Июнь, 1989 год
С раннего утра Роджер засел в подвале дома в Суррее, переоборудованном в собственную студию звукозаписи. Прослушивал готовые демки для следующего альбома «The Cross», перебирал архив и заметки. Работа не клеилась. Настроение было на нуле. Уже битый час он сидел за пультом, напялив наушники, и вслушиваясь в шуршащую тишину. Работа была только предлогом. На самом деле ему просто хотелось одиночества — подальше от прислуги, от рабочих, которые еще не закончили перестройку в другом крыле. Даже подальше от Дэбби… Сегодня утром они здорово поссорились, и она убежала поднимать себе настроение, прихватив его кредитку. Камнем преткновения, разрушившим идиллию последних месяцев, стал грядущий День рождения Роджера. Стремительно, как экспресс-поезд из их последнего клипа, приближалось сорокалетие. Газетчики злословили, что стареющий рок-н-рольщик завел интрижку с молоденькой моделью, чтобы поддерживать свое реноме героя-любовника. Что он смотрится смехотворно рядом с девчонкой, которая годится ему в дочери, и что его «вторая молодость» — ничто иное как предвестник неизбежной старости. Эти выпады, поначалу смешившие, теперь начинали раздражать. Но еще больше раздражало то, что журналисты уже разнюхали насчет болезни Фреда. «Глупые сплетни! — заявил Роджер в недавнем интервью. — Фредди здоров как никогда. Несколько дней назад мы собрались на вечеринке у Брайана, и Фредди вовсе не выглядел восставшим со смертного одра. До нас тоже дошли подобные слухи, это возмутительно!» Врать журналистам получалось отлично. Успех альбома, первые строчки в чартах, громкие реляции о «возвращении Королевы» в прессе и… черная дыра в душе. В начале мая они с Браем побывали на утреннем телешоу, где долго беседовали о только что вышедшем сингле. Презентовали клип, говорили о планах на будущее. Ведущая — как оказалось, их большая поклонница — долго выпытывала, собираются ли они организовать тур в поддержку нового альбома. Как было бы здорово! Публика соскучилась по живым выступлениям! На лице Роджа не дрогнул ни один мускул. Он врал напропалую, весело сверкая голливудской улыбкой, оттенявшей калифорнийский загар. Да-да, они тоже хотели бы снова зажечь на сцене, но пока обстоятельства не позволяют. Может, в следующем году… Нельзя было не поверить в его искренность. О, как мило он строил глазки и ведущей, и всем по ту сторону экрана! Как шла ему новая, очень короткая стрижка! Какой обворожительный парень, миллионер, и рок-звезда. Загляденье! Эфир прошел великолепно! Но себе не соврать… Едва оказавшись по ту сторону камер, Роджер пулей выскочил в туалет, заперся в кабинке и отправил ранний завтрак в унитаз. А после сидел, закусив кулак, приказывая себе не раскисать и изо всех сил стараясь не завыть волком. Себе не соврать. Фред умирает. Его лучший друг умирает. Истаивает, как лед на ярком весеннем солнце. С каждым днем это ощущается все отчетливее. С весны он страшно похудел, так что борода уже не скрывала ввалившихся щек. Сердце беспощадно щемило всякий раз, когда Роджер видел его. И все же был вынужден лицемерно улыбаться, раз за разом повторяя, как тупая кукла, что все хорошо, хотя эта заученная фраза сама по себе служила мучительными напоминанием, что все нихрена не хорошо, мать его! Он не знал, что будет дальше. Не хотел даже думать об этом. И уж точно ему не до этой ерунды с Днем рождения. Желая показать всем, что не нуждается ни в каком празднике, он нарочно назначил на этот день съемки клипа. В отличие от Фреда, он не любил Дни рождения, вот всяком случае, свои, и