28-е ноября 1991 года
Джон сидел за столом, монотонно прихлебывая чай, и размышлял о том, каким чудом им удалось сегодня спрессовать столько событий, что даже странно, как все это влезло в их такую вот еще не особо длинную жизнь. Или уже очень длинную? Самый младший в группе, Джон едва переступил порог сорокалетия, но уже чувствовал себя древним стариком. Почему-то вспомнилась сказка про Алису, которую они читали на днях с младшими, Лаурой и Джошуа. Наверняка Кэрролла бы разобрала зависть от картины их ночного чаепития. Занеси сейчас нелегкая Алису к ним на огонек в Суррей, перед ней предстала бы еще более странная картина, чем то безумное чаепитие вне времени и пространства: глухая ночь, роскошный особняк и за столом трое мужчин средних лет. Один в пижаме, взлохмаченный и бледный, как тень отца Гамлета, — натуральный Мартовский Заяц; второй в строгом костюме, с копной поникших кудрей — типичный Шляпник, только без шляпы; третий в джемпере и рубашке — Белый Кролик, но без часов. И все трое обсуждают события десятилетней давности, не забывая закусывать печеньем. Разве что тот лохматый, самый умный в их компании, периодически начинает рассекать по комнате, держась за голову. Побегает и снова сядет. Да-а, великий сказочник точно бы оценил…***
— Брай, ну давай будем честными, если бы я тебе сказал о своих проблемах, что бы это изменило? Да ничего! — Роджер уже разделался с чаем и теперь смущенно покусывал ногти (годы так и не избавили его от дурацкой школьной привычки). — Жил бы и дальше как жил. Только донимал бы меня своими дурацкими нотациями: «Так не делай, сяк не делай…» Строил бы из себя директора школы и смотрел с укоризной каждый раз, как я доставал сигарету из пачки… — Родж обиженно прикусил губу. — Так тебе врачи курить запретили? Я правильно понял? — Джон снова принялся сверлить его пытливым взглядом. Многие, очень многие вещи сейчас представали в новом свете. Роджер замешкался. — Ну… — То есть, эта байка про болеющую пневмонией Дом, ради которой ты, весь из себя самоотверженный влюбленный рыцарь, раз и навсегда бросил дурную привычку, была, так сказать, пылью в глаза? — Джон быстро сообразил, что вновь поймал Роджера на горячем. — Солнце мое, я еще тогда заподозрил, что ты свистишь. Уж больно все это сладко звучало — аж жопа слипалась, соловей ты наш! — Понятно. — Брайан подпер кулаками подбородок. — Все с тобой понятно. За дурачков нас держал? Роджи, ну неужели ты нам настолько не доверял, а? — В его глазах, так похожих сейчас на глаза большой, доброй и совершенно несчастной собаки, стояли слезы. — Ну при чем тут «доверял — не доверял»? У тебя что, своих забот было мало? Или у тебя, Дикки? К чему мне лишний раз вешать на вас свои? Ну правда же, это только моя проблема! — Роджер сидел, скрючившись. Как обвиняемый на суде, которому не положен адвокат. — Нет уж, это проблема нихуя не твоя — она наша общая! Вот сейчас Брай чуть не свихнулся и рванул черт знает куда за помощью, а я боялся обделаться от страха, хотя нервы у меня вообще-то крепкие, с моими обормотами чего только не случалось. Знаешь что, дорогой... — Умолкнув на полуслове, Джон дернул головой, встал со стула, подошел к растерянному Тейлору, сел на корточки и поймал его виноватый взгляд. «Точно нашкодивший мальчонка», — мелькнуло в голове. Его старшие смотрят так же, когда где-нибудь набедокурят. Джон взял его холодные ладони в свои, кажущиеся, напротив, очень горячими, и, улыбнувшись, проговорил спокойно: — Но теперь-то мы в