понятия не имел где эта склочная баба, которую ведьмак не пойми за что любил, но о Дикой охоте он немного знал. Как и о том, что Белый волк, тогда, во Флотзаме, отдал бы последние портки за крошечный кусочек информации. Этого хватило. Вместо того, чтобы врезать ему с локтя в нос, ведьмак вернул меч. У него было всего одно упоительное мгновение, чтобы насладиться тяжестью своего меча в руке и тем бликом солнца, что успел отразиться на остром лезвии, прежде чем ринуться в бой. Он дрался так, будто в него вселились души всех его погибших братьев, будто они направляли его удары, помогая, парируя, блокируя и в следующее мгновение уже яростно атакуя противника. И с каждым мгновением, с каждым ударом в нём всё сильнее крепла уверенность в том, что он всё сделал правильно. Потому что всё, что было до этого мгновения, было фальшивкой, семилетним безумием, которое, наконец, закончилось. Он снова свободен, он среди друзей и соратников, и у него есть цель. Настоящая цель, ради которой нужно сражаться и можно умереть. После вызимской зимы летний, наполненный красками воздух пьянил, и он даже не совсем соображал, что происходит. Запах воды и земли, крови и роз, древнего леса и смерти, что витала над площадкой. Он слышал пение клинков и вопли сражающихся, что сливались в какую-то сумасшедшую, прекрасную в своём безумии мелодию, заставлявшую его впервые за долгие годы чувствовать себя по-настоящему живым. С оглушительным звоном их с Роше клинки в очередной раз столкнулись и они оказались лицом к лицу, так близко, что он ощутил чужое дыхание. Губы сами собой растянулись в улыбке, в то время как из груди на волю рвался безумный смех. Хотелось смеяться, кричать, воспользоваться замешательством, что отразилось в глазах темерца и поцеловать: при свете, а не как в тот раз. Чтобы он тоже почувствовал этот восторг, эту переполняющую радость, это безумие. Чтобы тоже как-то интуитивно понял, что сейчас всё меняется и как прежде уже никогда не будет.       Всё закончилось так же внезапно, как и началось, поскольку в ряды синих полосок затесался псих похлеще Иорвета, ну или стрелок от бога, иначе объяснить то, что кто-то решился выпустить стрелу в дерущихся было нельзя. Она прошла точно между ними, заставив их с Роше резко отпрыгнуть друг от друга. Затем, откуда-то сбоку, на Иорвета налетел один из людей Лоредо, с оголённым торсом, который прямо-таки умолял, о том, чтобы познакомиться с холодным клинком поближе. Эта встреча случилась как-то до обидного быстро, когда амбал повёлся на один из простейших отвлекающих манёвров, оставив и так беззащитную плоть без прикрытия. Бой занял так мало времени, но, когда тяжёлое тело грузно рухнуло на площадку, Роше уже был далеко, командуя отступление.       Миг и на маленькой площадке остались только белки, да пара трупов.       Белки. Его белки. Только сейчас он получил возможность спокойно, не рискуя получить мечом в живот, наконец их рассмотреть. Семеро. Двое тяжело раненых, ещё у одного сочится кровь, но стоит на ногах пока твёрдо, остальные, что называется, отделались царапинами. Тощие, потрёпанные, но всё с тем же неугасимым пламенем в глазах и готовностью снова броситься в бой, если он прикажет.       Хотелось подойти к ним, назвать каждого по имени, дотронуться, чтобы просто убедиться, что всё это не сон и не дурное видение, а реальность. Хотелось…       Он кивком указал на раненых, которым требовалась помощь и быстро зашагал по едва заметной тропинке, что вела в подземную часть купальни. Надо взять себя в руки, не давать повода для подозрений, составить план, но самое главное, избавиться от ведьмака. Геральт важен, полезен, но он слишком умён, а Иорвет сейчас в таком состоянии, что выдаст себя с головой, и хотя в отличие от эльфов, Геральт, даже догадавшись об истинном источнике знаний, не начнёт шарахаться от него, как от прокажённого, хорошего в том мало. Расспросы о том, что и как, рано или поздно, но обнажат неприглядную правду о том, почему он вообще заговорил с тем торговцем.       Ведьмак, как и следовало ожидать, обнаружился внутри: побитый, растерянный, но живой. Как видно, основное противостояние было не на мечах, а на знаках, о чём явно свидетельствовала единственная рана на виске и то, как Геральт отчаянно пытался сфокусировать взгляд на эльфе. - Где Лето? - Ушёл. Ты действительно знаешь, что такое Дикая Охота? - Как и то, что Роше тебе ещё плешь проест за случившееся. Он бывает редкостным занудой, когда дело касается интересов его драгоценной Темерии. - Не знал, что вы с ним до этой недели вообще встречались. - Мы друзья по переписке. Он вешает моих белок вдоль дорог, всегда оставляя лучший сук свободным с многозначительно болтающейся на нём пустой петлёй. Я предпочитаю оставлять красиво нашпигованных стрелами солдат с командиром, у которого к груди прибита его же кинжалом его же нашивка. - Как трогательно, уверен, об этом когда-нибудь сложат песни. - А я уверен, что некий голосистый бард, в таком случае, споёт много прекрасных песен, сидя на муравейнике с глубоко засунутым в задницу рабочим инструментом. - Он не влезет. - Влезет. Если я того захочу, то туда целый рояль влезет. - Я не буду спрашивать, где ты в лесу достанешь рояль. - Просто поверь, что ради такого я заморочусь, – сказал эльф наконец найдя глазами то, что искал. Оно и понятно, найти в лишённой всякой мебели купальне одинокий сундук было намного проще, чем рояль в многочисленных кустах флотзамского леса.       Старый, потемневший от времени он простоял здесь не одно десятилетие, если не столетие, смиренно ожидая когда его найдут. Сам факт его существования и нахождения здесь был достойным продолжением всей этой бредовой истории с перемещением во времени и дурацкой сделкой, но логика, смысл, дурные и хорошие предзнаменования никогда особо его и не интересовали.       