редко их отмечал. Уж точно не с таким размахом и широтой! Роджеру Тейлору, эсквайру — рок-звезде, мультимиллионеру, фронтмену новой группы «The Cross» и любовнику молоденькой красотки — казалось очень глупым радоваться тому, что ты стал на год старше. Какого хрена?! Он не чувствовал свои годы. Да и зеркало говорило, что этот моложавый мужчина и редкостный красавчик просто не может быть сорокалетним. Дэбби периодически возражала, уговаривая его организовать вечеринку, и вот, наконец они столкнулись лбами. Наверное, всему виной его дурацкая меланхолия — она-то и заставила его сидеть в подвале в теплый солнечный день под предлогом срочной и интересной работы. Надо было выбираться из берлоги. Тем более что он успел проголодаться. Верное средство поднять настроение — завалиться у бассейна с книгой в руках. И хрен с ней, с Дэбби. Она успокоится, отомстив ему тысяч на пятьдесят, которых ему было ни капли не жалко (к тому же опыт показывал, что большая часть этих денег все равно будет потрачена на него). А когда приедет обратно, они будут долго и страстно мириться. Можно даже добавить немного веселья — например, выскочить на нее из-за угла и напугать, или пульнуть из водного пистолета Феликса… Стряхивая обиду и оцепенение, Роджер поднимался из подвала и чувствовал, что солнце начало проглядывать из-за туч, и он вновь становится мальчишкой, недавно достигшим совершеннолетия, — это радостное ощущение давала ему Дэбб. Газеты уже полгода трубили о мимолетности этого романа, поднимая его на смех, но сам Роджер быстро понял, что это всерьез и надолго. Дэбби Лэнг — девушка из рекламы хлопьев. Блондинка скандинавского типа, сияющая молодостью и свежестью. Она идеально вписывалась в штамп «искательницы богатого папика», но Роджер твердо знал: меньше всего ее интересуют его деньги. Они познакомились вскоре после праздника Фреда на Ибице. Лето, почти целиком проведенное на острове, возымело эффект. Роджер вернулся в Лондон отдохнувший и похорошевший, с ровным бронзовым загаром. Даже злейший враг не дал бы ему больше тридцати. В отличном настроении он с головой окунулся в дела «The Cross». К тому времени была записана песня «Cowboys and Indians», на которую было решено снять клип и пригласить хорошеньких девушек. Дэбби вошла в студию в процессе кастинга с уверенностью известной модели и почти звезды. И задержалась. Сначала на сьемках, потом на попойке по случаю их завершения, потом в кровати у Роджера, и наконец, в его жизни. Их отношения ни капли не напрягали. Замуж Дэбби не собиралась, даже не намекала на подобную перспективу. Она просто… была рядом. Просто веселая девчонка и отличная любовница. Просто друг, всегда готовый подставить плечо. Страстная, энергичная, резковатая и очень умная Доминик, с независимостью которой он до сих пор не смог совладать, была противоположностью Дэбби, всегда делавшей то, что она говорит, и говорившей то, что делает. Нет, она отнюдь не была дурочкой, однако во всем и всегда принимала первенство Роджера. И безумно любила его. Ставила на первое место его нужды и интересы. Это подкупало. Дэбб влилась в их компанию непринужденно и легко, сперва поладив с парнями из «The Cross», а после — и с Фредди, Браем и Джоном, которые с радостью согласились, чтобы она снялась с ними в недавнем клипе.***
