28-е ноября 1991 года
Вновь перерыв весь комод, Джон таки отыскал пижамы и полотенца себе и Брайану. Затем погасил верхний свет, оставив гореть только два маленьких ночника, и устремился в душ. Роджеру было наказано лежать смирно, закрыть глаза и считать овечек. Чего точно не входило в планы Джона, так это продолжения «ночи воспоминаний». Хватит уже, довспоминались… Душевая кабинка была просторной и теплой. Встав под поток горячей воды, Джон по обыкновению принялся строить планы на завтрашний день. Утром, сказал он себе, надо будет все же обсудить, что делать дальше. Пока до этого они так и не добрались… Обязательно созвониться с Майами и обговорить, в конце концов, вопрос авторских прав. А Роджеру — вызвать врача. Сразу же, как только встанут. И обязательно позвонить Дэбби. Постараться очень аккуратно, чтобы не напугать ее, обрисовать ситуацию, попросить поскорее приехать. Придется задержаться здесь до ее прибытия — оставлять Роджера одного нельзя ни в коем случае. Ничего, Верон поймет… Главная задача — найти работающий телефонный аппарат. Легче всего в студии, там Джон уже бывал и мог худо-бедно сориентироваться, где и что… И куда, интересно знать, запропастился Брай? Обыденные, неторопливые мысли вкупе с водой и каким-то ароматным гелем для душа смывали свинцовую тяжесть бесконечного дня. В эти минуты Джон как никогда ощущал себя вымотанным. Хотелось наконец отдохнуть. Увы, надежда, что Роджер уснул, пока он был в ванной, не оправдалась. — Тебе чего не спится, придурок? — Джон, появившийся в спальне с полотенцем на шее, в синей хозяйской пижаме, обалдел, увидев Роджера уютно развалившимся с книгой в руках. Подняв глаза, Тейлор аж присвистнул. — О, какой ты шикарный! — Он отложил книгу. — Знаешь, пока ты меня сюда волок, я был уверен, что, как только лягу, сразу вырублюсь. А сейчас… не могу. Так бывает, когда долго спать хочешь, но не получается, а потом ляжешь - и не заснуть… Дикки, а я тебе рассказывал, как мы с Фредом поругались однажды в Мюнхене? Ну, а потом, естественно, помирились… Джон оставил последний вопрос без внимания. — Надо было у того парня, Бена, все-таки взять снотворное. Это не шуточки. Завтра Дэбби нас точно убьет. — Он глядел на лохматого, бледного Роджера, страшно похудевшего и постаревшего за один-единственный вечер, и сердце волей-неволей больно сжималось. — Может, тебе колыбельную спеть? Я их много знаю. — Иди нахер, — лаконично ответил Тейлор и, сердито насупившись, возвратился к чтению. — Не хами. Уже почти три часа ночи. Давай спать, а? — Джон вновь глянул в окно. Лунный свет был таким ярким, что казалось, перед ним не ночь, а самый настоящий солнечный день, просто они смотрят через специальный затемненный фильтр, какими часто пользуются киношники. Может, сейчас и не поздняя осень вовсе, а яркое и радостное лето, и солнце греет сияющий и праздничный Суррей с его полями, перелесками, лугами и красивыми домиками на горизонте? Надо только сказать оператору, чтобы снял этот фильтр к чертям — и все враз поменяется… Эта мысль странно завораживала. Постояв несколько минут в задумчивом оцепенении, Джон вдруг тихо запел. — Спят мышатки, спят ребятки, и котятки, и ежатки… — затянул он нехитрую колыбельную. Роджер завозился в кровати. — Хорошо все-таки, что ты, Дикки, с нами не пел. Был бы пиздец группе. Три часа, говоришь? Всего три часа? Тьфу ты, детское время! — Он устроился поудобнее и, неплотно прикрыл веки. — Помню, мы с Фредом как-то раз в «Скрэббл» резались почти до утра… — Когда это вы так развлекались? То ругались, то игрались? — осведомился Джон, по-прежнему рифмуя слова. Преодолевая нахлынувшие чувства, он подошел к большому зеркалу и стал приглаживать еще влажные после душа волосы расческой, тоже, разумеется, стыренной у хозяина. Нет, Роджер по-прежнему не смирился. Несмотря