28-е ноября 1991 года
Роджеру снился сон. Он лежал на узенькой старой кровати в их с Фредом квартирке в Шефердс Буше — той самой, которую они снимали почти два года: с маленьким садиком под окнами, двумя с половиной комнатами и платой, составлявшей чуть ли не половину месячного дохода двух будущих миллионеров. Это и впрямь была она, его обшарпанная спальня. Из-за стены доносились какие-то непонятные звуки, отдаленно напоминающие сердитый разговор соседей. На столе горела маленькая лампа. Кругом разносился запах лекарств — должно быть, опять приставучий грипп. Такое частенько случалось, особенно сырыми зимами. Хотя горло, вроде, не болело... Почему-то в комнате было жарко. Очень жарко. Роджер чувствовал, что уже весь вспотел. Хотелось поскорее смежить тяжелые веки, уплыть в далекую темноту мутного температурного сна. Хорошо, уютно… И нет никакого желания вставать, куда-то идти. Тем более не хочется думать о том, что это всего лишь сон, а в реальности он, сорокадвухлетний набитый дурак, сейчас лежит где-то в своем огромном пустом доме промерзлой ноябрьской ночью, снедаемый чувством вины. Открылась дверь, и в комнату вошел Фредди. Нет, не тот длинноволосый и тонкий парень из семидесятых, а такой, каким его запомнили миллионы — крупный, мускулистый, усатый. Улыбнувшись, он присел на край кровати рядом с Роджером и коснулся его руки. Тейлора прорвало: — Фред, почему ты меня не дождался, а? Я так торопился! Я же не успел тебе сказать самого главного! Это не честно! — Я знаю, Ежик. — Голос Фредди был глухим, но улыбка продолжала сверкать из-под знаменитых усов. Родж невольно улыбнулся в ответ. — Я хотел тебе сказать, что всегда любил тебя. С самого первого дня, как мы с тобой знакомы. Даже когда ругались... Давай не будем больше ругаться, а, Фред? Я такой дурак! Ты мне как брат. Даже ближе, наверное… А я тебя не спас. Не смог… Я бы самой смерти в лицо плюнул, гадине, но… у меня не получилось. Мне кажется, что, если бы я успел к тебе доехать, ты бы не умер. Почему-то… — Глаза заполнили горячие слезы. — Я и не умер. Просто ушел. Все хорошо. Не переживай и не мучай себя. Живи счастливо, дорогой. Пообещай мне, что будешь жить долго и счастливо! На всю катушку. Хорошо? — Хорошо, Фред, я постараюсь. Просто… как же я без тебя? — Долго и счастливо. Обещай! — Обещаю, — эхом повторил Роджер. — Вот и молодец. Держись, Ежик. — Фредди наклонился и коснулся губами его виска. — И не скучай. Скука — это страшная вещь, дорогой. Терпеть ее не могу! — Он снова одарил его улыбкой. Той самой улыбкой, от которой становилось так спокойно и легко. — Ну, прощай. Я пошел. Меня ждут… У Роджера сжалось сердце. Хотелось схватить, удержать. Ни за что на свете не отпускать туда, за темную дверь. Но сил не было даже поднять руку. Из груди вырвался стон отчаяния. — Фред, а что там? Тот покачал головой. — Ничего интересного. Придет время — узнаешь. Но не сейчас. Нет, еще нескоро… — Улыбка Фредди резко потухла, на лицо набежали тени. — Ты, Ежик, проживешь долгую жизнь. Долгую и счастливую. Помни, ты обещал. Ты, Брай, Дикки, Мэри, ваши дети, все-все. Все у вас будет хорошо. Счет честно оплачен и закрыт. Жизнь только начинается. Все будет у тебя, дорогой, — и женщины, и еще дети. Новые песни и вновь полные стадионы — подумай, у вас еще столько всего впереди! Это гребаное шоу должно продолжиться, слышишь? Не стоит тебе хоронить себя в сегодняшнем дне и размышлять о том, что там, за дверью. Роджер посмотрел на него и кивнул. В этот момент в душе разлилась непередаваемое тепло. С удивительной ясностью он вдруг осознал, что Фредди, несмотря ни на что, все еще рядом, только теперь… по-другому. И все так же присматривает за ним, балбесом, не давая наломать дров.***