Это было совсем недавно, во время его прошлой побывки. Он нашёл их в старой таверне: ведьмак, краснолюд, бард и советник королевы, словно воплотив чей-то глупый анекдот, сидели за одним столом и под нескончаемый хохот и текущий рекой алкоголь вспоминали весёлые деньки. Со стороны, кому-нибудь могло показаться, что всё это пьяный бред, но, как невольный участник доброй четверти того, о чём они болтали, Иорвет мог подтвердить истинность сказанного. Тогда-то они и обсуждали странные совпадения, судьбу и предназначения. С Цириллой всё было просто – предназначенная. С этим не спорят. Этому не сопротивляются. После пошли какие-то разрозненные воспоминания и отрывки. Геральт вспоминал, как лишённый памяти рыскал во время их с Роше путешествия в поисках любых, даже порой косвенных и откровенно сказочных сведений о Дикой Охоте. И как находил истории о том, о чём даже чародейки не знали. Находил там, где любой другой даже не вздумал бы искать: в купальне, в психушке, в могиле. - Странный выбор для чтения в купальне, - сказал ведьмак, когда старая, чудом не тронутая временем и сыростью книга, брошенная эльфом, оказалась в его руках. - Откуда ты узнал, что она там? - Оттуда же, откуда знаю, что ты нашёл записи о каком-то умалишённом в старой лечебнице. Ещё одни найдёшь в Вергене, если поедешь со мной, а не захочешь, смогу прислать: как только доплыву. - Не знал, что у тебя есть корабль. - Я знаю где его достать. - Не буду мешать. - Не беспокойся, в этот раз мне никто не помешает, Белый волк. Ни ты, ни Роше, ни Лето, и никто иной.       Ведьмак покачал головой, но спрашивать больше ничего не стал. Геральт был вообще на редкость понятливым по части вопросов, за которые можно поплатиться жизнью, лишь у самого выхода из купальни, он, не поворачиваясь, бросил на прощанье: - Зря ты решил довериться дхойне. - Он лишь выглядел как дхойне. - Тем более. Тем, кто выглядит как человек, но не является им, верить тем более нельзя. И только когда ведьмак скрылся из виду он понял, что они имели в виду совсем разных людей.       Тех, кто выглядел как люди, но по сути ими не являлся. С ведьмаком всё было понятно: испытание травами надёжно выжигало всё человеческое, так что даже самая глухая флотзамская деревенщина знала, что ныне перед ним не человек, а мутант: сильный, быстрый, живучий, а самое главное опасный. А Гюнтер О’Дим? Кем был он? О том, что он не человек, кричали только чувства эльфа, глаза не видели ничего мало-мальски подозрительного, а чуткий слух не улавливал ни малейшего акцента, странного построения предложений или хотя бы профессионального жаргона – этих словечек, что проскальзывая в речи чародеев, выдавали их с головой. Он даже пах, как человеческий торговец, который провёл в пути несколько дней и просто жаждал добраться до бадьи с чистой горячей водой.       Иорвет тряхнул головой, недовольно прогоняя эти мысли, он подумает об этом потом, на пути в Верген. Сейчас на это просто нет времени, он должен торопиться. Может, время и развернулось, но вспять оно больше не пойдёт: приказы нужно отдавать уже сейчас. Общий сбор займёт какое-то время, даже несмотря на то, что белки всегда держали всё наготове, чтобы в случае чего уйти немедленно, потребуется не меньше семи или даже восьми часов, чтобы оповестить всех. Даже захват барки, имея на руках готовый план и полное представление о том, как надо действовать, он сможет начать не раньше чем через пару часов. С этими мыслями он вышел из разрушенной купальни, но вместо такой знакомой флотзамской гнили и сырости в нос ударил совершенно другой запах, надёжно перекрывающий все прочие. В воздухе стоял тяжёлый аромат крови и роз. Вся небольшая площадка перед скульптурой была просто усеяна телами, которые за время его отсутствия были извлечены из скрывавшей их тени кустов.       Синие полоски, солдаты Вернона Роше и какие-то бандиты, очевидно любезно предоставленные Лоредо. Обилие татуировок и мышц, при практически полном отсутствии защиты на груди: самое глупое, что можно придумать для вылазки во флотзамский лес против белок. Впрочем, что комендант, что его прихвостни разумом никогда не отличались. То ли дело Роше, вон его ребята: полная пехотная экипировка, не сковывающая движений, но при этом надёжно защищающая от скользящих ударов, что меча, что стрел. В этот раз она им, правда, не сильно помогла, если помогла вообще. Эльф смотрел на тела, невольно хмурясь и отдавая приказы чисто автоматически, даже не глядя на замерших перед ним белок, что внимали каждому слову.       Что-то было не так. Тел слишком много. Он и сейчас прекрасно помнил, что взял с собой в качестве прикрытия всего десяток белок: троих убили полоски в первое же мгновение боя, два ведьмака сошли с арены ещё в самом начале, он сам был занят Роше. Почему, чёрт возьми, так много трупов?! Семь белок просто физически не могли наубивать столько людей, большинство из которых было не абы кем, а из элитного темерского отряда. Всё произошло слишком быстро и слишком просто. Это настораживало. Когда он принял эту дурацкую сделку он думал лишь о Саскии, напрочь забыв о других пунктах договора: о победе в бою, который проиграл, и о нашивке, которой у него не хватает для полного комплекта побеждённых отрядов. Чёрт с этой нашивкой, не так уж она ему и нужна, да и победа в этой потасовке значила чуть больше, чем ничего. Важен был Верген: убрать Хенсельта с Детмольдом и устранить ложу чародеек. Вот, что было важно. А полоски? Кроме Вернона до них и дела никому нет. Он ещё раз быстро оглядел тела. В лицо он не знал никого из них, поскольку только двое из полосатых были знакомы ему. Роше, потому что он, мать его, Вернон Роше! И Бьянка – потому, что сложно с кем-то перепутать эту настырную девку, что бегала за своим командиром будучи готовой выполнить любой приказ, окромя единственного – прикрыть грудь. Вечно Вернону не везло с заместителями. Сначала эта девка, потом… Потом он сам. Странно было сейчас стоять над этими телами и понимать, что он не просто отдал приказ их убить, но и убивал сам. Он, часть его, уже настолько свыклась с мыслью, что это «свои» что просто не могла воспринимать их как врагов. Как-никак, но он сам, целых семь лет таскал эти недоцветочки на груди, а теперь, в один момент, всё поменялось. Всё снова встало на свои места, и это здорово выбило его из колеи. Семь лет он, может, и не сильно беспокоясь о репутации короны, но вполне честно защищал её. Ну, не столько её, сколько эльфов, против которых творились разного рода бесчинства. Этакая белка на поводке, которая благодаря указу юной королевы могла не утруждать местную, зачастую продажную власть, судебными разбирательствами, а сама вела следствие, находила виновных и незамедлительно выносила и исполняла приговор. Он даже старался быть не сильно предвзятым. Во всяком случае его нелюбовь к людям выражалась исключительно в отчётах и рапортах, поскольку для виновных представителей старших рас он не делал никаких скидок. - Иорвет? – осторожный голос вырвал его из размышлений. Раненых уже увели, кто-то бросился передавать приказ, последний из белок, очевидно, задержался, заметив, мягко говоря, необычное поведение командира. Похоже его замершая и пустым взглядом рассматривающая трупы поверженных врагов персона всё же привлекла внимание. Так и до расспросов недалеко. – Нам потребуется время, может… - Было очевидно, что эльф просто не знает, как помягче сказать своему командиру, что у него потерянно растерянный вид и вообще ему лучше, ну как минимум, передохнуть.       