ни на что, он все еще не готов отпустить Фреда. Будет ли он готов когда-нибудь вообще? — Мы тогда записывали «Hot Space». Вы с Браем уехали, а мы остались, корпели вдвоем над драм-лупами к его «Staying Power». Фред еще постоянно ее стебал, называл «Fucking Power», похабник проклятый! Вот я тебе и хотел рассказать, как мы с ним разругались в студии, а под вечер помирились. — Роджер откинулся на подушки. — Ну-у… Ладно, раз уж ты все равно сам не спишь и мне не дашь, — смилостивился Дикки. — Ты как себя чувствуешь? Родж, я думаю, будет лишним напоминать: «Если что — сразу говори», так ведь? — Да нормально… почти. Во всяком случае, лучше, чем утром. — Роджер покривился. — Такое чувство, что это самое утро было лет десять назад, не меньше. Так вот, — с тяжелым вздохом продолжил он. — Слушай, это было забавно…***
Февраль, 1982 год
Знаменитая мюнхенская студия «Musicland» пребывала в блаженной тишине. Звезды мирового рока «Queen» захватили этот форпост диско-музыки уже второй раз за свою карьеру. Впервые они попали сюда в семьдесят девятом, имея лишь сумбурные наброски песен и слабо представляя структуру будущей пластинки, но тогда все вышло на удивление хорошо. Отличный звук, первоклассное оборудование, а главное, специалисты, которые работали с ними — владелец студии Джорджио Мородер и звукоинженер Рейнхольд Мак — «безусловный гений мировой музыкальной индустрии», как Фредди представлял его всем, кого знал, — таки сделали свое дело. «The Game» был тепло встречен поклонниками, получил номинацию на премию «Grammy». Дикки и вовсе считал этот альбом лучшим из всего, что они выпустили. Фред, судя по всему, был готов согласиться. Потому-то, когда в конце декабря Мак позвонил им и сообщил, что студия свободна, все четверо без промедления собрали манатки, даже не посмотрев на близость Рождественских праздников. Никто не противился общему решению. В самом деле, они так долго сидели в Монтрё, что, казалось, еще немного, и порастут мхом, а в Мюнхене все же настоящая жизнь — веселье, масса интересных людей… Вот только веселье быстро исчезло под давлением рутины и постоянных склок, давно ставших неотъемлемой частью рабочего процесса. Флюиды попсы сильно загадили помещение студии, проникли в мозги рокеров, и теперь команда, от которой все прогрессивное человечество привыкло ждать тяжелого звучания, записывала «какое-то фанковое непотребство» (по искрометному выражению большого эксперта и любимого всеми тур-менеджера Джерри Стиккелса). Ну, а помогал в творении «непотребства» все тот же «гений мировой музыкальной индустрии» и просто отличный человек. В данный момент Мак свалил обедать. За пультом в аппаратной никого не было. Сегодня эпицентр вечной бури, можно сказать, пустовал. Брайан уже третий день как улетел домой, повидать Крисси с детьми — трехлетним Джимми и Луизой, которой на днях должно было исполниться девять месяцев и которую с момента появления на свет отец в силу занятости видел всего раза три-четыре. Джон тоже вернулся в Лондон — дела компании требовали его присутствия. И опять же семья, дети… Так уж вышло, что из всей четверки один Фред не скучал по Лондону, где толком не мог никуда выбраться, не став объектом всеобщего внимания. Ремонт Гарден Лодж — его дома на Логан-Плейс, купленного пару лет назад, — затянулся на неопределенный срок. С легкой руки хозяина Фиби и Джо, на чьи плечи в свое время легла большая часть работ, вскоре забросили это дело, чтобы продолжать колесить с ним по заграницам. С тех пор, как Майами объяснил им значение термина «налоговые каникулы», парни постоянно искали лучшие варианты для записи в США и странах Европы. Как правило, прежде чем закончить альбом, им приходилось менять студию дважды или даже трижды. Переезжать было необходимо — такая система, кочевой образ жизни, позволяла избежать