28-е ноября 1991 года
— Поднимайся наверх. Посмотри, как там Роджер. — Брайан, похоже, окончательно пришел в себя. Только поддавшись на увещевания Джона, он вдруг понял, насколько измотан — физически и морально. Усталость навалилась сразу. Огромным камнем, который чувствовался всем телом. — Я сейчас, только выключу свет на кухне. Джон поднялся с дивана, забавно потянулся и зевнул, чем заставил Брайана улыбнуться. Надо же, он еще не забыл, каково это, улыбаться… Впереди маячила черная дыра. Последний час дался ему тяжело, и теперь, хотя глыба усталости и легла на плечи, появилось ощущение, что дышать стало легче. — Захвати воды, пожалуйста. Не думаю, что у меня будет сушняк, но все же. И не забудь пару стаканов. Может, пригодится и Роджеру, и тебе. Поднимешься по лестнице — и налево. Третья дверь тоже слева. Я не стану ее закрывать. Свет в холле не выключай. И не задерживайся. Жду пять минут, если не объявишься — убью. Пижаму и полотенце я тебе приготовил, так что шевелись. — Окинув растерянного Брая очень суровым взглядом, Джон вышел в холл, а оттуда стал подниматься наверх — в спальню. Мэй щелкнул выключателем — тут же гостиную накрыла пелена плотного, кромешного мрака. Освещение на улице было выключено. Не так давно с неба светила холодная луна, заливавшая все мертвенным и на удивление ярким светом, но сейчас этот небесный фонарь скрылся за набежавшей неведомо откуда тучей. Близилась половина пятого. Самая темная ночь перед рассветом... Уже не в первый раз Брайана накрыло ощущение непередаваемого одиночества. Как будто весь остальной мир — живой и настоящий мир — это всего лишь иллюзия, а на самом деле есть только они втроем. Внутри огромного дома-корабля, который обречен бесконечно скитаться по просторам океанской бездны, и нет ему ни покоя, ни пристанища. Брайан поежился, закрывая дверь гостиной. Старый пустой дом жил своей жизнью. Где-то там, в глубине, что-то потрескивало, пощелкивало, позвякивало. Казалось, этот корабль вздыхал и кряхтел, колыхаемый волнами. Куда он несет их, не знал никто. Весь сегодняшний день он в глубине сердца удивлялся одному обстоятельству — потерю Фреда он переживал так же тяжело, как потерю отца. Даже, пожалуй, тяжелее. Все-таки их жизни были накрепко сцементированы вечно неутомимым и ярким Фредди Балсарой — теперь этого фундамента нет, и все пошло прахом. Надо было как-то вытягивать себя и парней из этого болота. Нельзя, нельзя им расходиться в разные стороны! Это пропасть, куда очень легко свалиться, особенно сейчас. Начинать жизнь заново в сорок с небольшим — тяжело. Да, у них нет проблем с финансами, и вряд ли в ближайшее время будут. Но жизнь — это не только солидный счет в банке. Сколько всего еще можно было бы сделать! Сколько интересного и нужного людям. Вместе с Фредди… Понимание, что его смерть — страшная трагедия для музыки, пришло сразу. Пока еще никто толком не осознал подлинного масштаба потери, даже фанаты, несмотря на их бесконечные стенания. Что ни говори, для большинства Меркьюри всегда был не столько гением, сколько фриком — броским, эпатажным, порой безумным. Но Брайан был уверен: еще год или два, и все — и поклонники, и суровые музыкальные боссы, и журналисты, попортившие им столько крови, — наконец поймут, кого утратили. Не просто человека по имени Фаррух Балсара — сына, брата и друга. А того, кто действительно мог изменить этот гребаный мир к лучшему. Сейчас это понимали только они — Брай, Роджер и Джон. Потому что их жизни он уже изменил. Все-таки почему так глубоко и щедро одаренные люди уходят так рано? Словно что-то непреодолимое мешает полноценно реализовать все, что дала им природа. Словно приберегает их потенциал для… Для чего? Трудно сказать. У Фреда осталось много несделанного, ненаписанного — уж кто-кто, а Брайан знал точно! И все это уже никогда не будет доведено до конца. Прежняя дверь навсегда закрыта — надо искать другую, но не сейчас. Не сегодня. Это был самый длинный день и самая жуткая ночь в его жизни. Может пора бы им закончиться?***
