28-е ноября 1991 года
— Что именно вы обсуждали? — Кружка наклонилась, и горячие капли чуть было не пролились на ковер. Джон быстро взял себя в руки, хотя с трудом подавил неожиданное желание выплеснуть чай прямо в лицо спокойного и уравновешенного Джима. — Успокойся и сядь. И ты тоже, Брайан. Я должен вам сказать несколько важных вещей. Сделать это я могу только сейчас, когда Фредди уже нет в живых и когда все то, что мы обсуждали с ним несколько дней назад, перестало быть тем, о чем говорят с душеприказчиками. Джон, я же попросил, сядь! И не смотри на меня так, будто я кого-то пристрелил или присвоил деньги, которые собрали для голодающих детей Африки. — Джим спокойно отхлебнул чай и вытянулся в кресле. Ему удалось преодолеть самый неприятный и сложный момент. Он хорошо представлял себе, что и как говорить, и был уверен: все получится, как задумано. Дикки наконец сдался и занял прежнее место в кресле у камина. Брайан устроился за столом. Роджер напряженно поглядывал на Джима из своего подушечно-пледового «убежища». Все в порядке. Теперь все трое в состоянии выслушать и услышать то, о чем Джим собирался рассказать им — то, что отныне было базой для новой жизни. Жизни, в которой не будет Фредди Меркьюри, но будет «Queen». Джим очень на это надеялся. И был готов сделать все, чтобы сохранить группу. Скорее даже бренд. Именно так. Бренд, созданный Фредди в далеком семьдесят первом, который необходимо было сохранить любой ценой. — Когда стало ясно, что Фредди болен, и процесс уже необратим, мы стали думать, как жить дальше. Ну, потом. После… вчерашнего дня. — Джим так и не заставил себя сказать «после его смерти». Слово «смерть» царапало нёбо, задевая осколками. Причиняло боль. Мешало работе мысли. — И вот, «дальше» наступило. Нет, парни, я думаю, ничего не закончилось. У нас имеется все необходимое, чтобы продолжать шоу. Занавес еще не опустился, и публика в зале. Мы просто уйдем на небольшой антракт… — Какой нахуй антракт! Ты в своем уме? Больше нет «нас». Невозможно представить, что кто-то будет петь вместо Фреда. Это чудовищно! — Джон отставил чашку. Было видно, что он готов к нападению. — Ты что, всерьез хочешь, чтобы мы нашли другого вокалиста? — Брайан смотрел на Джима в не меньшем недоумении. Что ж, наконец-то он избавился от своего «замершего» состояния, и сейчас вновь был собой. Отлично! — Да, парни, это какая-то ерунда! — Роджер снова приподнялся на подушках. — Я себе представить не могу, чтобы кто-то, кроме него… Что за херня? — Вы уже все себе представили? Молодцы. А вы в курсе, что представлял сам Фредди? Нет? Тогда слушайте.***
22-е ноября 1991 года
— Мистер Бич, Фредди ждет. Заварить Вам чаю? Может, хотите поесть? — Фристоун взял пальто и услужливо показал рукой, куда следует пройти — наверх, в спальню. Джим поправил рубашку под джемпером, провел по лысине рукой, приглаживая редкие волоски, взял портфель и бросил: — Да, если можно, но чуть позже. Как он себя чувствует? — Сегодня очень плохо. Джо там, с ним. Вы надолго? — Фристоун мялся. — Не знаю, Питер, как получится. У нас важный разговор. Потому предупреждаю, перебивать нас не стоит. Если нам что-то понадобится, я позову тебя или Джо. Джим глубоко вздохнул и принялся подниматься по ступенькам. У него было немного времени, чтобы еще раз перевести дух и настроиться на важный разговор — вероятно, самый важный в его жизни. До недавнего времени они с Фредди не так уж часто обсуждали дела. С тех пор как Джим Бич стал одним из руководителей части компаний, фирмочек, предприятий и организаций, созданных под крылом «Queen Production», все решения принимались сообща с учетом мнения остальных. После той истории с «Trident» если Фредди и обращался к нему, то исключительно за личными советами или решением самых деликатных проблем. Вспомнилась старая история с Миннсом. Да, Джиму не единожды приходилось устраивать частные дела каждого из парней, в первую очередь, чтобы оградить бизнес от неприятностей. В тот день, хорошо отложившийся в памяти, Клаудия организовала рождественскую вечеринку. Праздник был в самом разгаре, когда к нему неожиданно подошел Пол Прентер…***