курсе, и это очень хорошо. Да, родной, это твоя проблема. Серьезная проблема. Ты взрослый мальчик и знаешь, как ее решить. Но она и наша тоже. Какие бы у нас ни были свои заботы и дела, ты — важная часть нашей жизни. Так же как и Фред. То, что он… он теперь не с нами — это тоже не его проблема. Это наша проблема. Наша боль, наша беда. И ты, дорогой мой, очень нам нужен живой и здоровый. Такие уж мы с Браем лютые эгоисты. Хотим, чтобы у тебя не было проблем. Тогда и у нас их не будет. Понимаешь? Не потому что ты сам не можешь справиться, а просто потому что мы любим тебя, засранца. Роджер кивнул, не сводя глаз с лица Джона. — Блин, руки у тебя, как ледышки. Вот что мне с тобой делать? Придется греть. — Джон отпустил холодные пальцы и обнял Роджера Тейлора, эсквайра — хозяина роскошного дома, отца троих детей, мультимиллионера и своего ближайшего друга. — Пошли спать, а то я ведь вижу, что ты еле сидишь. Таблетку выпей и пойдем…. — Э-э-э… Ты что, со мной спать решил? — Роджер притворно округлил глаза. — Не знаю, как Брай, а я фиг оставлю тебя одного сегодня ночью. — И, снова накрыв его ладони, принялся растирать их, отогревая. Брайан в недоумении чуть не пролил остатки чая. — То есть, все эти разговоры про кружевное белье были неслучайны? — Родж, растроганный, хитро улыбнулся. — Оказывается, в тихом омуте под названием Джон Дикон, отец «примерно четверых детей», вот что водится! Ты хочешь изменить Верон со мной? Вау! Джонни-бой, я сердечно тронут! — То, что я тебя люблю, не означает, что не могу дать по шее. Давай, глотай свою таблетку и пошли. — Лицо Джона осветила его знаменитая лукавая улыбочка, о которой Фредди сказал однажды, что, если бы Леонардо увидел Дикки, хрен бы стал рисовать какую-то Мону Лизу, даже если бы ее муж выложил кучу денег. Искусствоведы веками бились бы над тайной улыбки Джона Дикона, но только он, Фред, знал бы, что это — улыбка предвкушения, поскольку Джон уже выпил стакан водки и вот-вот зажжет на танцполе. — Стоп! А как же я? Я один что ли спать должен? Может, тут на диванчике? Не дождетесь! — Брайан вскочил со стула. Ему тоже хотелось поймать это дурашливое настроение. Поймать — и не отпускать. Он подошел к Джону с Роджером и обнял обоих, насколько хватало его длинных рук. — Будем спать хором. Помнишь, Роджи, как тогда, в шестьдесят восьмом, когда Фред ночевал у нас на Ферри-Роуд? А потом и я ночевал у вас с ним в Шефердс Буше или… а, фиг его знает, кто у кого — словом, жили все вместе! — Да уж. Расскажи кому — решат, что «Queen» — это шведская семья, — хмыкнул Роджер. Ему вдруг стало очень легко. Впервые за последние дни с души как будто упал тяжелый камень. — Нет. Шведская семья — это «АББА»! — предположил Джон, с глубокомысленным видом почесав затылок. Тут уж Роджер с Брайаном не выдержали. Гостиная наполнилась громким смехом трех странных мужчин, и если бы Алиса в этот момент стояла у окна, то Мартовский Заяц, Шляпник и Белый Кролик наверняка показались бы ей крайне разумными персонажами.***