— Роджер! Мистер Тейлор! — осторожно позвал Бен и, взяв его руку, принялся считать пульс. — Мистер Тейлор, я хочу еще раз Вас осмотреть, а потом Вам надо переодеться и идти спать. Мистер Тейлор, Вы меня слышите? Роджер неохотно открыл глаза. — Да, слышу. Все. Я проснулся. — Отлично. Как самочувствие? — Нормально. Только слабость… — Родж медленно помотал головой. — Устал... — Голова не кружится? — Вроде, нет. Следующие несколько минут ушли на измерение давления и пульса. Бен еще раз послушал сердце стетоскопом и, вполне удовлетворенный результатами, поднялся со стула. — Ну вот, все отлично. Сейчас примите таблетку и идите спать. Завтра с утра примите тоже. Думаю, денек точно надо будет отлежаться. Если запланировали какие-то дела — отмените. Это не шутки. Вызовите Вашего лечащего врача, там уж он разберется, что делать дальше. И большая просьба, воздержитесь от спиртного. Стресс не снимет, а хуже сделает. — Бен с некоторой строгостью посмотрел на Роджера, который отвечал на все распоряжения одинаково — безучастным кивком. Со стороны это выглядело так, будто строгий учитель наставляет нерадивого ученика, как делать домашнюю работу. — Понимаю, что сейчас глупо говорить об этом, но все же надо постараться не уйти в бездну страданий. Я не знал Фредди, но уверен, что Ваш инфаркт его бы не обрадовал. Не так ли, Роджер? — Да. Он ненавидел скуку и страдания. — Роджер слабо изумился. Слова врача странно совпали с тем, что он видел и слышал во сне. — Ну вот. Поберегите себя хотя бы ради него. Ну, и ради ваших поклонников, разумеется. Второго Роджера Тейлора, всемирно известного барабанщика, на свете нет. Брайан с Джоном стояли в дверях, не решаясь пройти в комнату. Бен глянул на них. — Пойду я. Уже почти два часа ночи. И думаю, вам всем надо поспать. Если хотите, могу дать снотворное, у меня есть с собой... — Не стоит. Спасибо вам огромное, Бен. — Джон бросил красноречивый взгляд на Брайана. — Да, я провожу. — Брай первым направился в прихожую — откапывать свое пальто из общей кучи. Джон приблизился к Бену, собиравшему вещи. — Скажи, мы… — Вдруг он осекся. Вопрос, сколько они должны, так и застрял в горле комом вместе с вежливой просьбой выслать счет за услуги на адрес компании. Джон понял, что едва не обидел хорошего человека, прибежавшего к ним среди ночи по первому зову. — Да, я слушаю. — Бен поднял голову и посмотрел на него в упор. — Как мы можем тебя отблагодарить? — выкрутился Джон. — Я имею в виду, мы все — я, Роджер и Брай… — Какая благодарность, вы что! — Бен смутился и покраснел. — Это вам спасибо. За все. Мистер Тейлор… Роджер, всего хорошего! И, хотя повод ужасный, я все же рад познакомиться со всеми вами. В дверях показался Брай. — Я готов. Идем? — Да, идем. Спокойной ночи! Роджер, поправляйтесь быстрее и помните: завтра звоните лечащему врачу. — Бен протянул руку, и Джон, не колеблясь, пожал ее. Потом приблизился на полшага и порывисто обнял их ночного спасителя. — Спасибо тебе еще раз. — Очень рад, что оказался полезным. — Бен улыбнулся и быстрым шагом покинул гостиную.***
— Знаешь, Дикки, я думал над тем, что ты рассказал… — Роджер выпутался из пледа и теперь, сидя на диване, расстегивал пуговицы на рукавах. Джон помогал ему снять рубашку. — Роджи, давай мы это как-нибудь потом обсудим, хорошо? Не сегодня. Аут. Тема закрыта. Не заставляй меня жалеть о сказанном еще сильнее. — Джон сердито стащил один рукав. — Бля, там, внизу, что, еще и футболка? Ты прям как капуста! Я ж заебусь тебя распаковывать. Где у тебя… я не знаю, пижама что ли какая? Говори быстро, а то замерзнешь, простудишься, и тогда завтра Дэбби нас с Браем точно убьет нахрен. — Не убьет. Пижама... в комоде. В спальне. Второй ящик сверху. Бери любую — не ошибешься. В верхний ящик не лазь! — А что такое? У тебя там чулки и пояса, которые ты носишь на досуге в перерывах между работой «крутым мужиком»? — Джон хитро ухмыльнулся, сворачивая рубашку. — Иди нахер, Дикон! Там какие-то шмотки Дэбб. Нечего совать свой длинный нос в барахло моей девушки. Она потом мне по шее даст. — Ладно, уговорил. Я только одним глазком гляну и тут же закрою. — Джон набросил плед обратно на плечи полуголого Роджера. — Сиди и не рыпайся. Приду — снимем штаны, они тоже влажные... — Очень эротично звучит, Дикки, — хмыкнул Родж. — Дать бы тебе, поросенку, по шее! Но я не садист. Скажи спасибо, что твоей маме не звоню. — Э-э… Джон, не вздумайте! Вы что! — Роджер переполошился так, что Джон чуть было не заржал в