Конец декабря, 1977 год
— Джимми, можно тебя на минутку? Есть разговор, — шепнул Пол, исподволь оглядывая гостей. Собралось все руководство их еще не рожденной компании, пришли несколько парней из дорожной команды. Гости выпивали за успех будущий и прошлый, и подшучивали над Роджером, который не отходил от новой подружки. Джим уже успел сказать ему на ухо, что рад его выбору, и посоветовал — так, чисто по-дружески — не щелкая клювом, позвать эту роскошную девушку замуж. Деловые отношения с Брэнсоном набирали обороты, и свой человек в «Virgin Group» был просто находкой. К тому же, Доминик Бейранд — умная, красивая, очень сметливая и образованная девушка. Роджер расцвел в ее компании, и теперь производил впечатление не задиры и хулигана, а ангела, источающего красоту и обаяние. Он был галантен, учтив, уступчив, улыбчив и спокоен… Джим даже усмехнулся про себя — надо же, что творит любовь! Агрессивный, склонный к скандалам Тейлор вдруг отбросил колючую оболочку и не сводил влюбленного взора со своей спутницы. Парочка перешептывалась, временами хихикала и не замечала никого вокруг — это означало, что с минуты на минуту они сбегут обратно в свое любовное гнездышко. Главное, чтобы Роджер не забыл вовремя явиться на телевидение через несколько дней. Надо бы ему напомнить... Брайан, напротив, был на взводе и всеми силами старался отвлечься. Беременная жена, страдающая сильным токсикозом, постоянно требовала внимания, ревновала к парням и длительным гастролям. Посоветовавшись с Клаудией, Джим дал Браю телефон отличного гинеколога, который мог не только вести беременность, но еще и проявил себя как неплохой психолог. Появление детей в семье — процесс естественный и, в общем-то, не страшный. И потом, до родов еще долго, а Брайан, пребывая в постоянном стрессе из-за семейных скандалов, не сможет толком сосредоточиться на работе. С Диконом они успели решить основные вопросы, так что можно было спокойно уходить на рождественские каникулы. С довольным видом человека, успевшего вовремя расправиться со всеми делами, Джон непринужденно болтал с роуди и Джерри. Он уже предупредил, что не собирается задерживаться, не забыв поблагодарить хозяев за прекрасный вечер: «Прости, Джим, но меня ждут дома наряжать елку. Если приду поздно, Верон обидится». Питер Чант, их новый бухгалтер, очень тепло отозвался об «этом парне» и его смекалке. Судя по всему, за финансовую часть будущей компании можно не беспокоиться. Фредди… тут все было сложнее. Единственный, кто вызывал у Джима неподдельную тревогу. Он заявился уже навеселе в компании двух девушек. Немного странно, что Мэри согласилась быть не единственной дамой в свите звезды. Впрочем, Джим подозревал, что это феерическое появление было спланировано заранее. Источая свой обычный «королевский» шарм, Фредди шумно поздоровался со всеми, галантно поцеловал руку Клаудии, но… глаза его выдавали. Что-то не так. На этот раз Джим был в курсе проблемы. Дэвид Миннс, бывший Фредди, с которым у того в последнее время то и дело случались какие-то серьезные терки, устроил представление с разыгрыванием самоубийства — в том, что это постановка, сомнений не было. Не желая потерять внимание Меркьюри и его кошелек, парень всячески пытался им манипулировать, а Фредди… он это прекрасно видел и, ясное дело, зверел. Пол рассказал о скандале в квартире Фредди пару дней назад и о том, что послужило причиной. Миннс заявился, стоило Фредди переступить порог, и обнаружил у него дома смазливого паренька, с которым тот ухитрился познакомиться в Штатах. Кроме того, Прентер недвусмысленно намекнул, чем занималось это «новое увлечение Фредди» у себя на родине, и