— Держись хорошенько, говорю! Нечего выпендриваться! Вот, другое дело. Сейчас, еще три ступеньки и передохнем. — Джон тащил Роджера в спальню по широкой лестнице — работенка не из легких. Хотя подопечный все еще был достаточно изящен, однако, увы, давно не худ. Попробовали было идти втроем, но оказалось, что это совсем уж неудобно, потому миссию по доставке хозяина дома в спальню взял на себя Джон, а Брай остался наводить порядок в гостиной. Прошли уже большую часть пути. И если вначале Роджер достаточно шустро «перебирал лапками» (как это назвал Джон), то теперь его первоначальный запал сник, и шел он еле-еле, навалившись всем телом на обхватившего его Дикки. — Так, давай-ка передохнем. Осталось немного. — Джон тяжело дышал. Пожалуй, ему тоже неплохо было бы курить поменьше. Роджер молчал, стараясь не сбить дыхание. Выглядел он все еще ужасно, но однозначно лучше, чем пару часов назад. Внизу раздавался шум воды и звон посуды. — Чего там делает Брай? Золушку из себя корчит? — Роджера изрядно удивлял этот странный ночной подвиг Мэя. — Он что, решил перемыть все, что мы засвинячили за весь день? Тоже мне, любитель полуночных уборок! — Ну не знаю. Может, надеется, что его позовут на бал? Или просто решил оставить нас наедине для... — Джон не успел договорить, хихикающий Родж перебил его. — Для страстного секса? Какой тактичный! Дикки, скажи честно, ты что, правда решил меня соблазнить? Может, ты так долго ковырялся в спальне, потому что нашел сексуальное бельишко Дэбби и решил его примерить? — Последние слова Роджер не просто произнес, а игриво промурлыкал, пройдясь кончиком языка вдоль линии передних зубов. — Именно так, сладкий. И конечно, мы снимем это действо на видео, подпишем: «День рождения дяди Бенджамина. Скука неимоверная» и положим около телика на случай, если к тебе все-таки залезут воры. Представляю утренние газеты с нами на первой полосе! — Джон подмигнул. — Да, родной, нас с тобой ждет ночь горячего секса. Можем, и Брая позовем. А как иначе? Будет этакая современная терапия для ебанутых сердечников, поплясать стриптиз на сон, грядущий… — Глубоко вздохнув, Джон с улыбкой посмотрел на бледного Роджера. — Пошли уже, сексуальный маньяк. Ты еле стоишь. Коридор второго этажа был широким и просторным. Джон в который раз поразился, с каким удивительным вкусом Роджер подошел к отделке внутренних помещений дома. Исторические мотивы в интерьере органично сочетались с современными, все было уютно, красиво и логично. Джону нравился этот дом. Может быть, в первую очередь, потому что нравился его хозяин, в котором тоже многие несочетаемые качества переплелись в полной гармонии. Последним рывком дошли до спальни. Большую комнату с огромной хозяйской кроватью освещала пара настольных ламп, которые Джон оставил включенными, когда был тут в прошлый раз. И правда, на таком огромном ложе с лихвой хватит места всем троим, даже с женами в придачу! Джон усадил Роджера на край кровати, а сам подошел к окну, откуда открывался отличный вид на округу. Поля, перелески... Казалось, они находятся в какой-то глубокой глуши, а не в ближайшем пригороде Лондона. В комнату лился чистый свет полной луны. Дождь давно стих. Непогожий день сменился ясной ночью, рассыпавшей по небу крупный звезды, которых в городе никогда не увидишь. — У тебя прям королевская спальня! — Еще бы! Хули ж я не королева? — фыркнул хозяин всего этого роскошества. — Только не жарко тут у тебя, Твое Величество. — Джон поежился. — Я, конечно, понимаю, что в спальне греешься страстным сексом, но все-таки… — Дикки, у тебя недотрах, — констатировал Роджер. — Можно отопление включить. Вон там, рядом с окнами на батареях есть реле, выставь нужную температуру — и наслаждайся… Роджер судорожно перевел дыхание. Ему уже давно хотелось лечь. После тяжелого приступа по всему телу оседала страшная слабость. Преследовало ощущение, будто он не на второй этаж по удобной лестнице поднимался, а долго и упорно взбирался на гору — если не на