Погруженная в полумрак комната встретила Джона теплом — видно, та чудесная батарея все же заработала. Свет одного из ночников создавал ощущение уюта. Конечно, у Джона и в мыслях не было включать дополнительное освещение, хотя ему и показалось, что за окнами стало темнее. Поднимаясь, он слышал шаги и вздохи Брайана внизу, но отчего-то был уверен, что срыв не повторится. На сегодня они все уже получили сполна. Досуха испили поминальную чашу горечи, боли, сожаления и стыда. Оттого ночь, которая вдруг стала такой темной, уже не пугала — за глухой теменью обычно следует ясное утро. Джон прошел к окну. Луна, которая освещала комнату еще час назад, пропала, и все вокруг утонуло в черном бархате. Вокруг было спокойно и тихо — и на душе точно так же. Повернувшись к кровати, он посмотрел на Роджера, лежащего в той же позе, что и час назад. В тусклом освещении его черты, казалось, стали четче и резче. Бледное лицо как будто оплыло, налилось восковой неподвижностью, нос заострился, глаза запали… Что-то было не так. Вдруг Джон понял: Роджер не дышал. Руки моментально онемели, дыхание перехватило. Вмиг из головы вылетело все, кроме одной мысли: «Господи, нет! НЕТ!..» На негнущихся ногах он подошел к кровати с той стороны, где лежал Родж, и, вмиг обессилев, упал на колени. Еще мгновение назад ему казалось, что они уже исчерпали все неприятности этого дня. Выходит, нет? — Родж! Роджер! — Нервный крик в считанные доли секунды сошел на шепот. Во рту пересохло. В этот момент Тейлор, очень крепко спящий, встрепенулся, пошевелился, открыл глаза и посмотрел на Джона совершенно расфокусированным взглядом. Потом сосредоточился и хрипло прошептал: — Ты охренел? Чего орешь? Только заснул, бля… — Он снова прикрыл глаза и тяжело вздохнул. — И чего это ты на коленях стоишь? Джон уткнулся лицом в одеяло. Его потряхивало. Глаза заплыли слезами. — Господи… Прости, мне показалось, что ты не дышишь. По-моему, я схожу с ума... — Кое-как он поднялся на ноги и сел на край кровати, ожесточенно растирая лицо руками. Взглядом он будто ощупывал лицо Роджа, словно никак не мог заставить себя поверить, что весь этот ужас оказался не более чем секундной иллюзией. Неужели живой? И впрямь живой. Слава Богу! — Было бы, с чего сходить, — проворчал «несостоявшийся покойник». — Сколько времени? И где Брай? — Роджер завозился и сел. — Мне, между прочим, снилось что-то хорошее... — Сейчас поднимется. Только возьмет воды. — Джона наконец отпустило, и теперь он боялся только одного — что еще немного, и он просто вырубится там, где сидит. — А, это хорошо. Я бы водички выпил. — Роджер сладко потянулся и поправил съехавшее одеяло. — Как ты себя чувствуешь? Все хорошо? — Джон с трепетом ощущал, как сердце постепенно возвращается на положенное место после скоропалительного путешествия куда-то в пятки. — Да так, ничего. Полегче стало. Если бы ты не орал, как укушенный в жопу бегемот, было бы совсем хорошо. — Роджер улыбнулся, окончательно отходя ото сна. — Так сколько времени-то?***
Брайан заглянул в кухню. Еще раз убедился, что все убрал и упрекнуть себя не в чем. Выпил воды. Прихватил с собой большой кувшин и пару стаканов. Вздохнул и, стараясь не шуметь, принялся подниматься по полутемной лестнице вслед за Джоном. Его представления, где находится спальня, были довольно туманными, но он рассчитывал, руководствуясь напутствием Дикки, отыскать нужную дверь без лишних хлопот. Как и велел Джон, он оставил дежурный свет в холле, внутренне согласившись с тем, что этого достаточно, чтобы дойти до спальни, не убившись и не наткнувшись на мебель. На полпути сердце вдруг кольнуло беспокойство. Пока он предавался страданиям, из головы как-то выскользнуло, что у Роджера сегодня проблемы посерьезнее, и что его внезапный приступ самокопания мог выйти боком. В уютном полумраке спальни на кровати полусидел Роджер Тейлор собственной персоной. Джон, сидевший рядом, что-то тихо выговаривал этому несносному