это встревожило Джима куда больше, нежели описание ссоры, которая зашла куда дальше взаимных оскорблений. И закончилась спектаклем со скорой, больницей и, как выяснилось, передозировкой кокаина. Как же Джим ненавидел все это! Но что поделать, простой его жизнь не назовешь… Через полчаса после приезда Меркьюри Пол, подойдя к Джиму, справедливо заметил, что неплохо было бы побеседовать с Фредди наедине. — Джим, я не знаю, что с ним делать. История с Миннсом… — Я и сам хотел поговорить. Хотя возможно, момент не самый подходящий, но… К черту! Попроси Фредди подняться, я буду ждать его в кабинете. И присмотри здесь, чтобы никто нам не помешал. Джим поставил бокал с недопитым вином на камин и, стараясь не привлекать к себе внимания, выбрался из гостиной. Лучше всего было говорить подальше от посторонних глаз. Ситуация складывалась патовая. Лезть в личные дела подопечных Джим считал крайне сомнительным занятием, но ничего не попишешь. Эта безобразная, с какой стороны ни погляди, история могла рвануть в прессе, как бомба, — вот что заботило его сейчас больше всего. В какой-то мере он понимал Брайана, который год от года все больше воспринимал Фредди, как отбившегося от рук ребенка. На сей раз он преступил все мыслимые границы. Вмешательство было необходимо. — Джимми, дорогой, ты хотел меня видеть? — Фредди вальяжно вошел в кабинет. Его гламурный прикид и безупречная прическа контрастировали с выражением лица — казалось, пожаловал не объект мечтаний всех девчонок Британии, не манерная рок-звезда, а суровый и бескомпромиссный мужчина, привыкший командовать армиями. Древнеперсидский царь Дарий, вступающий в схватку с войсками Александра Македонского, не меньше. Это лицо и его выражение были не знакомы Бичу. За последние годы он повидал разного Фредди — и растерянного мальчика, и делового, хитрого бизнесмена, и гениального манипулятора, и великого музыканта, и секс-машину, каким тот всякий раз представал перед публикой… Но такого лица он не припомнил. Это пугало и страшно нравилось одновременно. В который раз Джим поразился многогранности этого человека. Фредди мог с одинаковой легкостью умолять и повелевать, быть безжалостным с одними и пожертвовать всем ради других. Кем он точно не был, так это дурачком, идущим на поводу у самых примитивных инстинктов, каким его порой пытались выставить определенного рода издания. — Да, я хотел обсудить ситуацию с Миннсом. — А что тут обсуждать? — Фредди сел в большое кресло. — Этот дурак, похоже, окончательно утратил связь с реальностью. Знаешь Джим, я готов признать, что был… неосмотрителен. Возможно, даже жесток. Но… — Что «но»? Ты понимаешь, что парень в больнице? Понимаешь, чем это может обернуться? Прости, Фредди, но это далеко за гранью разумного. Сначала ты заводишь с ним роман, таскаешь за собой на гастроли, потом пристраиваешь в «Goorse Production». Мы в ответе за тех, кого приручили, слыхал? Ты же выкинул его, как нашкодившего щенка! Глаза Фредди холодно блеснули. Желваки на щеках заходили. — Я все прекрасно понимаю. Но разве я виноват, что человек напридумывал себе невесть что? — Да, виноват. И сдается мне, что ты и сам это прекрасно понимаешь. — Джим вышел из-за стола и принялся расхаживать по комнате. — Дэвид не заслуживает, чтобы с ним так поступали. Никто не заслуживает. Знаю, между людьми бывает всякое, но скажи на милость, почему ты не можешь расстаться с ним если не по-дружески, как с Мэри, то хотя бы не привлекая постороннего внимания? Я прекрасно помню историю в Майами. Мы давно знакомы с Дэвидом. Конечно, у него немало недостатков, однако он уж точно не из тех, кто понапрасну распускает кулаки, а у вас это, судя по всему, вошло в привычку. Почему так? — Как «так»? — Сколько я наблюдаю за вами, ты постоянно провоцируешь его, как будто проверяешь на прочность. Намеренно выводишь из себя, заставляешь ревновать. Зачем? — Джим смотрел прямо