Войдя в дом, он тут же услышал, как надрывается телефон в гостиной. Аппарат звонил и звонил, не прекращая. Судя по всему, в этой части дома никого не было — значит, подойти придется ему. — Твою мать, что там такое?! — Роджер прибавил шагу и, почти вбежав в гостиную, с досадой схватил трубку. — Алло! Я слушаю. Несколько секунд из динамика слышались лишь какие-то слабые звуки, напоминающие разряды электричества. Потом на заднем фоне стал слышен разговор на немецком. — Я слушаю, черт возьми! Кто это? — Накопившееся за день раздражение готовилось выплеснуться на того остолопа, который звонит по полчаса, только чтобы помолчать. — Роджер? — Внезапно на том конце провода раздался отчетливый голос Фредди. Такой отчетливый, будто тот находился прямо здесь, в комнате. — Фред? Это ты мне полчаса звонишь? — Раздражение испарилось. — Я, наверное, помешал? Извини, не подумал… глупо вышло. Я сперва Мэри хотел позвонить, но потом понял, что не стоит. Она беременна, ей лишние волнения ни к чему. Прости, Ро, я… — Фредди говорил спокойно. Настолько спокойно, что его голос казался лишенным жизни. Сердце в груди у Роджера совершило кульбит. — Стоп. Что ты там придумываешь? Давай-ка, Фред, говори четко и ясно, что у тебя случилось? Я уже знаю, что Мэри беременна, и рад за нее. Но чем именно ты не хочешь ее беспокоить? — Ро… — Голос стал совсем тихим. Было слышно, как Фредди тяжело дышит в трубку. — Говори, дорогой, что ты хотел. Пожалуйста. Я тебя очень внимательно слушаю. — Я просто… подумал, что хотел бы изменить завещание, а Майами как назло в отпуске… На сей раз сердце Роджера пустилось в галоп. — Какое нахрен завещание?! Ты о чем? Зачем тебе так срочно его менять? Фред, твою же мать, говори наконец, что с тобой! — Ничего страшного. Просто небольшая авария, но я… — ЧТО? — Роджер сам не заметил, как перешел на крик. — Какая авария?! Ты цел? Черт побери! Быстро говори толком, что произошло, твою мать! — Так. Без паники. Три глубоких вдоха. Один. Два… — Я сейчас в Альпах. Возвращался в отель на такси, а тут… Ничего, отделался парой ссадин. Но я подумал… Ро, это может произойти в любой момент. А я так и не успел изменить завещание. Я давно хотел кое-что там поменять. А вдруг я... — Фред, — выдавил Роджер, подавляя дрожь, — дорогой, все хорошо. Ты еще успеешь, успеешь… Ты просто испугался. Как я тогда, в Италии, помнишь? Когда чуть не убился на своей новой «Феррари». — Тон Фредди, его пустой и блеклый голос — теперь-то Родж отчетливо понимал, что это говорит о пережитом шоке. Ей-богу, везет им всем на автокатастрофы! — Как же я пересрал! До сих пор страшно вспоминать. Ты там с кем? — С Барб. Она сейчас подъедет. Меня полицейские до отеля подвезли. Таксист тоже жив-здоров. Машина пострадала… ну да это ладно! Понимаешь, Ро, что если меня не станет совсем скоро? Я ведь думал, еще пара лет… Но оказывается, в любой момент. Если бы это произошло сегодня, было бы… хорошо. Очень хорошо. И очень плохо. Но мне нужно изменить завещание! Есть не только Мэри, есть Джо… — Эй, брат, кончай об этом думать! Все обошлось, слышишь? Тебе повезло. У тебя еще есть время. Два года, год или неделя — этого не знает никто. Но пока ты жив. Это случится не сегодня. Не смей себя накручивать! Успеешь составить еще хоть дюжину завещаний. А пока вот что. Мне нужен твой совет по одному безотлагательному делу. Я же сам собирался тебе звонить, а ты оказывается вон чем занят… Опять болтаешься по заграничным курортам с секс-бомбой прошедших лет. — Роджер устроился в кресле у телефона — разговор будет не кратким. — А какое дело? — Голос стал немного другим. Фредди явно встрепенулся и подобрался. — Ты же у нас специалист по праздникам. Мне скоро стукнет сорок, и я стану дряхлой развалиной. Вот решил устроить по этому поводу грандиозный сейшн, и теперь