засранцу, который, вместо того, чтобы крепко спать, набираясь сил для завтрашнего дня, пререкался, потирал глаза и сердито тряс всклокоченной головой. Неужели ему опять плохо? — Брай, наконец-то! — Роджер отсалютовал ему. — Заходи и угомони этого поросенка, не то он мне сейчас снова колыбельную петь начнет, а это, доложу тебе, та еще пытка. Водички принес? Отлично. Наливай! Брайан улыбнулся. Если Родж в состоянии язвить — все хорошо. — Я могу спеть. Надеюсь, к моим голосовым данным у тебя претензий нет? — Мэй поставил кувшин на тумбочку, примостил там же два стакана и, наполнив водой один из них, подал Роджеру. — Ты почему не спишь? — Ты у Дикки спроси, какого хуя он тут орал, как раненый койот. Или нет. Точнее, как укушенный в жопу бегемот. — Роджер озорно подмигнул Джону: «Сам заварил кашу — сам теперь и расхлебывай». — Зачем орал? — Брай недоуменно взглянул на Джона. Тот смущенно вздохнул. — Ну… он так неподвижно лежал, что я испугался… — То есть, испугался, что я все-таки подох. Откинул копыта и склеил ласты. — Роджер, выпив воду, вернул стакан на прежнее место. — Не дождетесь! — Очень на это надеюсь, — усмехнулся Джон, уже пришедший в себя. — Может, мне метнуться вниз за аптечкой и накапать всем успокоительного? Или у тебя, Роджи, тут найдется какое-нибудь снотворное? Чувствую, иначе вы не угомонитесь. — Причитая и покряхтывая, как старик, Джон забрался в кровать и скомандовал: — Одеяла нам кусок выдай! А то все себе загреб. Брай, чего встал столбом? Ты с нами спать будешь? Места хватит. А если эта сволочь еще одеялом поделится, будет вообще отлично. — Джон уничижительно глянул на все еще фыркающего Роджа. — А если хочешь, можешь лечь в соседней спальне. Мы не будем против. Правда, милый? Роджер закрыл лицо одеялом, сползая с подушек вниз. — Нет уж, я с вами. Я не хочу сегодня оставаться один. — Брайан мялся у дверей ванной. — Пижама и полотенце вон там. — Джон кивком головы указал на комод. — Надеюсь, из штанов не выпадешь. Там у Роджи такой ароматный гель для душа. Не стесняйся — пользуйся. Можешь вылить побольше. — Нифига себе «побольше»! — Из-под одеяла вновь показалась растрепанная голова. — Я-то думаю, чего это от тебя пахнет шампунем Дэбби! Ну смотри, а то я спросонья могу и того… перепутать. Не обессудь. — Роджер гаденько хохотнул. Засыпать он, судя по бодрому голосу, не собирался. Брайан, улыбаясь, прихватил пижаму с полотенцем и прошел в ванную. Джон слышал, как щелкнул замок и включился душ. Он повернулся к Тейлору и, зевая, сказал: — Вы оба решили меня сегодня в гроб вогнать или, на худой конец, свести с ума. Пока мы тут с тобой лясы точили, Брай перемыл всю посуду и навел идеальный порядок в гостиной. Золушка гребаная! А потом вдруг начал страдать угрызениями совести от того, что когда-то лет сто назад прочел Фреду нотацию… Нет, ты только представь себе! Типа, Фред обиделся, начал принимать наркотики, спать с парнями, вести аморальный образ жизни и умер назло ему, Брайану. Тоже мне, бля, ночь открытий! Голову под душ засунет — может, хоть тогда внутри немного прояснится. Вот уж точно страдалец за все живое… Но скажу тебе, посуду он вымыл идеально. — Джон заерзал, устраиваясь поудобнее. — А ничего так, в целом матрас удобный, — заметил он с философским видом. — Надеюсь, сеансы душевного стриптиза закончены, и мы уснем как сурки. Иначе я сдохну. — Кстати, ты меня разбудил на самом интересном месте. Мне снилось, будто мы все вчетвером сидим в нашей с Фредом квартирке и спорим, кто будет мыть посуду. Самое интересное, что на вид нам всем лет по сорок. Я еще все никак понять не мог, чего это мы делаем в той старой халупе и почему должны сами мыть посуду, когда у каждого из нас в доме прислуга… Так и не узнал, кто победил. — Зачем тебе какая-то прислуга? У нас есть Брайан Мэй — лучше любой посудомойки! Приснится же такая хрень... Давай дальше спать, а? — Джон попытался закрыть глаза. — Ну вот, сразу спать. — Роджер смешно сморщил нос. — Я только проснулся. Благодаря тебе, не