ему в глаза, и Фредди отвечал таким же прямым взглядом. — Вряд ли ты тупо получаешь удовольствие, наблюдая за чужими мучениями; подобных наклонностей я за тобой раньше не замечал. Выходит, либо ты ищешь остроты ощущений, либо… Джим резко остановился и замолк, так и не решившись напомнить Фредди о том, о чем ему лучше не напоминать никогда... Конечно, едва ли он делал это осознанно. Над ним поиздевались — теперь он должен был поиздеваться над кем-то. Унизить, как унижался сам. Довести до белого каления. Обычная человеческая слабость, ставшая, увы, краеугольным камнем в этих отношениях. Безотказный Миннси, готовый на все, лишь бы угодить вышестоящим, удобно подвернулся под руку. Поразительно, что Фредди ни единым словом не пытался оспорить сказанное. Лишь продолжал пристально поглядывать на Джима — то ли тигр, то ли лев, но определенно какой-то мощный хищный зверь, готовый наброситься в любой момент. — А сейчас что же? Ты сменил одну игрушку на другую? По-моему, это ты, дружок, утратил всякую связь с реальностью. — Решив сменить тему, Джим перешел к самому главному. Этот разговор не терпел отлагательств. — Ради всего святого, зачем ты приволок в дом этого… — Тебе уже доложили? — Фредди зло усмехнулся. — И кто же? — Да, доложили. Кто — неважно, но мне очень жаль, что не ты сам. Этот парень… как там его? — Его зовут Джо. Джо Фанелли. И я как раз хотел поговорить с тобой о нем. — Почему-то Фредди заметно расслабился. — Ты можешь помочь ему оформить документы на долговременное проживание в Британии? Джим едва не схватился за голову. Его душа отчаянно не хотела верить в то, к чему, увы, склонялся разум. Фредди променял Миннса на того, кто зависел от него еще сильнее — никому не известного мальчишку. Без денег, без документов, без будущего. Новая, куда лучшая мишень. — Хорошо, тогда скажу грубо. Тебе что, мало местных блядей обоих полов? — Благо, в желающих отбоя не было. Это Джим знал хорошо. — Тебе известно, Фред, я — не ханжа. Мне плевать на ваши с Полом совместные развлечения, пока они не мешают делу. Но зачем тащить из Америки и селить у себя этого двусмысленного типа? Ты не хуже меня понимаешь, чем это грозит. Ты же едва знаком с ним, черт возьми! — Не выдержав, Джим всплеснул руками. Скандал с наркотиками, проститутками, гомосексуальными связями — нечего сказать, хорошенькое предстоит Рождество! Фредди глубоко вздохнул и вдруг рассмеялся. — Ты же не дурак, Джим, так почему мыслишь настолько банально? Поверь, не все в мире измеряется сексом и деньгами. Джо — не проститутка. Он случайно попал в неприятности. — Он мягко улыбнулся. — Хм... кажется, это звучит, как дешевый роман, но все так и есть. Он задолжал деньги, взять было неоткуда, вот и пошел на панель с желанием быстро расплатиться. Но его… кхм, карьера оказалась краткой. Я помог ему вернуть долг и вытащил из дерьма. Вот и вся история. Он — отличный парень, честный и наивный… Не ухмыляйся, это так. И у нас с ним ничего… Джим, он не мой любовник! Просто я не хочу, чтобы он снова оказался на панели. Ты легко можешь проверить все, что я тебе рассказал, дорогой. — С удовлетворенным видом Фредди откинулся на спину кресла. Джим облегченно вздохнул. Признаться, он был рад, что ошибся, хотя впервые в жизни чувствовал себя героем романа Достоевского, которого любил почитывать в редкие часы досуга. — Ладно, я тебе верю. И… так и быть, помогу с парнем. Черт знает что… Я с тобой с ума сойду, Фред! — Он уже не мог подавить улыбки. — Но вернемся к Миннсу. Что ты наговорил ему? — Ничего особенного. Так, немного пошутил… — Фредди не желал сейчас повторять ерунду о том, что «его любви хватит на двоих». — И ты даже не попытался побеседовать с ним начистоту? — О, сколько раз я пытался! Но он не слышит меня. Он живет в своих грезах и не желает верить ничему, что может разрушить его воздушные замки. Представляешь, он всерьез уверен, что я написал для