Джомолунгму, то уж точно на какой-нибудь Монблан. Ноги подкашивались. Бедолаге Джону пришлось волочь его до спальни на себе, словно раненого бойца. Сейчас он мог думать только о том, чтобы улечься на удобную кровать. Не факт, что ему удастся заснуть, но легче станет точно. А еще перед этим неплохо было бы отлить. Попытаться как-то доплестись до ванной… Джон отодвинул штору в поисках упомянутого реле. В полутьме раздался сердитый голос: — Ни шиша не видно! Я и так чуть комод не перевернул в темнотище. Где у тебя нормальный свет включается? — Выключатель у двери. На уровне руки. Ты, наверное, слишком высоко искал. Мы его разместили пониже, чтобы детям было удобнее… Джон вернулся к двери. — О точно, нашел! Секунду спустя комнату залил теплый свет от нескольких светильников на потолке и двух бра в углах. — Другое дело! Где там твой термостат? — Поковырявшись у батареи, Джон наконец-то обнаружил, что искал. — Отличная вещь, это реле. Мне нравится. Да, Родж, тебе, небось, отопление обходится в круглую сумму? — Подобного рода бытовые вопросы всегда волновали Джона — дело привычки. Даже став не просто богатым, а очень богатым человеком, он не мог позволить себе не думать о таких вещах. После смерти отца, матери пришлось в одиночку тянуть их с сестрой, а это режим тотальной экономии. — Ну как тебе сказать… Во-первых, часть помещений мы на зиму закрываем и обесточиваем. Уже вот закрыли… Бассейном зимой не пользуемся. Большая гостиная сейчас тоже закрыта. Вообще открываем то крыло только в теплое время года. В этом году в последний раз открывали в начале осени, когда приезжали парни из «The Cross» — они там жили. А нам троим, да еще прислуге, и тут места достаточно. И во-вторых, миллионер я или кто? Могу себе позволить такие траты… — Все с тобой понятно, — глухо пробурчал Джон, стягивая свитер. — Я на 50 градусов включил, чтобы не жарко и не холодно. Хотя кто тебя знает, может, ты даже так мерзнуть будешь… Роджер дотянулся до тумбочки и, опираясь на нее, принялся медленно подниматься на ноги. — Чтоб тебя, куда ты опять пополз, Родж?! Сиди на месте! — Джон, мне бы в туалет... — смущенно пробормотал тот. Дикон осекся. — Да, конечно, давай сходим. А потом мне неплохо бы в душ. Дашь полотенце и какую-нибудь пижаму? — Смотрю, ты вошел во вкус, — усмехнулся Роджер. — Уже мои шмотки собрался примерять? Залезь обратно в комод — там пижам целая куча. И Браю заодно найдешь. Я, конечно, не гарантирую, что он из нее не выпадет, но все лучше, чем спать в траурном костюме. Полотенца… они, по-моему, в левой части комода. Попробуй пошарить. — Ладно, пошли потихоньку — отольешь. А то я уже отвык спать в мокрой кровати. Дети выросли. Не самые приятные воспоминания, когда просыпаешься от чувства, что вот-вот уплывешь куда-то. — Придурок ты, Дикки, других слов у меня нет! Джон помог Роджеру подняться и дойти до туалета. Хотел было зайти с ним внутрь — благо, размеры санузла позволяли не только разместиться с комфортом куче желающих пописать и помыться, но и устроить маленькую вечеринку, человек на десять, — но Родж посмотрел на него так, что стало понятно: это лишнее. — Иди, ройся в моих шмотках, открывай мои постыдные тайны, я как-нибудь сам тут справлюсь. Раз уж у тебя такой настрой, так и быть, можешь позаимствовать что-нибудь у Дэбби. Я ей новое куплю. — Роджер хохотнул. Ну слава Богу! Похоже, этот засранец вновь становится похожим на себя. — Ой, давай уже, а то описаешься! Мне твои шмотки всегда были в пору. И шмотки