забудь… А помнишь, как мы с Фредом спали вместе? — Подчиняясь природной вредности, Тейлор пошарил на тумбочке и, отыскав очки, нацепил их на нос. — Господи, нет! Избавь меня от подробностей. На моей памяти такого не было. — Джон зевнул еще раз — очень многозначительно. — Родж, ну пожалуйста! Я вчера, перед похоронами, почти не спал. И вот, сегодня снова… — А точно, это ж не ты, это Бри у нас тогда ночевал. — По лицу Роджера стало очевидно, что он готов снова углубиться в воспоминания. Испустив страдальческий стон, Джон накрыл голову подушкой. Тут, словно по заказу, из ванной вышел разрумянившийся Мэй, вытирая шею полотенцем. Пижама Роджа была ему широка и явно коротковата, но из штанов не выпал — и бог с ним! — Бри, ты помнишь, как однажды ночевал у нас с Фредом в Шефердс Буше? — Воодушевленно осведомился Родж. — Мы еще жребий тянули, кому где спать…***
Январь, 1970 год
— Ну и холодина, блин! У меня чуть нос не отпал. — Брайан сердитыми движениями разматывал любимый длиннющий шарф. Хозяева квартирки в это время поочередно пихали друг друга в бок, стараясь отвоевать побольше места в теплой и тесной прихожей. Пока один из них, прыгая на одной ноге и непечатно ругаясь себе под нос, стаскивал красивые красно-коричневые ботинки на каблуках, второй, оттолкнув его с дороги, как был, в шубе, рванул на кухню — ставить чайник. Освободив свое бренное тело от шарфа, теплой куртки и свитера, Брай прошел в гостиную, которая одновременно служила спальней Фредди. — Фред, у тебя штаны к заднице примерзли или нет? — Роджер мерзко хохотнул. — Иди нахер, дорогой! — донесся из кухоньки недовольный голос замершего Меркьюри. Пока они бежали до приюта двух «старых королев», вспомнили всех существующих богов. Четырнадцать градусов*. Мистер Фаренгейт, вы охренели?! Сибирь, а не Лондон, твою мать! Неожиданно нагрянувшие холода стали колоссальной проблемой. Нарядов-то у этих двоих было хоть отбавляй, но вот с нормальной зимней одеждой дела обстояли хуже. Фредди рассекал по морозу в новой шубе из чернобурки и атласных штанах. Что касается Роджера Тейлора, эсквайра — джентльмена, барабанщика и преуспевающего бизнесмена, — он тоже форсил в шубе — той самой, непонятного и, предположительно, «собачьего» происхождения, — всепогодных джинсах и новых модных кожаных ботинках. Под шубой Родж напоминал капусту — майка, рубашка, жилетка, кофта... А вот надеть что-нибудь теплое под штаны не догадался — тощая задница и длинные ноги эсквайра замерзли капитально. В конце концов избавившись от ботинок, Роджер бухнулся прямо на пол и принялся остервенело растирать ступни. — Дорогие! — Из кухни выплыла Главная Королева. — У нас к чаю есть мамино печенье, кусок вчерашнего хлеба, немного масла и колбасы. Еще нашлись яйца, но их мы прибережем на завтрак. — Живем! — удовлетворенно подытожил Тейлор, напяливая домашние тапки на ноги, которые его неимоверными усилиями все же приобрели чувствительность. — Жрать хочу, аж пузо сводит! — добавил он, хлюпнув оттаявшим носом. — Э-э-э, этого не хватало! Только попробуй мне заболеть! — Фредди сердито глянул на товарища, соседа и подельника в одном лице. — Говорил же, надень под джинсы теплые штаны. — Не заболею. А под джинсы у меня никакие штаны не залезут — уж больно узкие. Да и ты, можно подумать, надеваешь. — Роджер глянул на Брайана, который тихонько ржал себе в ладонь — иначе наблюдать за перепалками этих двух сусликов у него не получалось. — Брай, чеши мыть руки! Будем ужинать тем, что нам послали Господь Бог и миссис Балсара. Фредди, аккуратно повесив модную шубку на плечики, расстегнул ширинку и продемонстрировал пояс шерстяных подштанников. — Сам — надеваю. Потому у меня штаны к жопе не примерзают. Гляди… — С гордым видом он повернулся к Брайану. — Мама подарила, еще когда я в колледже учился. Тонкие и о-очень теплые… Мэй слегка офигел от такого «стриптиза». — Я такие же подарил Роджу на прошлое Рождество, — продолжал Фредди, кажется, вполне довольный произведенным эффектом. — Только