него несколько песен. Что это от него у меня «захватывает дух». — Фредди зло расхохотался. — Так мне и заявил: «Ты любишь меня, ты посвятил мне песни — без тебя я не смогу жить. Если уйдешь, я покончу с собой». Джим, он насмотрелся мелодрам для домохозяек, пока лежал на диване и отращивал зад! — Как ты можешь так говорить? Он же твой… — Кто «мой»? Скажи, кто? Любовник? Бойфренд? Кто же? На самом деле он — это пиявка, уже давным-давно высасывающая из меня деньги. Он любит мой кошелек, мою славу, мои связи. Но не меня самого. Ему никогда не нужен был Фредди Меркьюри — ему всегда нужна была звезда. Это, конечно, веселая роль, но ты же знаешь, что… — Знаю. И что это меняет? — То, что я… я смотреть на него не могу! Он — это я. Проститутка, которая получает бабло и шубки за качественный минет. Блядь… Когда-то он был милым парнем, ты ведь помнишь? А во что превратился! Какая-то «Травиата»… Все его эти сцены — прямо с подмостков оперы! Говоря откровенно, хуевая из меня «благородная куртизанка Виолетта», да и из Миннси Альфред не лучше. Джим, что мне делать? — Фредди вдруг утратил свой напор. Опять перед Бичем сидел растерянный подросток — еще одна ипостась Меркьюри. — Я — не герой оперы, а живой человек. Если я просто дам ему денег, он придет снова. Он хорошо подсел на кокаин. — Я в курсе. В его медкарте сказано, что пациент был в наркотическом опьянении. — Вот видишь. Если я не выгоню его сейчас, он окончательно привыкнет к роли «дорогой содержанки». — Фредди нервно крутил в руках браслет и, казалось, не знал, куда деться от стыда. То, что заваренную им кашу приходилось расхлебывать Майами, не давало ни уверенности в своих силах, ни повода для гордости. — Может, ты поговоришь с ним? Меня он не слушает. Скажи ему, что между нами все кончено. Что пора начать жизнь заново. Я тут подумал… если ему нужны будут деньги — дай, сколько попросит, но возьми с него письменное обязательство, что он не откроет рта и не побежит из больницы прямиком к журналистам. Это мое условие. Я не хочу публичных разборок. И уж точно не испытываю никакого желания читать откровения этого дурака. — Ты опять идешь на крайность, зачем? Поговори с ним сам... Не дав Джиму окончить, Фредди вскочил из кресла и бросился к нему. — С меня хватит! Я не желаю больше ни дня терпеть рядом этого толстозадого придурка с мерзкими потными ручонками!.. Дальше полился поток брани. Джим успел отпрянуть от разгневанного Фредди, прежде чем хрустальная ваза полетела в стену с такой силой, что толстое стекло разбилось вдребезги. Он знал, что надо бы успокоить парня, пока этот всплеск беспомощного гнева не перешел в паническую атаку. Если сейчас случится приступ, им обоим придется несладко. Не зря говорят, что адвокаты, как врачи… Даже тут он был вынужден разгребать всяческое дерьмо. Рюмка водки из бара помогла Фредди кое-как прийти в себя. Немного посидев и успокоившись, тот все же уговорил Джима взять на себя это грязное дельце. Так проблема расставания с бывшим любовником стала его проблемой, но такова судьба. Риск, что вся эта история выплывает наружу, заставлял подойти к делу со всей решительностью. В последствии Джим много раз думал о том, что Фредди все же принял правильное решение — не только привлечь его, но и взять документальное подтверждение, гарантирующее невмешательство прессы. Позднее этот прием приходилось использовать не единожды, чтобы уладить самые разные дела. Метод доказал свою эффективность.***
22-е ноября 1991 года