Эти невысказанные, но столь явные слова, заставили наконец осознать, что он смертельно устал, не столько физически, сколько морально. Тело было полно сил, но разум просил пощады и отдыха, в котором, как он упрямо помнил ему отказали. Это были выматывающие четыре месяца очередного дурацкого задания для поддержания порядка к которым добавилась ночь, проведённая на чьём-то провонявшем потом, мочой и плесенью чердаке. Последовавший за этим день был не лучше, поскольку он, как побитая псина, слонялся по Вызиме, лишь изредка заходя в какую-нибудь таверну или трактир, чтобы согреться. Вечером ругался с Роше, цветисто объясняя, куда тот может засунуть свои бумажки и мнение, а потом, после четырёх часов борьбы со снежной бурей, когда ветер норовил снести лошадь с седоком в ближайший овраг и заботливо присыпать снежком, оказался во флотзамском лесу, где пришлось принять бой.       Ему надо взять себя в руки. Из него сейчас командир, как святая из флотзамской шлюхи. Вроде знает, что надо делать: всего-то и делов, что с каменным лицом повторять заученные слова, да не вспоминать о своём прошлом. На деле всё сложнее и разум подленько подкидывает сценки из недавнего прошлого, а может, просто не может в один миг перестроиться и понять, что темерцы снова враги, что Анаис не королева, а лишь непризнанная наследница, которая, к тому же, лишь вторая в очереди после брата, что нет никаких специальных отрядов кроме Синих полосок, что… ну, по крайней мере, эти дурацкие длинные отчёты Роше писать больше не придётся.       Дурацкие отчёты. Сама мысль о них вызвала приступ болезненного, нервного, смеха. Да, когда вся эта кутерьма закончится он, может, и черканёт пару строк темерцу из Вергена. В лучших традициях, с перечнем убитых дхойне и тщательным разбором того, почему он считает их всех идиотами. Они же как-никак друзья. По переписке. - Я в порядке, - наконец выдохнул он, всё ещё стоящему рядом и так не вовремя проявившему наблюдательность эльфу. – Иди.       В глазах скоя'таэля читалось сомнение, но с атаманом шайки никто и никогда не спорил, так что ему ничего не оставалось, как уйти. Вовремя. Едва он успел уйти, как Иорвета вывернуло наизнанку. Прямо на эти дурацкие, источающие столь тяжёлый аромат, розы. Ноги и руки дрожали, голова плыла, он едва успел опереться о подножие статуи, чтобы не рухнуть прямо в мерзкие цветы.       Эту статую, как и легенду, Иорвет, в отличие от Лето, на дух не переносил. Причём не жаловал что людскую версию, что эльфскую. Легко быть благородными, ставя на первое место любовь, когда всё хорошо. Пожили бы эти двое здесь. Когда каждый день это борьба за выживание, когда все вокруг хотят тебя убить, когда представители некогда благородной расы влачат существование как свиньи в хлеву: живя на окраинах, в грязи, питаясь чуть ли не объедками и пребывая в вечном страхе, что их просто напросто прирежут. Тут не до легенд, тут бы просто выжить.       Он поднял мутный взгляд на влюблённую парочку. Ничего, он им ещё покажет настоящую легенду. Не как у них с их "давным-давно, в те времена, когда всё было хорошо и ничего не предвещало", а настоящую. И пусть там будет не "встретились и никогда больше не расставались", а "после встречи ещё несколько лет шли к тому, чтобы увидеться вновь" и не "вокруг травка зелёная, птички поют", а "лились реки крови и слышались стоны раненых" и вместо дурацкого, отдающего приторной сладостью, да фантазиями эльфок за триста "подарил целую площадь цветов" он ей притащит охапку голов тех ублюдков, что посмели поднять на неё руку. Хенсельт, Детмольд и голова этой сучки Шеалы, особенно очаровательно будет смотреться в букетике. А вот концовку, концовку можно оставить как у них. С трепещущим сердцем, с взглядом глаза в глаза и с долгими, долгими годами счастья, когда плевать на весь мир, поскольку мир это та, что стоит рядом с ним.       В прошлый раз он не справился, подвёл её. В этот раз всё будет иначе!       Его нещадно мутило, голова была тяжёлой, будто её стягивало стальным обручем. Надо было срочно убираться отсюда, пока он просто-напросто не свалился без сил. Этот эльф прав, нужно отдохнуть. Губы тронула невольная, еле заметная, улыбка. Его старое флотзамское убежище, не дом, не место куда хочется вернуться, но вполне сносное временное укрытие из которого можно следить и за лесом, и за городом. Идеальный наблюдательный пункт, который находился столь близко к городу, что он сам порой диву давался, почему их до сих пор не обнаружили.       С того дня, как он направился к Саскии, он ни разу не был там. Кто-то когда-то сказал, что нельзя возвращаться туда, где был счастлив. Он не был счастлив в этой норе: терпел голод, холод, смотрел как падали замертво враги и друзья. Это не был дом, это не было счастьем, но это была хорошая, размеренная жизнь, в которой он был свободен. До тех пор пока не появился Лето и не предложил в дополнение к чуть подпортившейся голове Демавенда добавить ещё парочку королевских голов. И ведь добавили бы ещё не одну, если бы не Киаран. Иорвет так за эти годы толком и не понял, какой сакральный смысл был вложен в то, чтобы посеять вражду в отряде белок. Лето, может, и не хватало эмоций, но он не был слеп, а пославший его император не был глуп. Понятно, что когда ведьмаку сунули под нос связанную белку вариантов было всего два: на этом, как помнится, и строился весь его план разоблачения. Или-или, третьего не дано. Но зачем было вообще это устраивать? Что тогда, что сейчас, он тряхнул головой и послал эти размышления подальше. К чёрту Лето и его многоходовочку с Эмгыром в придачу. Чем больше людей сдохнет в очередной войне, тем лучше. Ни один из них и пальцем ради него не пошевелил бы, так что пусть ведьмак идёт резать дальше, а если сможет прирезать Хенсельта, так вообще замечательно будет. До сырой, естественной пещеры, в которой эльфы обустроили наблюдательный пост, он добрался без приключений. Ноги помнили не только дорогу, но и все замаскированные ловушки, которые он легко обошёл. Природа сама дала им это убежище - эльфы проделали сбоку лишь пару боковых коридоров - дала и стража для него. Страж, правда, в данный момент валялся дохлым, прямо посреди поляны, как ни странно, с по-прежнему полным комплектом глаз, ног и прочих частей мощного тела. Это радовало, у Геральта, как видно, ещё не было времени распотрошить несчастное создание на ингредиенты для зелий и в этом был плюс, даже если ведьмак успеет быстро обернуться с выяснением где чародейка, то они не разминутся в пути. Глаза главоглаза слишком дороги, а Геральт слишком прижимист по части финансов, чтобы бросить их гнить.       