налогообложения и в Германии, и в США, и в Швейцарии. Живя же в Британии, отдавать приходилось бы 99% дохода. Однако Фредди переживал вынужденные переезды не столь остро, как остальные. Главным для него оставался результат. Вместе с музыкантами разъехалась и большая часть подручного персонала, потому в студии в кои-то веки воцарились относительная тишина и, в принципе, «здоровая рабочая обстановка». Два патлатых парня, развалившиеся на диване в аппаратной за шумонепроницаемой стеной напротив большого окна в студию, попивали пиво, наблюдали за творческим процессом и вяло переговаривались. — Крис, как считаешь, вот сейчас твой моему по шее даст или наоборот, мой — твоему? — Вряд ли, Рэтти, вряд ли. Родж — конечно, та еще сучка, но думаю, просто поорут, на том и кончится. Есть у него такая привычка. Проорется — и шабаш. Дальше парень что надо! Мухи не обидит. — А Фред может… Один раз мне по шее зарядил от всей души. — Еще очень молодой человек, которого в этой Вселенной одни родители называли человеческим именем Питер — долговязый и костлявый, с сальными волосами, собранными в жидкий хвост, — горестно вздохнул. — Да ладно! За что? — оживился Кристал. У него самого в рабочих отношениях с Роджером уже несколько лет царили мир и дружба. Они сошлись благодаря схожему чувству юмора, общности интересов и одинаковой легкой ебанутости. Крис был для звездейшего шефа как родной, потому на всяческую придурь с его стороны реагировал мало. И подобных эксцессов у них, конечно же, не случалось. — Был косяк с пиротехникой, помнишь? В Индианаполисе. Фред расхерачил своей гребаной микрофонной стойкой все, что мог. Ну, и мне тогда прилетело. Мы потом с ним не разговаривали. Тот, правда, долго поверить не мог, что это он меня так… Словом, озверел совсем. — Бывает. — Крис поддержал коллегу сочувственным взглядом. И то правда, в их собачей работе случалось всякое. На нервах музыканты чего только не творили — Роджер, например, и тяжелые ящики пинал, и барабанную установку разносил не раз. Тихоня Брай, и тот однажды запустил в стену свою любимую гитару с такой силой, что погнул гриф. Потом рвал на себе кудрявые лохмы, но что поделать, сам сдурил — самому и исправлять. Рэтти еще повезло. Во всяком случае, Фреду, кроме его микрофона, разбивать было нечего. Пиво заканчивалось. Становилось скучно. Это только поначалу казалось, что тут, в Мюнхене, свобода и все радости жизни. На деле же эти «радости» давно опостылели, и теперь, пока Их Королевские Величества работали не покладая рук, свита маялась бездельем и тоской. Рука Криса потянулась к кнопке на звукорежиссерском пульте, к которому Мак не разрешал никому из них не то что прикасаться, даже подходить ближе чем на шаг. — Давай-ка мы с тобой, шкет, послушаем, что они там орут. Конечно, смотреть немое кино тоже интересно, но Крис предпочитал наслаждаться звуком. Стараясь не привлекать внимания, он нажал кнопку. Тишину тут же рассек громкий гневный голос: — Ты, бля, ничего не понимаешь, идиот! — Все я понимаю. Это тебе хочется в очередной раз напомнить, что ты у нас самый умный. Не надо так делать, говорю тебе. И Мак скажет то же самое. И Джон. Помяни мои слова... — Именно так, блядь! Я самый умный и самый красивый! Выкуси, Балсара! — Истеричка на барабанах! Блондинка недотраханная, вот ты кто! Выпендриваешься, а нам под тебя ложиться? Хуй тебе, дорогой! Крис поспешно вырубил связь. Нет, все же это кино в немом виде куда приличнее. Уж слишком бурно выясняли отношения эти два, безусловно, самых амбициозных музыканта из всех, что видела студия «Musicland», а уж кто тут только не записывался! — Не, давай подождем еще. Может, угомонятся. — Рэтти с невозмутимым видом отхлебнул пива. — Вряд ли. Сперва будут долго мериться письками и выяснять, у кого звезда в башке горит ярче, потом обсудят