20-е сентября 1979 года
Они сидели уже больше двадцати минут, вяло потягивая шампанское и думая каждый о своем. Разговор не клеился. Как ни обидно сознавать, Фредди был в чем-то прав — вне сцены и студии они разучились общаться начисто. Улучив момент, Джон достал кошелек, но не тут-то было. — Э… что удумал? Убери-ка назад! Я зарабатываю больше, чем ты. И к тому же, тебе есть, на кого тратить эти сраные деньги, а мне — нет. Вновь между ними возникло молчание — упрямое молчание. И все же Джон послушно спрятал кошелек обратно в карман куртки — для Фредди это был повод снова пригубить шампанское за собственную небольшую победу. Его взгляд скользил по залу, а в голове вертелся один вопрос: какого черта он не пригласил Донну или ту, другую девчонку с рыжими кудряшками (как там ее имя?) к себе на вечерок-другой? Задумчивый говор Джона отвлек его: — А помнишь, как мы ездили в Австралию? Потом вывернули все карманы, чтобы на обратные билеты наскрести. А как слонялись по магазинам в Японии? И как в Труро ты отдал мне пиджак? Страшно подумать… ведь прошло-то всего ничего! Какие-то сраные несколько лет, а кажется, будто это какая-то другая жизнь. Раньше мы были друг за друга горой, а теперь… Краем сознания Фредди понимал, что Дикки, паразит, нарочно давит на больные точки. Вот только зачем? Чтобы пристыдить его? А, впрочем, какая разница? — Может, попробуем сделать вид, что все по-старому? — предложил он вдруг тем веселым и торжественным тоном, каким когда-то частенько объявлял им об очередной нелепой идее. — Просто притворимся. Хотя бы на этот вечер. — Почему бы и нет? — Джон пожал плечами, и они выпили. — Знаешь, я, конечно, все понимаю. Мы теперь не так… близки, что ли, как несколько лет назад, но, Фред, мы просто повзрослели. Так бывает часто — братья и сестры вырастают, обзаводятся семьями, воспитывают детей, живут в разных городах или даже странах — не мне тебе рассказывать, у тебя вон Кашмира давно замужем, — но братьями и сестрами быть не перестают. Я так это вижу. — Он отхлебнул из бокала, прежде чем продолжить монолог: — Мы повзрослели. У всех семьи, свои дела и своя жизнь. Ничего не попишешь, нельзя вечно оставаться молодыми и беззаботными. — Только не надо сейчас включать Брайана! Уж больно это занудство на него похоже. Любит он у нас, чтобы все было правильно, по полочкам. Чинно-благородно. Нахуй! Семьи — это хорошо, конечно, но дело-то не в них… Просто мы, парень, слишком отдалились друг от друга. Уж прости. — Внезапно Фредди замолк на пару секунд, не справившись с собой или, быть может, не находя подходящих слов, чтобы описать свои чувства и при этом не сделать больно. Шампанское уже порядочно действовало на него, а это неизбежно развязывает язык. Иногда ему казалось, что парни втроем уносятся вдоль по реке на красивом и комфортабельном теплоходе. Куда? Хер его знает. Наверное, в светлое завтра. А он стоит на берегу в полном одиночестве, и все, что ему остается, — смотреть им вслед. — … Бывает, приду в студию, ну, или мы в тур поедем, и начинаю думать, что вот, все снова по-прежнему. А потом понимаю: нихрена! Того, что было, уже не вернуть, но… ничего не попишешь, наверное. К тому же, я сам виноват. Джон призадумался на время. — Если честно, не могу сказать, что не виноват, — согласился он. — Раньше тебя окружали нормальные люди, умные, приличные. Среди твоих друзей-приятелей швали не водилось. А сейчас? Я пытаюсь понять, только все одно не понимаю, почему так? Вот скажи мне прямо — мы тут вдвоем, стесняться некого, — зачем тебе этот Прентер? — Считаешь, я сплю с ним? — Прямота вопроса лишила Джона возможности собраться с мыслями, чтобы уйти от ответа, да и выражение его лица было вполне красноречивым. Фредди насмешливо покачал головой. — Есть такая поговорка, малыш: «Держи друзей близко, а врагов еще ближе». Может, слыхал? — Нет, но слыхал другую: «Не будь слишком сладким — сожрут», — парировал Дикки, не уставая изучать его внимательным взглядом. — Меня так просто не сожрешь. Зубы обломали многие. — Это верно, — Джон рваным глотком опорожнил бокал. — Но этот человек изо дня в день смотрит на тебя, как на кусок мяса. — Пусть смотрит. Главное, что не съест — выкусит! — Фредди зло выплюнул эти слова. — Все равно не понимаю. Ты как будто сам над собой издеваешься. Зачем тебе это? Ты ведь клевый парень, Фред. Да что там… я люблю тебя, восхищаюсь тобой. Это правда. С первого же дня, как я с вами. В ответ Фредди расхохотался невеселым смехом. — Восхищаешься? Это мной-то? Ну ты и выдал… Да если бы ты знал про меня всю правду, на одном поле бы не сел. Презирал бы меня всю жизнь. И правильно бы делал. Джону стало не по себе. В словах Фреда звучало столько агрессии, столько горечи, что возникало чувство, будто он сам себе мерзок. Внимательно