Фреда, кстати, тоже. Хорошо хоть, Брай у нас длинный, потому не особо претендовал на общий шкаф… Роджер скрылся в ванной, неплотно притворив дверь. Джон с соизволения хозяина занялся комодом. В прошлый раз, роясь в ящике в потемках, он оставил после себя приличный кавардак, но тогда эта неприятность заботила его меньше всего. Пришлось уделить время, чтобы навести в вещах Роджа хотя бы какое-то подобие прежнего порядка. Вдруг он замер и улыбнулся, как будто припомнил что-то смешное. Его лицо просветлело. — А помнишь, как Фред расследование проводил, кто из нас взял его пиджак и майку? — А то! — донеслось из ванной. — Помню. Весело было!***
Октябрь, 1971 год
— Итак, кто последний видел мой пиджак? — Фредди стоял в центре их с Роджером так называемой гостиной, и на его лице читалось суровое намерение во что бы то ни стало провести дознание. «Queen» готовилась к выступлению в Кембридже, и, разумеется, им просто необходимо было «соответствовать статусу «почти звезд» — в первую очередь, нарядиться и блистать», как Меркьюри, главный стилист и эстетический идеолог, доходчиво объяснил остальным. Что касается его лично, в конкретный момент отпадному виду мешало отсутствие любимого пиджака (черный с пуговицами, расшитый белой нитью, бывшая скатерть миссис Балсара). Уже третий день Фредди делал все, чтобы отыскать пропажу. Перво-наперво он навел ревизию в шкафу — там пиджака не оказалось. Предстать перед сливками британской молодежи в чем попало Фредди отказывался, потому собрал всех — то есть, Роджера, Брайана и Джона — для очной ставки. Шкаф, по сути, был общим. Номинально его содержимое числилось за владельцами — Роджером и Фредом, но пользовались все, кому не лень. Не лень было и Джону, и Брайану. Собственных нарядных шмоток они держали по минимуму, тогда как «эти два попугая» сволокли в свою квартирку половину добра с Кенсингтонских барахолок, в результате став гордыми обладателями целого шкафа с нарядной одеждой. Собственно, не нарядной в их гардеробе не водилось. В принципе. — Делать мне нехуй, как караулить твои пиджаки! — Роджер развалился в кресле и курил уже третью сигарету. Ему хотелось пожрать, но… как-то не случилось, потому приходилось заглушать голод куревом. А тут еще Балсара со своими глупостями! — Ты не караулишь мои вещи — ты просто носишь их без моего разрешения! Позавчера собирался на свидание и напялил мою рубашку, не спросив! Роджер начал закипать. — Во-первых, это была не рубашка, а блузка… — Вопрос терминологии, а не факта заимствования. А майка где? Шелковая, японская, с вышитыми белыми деревьями. Кто ее взял, признавайтесь! Мне надо выглядеть презентабельно! И, черт побери, это мой пиджак — я сам его сшил! — Ну, майку брал я. — Джон вжался в диван, понимая, что сейчас ему, вероятнее всего, придет конец. Фредди стоял руки в боки, метая молнии. — Когда? — Около недели назад. На танцы ходил. С белым пиджаком красиво смотрелась... — Знаю, что красиво! И? Взял, натанцевался — а дальше что? Где сейчас моя майка, дорогой? — Я ее обратно положил… — Джон вперился взглядом в пол. В былые времена он редко опускался до того, чтобы носить чужие вещи, но с парнями как-то… втянулся. В конце концов, разве он теперь не часть «Queen»? А раз так, негоже отставать от товарищей. Тем более что японская майка Фреда и впрямь идеально подошла к его гламурному пиджаку. На занятиях он, конечно, в таком виде не появлялся, зато в неформальной обстановке, на танцах и свиданиях… вот тогда волшебный шкаф Балсары и Тейлора открывал