особенности сексуальной жизни друг друга, расскажут, как бы один другого отымел, в каких позах и сколько раз. А после разбегутся с криками: «Сам козел!» Но уже к вечеру вместе нажрутся. Ставлю пять фунтов! Засядут у нас в номере, или у Фреда с Фиби, и никаких сил не хватит их растащить. Так что, хрен я сегодня высплюсь. — Крис почесал высокий, с мощными залысинами лоб и откинул назад пряди длинных волос, густо росших на затылке. Сочетание несочетаемого во всем — вероятно, это тоже была одна из точек соприкосновения между ним и его взрывоопасным подопечным. — Поверь мне на слово, вытаскивать блондинку из «Президентского приюта пидорасов» — та еще задачка. Врагу не пожелаешь. Достал он меня, зараза! Порой так и тянет сделать какую-нибудь гадость. Я, может, тоже хочу спокойно выпить, а вместо этого только и делаю, что работаю Мэри Поппинс. — Зачем гадость-то? — Рэтти снова приложился к горлышку, выливая в себя последние капли. — Живешь, как король. Меня, между прочим, хрен в «Хилтоне» поселят. Крис пожал плечами. — Хотя, может, мне сегодня повезет, и это Фиби придется эвакуировать Фреда из нашей «Обители гетеросексуалов», — прибавил он ехидно. — Слушай, а кто придумал эти названия вашим номерам? — А-а… недавно было дело, заходим мы с Роджем вечером в какой-то клуб, а там уже сидят Фред и Прентер, черт бы его подрал. Ну, и Фиби рядом вьется. Типа, он тут самый близкий друг Фреда, хотя все в курсе, что в первую очередь он — любитель нажраться на халяву и хвастануть знакомством с большими звездами перед всякими дураками, вроде того ушлепка с Манхеттена. Ну, который в американских турах постоянно за Фредом волочится. Как там его? Тор, вроде. Прям громовержец херов! Короче, с Фиби станется. Ловит себе благодарные уши. И не только… В общем, заходим мы. Родж, к тому времени уже хорошо поддатый, заметил Фиби, который как раз с кем-то шушукался в сторонке и все на Фреда кивал, ну, и как скажет: «Чего это наше насиженное местечко заполонили всякие пидоры?» Фред услышал, поднялся из-за столика и грозно спросил, кто тут «пидор». Роджер взял да и заржал. Тычет пальцем в сторону господина Фристоуна — а это, мол, что такое? «Вы тут, — говорит, — всей колдой сидите, никакого от вас продыху нам, натуральным гетеросексуалам, нет». Ну, я и подумал, все, пиздец котенку. Сейчас Фред Роджу морду подправит так, что не только Доминик, даже мама родная не признает! Сам знаешь, как Фред бесится, когда его равняют с педиками, наступают на больную мозоль… А он ничего, встал руки в боки: «Гетеросексуал? Что, много вас тут таких против нас-то?» Роджер ему: «Мало. Но этот клуб — все равно Обитель гетеросексуалов». Фредди в ответ: «А нам куда идти прикажешь, дорогой?» А Роджер: «Вам — в свой Президентский пидерастический номер. Он у тебя все одно больше, чем весь этот клуб». Тогда и Фред начал ржать: «Это точно! И не только номер. Еще кое-что побольше будет, чем у вас, настоящих гетеросексуальщиков». Оба хохочут так, что не остановить. Прентер смотрел-смотрел, да и присоединился. Один Фиби только знал себе, что прыгать вокруг и расспрашивать, чему это все так радуются. Вот я его и просветил. Дескать, он теперь живет не в апартаментах класса люкс с двумя комнатами, гостиной и персональным роялем, а в «Президентском приюте пидорасов». А наш с Роджем номер, понятное дело, стал «Гетеросексуальной обителью». Блин, пиво кончилось… Может, еще сбегать? Смотрю, они там униматься не собираются. В окне продолжался репортаж с боев местного значения. Фредди в сердцах раскидал какие-то бумаги, которые можно было бы назвать партитурой, если бы речь шла о написании оперных арий, а не очередной фривольной песенки про «змеек в глазах», и теперь ходил из угла в угол. Роджер сидел за барабанной установкой, весь красный от злости, и что-то говорил, не переставая. Потом