История забытого города

Стайлз жил в доме Питера уже две недели, и неведение захлёстывало его. Он не знал, что будет с ним завтра, ему не предъявляли требований, не допрашивали, не пытались выведать что-то о сопротивлении. Ему даже не отрезали руку! А эта мысль, стоило признаться, посетила Стайлза одной из первых, когда он увидел татуировку. Что его сейчас арестуют, кинут в тюрьму, ампутируют конечность. Пожалуй, это было бы самым логичным действием. Убивать его было невыгодно, успокаивал Стайлз самого себя. Потеря одного из голосов революции могла бы обернутся против мэра, провоцируя активные действия. С другой стороны, действия, к которым оппозиционеры не подготовлены, тоже влёгкую могут не увенчаться успехом. Оставалось порадоваться, что Генрих выглядел разумным и хладнокровным, и не повёл бы людей на бойню, если бы писателя убили. Оставалось надеяться, что мэр и его прислужники не знают о характере главного оппозиционера Горгорода. Стайлзу выделили просторную комнату, работники с ним разговаривали вежливо и с интересом, и, когда он попросил принести книг, в просьбе не отказали. Мобильный у него отобрали ещё когда везли на допрос, и глупо было рассчитывать на то, что отдали бы сейчас, — и действительно, на пространственные монологи о влиянии интернета на настроение человека в замкнутом пространстве, озвученные при охране, ему лишь погрозили пальцем. Но попробовать стоило. Ему не запрещали ходить по дому, главное — в сопровождении. Как оказалось, большая часть комнат в огромном доме даже была открыта, но Стайлзу казалось сущей ерундой лезть в них — всё по-настоящему имеющее ценность заперто в сейфах, а слоняться по полупустым похожим друг на друга комнатам было бы глупо. Большей глупостью было только то, что каждый день Стайлз сражался с собственным воображением. Он иногда рисовал себе картины, связанные с мэром, его домом и работой. Он нет-нет, да и представлял себе мрачные пугающие здания, возможно, даже замки, полутёмные коридоры, каких-нибудь невезучих, но важных заключённых, которых держат в сыром подвале. Он считал, что Горгород, как и рыба, начинает гнить с головы, и представлял себе соответственную «гниющую» обстановку. Стайлз, конечно, догадывался, что это не так, но воображение писателя упорно представляло ему широкий выбор локаций: от полуразваленного замка с воронами, летающими вокруг башен, до комнат, заваленных награбленным добром, золотом, драгоценными камнями, покрытыми слоем вековой пыли. Он не обнаружил ничего из этого. Да, дом мэра был большим, но и только. Его прислуга была аккуратна, чистоплотна и вежлива. Комнаты были обставлены богато, но без крикливого излишества. Книги, которые принесли Стайлзу, были не из обычных магазинных коллекций, но явно не новые. Складывалось впечатление, что мэр сам не знал, что с ним делать. Он не виделся со Стайлзом с их первой встречи, той, где на приветствии всё и закончилось. Отпустить писателя было нельзя, это грозило бы настоящим скандалом. Вот и получалось, что Стайлз жил себе в чужом доме, читал книги, и, так как был человеком довольно общительным, разводил на разговоры работников — уборщиц, поваров, охрану. Он знал, что именно они могут поведать о самых тёмных и грязных привычках своего нанимателя. Но ничего ужасного он так и не выяснил. Работники были милы, разговорчивы и, действительно, рассказали пару смешных и грубых историй, но они касались гостей Питера, а не его самого. О нём же они отзывались не с любовью, конечно, это было бы слишком громко сказано, но с уважением. Он не обижал их, не отдавал того, кому не повезло провиниться, на корм домашним пираньям (да, Стайлз не мог не спросить об этом), мог повышать голос, если что-то было не так, — и только. Платил хорошо, требовал порядка. После этих обсуждений Стайлз попытался посмотреть на мэра с другой стороны и был чрезвычайно удивлён увиденным. Его уважали. Многие действительно любили. Люди голосовали за его первый срок и, будь повторные выборы, вероятнее всего, проголосовали бы за него ещё раз. Это обескураживало. Стайлз, выросший в оппозиционных кругах на окраине города, привык к тому, что все ненавидят мэра. С самим мэром Стайлз не сталкивался, но был уверен, что им ещё многое предстоит обсудить. Так и случилось.