Внутри всё было таким же как он и запомнил. Склад с оружием, стол, заваленный документами, картами и донесениями, присланными от других отрядов, импровизированный очаг, простое кострище с закопчённым котелком, в котором обычно варилась нехитрая похлёбка и… да, голова короля Демавенда, принесённая Лето, с которой всё и началось, одиноко валялась в углу. Выглядела она неважно. К тому моменту, когда ведьмак дотащил подарок эльфу он слегка подпортился и возле него основательно роились слетевшиеся не иначе как со всего леса мухи, но Иорвет всё равно лично покрыл голову смолой, чтобы она не протухла окончательно. Это был даже не трофей, не то что стоит повесить на стену или показывать прочим белкам, или стращать пленников. Просто немного стухшая голова старого дхойне с короной в комплекте, он о ней даже не вспомнил ни разу в Вергене, в отличие от забытых тогда в спешке кинжалов и лука, что хранились в маленьком укрытии у водопада. Почему-то никаких особых чувств она не вызывала ни тогда, ни сейчас. В этом они похожи с Роше: никакого почтения к чужим королям. Он не был уверен, что сумеет заснуть, сердце билось как сумасшедшее, а всё вокруг было таким желанным и знакомым, но усталость брала своё, поэтому он, едва взглянув на валяющиеся на столе карты и кивнув паре встреченных эльфов уверенно направился вглубь пещеры. Находящееся в самом дальнем углу сооружение даже кроватью нельзя было назвать, скорее лежанкой, но самые богатые гостевые комнаты вызимского замка меркли перед ней. Она была своей. Родной.       Он провалился в глубокий, лишённый снов сон, едва его голова коснулась подушки, роль которой выполнял свёрнутый плащ.       Флотзам горел, словно огромный смердящий факел, яркими всполохами раскрашивая ночное небо. Город, который и так никогда не отличался утончёнными ароматами, как и положено горящим кучам мусора, источал жуткую вонь к которой примешивался запах крови, смерти, страданий. Ветер словно в насмешку гнал к его убежищу звуки бойни и чуткий слух улавливал треск горящих построек, крики мужчин и плач женщин. Жутковатая какофония звуков, от которой он не то чтобы отвык, за время своей пёсьей карьеры, но и слышал довольно редко, поскольку чаще всего его и посылали, чтобы предотвратить подобные сценарии.       В этот раз как ни рвалась его пёсья часть в город навести порядок, он упрямо продолжал стоять, скрестив руки на груди. Его помощь - последнее, чего хотят или на что надеются местные жители, скорее даже есть шанс того, что при его появлении они рванут со всех ног за защитой к своим убийцам и мучителям. Просто потому, что те изверги, но свои, а Иорвет это уже местная легенда и чудище из старых страшных сказок. Да и прочие белки, что сейчас с сомнением смотрели на пылающий город, вряд ли бы поняли его порыв.        Это была своего рода загадка. Как борясь за благополучие эльфов можно резать этих самых эльфов, не чувствуя ни угрызений совести, ни жалости. Он знал правильный ответ. Эльфы, живущие в городе с людьми, были хуже, чем дхойне. Принявшие их законы и правила: добровольно подчинившиеся. Они заслужили это. Но. Всегда есть маленькое, поганое, но. Они были его братьями по крови, они при всей ничтожности своего существования не заслужили столь жалкой смерти, а самое главное, они умирали на улицах этой вонючей дыры из-за него.       Он всегда знал, что Лоредо больной на всю голову психопат, жаждущий крови и секретом, что он просто терпит нелюдей, для него не было. Поэтому он не то, что во Флотзам, он даже в эту помойную яму – Биндюгу, что разместилась у самых стен, не совался, чтобы не провоцировать. Сразу разграничив где его территория, он провёл чёткую линию. Весь лес был его и любой житель знал, что с каждым шагом от городских ворот его шансы помереть своей смертью резко снижаются. Разве что на болоте приютилась маленькая разбойничья шайка: гнали самогон, толкали фисштех, убивали по приказу Лоредо тех, кто не нравился коменданту, а порой и тех, кто просто не понравился им самим. С белками предпочитали не связываться, но обычных эльфов с излишне некрасивыми, на их взгляд, рожами не чурались одеть под белок и сдать тушками страже. Покойники не имеют обыкновения разговаривать, настоящим белкам на своих городских собратьев чаще всего плевать, а Лоредо мог вволю показывать толпе трупы ещё раз наглядно доказывая, что только он один и стоит между гражданами и шайкой убийц.       Выгодный бизнес, для всех сторон. Для белок тоже.       Иорвет отвернулся и вернулся в убежище. Плевать. Не он начал эту войну и он больше не псина, чтобы пытаться что-то изменить. Каждый делает свой выбор сам. Они выбрали жить с людьми, вот пусть и почувствуют, что это такое. Дхойне никогда не меняются. Нильфгаард уравнял всех в правах, но королеве всё равно пришлось подписать приказ о создании десяти специальных отрядов для «поддержания мира, порядка и слежения за расовым равноправием». Десять вооружённых до зубов отрядов, один из которых находился в прямом, а остальные девять в косвенном подчинении самого опасного выродка которого только знали бывшие королевства севера. И даже это не помогало! Все десять в пене и мыле метались по дважды разорённому войной королевству, усмиряя тех, кто по логике должен был сидеть молча и радоваться тому, что живы остались. Дхойне обладали удивительной способностью находить, а чаще всего собственноручно устраивать конфликты на пустом месте и по совершенно идиотскому поводу.       Вот и сейчас. Белки грохнули влезший на их территорию отряд, а они пошли резать не белок, а своих же граждан с неправильной формой ушей. Логично, белки то и убить могут, а горожане только рыдать и молить о пощаде. И судя по крикам, мольбы пока помогали плохо: озверевшая стража под предлогом мести резала всех, до кого могла добраться. То есть до мелких торговцев, да кучи насмерть перепуганных эльфок.       