вдруг вскочил и замахал руками, судя по всему, перейдя на ор. Ассистенты продолжили любоваться бесплатным спектаклем. — Слышь, Крис? — Чего тебе, шкет? — А расскажи, та блонда, которая вчера в студию заходила, она кто? — Рэтти не только облизнулся, но и обрисовал руками формы этой самой «блонды». — Пришел вчера вечером, а она мне навстречу выходит, вся из себя такая… на каблуках и с чемоданчиком. Что за роскошная телочка? — Такая… с глазами? И с сиськами? — Ага! — Несмотря на скудность и корявость описания, Рэтти даже не усомнился, что они имеют в виду одну и ту же блондинку. — Массажистка. — Да ладно! Кому и что она массажировала? — Рэтти аж вскочил с дивана, предвкушая крайне интересный рассказ. — Роджеру. Что массажировала, не знаю, но вызвали ее экстренным порядком. У него вчера были такие боли в плечах, что даже я чуть не плакал. Пару дней назад они с Фредом надолго тут, в студии, зависли. Родж все что-то правил, переписывал… ну, и перетрудил мышцы. Крепатура, мать ее! С утра сел за барабаны, уже репетировать начали — тут бац! Весь скорчился, чуть не взвыл. У него бывает. Да у всех бывает, когда долго в одной позе сидишь. У барабанщиков особенно. Уж я-то знаю. Я же до «Queen» много с кем поработать успел. Фред переполошился. Все, мол, отыгрались. Сидим, не знаем, что делать. Я было попытался сам Роджу плечи размять, но, честно говоря, только хуже сделал. Замотали мы Роджера в плед, а дальше что, хрен его знает — то ли мазью какой намазать, то ли таблетками накормить, а то ли вообще в больницу везти. Фред отправил Пола искать массажиста хорошего. А то, говорит, время теряем, запись стоит. Родж натурально плачет. Прикинь? Ты видел когда-нибудь плачущего Роджера Тейлора? А вот если бы вчера, как придурок, по магазинам не болтался — увидел бы. Эх, такую картину пропустил, скажу тебе! Фред прыгал вокруг и сыпал дурацкими идеями. Предлагал водкой попробовать. Типа, водка хороша и снаружи, и внутрь, зря что ли лекарства на спирту настаивают? Мы с Маком еле его угомонили. Сказали: «Сиди и не лезь, а то ухайдакаем Роджера окончательно. Он нас тогда убьет». Потом Пол привез эту дамочку. Клятвенно заверил, что она — супер-специалист. Они с Роджем прямо тут, в аппаратной, за ширмочкой устроились. Уж не знаю, чего она ему там делала и как, но стоны стояли еще те. Мы обзовидывались! Стоило представить, что могла вытворять за ширмой роскошная фройляйн (или фрау, кто их разберет, этих немок), в голове у Рэтти запели птички. — А как вы с ней разговаривали? Она по-английски понимает? — А чего мне с ней разговаривать? Она не для того пришла. И не ко мне. Я только так, слюной покапал слегка… — И Родж тоже не разговаривал? — Почти нет. Сказал: «Guten Tag», да и все. Слушай дальше. В общем, помассировала она ему плечи (или, может, еще что), боль сняла мигом. Выходит Роджер к нам — сияет, как новый соверен. Мы ему: «Расскажи, что да как, а то у нас аж волосы дыбом встали». А Роджер только ухмыльнулся: «Хорошая специалистка, будем обращаться. Ну что, приступаем к работе, парни? Время — деньги». Так и не раскололся. Теперь она к нему будет ходить три раза в неделю. Прямо сюда. — Класс! — Только ты особо-то губу не раскатывай. Такая дамочка не про нашу честь. Разве что Роджу перепадет. — Криса забавляла реакция Рэтти. Парень аж вспотел под впечатлением от всей этой истории. — Эх, был бы я Роджем! Ему ни одна баба не откажет. Сама прибежит, даст и попросит еще. Везет же некоторым! И красавчик, и миллионер, и барабанщик крутой. И девки от него тащатся. И машин клевых целый парк... — Рэтти тягостно вздохнул. «Красавчик и миллионер» в это время, окончательно побагровев, пинал ни в чем неповинные стулья, однако сидящий за роялем Меркьюри не обращал на его пассажи никакого внимания. — Мда-а, — задумчиво протянул Рэтти, — отличное