мне… — Ты же, вроде, не собирался. Джо говорил, что у нас назначены съемки на двадцать шестое. Или я что-то путаю? — Ну-у… раньше не хотел, а теперь вот захотел. Не спрашивай. Лучше срочно подскажи, как отметить мой гребаный юбилей, чтобы все нахрен поумирали от зависти. Помнишь, как мы круто тусили на Ибице? Придумай что-нибудь похожее, а то я у меня скоро мозги взорвутся! Может, карнавал? — Карнавал как-то устраивал я, только помнится, ты, сученок, не приехал. — Роджер перевел дыхание — теперь-то наконец он вновь чувствовал на том конце провода настоящего Фредди, мать его, Меркьюри. Деятельного и активного. — Нет, ежик, карнавал — это как-то банально. Нужна тема. Тогда можно будет придумывать все остальное. Может, устроишь бал? Только дома, дорогой. Забудь про клубы и рестораны! — Отличная идея! Ты у меня в Суррее давно не бывал, а тут, между прочим, такие перемены! Я как раз закончил перестройку сарая — можно звать гостей и устраивать сарайную вечеринку. — Теперь Роджу оставалось только «дожимать» Фредди, помогая окончательно выйти из ступора и перестать думать об аварии. Потом он расспросит его о подробностях, но пока следует говорить о другом. О жизни. — И все же, я предлагаю тематические наряды. Хоть тебе и сорок, ты частенько ведешь себя, как шестнадцатилетний. Вот и побудь вечерок шестнадцатилетним на законных основаниях. — Нет уж, так не пойдет. Мне шестнадцать, а вы, все из себя солидные дяди, будете следить, чтобы я не пил, не курил и не трахался. Это будет жестоко… О, я придумал! Давай у нас будет вечеринка в честь школьных лет? Все оденутся как школьники — в шорты и шляпки. — Неплохо, парень. Ты влезешь в свою школьную форму? Я — влезу. — Не знаю. Но попробую... Видишь, как хорошо, что ты позвонил, сразу подсказал, что надо делать. Давай, тащи свою старую морщинистую жопу назад, на родину. Будем праздновать! — Роджер с облегчением улыбнулся. — Хорошо. Я позвоню, когда прилечу. Родж, а ты сам-то наденешь шорты? — Обязательно! И Брая с Джоном заставлю! — Мне нравится, ежик! Определенно! — В трубке послышался веселый смешок. Они поболтали еще немного — спокойно и по-дружески непринужденно. Родж поделился новостями о Брае, рассказал, как они ездили в Лос-Анжелес. Наконец положив трубку, обессильно откинулся на спинку кресла. Роджер Тейлор, эсквайр — барабанщик, манипулятор и врун высшего класса — чувствовал себя таким уставшим, будто отыграл три концерта к ряду. Руки немного тряслись, на лбу выступил пот. Это не было испугом. Это было осознанием. Казалось, в тот момент, когда он услышал этот безжизненный голос Фредди, в окна ярко освещенной солнцем гостиной заглянула сама Смерть. Проклятая старуха, от которой не спрятаться в подвале и которую не отсрочить никакими лживыми словами. Как бы ни хотелось уйти, убежать, вернуться в свою отличную молодую жизнь, где есть Дэбб и парни из «The Cross» — заводные, здоровые и веселые. Не видеть, как Фред, истончаясь, превращается в старичка, не видеть ссадин на его теле, не заживающих месяцами… Фред уходит. Этого не изменить. Это невозможно выкинуть из головы, потому что в глубине сердца его тянуло к Фреду как никогда. Остается одно. И сейчас, сидя в тиши гостиной, Роджер принял решение — быть рядом, несмотря ни на что. Как можно больше времени проводить вместе, говорить обо всем, что придет в голову, работать, как в былые деньки, сутками не покидая студии, спорить до хрипоты, а потом ночь напролет выпивать вместе за партией в «Скрэббл»… И черт возьми, этот сраный праздник все-таки состоится! Не для