голос, вспомнив его в семьдесят пятом, молоденького и испуганного. — Ладно, я мировых конвенций не нарушаю. Но напустить на тебя маму, Дэбби и Майами очень даже стоило бы. Это же надо, до такого дотерпеться! Брай, небось, весь поседел. Он в таком ужасе был, куда там! Ладно, проехали. Ты лучше скажи, есть хочешь? Или чаю? Тебе пожрать надо, прежде чем таблетку выпить. — Можно чай… — Роджер вздохнул с облегчением. Хотя годы превратили его маму в почтенную даму пожилых лет, в душе она по-прежнему оставалась строгим генералом. — Сиди. Я за пижамой и заодно поставлю чайник. Ничего не трогай и никуда не рыпайся, понял? Найду хоть какие-то непотребства — сразу все Браю про тебя расскажу… «Секс на двух ногах»! — Дикки, ты нарываешься. Вали уже! — Роджер откинулся на спинку дивана.***
В прихожей раздался звук открывающейся двери. — Мальчики, я пришел. У вас все хорошо? — Брайан заглянул в гостиную. — А где Джон? — Пошел искать мои кружевные трусы и чулки, судя по всему, — провозгласил Роджер, вытащив из-под пледа одну руку, и принял горделивую «королевскую» позу. — Как же я вас принимать-то буду без шикарного неглиже? Куда он там провалился? Сейчас наряжусь, и поднимемся ко мне в спальню, будем молодость вспоминать. Ты, Брай, чего встал? Не стесняйся, проходи. Хочешь, и тебе чулочки подберем? У Дэбби ноги примерно твоей длины. И тапки с зайцами у нее где-то есть. И розовая сорочка… — Роджер продолжал ёрничать. — О! Хорошего я тебе врача приволок. Смотрю, он тебе правильные укольчики вкатил. — Брайан облегченно упал в кресло. — Жить будешь! — Буду. Я Фреду обещал. — Роджер поежился и спрятал руку обратно под плед. — Когда это? — Брайан заинтересованно уставился на сидящего к нему боком несостоявшегося патриция-развратника. Что-то в тоне Роджера его смутило, но что, понять он не мог. — Да вот сейчас. Во сне ко мне пришел Фред и велел долго жить и счастливо. Сказал, что у нас впереди еще много всего, и мой инфаркт в эти «королевские» планы никак не вписывается. Я ему пообещал… Придется выполнять обещание. — Роджер отвернулся и украдкой сглотнул. — Правильно, придется. — Брайан вздохнул. — Ты не замерз? — Ну так, более-менее. Спасибо тебе… И прости, что так получилось. Я, наверное, тебя очень напугал. — Что есть, то есть… — Там Джон собирался чайник поставить. Посмотри, может, уже вскипел. — Я сегодня всю дорогу, как мальчик на побегушках. Брай туда, Брай сюда... Нет мне покоя! Прям какая-то миссис Хадсон при вас двоих. – Причитая, Мэй двинулся на кухню. В камине еще тлели дрова. Огонь догорел. Ночь, глухая, тихая и темная, окончательно заполнила округу. Опять возникло это пугающее и сладкое чувство, будто они одни в целом мире, и больше никого вокруг… Вскоре Брайан вернулся, неся из кухни чайник и чашки. На лестнице зашуршали шаги — спускался Джон. — Бля, Родж, я заколебался искать твои пижамы! — Уже было потерянный Дикки ввалился в гостиную с ворохом каких-то вещей. — Не смог найти, где у тебя верхний свет включается. Рылся в ящиках при ночнике. Если приволок какие ваши секс-игрушки, не обессудь. — Джон кивнул Брайану. — Проводил? До дома? — Практически. На улице так тихо... Роджи, ты знаешь, что твой сосед — наш большой фанат? Пока ты тут дрых, он нам всякие истории рассказывал про то, как ходил на наши шоу. — Теперь знаю. Хорошо иметь в соседях врача, да еще и фаната. Спасибо, парни, — сказал Роджер с таким видом, словно это благодаря им Бен поселился поблизости. Откинув плед, Родж попытался стащить с себя джинсы. — Стой, я помогу, — Джон подошел к нему, на ходу кинув стопку вещей в ближайшее кресло. — Давай мы с тобой сначала куртку пижамную наденем, потом ты встанешь… сможешь, да? Все нормально? И вместе снимем штаны. Только без самодеятельности! Не хватало тебе еще разок наебнуться. Брай, ты не мог бы принести печенье? Опять засуетились и задвигались. Пока Брайан убирал бардак на столе, ставил стулья, ходил за печеньем и еще какими-то бутербродами, Джон, будучи большим специалистом по одеваниям и раздеваниям (что-что, а это он умел не хуже, чем придумывать гитарные рифы, которые намертво оседали