свои гостеприимные двери и для него. — Куда именно положил? — Фредди по-прежнему пожирал его требовательным взглядом. Обычно за Дикки не водилось привычки брать чужое без спросу, но в этот раз имелись все основания причислить и его к кругу подозреваемых. Джон пожал плечами. — По-моему, обратно на полку. — Нет. В шкафу майки нет! — Фредди продолжал распаляться. — Кто еще брал? — А чего ты орешь? Майку эту я откопал на рынке. — Роджер сердито зыркнул на него из-под лохматой челки. — Ты откопал — а я купил. Так чья майка? — Колодец красноречия Фредди Балсары от возмущения иссяк. — Наша! — Тейлор погасил окурок в пепельнице, коей на сей раз ему служил стакан с остатками вчерашнего пива. — Блядь, я тебе сейчас по шее дам! Ты майку взял? Мне надо найти пиджак и майку, потому что я решил надеть именно их в этот сраный Кембридж! И вообще, чем выяснять юридическую принадлежность вещей, лучше бы научился возвращать их на место. Какая разница, твоя майка или моя? Не короля Джимми, к сожалению. — А не охуел ли ты, Балсара? Всю дорогу крутишься у зеркала, наряжаешься, а мне что, нельзя? — Можно. Только когда усвоишь, что вещи после себя надо аккуратно развешивать на плечиках. Не бросать, куда попало. А то поносил и швырнул… — Фредди выдержал драматическую паузу. — Вот будешь мультимиллионером — заведешь себе пять прачек и слугу, чтобы следил за твоим гардеробом, а пока будь добр, научись сам стирать и прибирать свои шмотки! Пока троица выясняла отношения и судьбу майки, Брайан молчал, меланхолично теребя заусеницу. Он пользовался услугами волшебного шкафа реже остальных — почти два метра костей и сухожилий исключали ношение большей части тамошнего барахла. Разве что напялить бусы или цепочку для выступления. — Парни, а может, у вас в шкафу вход в Нарнию? Вот иногда какие-то вещи и исчезают. Они попадают в параллельную реальность и остаются там навсегда. — Брай посмотрел на возмущенного Фредди с таким видом, будто только что сделал открытие, достойное Нобелевской премии. В самом деле, это объяснило бы многое. — Я б на вашем месте все хорошенько проверил. — А я бы на твоем месте особо не выступал. Смотри, проведу ревизию среди украшений — тогда и тебе прилетит. Костюмеров у нас нет — и не предвидится. Бабла на новые костюмы тоже нет — и не предвидится. Будем терять отличные пиджаки, в чем выступать? Дикки в чем на танцы шлындрать? Ты, Бри, во что будешь наряжаться, чтобы клеить девок из «Biba»? В старые джинсы и курточку? А ты, дорогой… — Фредди вновь перевел укоризненный взгляд на своего соседа, друга и товарища по шкафу. — На сцене голым барабанить собрался? Хотя… девиц на концертах тогда будет в два раза больше. — А это идея, Фред! — Роджер оглушительно расхохотался. — Чего ржешь? Говори, надевал пиджак или нет? А майку? В глаза мне смотри! — Охваченный праведным гневом, Фредди выглядел так, словно все поколения его предков, изгнанных с исторической родины, встали у него за спиной. Роджер не выдержал. — Надевал, — признался он, поджав губы. — Надевал — и? Куда дел, сволочь? — Фредди угрожающе надвигался на него. Несчастный Родж готов был поклясться, что слышит бряканье призрачных острых сабель и топоров невинно обиженных парсов. Роджер вжался в кресло, чуя близость страшной казни, однако присутствие духа еще не утратил. — А чего сразу сволочь-то? Как посуду помыть, так «дорогой». То «дорогой, у меня пальцы заболят», то «у меня заусеницы», то «лак испортится». А как шмотки одолжить, так сволочь? — Ты от