него — для Фредди. Вновь они вдвоем будут придумывать разные забавные вещи, шутить, кривляться и валять дурака. Фред любит веселые тусовки, хотя устраивать такие же тусовки, как раньше, сам уже не может — значит, он подарит ему такой праздник. Без журналистов и лишних людей. В доме, где в любой момент можно уйти в одну их гостевых комнат и спокойно отдохнуть. Он соберет только лучших друзей… И пусть эта чертова старуха идет подальше — хрен ей, а не Фред! По крайней мере, не сейчас. За этими размышлениями Роджер не услышал, как подъехала машина. Он очнулся, когда в холле громыхнула входная дверь, и по полу ритмично застучали каблуки. — Ро, ты тут? Я тебе такую рубашку купила — закачаешься! — Дэбби побежала по лестнице вниз, в студию. — Роджер Тейлор, куда ты спрятался, шалун? Я соскучилась! — Я тут, Дэбб! — отозвался Родж хрипловато, но довольно громко. Каблуки застучали в правильном направлении. — Что ты тут делаешь, да еще с таким опрокинутым лицом? — Точеная фигурка в джинсах, майке и на шпильках остановилась в дверях. Дэбби игриво выгнула спину и улыбнулась. — Ну все, хватит дуться! Лучше посмотри-ка сюда. — Она помахала пакетами. — Рубашка от «Louis Vuitton», а к ней еще галстук и запонки. Роджер слегка усмехнулся. — А себе что купила? — Подозрения подтверждались. Эта вредина и мотовка опять спустила все деньги на наряды, но не себе —ему. Интересно, что бы сказали на это бесконечные писаки, утверждающие, что она с ним исключительно ради денег и карьеры? — Себе… Много чего по мелочи. Например, чулки. А еще очень красивый комплект ночного белья — вечером покажу. — Правая бровь искусительницы взлетела вверх. Язычок пробежался по белым зубам. — Что скажешь? Ты ведь не против маленького шоу? — Шоу? Отлично. Обожаю стриптиз. — Роджер красноречиво похлопал по подлокотнику. — Иди сюда… Знаешь, я тут подумал, ты права. Давай устроим грандиозный праздник! Разве мне каждый день исполняется сорок лет? Потом еще буду жалеть, что не отметил свое подлинное совершеннолетие на всю катушку. Дэбби просияла и, бросив пакеты на диван, забралась к Роджеру. Поджав свои длиннющие ноги, утроилась у него на коленях, крепко обняла за плечи и принялась щекотно целовать в ухо. — Ро, я тебя люблю! А давай попросим всех гостей нарядиться в какие-нибудь смешные костюмы? Я давно завидовала рассказам о вечеринках Фредди и хочу устроить что-нибудь похожее. Роджера накрыло то особое чувство, когда человек полностью уверен, что поступает правильно, и даже камни с неба не заставят его изменить курс. — Обязательно, малышка! Обязательно!***
Фредди вышел из телефонной кабинки в холле небольшого отеля, где они с Барбарой снимали самый большой номер с двумя спальнями и гостиной, все еще не очень понимая, почему попросил набрать давно выученный наизусть номер Роджера. Это произошло как-то автоматически. Буквально пару часов назад жизнь Фредди Меркьюри могла, как обычно пишут в газетных статьях, «трагически оборваться на горной дороге». Это было чистейшее стечение обстоятельств. Сразу два передних колеса угодили в лужу машинного масла, разлитого каким-то идиотом. Солнце подтопило асфальт. Машина была старой, рулевое усиление почти не работало. Водитель отвлекся на разговор... На полной скорости их автомобиль вылетел с дорожного полотна и, несколько раз перевернувшись, боком завис в полуметре над пропастью. Огромный камень задержал падение. Первые минуты в голове стоял только звон. Стекло разбилось. Ремень безопасности спас Фредди жизнь, как бы абсурдно это ни звучало в его случае. Хорошо, что