в головах миллионов — четверо детей сделали из него мастера международного класса), проводил операцию по вытаскиванию Роджера Тейлора, эсквайра — барабанщика и несостоявшегося инфарктника — из штанов. Брай наблюдал за этой сценой в полном умилении, почти счастливый. — Родж, какого хрена ты такие узкие джинсы дома носишь? Неудобно же. И потом, перед кем тут выпендриваться? Штанами бы спортивными обзавелся что ли. Фред вон ходил — и ничего! — С горем пополам Джон вытащил Роджера из джинсов и положил последние к рубашке и майке. Затем взял пижамные штаны. — Если бы у тебя была девушка на двадцать лет моложе, ты бы и сам про спортивные костюмы забыл. Даже дома. — Охуеть не встать! А когда эта самая девушка достает тебя из куртки, джемпера, рубашки и трех маек, она не спрашивает, есть ли вообще у тебя, Роджер Тейлор, миллионер и плейбой, человеческое тело со всеми положенными причиндалами или только эти двадцать одежек? Так, давай-ка суй ногу в штанину. Вот так, молодец… Осторожно, Роджи! Держись за меня. Я тебе сказал, держись! Нормально? — Хорошо. Спасибо. Нет, представь себе, не спрашивает. Я — та конфетка, которая, пока разворачиваешь, только вкуснее делается. — Роджер хитро улыбался. — Ну да, конфетка. Сейчас я на тебя штаны натяну, потом чистые носки, потом тапки. В плед заворачивать, сладкий? — Ну... если тебе потом захочется меня долго доставать, то можешь! Брайан тихонько похихикивал над этими препирательствами. Саму же «сладкую конфетку» операция по переодеванию изрядно утомила. Ему хотелось побыстрее сесть, а еще лучше лечь, однако какой-то вредный черт внутри не позволял выказывать слабость. — Роджи, садись к столу, поешь, потом пойдем наверх. — Брайан разлил чай по чашкам. Джон, продолжая играть роль няньки (и вспоминая добрыми словами Кристала), помог болезному доплестись до стула. — Устал? — Он заглянул Роджу в глаза. — Нет, просто слабость еще не прошла. Обычно так и бывает. Потом денек полежу — и все нормально. — Переодетый в чистое и сухое, вполне живой, хоть и еле сидящий Роджер отхлебывал чай. Брайан чуть не подавился. — Что ты сказал? Как это «бывает»? У тебя что, часто такие приступы случались? Почему ты нам ничего не сказал? Ты с ума сошел! — Захлебнувшись возмущением, Брай вскочил со стула и в который раз нервно заходил по комнате. — Кто из команды знал? Майами? Фред? Крис?.. Блядь, я с самого утра чувствовал: с тобой что-то не то! Оказывается, у тебя еще бывали… Вечер открытий, твою мать! — Ну что ты разоряешься? Да, было пару раз… — Роджер опустил глаза. Он понимал, что проговорился, и теперь отнекиваться глупо. — Все будет хорошо, не переживай. Теперь все будет хорошо… Брайан сел и прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Потребовалось время, чтобы полноценно осознать, что сегодняшний кошмар — это далеко не второй раз в жизни. Да и тогда, в семьдесят пятом, они с Джоном так и не увидели самого страшного — весь ужас выпал на долю Фредди. Когда они пришли, Роджер лежал в постели — да, бледноватый и слабый, но уже в сознании. Теперь-то Брайан ощутил на собственной шкуре, что тогда пережил Фредди. — Сука ты, Тейлор. Натуральная. Ты что думал, мы не должны знать? А если бы у тебя в туре такое случилось? — От мысли, что Роджера могло прихватить в любой момент, даже во время концерта, роскошные кудрявые вихры Брайана вставали дыбом. И в который раз за вечер в голове всплывал вопрос: «Куда я, черт подери, смотрел?» — Так все-таки, как часто у тебя эти приступы? Только отвечай честно. — Не часто. Обычно из-за сильного стресса, перенапряжения или еще чего-то в таком роде. Ну, и если долго бухал. Ничего страшного. Простите, парни, что так напугал вас. Больше не буду. Честно. — Совсем не хотелось говорить об этом. Во всяком случае, не сегодня. Вдруг Джон напрягся, как будто что-то смекнув, и посмотрел на Роджера испытывающе. — Лейден, восемьдесят второй год. Тогда во время гастролей у тебя был приступ, не так ли? — Ну был… — Роджер опустил голову, не выдержав пронзительного взгляда Дикки. Джон всплеснул руками. — Охренеть! А нам ты тогда что сказал, дорогой?