Джим с трудом преодолевал ступеньки. Уже несколько лет он готовил себя к этому разговору, и сейчас то и дело повторял в уме золотое правило — не давать воли эмоциям. Именно потому что он любит Фредди. Всей душой любит «Queen». И не должен позволить Королеве кануть в небытие вслед за Королем… — Привет. — Джим зашел в комнату без стука — в сегодняшней ситуации это было излишне. — Фредди, я пришел. Здравствуй, Джо. На кровати, теперь казавшейся неимоверно большой, лежал маленький, иссушенный болезнью человек, который был, пожалуй, главным в жизни Джима Бича. Фредди почти не видел. СПИД как-то действовал на зрительные рецепторы, и постепенно связь с миром терялась. Джо сидел у кровати. Обычно это место занимала Мэри, но сегодня Джим попросил ее не приходить. Завидев гостя, парень встал со своего места, понимая, что скорее всего ему следует уйти. Всем было очевидно, что предстоящий разговор — важный и строго конфиденциальный. — Привет, Майами. Раз я слышу душеприказчика, значит, моя душа должна быть спокойна. Лайза, иди вниз. Нам надо поговорить. Мы… потом тебя позовем, хорошо? Джо кивнул, поправил подушки под спиной у Фредди, убедился, что ему удобно, и беспрекословно покинул комнату. Когда его напряженная спина скрылась за дверью, Джим задумчиво проговорил: — А ведь ты оказался прав, хороший парень… Я тут вспоминал те дни, когда Джо только-только поселился у тебя. Тогда я не знал, что и думать! Уже было испугался, что он — подставная фигура. А вон как все повернулось… Ну да ладно, к делу. Нам надо обговорить несколько важных моментов. Не напрягайся, говорить буду я. Ты только отвечай, согласен или нет. Если захочешь что-то добавить — озвучишь. Я никуда не тороплюсь. Сегодня весь день наш. — Да, я понимаю. Хорошо, слушаю тебя. Там приготовлено кресло и стол. Располагайся. Попросить сделать тебе чай? — Потом, Фредди. Сперва дела. Итак, я внес в завещание все корректировки, какие ты просил. Если надо будет, внесу еще. Я запишу нашу беседу на диктофон — это позволит избежать ненужных кривотолков. Джим поставил диктофон на стол, включил и, чеканя слова, произнес: — 22 ноября 1991 года. Лондон, Кенсингтон. Логан-Плейс-1. В разговоре участвуют один из учредителей «Queen Production», вокалист группы «Queen» Фредерик Меркьюри и адвокат, менеджер группы Генри Джеймс Бич. Фредди, ты подтверждаешь это? — Да. — Мы с тобой уже говорили об авторских правах на все созданные тобой записи и музыкальные произведения. Что ты решил? Каким образом будет распределяться доход от их исполнения? — Половина Мэри, половина — родителям и Кэш. По 50%, если быть точным. — Фредди смотрел невидящим взглядом прямо перед собой. — Отлично. Твои наследники будут получать все причитающиеся им согласно британскому законодательству отчисления от деятельности компании и, разумеется, твои авторские. Однако не будут иметь права голоса в каких бы то ни было вопросах, касающихся использования музыки. Ты с этим согласен? — Джим теребил ручку в руке, дожидаясь ответа. Это был основной вопрос, по поводу которого они долго не могли договориться. Он убеждал Фредди, что только при таком раскладе может гарантировать сохранность его творческого наследия. Джим отлично знал, какой упрямой может быть Мэри. Знал, что несмотря на некоторое «потепление», наметившееся в последние годы, у нее по-прежнему не самые хорошие отношения с четой Балсара и миссис Кук. Множество наследников мало того, что будут бесконечно скандалить между собой, они могут погубить все, что создано Фредди, из личных — увы, зачастую разнящихся — убеждений. Фредди тяжело вздохнул. — Да, согласен. — Отлично. Ты разрешаешь мне использовать музыку, написанную тобой, включая неизданные записи, в интересах компании и группы «Queen»? — Разрешаю. — Хочешь ли ты озвучить какие-либо дополнительные условия на этот счет? — Нет. Делай что хочешь, Джим. Только не делай все это… скучным. — Использование в рекламе, кинофильмах, на концертах? — Да, конечно. — Следующий вопрос. Кто будет заниматься управлением твоих компаний? — Ты. Джим Бич. — Ты передаешь мне право принимать решения относительно имущества и капитала этих компаний? — Передаю. — И последнее. Принято решение сделать заявление в прессе. Рокси подготовила пресс-релиз. С твоего позволения, я зачитаю… — Джим надел очки и, прочистив