место этот Мюнхен! Фред, и тот нашел себе местную бабенку. Пару раз мелькал с ней на фото в «The Evening Times». Знаешь про нее что-нибудь? Кто такая? — Про нее даже Родж толком не в курсе. Вроде, какая-то актриса, местная секс-бомба. Из тусовки Фасбиндера. Фред ее в одном из своих клубов встретил — Роджер, сам знаешь, в такие места не ходит. — Охренеть! — Вытянувшееся лицо Рэтти вновь доставило Крису редкостное удовольствие. Воистину, если есть на свете человек, способный подцепить цыпочку — притом, тоже блондинку с шестым размером бюста — в мюнхенском гей-клубе, так это Фредди, мать его, Меркьюри! — Как думаешь, у них серьезно? — Кто знает… Но в «Хилтоне» я ее вижу частенько. Изумление Рэтти можно было понять. Никто в команде уже не ждал, что Фред обзаведется женщиной в ближайшую сотню лет. Ну, если только Мэри… Тем более, что здесь, вдали от поклонников и папарацци, он наконец мог свободно разгуливать по вечерам, где вздумается. — От Фреда вообще всего можно ждать, — авторитетно заметил Крис. — Помнишь фанатку в Мемфисе? — Это которую? — Ну, ту чокнутую на всю голову. Которая предлагала отсосать нам по очереди. — А, ее… — Рэтти презрительно хмыкнул. Как этой девице удалось проникнуть за кулисы, черт ее знает, но достала она всех порядочно. До начала шоу, ко всему прочему, оставалось меньше часа, и естественно, команда была как на иголках. — И что ты думаешь, Фред отказался «сбросить напряжение»? Ха! Потом еще и нахваливал ее на все лады. — Тоже мне, удивил! — фыркнул Рэтти, похабно улыбаясь. — Хочешь, я тебе про Японию расскажу? Там такие девицы по вызову… не то что у Фреда, даже у Фиби однажды встал. — Да ладно! Рассказывай. Кристал приготовился было слушать, судя по всему, забавнейшую байку о том, как абсолютный гей Питер Фристоун чуть было не лишился своей ориентации, как Роджер вдруг подскочил к двери и распахнул ее так резко, что его ассистент и закадычный друг едва не выронил бутылку. — Иди ты нахуй, козел! Не буду делать по-твоему, хоть убейся! Понял? Чтобы я с тобой… Да я на тебя… да вообще! — Роджер пулей выскочил из студии и оказался в аппаратной. — Крис, твою мать, чего ты тут расселся?! Все, блин, я сваливаю… — Схватив куртку, мировая звезда рок-н-ролла в гневе ретировалась, оставив обоих роуди в полном недоумении. — Догнать его что ли? У него ключей нет от номера. Оба у меня… — Крис меланхолично потряс ногой в воздухе. — Забей. Остынет — обратно прискачет. — Правильно говоришь…***
Прошло еще полчаса. Про то, что Фредди все еще в студии, как-то подзабылось. В одиночестве Меркьюри вел себя на удивление смирно и скучно, согнувшись над клавишами и что-то тренькая. Рэтти сбегал за пивом и бутербродами; в это время Крис на правах старшего валялся на диване. Хотели было включить телевизор, но передумали. Вернулся Мак. Ему доложили, что Роджер свалил, а значит, сегодня они вряд ли закончат. Тот, уже имея опыт работы с «Queen», лишь пожал плечами и приступил к сведению вчерашних записей. Втроем вновь принялись травить разные байки. Обсудили общих знакомых, не забыв и про убежавшего Роджера. Не особо привыкший следить за языком Рэтти вспомнил недавно подслушанный где-то анекдот. — Прям про придурка Тейлора, вам понравится! Значит, так. Война. Стоит генерал со всей своей свитой на передовой. Прибегает посыльный и докладывает: «Враг приближается! Уже в ста ярдах колонны противника». Генерал, выравнивая пилочкой ногти: «Проверь, дорогуша, есть ли среди врагов молодые люди со светлыми волосами и голубыми глазами». Через пять минут ему отвечают: «Нет там таких!» Генерал (тонким истерическим голоском): «Ну, тогда огонь, беспощадный огонь!» Аппаратная наполнилась громовым хохотом. Крис ржал во весь голос без какого-либо стеснения. Мак, напротив, беззвучно согнулся над пультом, прикрыв ладонью лицо. Рэтти, довольный собой, окончательно разошелся. — Вот еще один. Ссорятся как-то раз два пидора. Один кричит другому в запале ярости: «Зараза!» А второй: «Сам зараза!» «— Дурак!» «— Сам дурак!» «— Да иди ты нахуй!» «— Так мы помирились?» В этот момент — то ли Крис чего-то напортачил, то ли Мак в приступе веселья ненароком задел кнопку — из студии донесся голос Фредди: — Рэтти, дорогой, давай-ка еще раз с самого начала. Я про генерала не все расслышал…***