трасса была довольно оживленной. Уже через пару минут их доставали из машины. Фредди отделался ссадиной на больном колене и легким шоком. Водитель пострадал немного серьезнее — получил несколько ушибов и вывихнул плечо, но и это пустяки в сравнении с тем, что могло быть. Конечно, Фредди моментально узнали, но у тех, кто подъехал к месту происшествия, хватило такта не беспокоить его лишними вопросами. Скорая помощь особо не понадобилась, врачи обработали ссадину и заклеили пластырем — вот, собственно, и все. Фредди ответил на вопросы местной полиции, подтвердив, что водитель не виноват в произошедшем, после чего офицер распорядился доставить его в отель. Инцидент был исчерпан. Да, водитель не виноват, равно как и никто другой. Такое бывает. Никакого злого умысла — просто роковая случайность… Все это время Фредди был крайне собран. Странное дело, он практически не испугался. В дороге до отеля он думал только об одном — как хорошо было бы поставить точку именно сейчас. Оказалось, умирать совсем не страшно. Несколько мгновений — и все кончено. Как это произошло с Джеймсом Дином, который однажды на пустом шоссе не справился с управлением и… остался вечно молодым, вечно прекрасным кинобогом. Будь он жив сейчас, кто знает, что стало бы с его славой и успехом, был ли он так же любим и почитаем десятилетиями. Право, как жалко, что этого не случилось! По крайней мере, так куда лучше, чем подохнуть от позорной и страшной болезни под пристальным взглядом желтой прессы. Газеты публиковали бы скорбные статьи и заголовки о безвременно погибшем рок-кумире, вспоминая только хорошее. И никому не было бы дела до того, что там когда-то писали «The Sun» и подобные ей газетенки… Очевидно, что чуда, которое он в глубине души продолжал ждать и на которое надеялся все это время, уже не произойдет. Лекарств, которые могли бы остановить уже запущенный процесс, нет, и вряд ли они появятся в ближайшее время. Фредди прочитал о СПИДе и его последних стадиях достаточно, чтобы понять: вряд ли болезнь будет к нему милосердна. Вновь и вновь перед глазами вставало лицо Пола… Увы, Бог не проявил жалости, и жизнь продолжилась. Приехав в отель, Фредди собирался было подняться в номер, но тут вдруг его как молнией поразило. Неожиданная, красивая и трагическая смерть — это было бы здорово, но тогда он бы так и не завершил ряд важных дел. У них в Монтрё осталось много незаконченного материала — возможно, он успеет записать еще альбом или даже два. Мэри скоро должна родить. Неужели он не хочет увидеть своего будущего крестника? Все же она хотела, чтобы он был отцом ее ребенка, пусть даже таким образом. И потом, ничто ведь не помешало зороастрийцу стать крестным для младшего сына Мака… Но главное — завещание. Оно давно составлено, все, что у него есть, отойдет Мэри, о чем он не раз говорил в интервью. Парням его деньги не нужны, но как быть с авторскими правами? Надо было безотлагательно обсудить этот вопрос с Майами. Еще в первой редакции не было ни слова о Джо, а ведь он тоже болен и нуждается в дорогостоящем лечении. А Джим и Фиби? Он взял на себя ответственность за этих парней и должен позаботиться об их дальнейшей судьбе. И будь он проклят, если кому-то из них после его смерти придется искать работу! Внутри как будто что-то зачесалось. Нужно было срочно что-то сделать. Что угодно, лишь бы не сидеть на месте. Фредди подошел к стойке портье. — Я хочу сделать пару международных звонков. Вы можете мне помочь? — Разумеется, мистер Меркьюри! Вот, запишите пожалуйста номера. — Еще совсем