голос, приступил к чтению: — «Учитывая слухи, ходившие в прессе последние две недели, я хочу подтвердить: анализ моей крови показал присутствие ВИЧ. У меня СПИД. Я считал нужным держать эту информацию в секрете, чтобы сохранить спокойствие родных и близких. Однако пришло время сообщить правду моим друзьям и поклонникам во всем мире. Я надеюсь, что каждый присоединится к борьбе с этой ужасной болезнью». — Отложив черновик, Джим впился вопросительным взглядом в лицо собеседника. Он догадывался, что этот пункт обрадует Фредди наименьшим образом, но все было оговорено заранее. По многу раз названы причины, почему обнародовать правду о его болезни не просто желательно, а необходимо. Едва ли Фредди пойдет на попятную в последний момент. Нет, он не из таких людей. — Итак, ты даешь разрешение на публикацию пресс-релиза? Фредди молчал не меньше минуты. Именно этого решения он боялся больше всего. И подозревал, что затем Джим и пришел сегодня — чтобы в последний раз убедить его в правильности выбора. Что ж, если так, в этом нет нужды. Фредди отлично понимал, как должен поступить, несмотря на сомнения и горечь. Пусть это означает не только подтвердить все грязные сплетни, мелькавшие о нем в газетах в последние годы, но и дать зеленый свет новым. При жизни его мало волновало, что о нем судачат окружающие, а после смерти ему и вовсе будет плевать. «Умер и похоронен» — не его ли это слова? Когда-то ради сохранения группы он уже принес жертву, оказавшуюся куда больше и страшнее, чем думалось поначалу. В сравнении с этим пожертвовать посмертной репутацией — какая мелочь! Зато песни, даже написанные «развратным геем», по-прежнему будут блистать. А значит, все это не напрасно. — Да, — сказал он наконец коротко и твердо. Все-таки Майами прав. Придуманная им схема порочная, но действенная. Какая разница, что о тебе пишут, главное, чтобы продолжали писать, верно? Остается надеяться, что парни все поймут правильно… Джим выключил диктофон. — Думаю, этого достаточно. Если пойдут кривотолки, или кто-то не особо умный захочет судиться с нами, у меня будет страховка в виде этой записи. Фред, раньше я не задавал этого вопроса, но все же спрошу. Как ты отнесешься, если парни попробуют снова работать в группе, но с другим певцом? Вопрос сложный и горький. Тебя никто и никогда не заменит — практика показала, что вместе вы делаете дело в сто раз лучше, чем поодиночке. И вряд ли у них получится сызнова построить карьеры. Фредди покачал головой. — Да мне плевать, Джим! Правда. Парни слишком молоды, чтобы ставить на себе крест. Бри интересовался на днях, когда ему лучше выпустить сольный сингл. Тактичный, ты его знаешь… Вот пусть сейчас и выпускает. Получится у него что-то или нет, я не знаю, но все равно волну интереса он словит. — Может, и нам выпустить что-нибудь? У вас с парнями остался кое-какой материал… — Эти слова любому показались бы верхом цинизма, но Джим знал, что Фредди его поймет. — «Рапсодию». Выпусти «Рапсодию»… Все же это, черт побери, лучшее, что я написал! — Отличная идея! А как насчет стороны «Б»? Снова песня Роджера про машинку? — Джим невольно улыбнулся. — Да, песня Роджера. Пусть будет «These Are The Days Of Our Lives»… — Прекрасно. — Джим уже прикинул, какие распоряжения следует отдать, чтобы тираж был готов в самое ближайшее время. Он понятия не имел, сколько еще проживет Фредди, но уже сейчас было ясно, что это — считанные дни. После обнародования пресс-релиза поднимется грандиозная шумиха. Использовать ее как рекламу — самое разумное, что они могут сделать. — У вас огромный архив. Я долго думал, как распорядиться оставшимся материалом. Полагаю, я смогу уговорить парней сделать еще один альбом. Это будет лучшим памятником… — Памятником — мне? — Фредди горько усмехнулся. — Ну конечно. Им может не хватить материала. Поройтесь там… Я что-то записывал… давно. Можно тоже туда… Джим! — Дыхание