Через пару дней Рэтти восседал на том же диванчике, очень тихий и спокойный. Даже не пил. В прошлый раз он сильно струхнул, решив, что Фредди сейчас от души даст ему по морде за такие разговорчики, а то и вовсе уволит нафиг. Но тот просто поржал вместе со всеми, а после собрал вещи и вернулся в отель. — Привет, — кивнул он пересекшему порог Крису. — Привет, шкет. Ну что, жив-здоров? — Да нормально все. Как думаешь, сегодня-то хоть работать будут? — Будут, куда денутся. Они наверху, кофе пьют, скоро спустятся. Все как я тебе и говорил. Прямо как по маслу. Приезжаю в отель — Роджера нет. Он, конечно, уже сообразил, что забыл взять у меня ключи, но упрямый как черт. Спустился в бар, заказал себе коктейль, потом бутылку водки с собой прихватил. В ресторане поужинал. Я пришел — он внизу сидит. Смотрю, настроение исправилось, прям такой зайка стал! Говорит: «И чего это мы с Фредом разосрались?» Ну, а я: «Так у тебя опять твой сраный ПМС. Сначала орешь, потом думаешь». Мы с ним поднялись к себе. Он переоделся, захватил водку и свалил со словами: «Я в «Приют пидорасов» — мириться. Хочешь, приходи потом». Не прошло и пяти минут — стук в дверь. Открываю — стоит Фред с бутылкой бренди. Спрашивает, где Родж. Я плечами пожимаю: «К тебе пошел». Он молча развернулся и двинул обратно. Так-то… Говорил же я, проорутся — помирятся. Потом до утра в «Скрэббл» резались. Наутро, часов в семь, мне Фиби звонит: «Забирай своего красавца, а то он вот-вот заснет, да и Фредди еле живой». В общем, вчера оба полдня продрыхли, вечером пошли вместе в клуб — и уж там, похоже, достигли полного творческого консенсуса. И вот, с утра на свежую голову явились наконец записываться. Так что, ты смотри, не пей сегодня. Может, им помощь твоя потребуется!***
28-е ноября 1991 года
— Вот так мы с Фредом до семи утра у него в номере зависали. И водку выпили, и бренди. Ржали, как два придурка. Еще пару раз поругаться успели, но это уже так, по мелочи... — Роджер вздохнул. — Брай ненавидит то время, когда мы в Мюнхене жили, а я… я бы хотел вот прям сейчас снова оказаться там, в «Хилтоне». Хоть Крис, придурок, от скуки на стены лез и творил всяческие каверзы, все одно было очень здорово. Да и альбом, честно говоря, не такое говно, как Брай привык считать. Джон прилег рядом с Роджером, улыбаясь — не сколько истории, сколько своим мыслям. — Ты же знаешь, что «Hot Space» — это мой альбом. Я предложил идею — Фред поддержал, только и всего. Родж кивнул. — Знаю. Нормальный альбом, Джонни-бой. — А помнишь, как Фред попкорн ел, пока вы с Брайем в очередной раз собачились перед концертом? — Джон усмехнулся. Это воспоминание было одним из самых веселых в его коллекции. — Помню. Было что-то... Орем друг на друга, как бешеные, а Фред взял и ушел. Нет его и нет… пошли искать. А он сидит у себя в одних трусах и преспокойно попкорн жрет. Со мной тогда истерика случилась от смеха. Мы сразу же забыли, из-за чего ругались. Реально. — Вы всегда из-за одного ругались — выясняли, у кого яйца круче. Хотя, если честно, в ваших разборках было одно очень важное рациональное зерно — вместе у вас все получалось лучше, чем по отдельности. — Твоя правда. Лучше... Кажется, Роджер хотел еще что-то сказать, но Джон его перебил: — Ты все-таки попробуй уснуть. Давай, парень, закрывай глаза. Завтра еще будет день для разговоров. Если что, я рядом.