зеленый паренек очень старался не выказывать заинтересованности. Фредди ясно видел: тот сдерживается из последних сил, чтобы не попросить автограф. Перво-наперво он подумал о Мэри. Но что сказать? Что он только что едва не убился к чертовой матери? Ведь в ее положении нельзя нервничать. Майами? Он недавно уехал отдыхать на Богамы. Родж? Да, он позвонит Роджу! Тот, вроде, собирался провести лето дома, в Суррее, в компании Дэбби, никуда на выезжая. Написав несколько цифр, Фредди передал клочок бумаги портье и попросил позвать его, когда на звонок ответят, а сам поплелся к бару. Все же стоило выпить за то, что он уцелел. Если на пути в бездну ему каким-то чудом попался этот камень, остается предположить, что Бог еще не намерен списывать его со счетов. Что ж, намек понят. Надо прожить остаток дней так, чтобы не было стыдно умирать. Жизнь хрупка. Какая разница, как она окончится? Главное, чтобы в ней до последнего оставался смысл… Он выпил немного водки, прежде чем услышал: — Мистер Меркьюри, пройдите в первую кабину. Фредди оставил стакан на стойке и поторопился к телефону. — Алло! Я слушаю, — сердито звучало из трубки. Внезапно Фредди понял, что из головы выветрились все слова. Зачем он звонит, черт возьми?! Однако пасовать было глупо. — Роджер? — Фредди набрал побольше воздуха в грудь и наконец начал разговор.***
Когда Фредди положил трубку, ему казалось, что прошло часа два, не меньше, хотя на самом деле минут двадцать. Своей болтовней Роджер отвлек его от мыслей о том, что скоро «конец фильма», и к титрам надо получше подготовиться. Он вернулся к бару. — Простите, мистер Меркьюри, записать звонок на Ваш счет, или Вы оплатите сразу? — окликнул мальчик-портье. Забавный малый… Похоже, соблазн испросить автограф его не покидал. — Запишите на мой счет. И пожалуйста позвоните в аэропорт. Узнайте, есть ли билеты бизнес-класса до Лондона на завтра. — Он принял решение. Хватит бегать от проблем, нужно работать. — Вы… хотите приобрести билет? — Да, хочу завтра улететь. — Фредди снова подошел к стойке. Ушибленное колено беспощадно болело. Больше всего хотелось поскорее решить все вопросы и скрыться в номере. — Что-то произошло? Все хорошо? — Мальчик искренне огорчился. Он видел, что Фредди привезла полицейская машина, но опасался выспрашивать лишнее. И впрямь забавный. И довольно симпатичный... Похоже, еще студент. — Да… То есть, нет. Ничего особенного. У меня появились срочные дела. Подготовьте все счета, я оплачу их прямо сейчас. Вы принимаете кредитные карты или лучше чеком? — Принимаем. Но можно и чеком. Как Вам будет угодно. Надеюсь, Вы не разочарованы приемом в нашем отеле? Вам все понравилось? — Нет, дорогой, вовсе не разочарован. Все отлично. Я думаю, ты хотел бы получить автограф? — Все же Фредди решил удовлетворить желание парнишки. — Да, мистер Меркьюри, если честно, я бы очень этого хотел. — Дитер (Фредди узнал имя благодаря бейджу на форменной курточке) заметался в поисках подходящей бумаги и наконец протянул ему буклет с рекламой отеля. Фредди быстро написал в свободном углу: «Спасибо за прекрасный прием, Дитер. Буду рад вернуться». Парень едва не прыгал от радости. — Я был на вашем концерте в восемьдесят шестом. И у меня есть новый альбом «Queen». Он великолепен! А когда вы планируете следующий тур? Осенью? Или позже? Я… я очень хотел бы... Чтобы... Фредди вернул ему буклет. — Я бы и сам очень этого хотел, малыш. Только Богу известно, как хотел бы… Ну пока, Дитер. Предупреди госпожу Валентин, когда она подъедет, что я у себя.***