ответа не увиливай! Признавайся, куда дел мои вещи. Родж опустил глаза и вздохнул. — В шкаф повесил. — Что? — Фредди обалдел от такого поворота событий. — Издеваешься? — Ничуть! Я позавчера… нет, дня три назад был в баре с парнями, Тимом и Миком, — начал Роджер свой, судя по всему, очень длинный рассказ. Фредди прервал его. — Ну, ходил. Ну, надел. И что? Я не пошел, у меня дела были… Давай уже рожай быстрее, Роджи! — Не перебивай! — огрызнулся Тейлор с видом загнанной в угол крысы, которой только и остается, что скалиться и кусаться до последнего. — Ну вот, пошли мы, значит, в бар. Мик машину купил, решили отметить это событие. Выпили, и он стал хвастаться. Пошли, говорит, покатаю… — Так вы еще и пьяными на машине разъезжали? — Нихрена не пьяными. Так, немного… Словом, взяли мы картошку с рыбой, хотели пикник устроить, а этот идиот, Мик, вдруг как дернет руль и… ну, сам понимаешь, все на пиджак… Фредди схватился за голову. — Любимый пиджак и самая любимая майка навсегда испорчены! — Да погоди ты орать! Я ж не дурак, сразу понял, что мне будет пиздец. Приехал домой, разделся, спрятал твои шмотки под кровать. А позавчера отнес в срочную химчистку. Пришлось нашу заначку распотрошить. Вчера притащил обратно и майку, и пиджак. И вообще, у тебя пиджаков что ли мало? — Родж принялся загибать пальцы. — Белый, голубой… потом еще такой, с голубым узором, я его ввек не надену! — Блядь, Тейлор, тебя убить мало. — Фредди чуть не плакал. — Чего убить-то? Все почистили — даже следов не осталось! Я аккуратно повесил в шкаф. Дальше не знаю. — Охренеть! — Фредди драматично всплеснул руками. Затем подошел к упомянутому шкафу, распахнул все створки, и, встав в картинную позу, спросил: — И где, дорогой, «аккуратно повешенные» майка и пиджак? Роджер нехотя поднялся с кресла, заглянул в шкаф и принялся перебирать плечики. — Ну вот сюда же повесил! Странно. Плечики из химчистки есть, а... Погоди! — Роджер нагнулся и стал копошиться внизу, среди коробок с обувью и каких-то непонятных сумок. — Что, ты все-таки нашел дверь в Нарнию? — оживился Брайан, все это время снисходительно наблюдавший за ходом разборки. — Вот, нашел! Сказал же, что они здесь! — Наконец Роджер вытащил на свет божий искомые пиджак и майку — страшно измятые, но, кажется, вполне целые и чистые. — О боги! Роджи, ты молодец! — Фредди восторжествовал. — Только объясни, какого хера ты повесил мои вещи на эти, с позволения сказать, плечики? — Он извлек из шкафа странную проволочную конструкцию, с первого взгляда не внушающую доверия. — Даже не начинай, Фред! — Роджер скривил такую мину, что Джон из последних сил удержал приступ хохота. — Жаль, что в вашем шкафу все же нет двери в Нарнию, — угрюмо вставил Брайан. Фредди заржал первым — сначала беззвучно, а потом в полную силу, сложившись пополам и сдавленно похрюкивая. Джон прыснул следом, потом сдался и Брайан. — Нет, Брай. Жаль, что в нашем шкафу нет дверей на склад «Biba». — Это было последнее, что смог выдавить из себя Роджер, прежде чем комнату сотряс веселый и звонкий смех всей четверки.***
28-е ноября 1991 года
— Родж, а куда потом делись те старые шмотки? — Джон хитро глянул на выползшего из ванной Роджера, одновременно подхватив его под руку. — Все тебе расскажи да покажи, — проворчал тот. — У меня тут, в доме, есть большая гардеробная. Там хранится много нашего барахла из семидесятых. — Может, у тебя и шкаф с дверью в Нарнию имеется? Они выдержали паузу, посмотрев друг другу в глаза, и хором рассмеялись.