сбилось. — Джим, я не хочу, чтобы повторилось то, что было в семьдесят пятом. Джим, помоги парням! Не дай им потратить деньги на херню. Постарайтесь заработать еще на нашей музыке. Не хочу, чтобы парни на старости лет остались ни с чем. Они еще такие молодые… Не надо чтобы… они просрали остаток жизни. Присмотри за ними. Брай слишком совестливый. И он точно скатится в очередную депрессию. Не дай ему наделать глупостей, сорваться опять… Он может. Роджер… помогай Роджеру. Даже с самыми дурацкими проектами. Я буду скучать по нему… там. А он, наверное, тут по мне. Не бросай его. — Фредди перевел дух. — Дикки… он в последнее время начал прикладываться к бутылке. Водится за ним такой грешок. Вообще-то он — разумный парень, но… гляди за ним в оба, ладно? — Постараюсь. Обещаю тебе сделать все, что могу. В прессе сейчас будет буря… — Мне все равно. А родители и Мэри… думаю, они переживут. Только научи их, что говорить на публике. «Если не можешь противостоять — присоединяйся». Ты ведь тоже следуешь этому правилу? — Тебе правда безразлично, что о тебе будут думать люди? — Обо мне — правда. Куда важнее, что будут думать про музыку. А она у нас не говно, правда, Джимми? Ты же мне никогда не врал, как и я тебе. — Правда, Фредди. Она… — Джим не сразу подобрал верное слово. Надо признать, этот вопрос выбил его из колеи. — Она божественна. — В таком случае насрать, каким исчадием ада я был. Я прожил жизнь, как хотел. Да и умираю не самым сраным образом. Король Джимми захлебнулся блевотиной — вот это и вправду стремный конец… — Хорошо. Еще одно дело. Если твои бывшие, например, Миннс, начнут продавать прессе подробности твоей жизни, как мне реагировать? Просто я как раз вспоминал ту историю с его «самоубийством»… Тогда ты правильно придумал потребовать у него письменное заверение. Но сейчас это работать не будет. С твоей кончиной у него и у многих других будут развязаны руки. Как бы частенько ему ни приходилось тушить пожары в самом зачатке, Джим боялся, что сейчас испытанная методика не будет работать. Фредди на мгновение прикрыл глаза. Кажется, на посеревшем лице наметилась улыбка. Несколько лет назад, когда стало ясно, что конец близок, он попытался наладить отношения с Миннси. Не хотелось уходить с лишним камнем на шее. Но похоже, тот так и не позабыл давнюю обиду. И потом, он и вправду не единственный… — Не реагируй никак. Собака лает — ветер носит. Не мне объяснять тебе азы маркетинга. Пусть пишут, что хотят, это их дело. Чем больше небылиц — тем лучше. Где правда, где ложь — кто разберет? А реальная жизнь, она только для нас, Джимми. И благодаря тебе останется нашей. — Понимаю… — Джим встал и, подойдя к окну, раздвинул занавеску. На улице накрапывал мелкий дождь. И хотя было еще довольно тепло, все явственно ощущали, что зима не за горами. — В нашем деле интерес публики никогда не бывает лишним. Не мне тебе говорить. На сей раз Фредди улыбнулся в полную силу. — Забавно, дорогой. Когда-то давно, когда я был молодым идиотом, мне так хотелось стать Легендой! А сейчас я понимаю, что Легенда — это чувак, захлебнувшийся в собственной рвоте. Это парень, которого расстрелял безумец. Или совсем зеленый придурок, не справившийся со своим навороченным «Рorsche Spyder». А я, выходит, буду в этой компании сдохшим от СПИДа разнузданным бисексуальным засранцем. Нормально. Мне подходит. — Согласен, неплохая компания. — Джим смотрел на него во все глаза, чувствуя, что сохранит в памяти эти мгновения до конца жизни. — Знаешь, когда в восемьдесят шестом ты вырядился в корону и мантию, многие решили, что ты рехнулся. Но… ты был прав. Абсолютно прав. Ты — Король, Фредди, как бы по-идиотски пафосно это ни звучало. — Сегодня можно немного побыть пафосным, я разрешаю. Может, все-таки выпьешь чаю? — Да, пожалуй. И надо бы пригласить Джо. Хочу и с ним обговорить кое-что... Часы на стене беспрерывно тикали, отсчитывая минуты.