Настроение, несмотря на все его попытки убедить себя в том, что в данном случае он ничем помочь не может, было безнадёжно испорчено. Не улучшили его и новости о том, что ещё не все белки успели вернуться, а от ведьмака, что одного, что второго нет вестей. И если с белками было ещё более-менее понятно, лес-то не маленький, пока связные передадут приказ и пока он будет выполнен потребуется время, то вот что задержало Геральта? К Роше он тогда сразу прискакал. Неужели после такой выходки рискнёт снова пойти к нему? Он же должен понимать, что Вернон подобное предательство так легко не забудет.       Себя Иорвет предателем по отношению к Темерии, её королеве и советнику не считал. Он им в верности не клялся и ничего не обещал. Он помогал на добровольных началах, пока его это устраивало. И поскольку его это больше не устраивает, то помогать он больше не обязан, а объяснять – ха! – да он Роше вчера целых два листа накатал объяснения на тему, почему сваливает от них, а после ещё и устно пояснил, конкретно куда тот может засунуть своё мнение по этому поводу.       Весёлые воспоминания об оставленном в прошлом образчике эльфского красноречия были прерваны донёсшимся со стороны города практически звериным воем. Эльф в сердцах грохнул по столу и схватив оружие вымелся из пещеры, бросив на прощание белкам, что если ведьмак объявится, то пусть топает к развалинам. Он будет ждать там.       В конце-то концов, может, зря он паникует, что тот опять побежит к темерцам. Может, всё банальней и проще - даже такой тёртый калач как Геральт не сунется во флотзамский лес ночью. Во всяком случае за бесплатно.       За прошедшую ночь изменилось мало чего, разве что тел стало меньше. Наёмников просто скинули со скалы, в то время как Синие полоски всё ещё валялись там где и встретили смерть, дабы каждый желающий, которому не посчастливилось находиться в момент боя здесь, мог «выказать своё почтение» поверженным врагам. Иорвет не мог помешать своим белкам забрать полосатые трофеи, не тогда, когда сам много лет к ряду спал и видел, как забирает у Роше его чёртову нашивку. Но и выкинуть их так же в реку на съедение рыбам или бросить на растерзание накерам он уже не мог. Они хорошие противники, сильные, хитрые, умные и…       И эти нелюди в городе. Что он скажет Саскии? Что перед тем как явиться к ней из-за него вырезали под корень весь флотзамский квартал нелюдей? Весть о произошедшем эхом пронесётся по всей фактории, а после в искажённом виде достигнет самых удалённых уголков Темерии и сопредельных стран. Не нужно было быть провидцем, чтобы предположить, что аэдирнская дева в итоге услышит о том, что он вероломно напал на целый отряд устроившихся на привал, а потому практически беззащитных темерцев. Перебил их всех и в этот момент нелюди города восстали и только храбрость и самоотверженность бравого коменданта Лоредо сумела остановить бунт. И правильно, что он повесил всех нелюдей – смерть бунтовщикам! А что скажут её советники? Все эти прихвостни, что вьются у её ног. Кичливые дворяшки и дурные священники, которые призывают своих богов, а те молчат в ответ.       Не такой он хотел видеть их встречу. Каждый раз, уносясь мечтами в прошлое, представляя, как он мог бы всё изменить, он рисовал совсем другие картины. Где он не только мог показать, но и доказать, что он не такой как ей говорили. Он другой, он изменился. Ради неё, ради их общей мечты.       Надо торопиться. Надо разобраться со всем как можно быстрее и мчаться в Верген. Надо успеть спасти этого глупого принца Стенниса. Если Иорвет успеет и спасёт жизнь никчёмному принцу дхойне, то никто не посмеет бросить тень на её имя. А тень падёт обязательно. Эльф слишком долго был псиной, слишком многому научился у людей. Особенно у одного конкретного. Тот, в перерывах между их руганью, раскладывая на столе карты, объясняя суть происходящих событий и того, что должно быть сделано, всегда пытался объяснить почему надо сделать так, а не иначе. Убить этих, а не тех. Мыслить как человек, а не загнанная в угол белка.        В прошлый раз он действовал, как белка, но теперь всё слегка изменилось. Осложнилось. Когда он доберётся до Вергена уже обязательно пойдут слухи, что убийца Фольтеста и Демавенда один и тот же ведьмак: тот самый, которому помогал Иорвет. И вот ещё одно странное совпадение, Саския, благородная дева, решившая спасти королевство от войны, попутно построив там новое общество лишённое расовой дискриминации, возвысилась именно на фоне безвластия. Она именно та, к кому сейчас припрётся эльф вместе со всей своей шайкой и, возможно, сверхподозрительным ведьмаком. Как сказал бы старый мудень, – ахуеть какое внезапное совпадение! Вы не охренели так топорно работать? В прошлый раз было проще: когда до неё добралась компания побитых белок, на трофейной барке, половина находящихся возле драконицы людей и краснолюдов, со смехом пересказывала, как одного матёрого эльфа, за один и тот же день умудрились поиметь два ведьмака.       Людям, впрочем, свойственно смеяться над тем, чего они боятся, принижая тем самым свой страх, они кажутся себе сильнее. У них было два варианта, Иорвет: опасный командир шайки белок, единственный выживший офицер Врихедд, соучастник убийства одного, а возможно сразу двух королей севера. Или Иорвет: старая, раненая, тощая, одноглазая белка, обычный разбойник и головорез, способный резать только женщин да детишек малых. Его обвели вокруг пальца два мутанта, а после, верная шавка Фольтеста со своими ребятами, связала его и на потеху толпе потащила во Флотзам.       Они выбрали второе, а при Саскии Иорвет не посмел объяснить им разницу между обычным эльфом, которого они традиционно считают кем-то ниже себя, и скоя'таэлем.       Подумать только, пару часов назад он думал, что самым тяжёлым будет добраться до Саскии и спасти её. Но теперь...       