Барбара появилась через полчаса. — Фредди, ты жив! — Она вбежала в номер, бросив покупки на пол. — Я уже знаю про аварию. Дорогой, слава Богу, что все обошлось! Фредди лежал на кровати, уже вымытый и переодетый. Боль в ноге, вроде, притупилась. Внутри осело чувство, будто это дорожное происшествие от начала до конца было вовсе не с ним. Или когда-то очень давно… — Да, ерунда! Отделался легким испугом. Водитель пострадал сильнее, но с ним тоже все в порядке. Зря ты переполошилась. — Фредди обнадеживающе улыбнулся. — Возможно, но все равно... Представь, что я подумала, услышав разговор таксистов на стоянке, о том, что на перевале машина наехала на разбившееся машинное масло и только чудом не съехала в пропасть. И что в машине ехал Меркьюри — тот самый рок-музыкант… Фредди, я понимаю, сейчас что ни скажи, все прозвучит глупо, но все же я скажу… Я очень за тебя боялась. Даже зная, что все обошлось. Барбара прилегла рядом, прижалась к нему всем телом. — Сама не понимаю, почему мне вдруг стало так страшно. Хорошо, что все обошлось, — повторила она, как заклинание. — Барб, завтра я вылетаю домой. Я все решил. Хватит, отдохнул… — У тебя пропало настроение? — Нет, дело вовсе не в этом. Я понял одну вещь. Если бы я погиб сегодня, так было бы лучше. Но все же я остался жив… Может, это неспроста? Я хочу вернуться к работе, Барб. Работать, пока могу. Не стану врать, с каждым днем мне становится хуже. Оно началось, дорогая. Времени остается все меньше. Надо привести в порядок все дела и работать, работать, пока не подохну нахуй! Наша музыка — единственное, что делало меня по-настоящему счастливым. Блядь! Говорю — и самому тошно от пафоса. Но это так. Я был счастлив, делая счастливыми тысячи, миллионы людей. И должен держаться до конца, черт побери! Барбара молча погладила его по спине. Слова были лишними чаще всего они — только способ уйти от правды. Молчание куда честнее. — Тогда я улетаю тоже, — все, что она смогла сказать. — Без тебя тут все равно делать нечего.***
28-е ноября 1991 года
— Хуй с ним, с Прентером… Я по-прежнему не сомневаюсь, что он приложил руку к этой истории. — Роджер нахохлился. — Подумай сам, Дикки, кому он нужен, чтобы уничтожать его через прессу? Джон с задумчивым видом расхаживал по комнате. — Мало ли кому он мог перейти дорогу. Сам посуди. Пол — неглупый малый, зачем ему все это? Ради денег? Это смешно. — Просто ему уже нечего было терять! Он знал, что умирает. — Роджер поднял на Джона взгляд, полный ненависти, как будто перед ним стоял сам Пол Прентер во плоти. — Скажи ради бога, Дикки, зачем ты все усложняешь? — Я вовсе не хочу усложнять. Но согласись, Роджи, если бы это был Пол, пресса узнала бы не только эти дурацкие подробности. Уж Пол-то нашел бы способ и заработать, и отомстить каждому из нас так, что мало бы не показалось никому. Нет, парни, ваша воля, но что-то тут не то. — Да, но больше никто из друзей Фреда не продавался прессе. — Брайан, казалось, отстранился от разговора, но это была лишь видимость. — Не один Пол знал о нем… многое. Та же Барбара… У них с Фредом явно были отношения, хоть и довольно своеобразные. Кстати, кто-нибудь знает, почему Барбары не было вчера на похоронах? Роджер оживился вновь. — Ну тут все просто. Они с Мэри не очень-то ладят. — Разве это важно? Для Фреда она тоже была близким человеком, а на похороны ее, получается, попросту нет пустили. — Брайан размышлял вслух. — Странно все это. Хорошо бы все же… Договорить он не успел. В этот момент за окнами мелькнула тень автомобиля и послышался шорох шин по гравию.