этот модник их не носит, боится, вдруг кто заметит. Типа, не по-рокерски это, под штаны рейтузы надевать. Зато сопли девок сильно привлекают, да, Ежик? — Он вновь глянул на Роджера и насмешливо фыркнул. — Пошлите уже жрать, а то чайник остынет… Горячий чай отлично дополнил не слишком обильный ужин. Сидели допоздна. Обсуждали общие дела, новую песню, которую недавно принес Фред, перспективы концерта в Кембридже, куда Брайана по знакомству звал один из приятелей... Глубоко за полночь наконец стали готовиться ко сну, и как всегда возник вопрос, кто где ляжет. Кровать в доме была одна — в комнате Роджера. Вторая комната — она же гостиная, она же комната Фреда — была оснащена раздвижным диваном. Увы, не очень большим. Обычно, когда Брайан оставался у них ночевать, его укладывали в гостиной, а Фредди устраивался на полу. Но сейчас, в такую жуткую по лондонским меркам холодину, это было нереальным — первый этаж, мать его! Летом, конечно, удобно — маленький садик в полном распоряжении, можно устраивать посиделки, пить чай или вино в зависимости от повода. Даже садовая мебель имелась. Однако старый дом был полон щелей и дыр, оттого продувался всеми ветрами. Отсутствие подвала только осложняло положение. Первое, что сделал Фредди, когда они с Роджем переехали, — приволок кучу старых ковров. Кажется, кто-то из его многочисленной родни перебрался в дом побольше и был только рад избавиться от лишнего барахла. К несчастью, нынешней проблемы это не решало. Хоть на три ковра ляг — все равно задубеешь. Парни долго обсуждали, прикидывали, кого куда уложить, пока наконец не плюнули на препирательства и не кинули жребий. Те, кому достанутся сломанные спички, должны были спать в комнате Роджа на одной кровати, оставшийся устраивался в гостиной на барских правах. Ко всему прочему, в гостиной был камин и хорошее отопление. Спальня отапливалась немного хуже, потому вдвоем теплее. Судьба, как оказалось, решила сегодня занять сторону Брая, и тот с чистым сердцем принялся разбирать диван. — Это не честно! — тут же заныл Роджер. — Кровать маленькая, мы ее сломаем. «Боливар двоих не вынесет»! — Не сломаем. — Фредди деловито доставал из шкафа постельные принадлежности. — Если, конечно, в твои планы не входит жаркий секс. Тащи свою задницу в ванную, а то я пойду первый, и тогда тебе придется мыться ледяной водой из Сибири. Вытащив свою самую теплую пижаму, Фредди прошел в спальню, которая еще утром была спальней Роджера, а теперь прямо на глазах обалдевшего хозяина становилась их общей. Родж отправился мыться и переодеваться, пока Брайан, решивший забить на гигиену по причине холода, расстилал на диване собственный комплект белья. Так уж повелось, раз он тут частенько обитает, и пижама, и постельное, и даже подушка у него были свои. Принесенные загодя и дожидавшиеся законного владельца в недрах шкафа. Рачительные хозяева выдали ему в полноправное пользование теплое одеяло (съемная квартира обладала одним важным достоинством — кроме большого платяного шкафа, домовладельцы оставили в пользование жильцам кучу одеял и пледов). Фредди проследовал в ванную, после того как оттуда выполз красный как рак Роджер. — Ты что, опять кипятком мылся? Вот что меня в тебе всегда удивляло, Ро, как это ты умудряешься кипятком не обжечься? — подначивал его Фредди. — Ладно, раз уж так, тебе и кровать греть. Температура твоего тела сейчас как раз градусов на десять выше нормы. — Балсара, тебе зубы жмут? — Привычно огрызнулся Родж и направился было в гостиную, чтобы пожелать Браю спокойной ночи, но не успел. Гость дрых как убитый. Тейлор забрался в родную кровать и забился к стенке поплотнее, воображая, как сейчас из ванной выберется Фред, пахнущий любимым детским шампунем, и как пить дать займет все свободное пространство. Роджер тяжело вздыхал, мысленно настраиваясь терпеть тяготы вынужденного соседства. В конце концов, не отправлять же Брая одного по морозу, когда автобусы уже не ходят, а на такси денег нет от слова «совсем». Раньше бывало, Фред ночевал на Ферри-Роуд, где они жили с Брайаном и еще кучей парней и девчонок. В той квартирке, не рассчитанной на такое количество жильцов, все устраивались на ночлег, кто во что горазд, — так что, не впервой! Фредди вернулся в комнату и, раскинув полотенце, предсказуемо завалился в койку. Роджер Тейлор, эсквайр, — барабанщик и законный хозяин полутораспальной кровати, — оказался бессовестно примят к стене. — Ну чего ты как слон в посудной лавке? — буркнул он. — Не можешь поаккуратней? Тут люди почти спят. — Для убедительности Роджер сладко зевнул. — Я вообще-то на самом краю лег. Так что не переживай, не придавлю. — Хочешь, давай поменяемся? С краю спать лучше — коленки в стену не упираются… — Роджер прыснул. — Заткнись уже, а? Родж, однако, вместо того, чтобы внять просьбе, сел на любимого конька: — Когда я стану миллионером, у меня будет дом с большущей кроватью. И три или четыре спальни для гостей. Приедете вы ко мне в гости — я каждого в отдельную комнату поселю, а сам буду спать с шикарной блондинкой. А не с тобой, чучундрой. — Ежик, если ты сейчас не замолчишь, я тебя слегка побью, — честно предупредил Фредди. — Слегка — это как? — Нежно дам поджопника — вот как! А теперь ради бога, угасни. — Фредди повернулся на бок и вдруг захихикал. — Ты чего? — изумился Родж. — Ну, я подумал, что, в отличие от тебя, мне повезло. Я сейчас как раз сплю в одной койке с шикарной блондинкой. — Бля, Балсара, у тебя точно зубы лишние! Фредди не успел отпарировать этот вялый выпад. Из гостиной раздался ужасно сонный и невероятно злой голос Брайана: — Вы заткнетесь там или нет? Что за дискуссионный клуб в два ночи! Мне завтра на работу, блядь! Только уснул... Сейчас приду и сам проверю, у кого из вас зубы лишние. Сволочи! Закадычные друзья уткнулись в подушки и хором заржали. В этот момент кровать начала сотрясаться так, что опасения «Боливар двоих не вынесет» показались обоим угрожающе реальными.***
— Родж, вставай уже! Ты не помнишь, сколько надо варить яйца, чтобы они получились всмятку? — На пороге спальни стоял руки в боки полностью одетый и умытый, нарядный, как Принц Персии, Фредди Балсара и орал во все горло, недвусмысленно давая товарищу понять, что пора подниматься. Комната была залита утренним морозным солнцем, которое било в глаза и мешало досмотреть какой-то очень важный и интересный сон, в котором Роджер бил в огромный гонг на стадионе Уэмбли, а вокруг стояли толпы людей и хлопали в такт. — Кстати, сегодня уже десять по Фаренгейту, — бордо проинформировал Фредди. — Тенденция не радует. Так как варить-то? Роджер не собирался сдаваться без боя. Только под утро, когда Фред свалил, он наконец смог нормально уснуть, вновь почувствовав себя полноправным владельцем всей кровати. Не разлепляя глаз, он повернулся на другой бок, зевнул и пробормотал: — Ну… там что-то такое… с кипятком связано. — И снова уснул. Фредди поглядел на него, подавляя смех, всплеснул руками и скрылся за дверью.***
28-е ноября 1991 года
… На прикроватной тумбе мирным и теплым светом горел маленький ночник. На огромной кровати спали трое мужчин. Рука Джона, лежащая поверх общего одеяла, была закинута на Роджера, как будто тот, даже спящий, боялся отпустить его. Во сне Дикон временами хмурил брови и еще крепче прижимал к себе сопящего Тейлора. Брайан спал тревожно — то вдыхая, то всхлипывая, — но его сон был, тем не менее, довольно крепким. Разметанная по подушке кудрявая шевелюра производила впечатление огромной короны. Снилось ему, что он вновь в зале прощаний крематория один на один с закрытым гробом, пытается что-то сказать Фредди, наверное, попросить прощения, и постепенно понимает, что до него уже не докричаться. Но сказать то, что собирается, нужно обязательно. Роджер единственный улыбался во сне. Он по-прежнему видел маленькую обшарпанную спальню, жесткую скрипучую кровать, ясный морозный день и Фреда, который спрашивал у него, как варить яйца… Только в его сне все было правильно.