Для него немыслимо обвинить её во лжи, интригах, заказном убийстве и прочих грехах, но то он Aen Seidhe, а то глупые невежественные дхойне, которых хлебом не корми, дай что-нибудь испоганить своими грязными руками и мыслями. Нужен принц, нужен Киаран, поскольку Элеас, при всех своих достоинствах, так и не смог его заменить, да и вообще, после поражения под Вергеном ушёл из отряда. Нужно было срочно что-то придумать, хоть что-то, за что можно было зацепиться и если не выправить ситуацию, то хотя бы сократить количество жертв. Как это сделать он не знал. Темерцы вряд ли подарят ему барку вместе с заключёнными, а идти пешком было не вариантом. Эльфы, конечно, быстрые, ловкие, знают флотзамский лес и все обходные и тайные тропы, что вели в Аэдирн, но этот путь займёт чертовски много времени, да и Геральт, если и решит к нему присоединиться, то быстро сбежит обратно к Роше. Тот, конечно, зануда, но у него есть корабль, команда и ему так же надо в Верген. Цепкий взгляд меж тем скользил по лицам, вспоминая, изучая. Молоденькая белка, лет пятидесяти, не более, из Биндюги. Забавно, что он помнил её окровавленное тело, кулём рухнувшее с моста и валяющееся на площади пылающего Вергена, но никак не мог вспомнить имя. От него не укрылось ни то, как она старалась не смотреть в его сторону, ни то, как на неё косились прочие. - Говорят, что один из полосатых был ещё жив, но она добила его, - прошептал тихий голос за его спиной, в котором он безошибочно узнал Элеаса. Иорвет кивнул и подошёл к трупу, на который едва заметным движением указал эльф. Мужчину он, как и предполагалось, не знал. Рана была на боку, острое лезвие пробило броню. Удивительно было даже то, что он не умер сразу. Очевидно, потерял сознание, а когда очнулся, то вокруг были только обшаривающие трупы белки - не самое приятное возвращение в мир живых. Впрочем, мучился после этого он недолго. Рана, нанесённая эльфкой была на шее, под самым подбородком. Быстрый удар кинжала: мгновенная, вполне себе милосердная смерть. Он смотрел на распростёртое окровавленное тело, но краем единственного глаза отчётливо видел, как один из белок кивнул в сторону обрыва. Это то, чего от него все ждут? Что он убьёт её прямо здесь? Бросит накерам? Отправит к муравьям? При нём они и слова не посмеют сказать, но он видел эти взгляды, которые белки осторожно кидали друг на друга. - Жалость к врагу недопустима. Однако, - он чуть толкнул тело ногой и открылась основательно напитавшаяся кровью земля, - не мне вам рассказывать, насколько солдаты Роше любят поупорствовать при пытках, а этот бы и до них не дожил. Разговора всё равно бы не вышло, только время зря потеряли. Он останавливающее поднял руку, давая понять, что не закончил. - Они наши враги и мы их победили. Но они были достойным врагами, в отличии от тех, чьи тела мы оставили на поругание. Мы идём в Верген, к Саскии. Это не самый долгий путь, но в конце его нас ждёт новое государство, которое возглавляет, пожалуй, самая благородная и справедливая правительница, которую только видела эта земля за последние несколько столетий. Кем мы явимся к ней? Лесными разбойниками, не чтящими никаких законов, как ей наверняка нашёптывают, или борцами за те же идеалы, что и у неё, но которые лишь были вынуждены защищаться? Она достаточна мудра, чтобы знать правду, но она строит государство в котором не только уживаются все расы, но и живут по одним законам. Незачем добавлять к этому погрому слухи о пытках раненых, которые ничего важного для нас знать в принципе не могли и были замучены лишь за своё происхождение. К тому же Роше залижет раны и бросится в погоню. Зная его, много времени на сборы у него не уйдёт. Его нужно задержать. Он кивнул на сложенные тела, – они задержат его. - Отнесите тела к мосту и оставьте там, ты – он кивнул эльфке, - пойдёшь в Биндюгу и сообщишь о том, где тела. Роше кинется к ним. Будет думать, что это ловушка и уведёт туда всех своих людей. Пока они поймут, что засады нет, пока похоронят своих, мы получим достаточно времени, чтобы оторваться от них. Это если, конечно, нет желающих потопить его корабль, чтобы он не смог нас преследовать. Желающих не было. Решение было принято хоть и без восторгов, но с пониманием. Это была не милость к презренным дхойне, а военная хитрость. Не ввязываясь в бой, убрать с дороги тех, кто был для них реальной угрозой в отличие от оставшихся в городке головорезов, которые только и могут, что резать женщин и детей. И это молчаливое одобрение, эти взгляды, что он чувствовал на себе, заставляли верить, что сейчас он сделал всё правильно. И как подтверждение этих мыслей появился ведьмак. Услышав о его приближении Иорвет не смог удержаться от злорадной мысли, что не быть Геральту с Роше больше лучшими дружками. Чего-чего, а столь явного, и уже второго по счёту предательства своей драгоценной Темерии командир специального отряда никому не простит. - Значит погром тебе на руку? – Неодобрительно заметил Геральт, когда его посвятили в план. - Я бы назвал это иначе. Иначе. Он не хотел, чтобы так случилось, но раз это произошло, то грех этим не воспользоваться. Бить надо сейчас, пока силы врага рассредоточены, а оставшиеся в городе стражники не отошли от ночного угара. Всю ночь они убивали, грабили и насиловали, к утру должны были отчитаться Лоредо и отправиться напиваться, празднуя свою победу и топя голос совести. Сейчас они должны вповалку валяться в казармах, мучаясь от головной боли. Идеальный момент для нападения. План был прост, а наличие в нём ведьмака существенно облегчало те немногие сложности, что могли возникнуть. Правда в глубине души Иорвет не был уверен, что всё пройдёт так гладко. Геральт должен будет сражаться с темерскими солдатами, с теми, кто ещё позавчера напивался с ним в одной таверне, и кого со скрипом, но называл союзниками. Но это ничего, он вот тоже в своё время привык к солнцу Нильфгаардской империи, однако весьма быстро от него отвык. Идеальный план пробыл идеальным ровно полчаса. Пока они шли до города. Третий глаз у Роше как видно работал ничуть не хуже, чем раньше, потому что он либо разгадал хитрость, либо услышав, куда направился убийца его ненаглядного короля, бросив всё и всех рванул в Верген. Во всяком случае увидев отплывающий корабль Синих полосок, он не смог промолчать и скрыть своего удивления: - Роше? - Куда это он? Действительно, куда? Он что, уже разобрался с Лоредо? И почему сейчас, он же точно помнил, что тогда темерец испортил ночное веселье в поместье. Заявившись в глухую полночь в святая святых коменданта. Там, конечно, никто не спал, пьянка по случаю поимки Иорвета с реками пива и обществом девок плавно переместилась из празднующего города в дом. Но зато спал сам городок, дрыхли стражники на стенах и возню никто не слышал. А на рассвете корабль Синих полосок уже спешно готовился к отплытию, с видом «понятия не имеем, что у вас тут творится: мы ничего не видели, не слышали, валите откуда пришли, пока целы». Так что, когда эльфа пришли спасать, стража большей частью бегала по залитому кровью поместью и рвала себе волосы везде, где могла достать, поскольку всем было ясно, что это не белки. Знали кто, но связываться с Роше не рискнули. Синие полоски вместе со своим бессменным командиром особой любовью никогда не пользовались, да и репутация у них была соответствующая. На кого они тогда свалили всю шумиху было непонятно. Но погрома в городе, как он слышал, не было, и прибывший на замену Лоредо справлялся вполне успешно. Настолько успешно, что за все годы, что беличьей, что пёсьей карьеры Иорвет ни разу даже не слышал об этой дыре. В этот раз Иорвета не схватили, вместо празднования был погром, что ж, выходило, что Роше не стал ждать ночи и пошёл выяснять отношения с комендантом среди бела дня. Вполне в его духе, он и к каэдвенцам тогда полез днём, послав мирные договорённости подальше. С него бы стало попытаться повторить этот фокус против головорезов Лоредо. Во всяком случае на то, что темерец решит поговорить с комендантом эльф в тайне сильно надеялся, хотя и не смел при остальных сказать вслух. Просто кивнул своим, давая понять, что верна старая истина: баба с возу, кобыле легче. - Понеслася. С уходом вояк, погромом и предполагаемой смертью коменданта план представлялся ему действием куда более простым, чем в прошлый раз. Некому теперь оказать хоть какое-то сопротивление, а значит, барка в его руках, да и к тому же, как он и хотел, малой кровью. Единственное, что портило настроение, так это то, что проклятый темерец взял и просто уплыл. Хотелось как-то по-детски проорать вслед уходящему кораблю о том, что Роше в конец охренел. Они сначала должны выяснить всё в бою, а уже потом он может валить на все четыре стороны! С другой стороны, драться с ним сейчас всё равно почему-то не хотелось. Да и будет ещё у них повод и время для встречи. Не-человек обещал ему нашивку. Победу в бою, который он проиграл, и нашивку. А значит, они ещё скрестят оружие. Бой за барку практически ничем не отличался от того, который произошёл в прошлый раз. Та же стража, те же белки, разве что посильное разнообразие вносил ведьмак, махавший мечом так, что Иорвет даже не видел лезвия. В общем, барку они захватили без особого труда, потерь и луж крови было не особо много. Эльф ещё даже успел в очередной раз подумать, что всё слишком уж просто, когда состоялось явление пророка Лебеды народу. Лоредо: живой, невредимый, немного пьяный и крайне довольный тем, что именно он установил факт снюхивания ведьмака с белками. В других обстоятельствах Иорвет не упустил бы возможность язвительно поинтересоваться у коменданта, что же натолкнуло его на такие мысли: то, что Геральт помог белке уйти от облавы или то, что ведьмак сейчас стоит на палубе захваченной посудины в окружении белок. Однако посмотрев на его мерзкую рожу, вспомнив, что его ждёт Саския, что Киаран, не иначе как чудом, но жив, да и вообще надо торопиться, он лишь лениво подумал о том, почему Роше не пришил этого психопата и отвернулся, даже не потрудившись дать команду лучникам. Сожжёт он пару эльфок. Напугал ежа голым задом! Он целый квартал сегодня ночью сжёг, а эльфов там было поболее! - Наши женщины готовы к смерти. Угрызения совести Иорвета не терзали. Ему хватило одного быстрого взгляда на башню, чтобы смело сказать о том, что женщин там не то чтобы слишком много. За неполные сутки в этом чёртов городке убили столько эльфов и краснолюдов, что гибель ещё пары тройки эльфок уже ничего не изменит. А что значат эти пара жизней, когда он снова будет генералом великой армии? Надо только успеть добраться, пока... - А я, нет, - раздался откуда-то из-за спины голос ведьмака и эльфу только и оставалось, что кинуться к корме и обречённо прошептать пару ругательств в адрес Геральта, впрочем, без надежды быть услышанным. Ведьмак провёл, видно, всю ночь в этом городе. Насмотрелся. Решил спасти хоть кого-то. В принципе, правильное решение. Странное, конечно, для того, кто предпочитает рисковать своей шкурой исключительно за деньги, но не всем же быть такими бесчувственными выродками как он сам. Ведьмаку можно порой и проявить благородство. Он же не белка. Вот если бы Иорвет решил продемонстрировать нечто подобное, то да, его бы, мягко говоря, не поняли. Ничего. Поймут. Со временем. Один раз он уже сумел доказать окружающим, что он не бездушная машина для убийства, а уж теперь-то, рядом с ней... Комендант, тем временем как выяснилось, на удивление быстро бегал. Сомнительное достижение для военного, но весьма неплохая скорость для столь крупного мужчины, у которого уже успело отрасти пивное брюшко. Геральт, впрочем, на этого чемпиона флотзамской фактории по бегу внимания даже не обратил. Спас прекрасных дам - Иорвет хотел поинтересоваться, стал бы он так рисковать ради троицы краснолюдов, но в последний момент передумал - и довольный собой вернулся обратно. Эльф даже нашёл приемлемым поблагодарить ведьмака за их спасение и, если Геральт и обратил внимание на смену настроя, то вслух ничего не сказал, предпочтя перевести разговор на излишне прыткого коменданта. - Лоредо ушёл. - Он всё равно уже не жилец. Его убьют либо местные, либо кто-то другой, - равнодушно заметил эльф, всем своим видом давая понять, что его этот вопрос не беспокоит от слова совсем. Ну действительно, им ли переживать за судьбу этой вонючей дыры и её поехавшего крышей коменданта. Это темерцы дали ему власть, вот пусть темерцы теперь это и расхлёбывают. Иорвет больше не один из них, а потому его не должно волновать происходящее здесь. Тем более не факт, что кроме бултыхающейся в воде троицы в городе ещё остались живые представители старших рас. Куда больше его сейчас беспокоило состояние Киарана, который был жив только чудом, магией и тем, что в этот раз белки успели захватить посудину до того, как произошло непоправимое. Он не спал, хотя сон ему был крайне необходим. Мази, травы, настойки - это хорошо, но с талантами Меригольд это всё, конечно, не сравнится. Ничего, не из таких передряг выбирались. Оклемается. - Ты должен поспать. Хочу чтобы ты вошёл в Верген своими ногами, - тихо сказал атаман шайки белок, глядя на своего заместителя. Эльф что-то хотел сказать в ответ, но Иорвет, велел ему жестом молчать. - Спать. А взамен, когда ты проснёшься, я расскажу тебе одну интересную историю, - с этими словами он вытащил спрятанную за край перчатки нашивку с темерскими лилиями. Не узнать её было невозможно. В тусклых глазах Киарана при виде неё что-то сверкнуло и бледные, бескровные губы дрогнули в слабой улыбке. - Спи. А я пойду пришью её пока и придумаю для этой истории прекрасное начало. Начало для этой чудесной истории у Иорвета, впрочем, было. Не было внятного, а главное, не вызывающего подозрений, продолжения. Киаран не просто ему как брат, он его правая рука. Не такой жестокий, куда более спокойный, а главное, умный. Достаточно умный, чтобы быстро разгадать ложь и понять, что ему что-то недоговаривают. А недоговаривать пришлось бы слишком много. Этим утром Роше не просто разгадал хитрость, он сам перехитрил белку, заставив попасться в собственную ловушку. Демонстративно повилял корабельным задом прямо у него перед носом, и пока он таращился на отплывающую посудину, зашёл с тыла. Нехотя, но Иорвету всё же пришлось признать, что за эти семь лет он как-то подзабыл, что темерец не всегда просиживал за бумажками, а действительно гонялся за ним и прочими белками. Причём гонялся весьма успешно. Настолько успешно, что в прошлые три раза у его ног валялась самая зубастая белка, которую только знали королевства севера. И валяться бы этой белке у его ног снова, если бы не... Там, в лесу, произошло что-то странное. Ещё более странное, чем устроенный торговцем разворот времени. Будто это не он, а кто то другой управлял им, нанося удары темерцу. Атаки Иорвета всегда были лёгкими и быстрыми: чередование хитрых уловок и смертоносных выпадов. Но во время этого странного боя это были сплошь какие-то однообразные, но чудовищные по силе удары, которые градом сыпались на Роше, а тот едва успевал их отбивать. У эльфа даже ещё мелькнула шальная мысль, что он сейчас, наверное, тупо расколет меч. Не расколол, но шансы на то были высоки, и если бы не мастерство самого командира специального отряда, то валяться бы ему разрубленным, аккуратненько по серединке. К счастью, до этого не дошло. Уже видя, что Роше не успевает отразить последний из этой безудержной череды ударов, он таки умудрился отвести меч чуть в сторону. Он не хотел его убивать. Может, если бы он сумел победить в тот, самый первый раз, он бы и убил его, но теперь что-то мешало, не давая этого сделать. Всё-таки тогда темерец тоже лишь ограничился сожалениями о том, что на заслуженные Иорветом пытки у него нет времени и придётся просто отрубить выродку голову. Он и сейчас помнил, с каким спокойствием он ему об этом сообщил, глядя прямо в глаза. Теперь того ледяного спокойствия и решимости не было и в помине. Только ожидание смерти и ненависть, плещущаяся на дне таких знакомых глаз. Простые и понятные эмоции, а не этот дурацкий, непонятный и не читаемый взгляд. Да. Это правильно. Так и должно быть. Убить его в этот момент было бы оскорблением для них обоих. Это была победа, но в ней было мало чести. Иорвет, конечно, всегда считал, что на войне все методы хороши, но конкретно этого человека он мечтал победить в честном бою. Роше, как ни крути, был особенным Врагом. Врагом с большой буквы. Тем, кого хочется убить лично, а не подослать убийц. Тем, чью жизнь важно оборвать самому, а не перепоручить эту задачу труженикам леса в лице муравьёв. Но это было тогда, раньше, сейчас он не собирался его убивать, только забрать нашивку. Он заслужил её, чёрт возьми! За все эти годы собачьей службы, за те дни, когда сам гонялся за Роше. Ему тогда просто немного не повезло: Геральт предпочёл не ссориться с командиром специального отряда, а после побега он был слишком слаб, чтобы оказать достойное сопротивление. Обидно было только то, что выиграть самому ему не дали. Эльфу претила сама мысль о том, что он хуже человека, что это мимолётное грубое создание превосходит одного из Aen Seidhe, но с этим ничего было не сделать. Роше, по слухам, даже с Дикой охотой бился на равных. Слухи, правда, опирались так же только на то, что он услышал, став в очередной раз свидетелем попойки Геральта, но эльф верил – не было никакого основания не верить – что в этом куда больше правды, чем он готов признать. Вожделенная нашивка на удивление легко оторвалась, будто всё это время только того и ждала, когда он её заберёт. Повесит к прочим, которые давно уже её дожидаются. Последнюю. Самую ценную. Было что-то волшебное в этом мгновении, когда он сжал в руках драгоценный трофей, прежде чем запихнуть его за перчатку. Роше, как и следовало ожидать, в очередной раз не оценил величие момента и судя по всему не сильно радовался тому факту, что ему сохранили жизнь. Проорал напоследок, что Иорвет об этом пожалеет. Пожалеет. Ему так нестерпимо хотелось в этот момент обернуться и сказать, что он каждый день в течение этих семи лет жалел о том, что именно Роше нашёл его после того боя, что именно он видел слабость, что жизнь эльфа оказалась не в чьих-то руках, а именно в этих ненавистных, покрытых кровью десятков его собратьев. Эти руки были всегда такими горячими, когда... Проклятую барку резко качнуло и шило, вместо нашивки, больно вонзилось в палец – тонким ручейком потекла кровь. Эльф задумчиво смотрел на то, как ярко красные капли падают на синюю нашивку и становятся чёрными пятнами. Киарану, как и всем прочим, нельзя знать об этом. Не поймут. Испугаются. Ему самому лучше об этом забыть. Этого не было. Ничего не было. Это был просто сон. Это всё ему приснилось в каком-то излишне ярком кошмаре. Всего лишь сон, потому что реальность была совсем другой. Верген ещё не пал, Саския жива, а его память... Да какое дело всем до его памяти, если кроме него никто и не помнит об этом. Он её забрал, какая разница как. Главное, она с ним, как и его гордость, его свобода, его честь, его друзья и соратники. Он снова белка, а не псина. И там, впереди, его ждёт Верген. Его ждёт Саския! Что же до Роше, то подумаешь, малость потрепал ему шкурку – переживёт. Он же не помер от своих двух проигрышей. Выпьет со своими ненаглядными полосатыми, обнимет свою драгоценную Бьянку, может, она его ещё и как баба утешит. И бросится за ним по пятам, прямо в трепетные объятья Хенсельта с Детмольдом. Он нежно погладил заветную нашивку, - я ненавижу тебя. Ты ненавидишь меня. Мы враги и это правильно, - он счастливо улыбнулся, рассеяно осознав, что за эти сутки смеялся и улыбался больше, чем за последние сто лет своей жизни. У этих двух дней, похоже, были все шансы на то, чтобы стать тем, что люди хвастливо называли "лучший день моей жизни". Он ещё раз ласково провёл подушечками пальцев по вышитым лилиям и спрятал нашивку обратно. Пришьёт по приезде, незачем портить такой прекрасный день. Барка уверено шла вперёд, оставляя где-то позади и Лоредо, и Флотзам, и воспоминания, которые надо было просто забыть.