приглядевшись к нему, Джон увидел, что выпитое уже давно действует по полной программе. Наверняка, сказывалась усталость. Фредди сегодня целый день танцевал перед камерами, почти не отдыхая. В перерыве, когда они с парнями выскочили в ближайший ресторанчик, он обсуждал с Дэнни снятые кадры, и, судя по всему, так толком и не поел. — Э-э… да ты, смотрю, поднабрался, парень. Ну зачем ты на себя наговариваешь попусту? Что такого я могу о тебе не знать? Скажешь тоже! — Джон было улыбнулся, решив свести все к шутке, но по лицу Фредди понял, что сейчас это сделать не удастся. Ладно, раз такое дело, пусть выговорится. — Черт с тобой, я готов. Давай, Балсара, колись! Показывай свой шкаф со скелетами, раз уж у нас пошел такой разговор. Попробуй-ка, удиви меня! — Он отсалютовал бокалом. Фредди сделал глоток. — О чем рассказывать? Никто из нас не знает, на что способен, малыш. Какое отвратительное чудовище живет в каждом из нас, дожидаясь только случая вырваться на свободу. Большинство так и не узнают, и слава богу. Ну, а если вдруг что-то подталкивает — раз, и сам не замечаешь, как превращаешься в того, от кого тебя первого же и воротит... — Фредди ухмыльнулся уголком рта, прекрасно понимая, что его исповедь напоминает бессвязный поток слов. Что ж, тем лучше. — Очень легко можно просрать свою жизнь, Дикки, — добавил он, едва шевеля губами. — Раз — и все! Джон вопросительно нахмурил брови и вдруг с замиранием сердца выдохнул: — По щелчку пальцев? Кто может знать скрытый смысл этой давнишней жутковатой песенки лучше, чем ее автор? «Щелчок пальцами — и ты мертв, детка». В первую секунду Фредди содрогнулся всем существом — это было настолько непохоже на него, всегда расслабленного и уверенного в себе, что у Джона по спине пробежал холодок, — но потом, взяв себя в руки, лишь опустил голову и тихонько усмехнулся: — Приличным мальчикам, вроде тебя, не стоит говорить о таких вещах, но, раз уж сам захотел, фиг с тобой. Если ты после этого мне больше руки не подашь, я буду не в обиде, дорогой… Может, оно и правильно. Давно пора… — Я догадывался, что ты что-то скрываешь, Фред. Давай, рассказывай все, как было. Мне важно знать.***
Июль, 1974 год
— Что значит «компания больше не нуждается в услугах мистера Мэя»? У нас с вами подписан контракт — у всех четверых, черт возьми! Фредди, бледный от гнева, впился пылающим взглядом в фигуру Нормана Шеффилда, но тот, не обращая на его крики никакого внимания, продолжал чинно восседать за рабочим столом. С минуты на минуту должен был прибыть человек от Рона Касса, и честно говоря, в его планы вовсе не входило выслушивать истерики зазвездившегося подопечного, который ураганом ворвался к нему в кабинет. — Прежде всего, настоятельно советую Вам сбавить тон, мистер Меркьюри. Уверяю Вас, мы с Барри приняли решение, которое отвечает, в первую очередь, интересам группы… — Уволить лучшего гитариста, которого я знаю, за исключением разве что короля Джимми, чтобы взять на его место какого-то пидора — это, по-вашему, «отвечает интересам группы»? В гробу я видал эти интересы, дорогуша! — Фредди нехорошо усмехнулся. Он давно понял, что владельцы «Trident» не заинтересованы в их развитии. Все, что им нужно от «Queen», это выжать побольше денег, превратив их в банальный музыкальный автомат. Джон, который явился вместе с ним, стоял у двери, чувствуя, что вот-вот наступит момент вмешаться, иначе Фред точно наломает дров. — Учитывая убытки, которые понесла «Trident Studios» из-за болезни мистера Мэя… — сдержанно продолжил Шеффилд, но Фредди не дал ему окончить. — Убытки? Давай-ка по-честному, Норман. Вы платите нам по двадцать фунтов в неделю, а сколько получаете с наших пластинок? Ты, лично ты, отказал нам в новом оборудовании для студии полгода назад. В турах у Джека даже барабанных палочек лишний раз не допросишься. Останавливаемся мы в каких-то клоповниках, которые и отелями-то назвать язык не поворачивается, живем по двое в номере, кормят нас какой-то баландой. Назад из Австралии летели за свой счет. Не так давно Роджер просил купить фургон для наших разъездов — ты до сих пор ничего ему не ответил. Так куда уходят деньги? Наши деньги… Норман отвел взгляд, видимо, раздумывая над достойным ответом. Тут Фредди, окончательно рассвирепев, шагнул к столу и, не успел Джон его остановить, со всей силы грохнул кулаком по лакированному дубу. От испуга Норман аж подпрыгнул в кресле и, совершенно потеряв дар речи, возмущенно уставился на Меркьюри, который и не думал униматься. — Посмотри на меня! Я — гребаная звезда, а до сих пор живу в крохотной халупе на Виктория-Роуд, да и за ту платит моя девушка. Готов спорить, у тебя дома уборная в два раза больше. — Эй, ты бы придержал лошадей, дружище, — Джон аккуратно вклинился между Фредди и столом с явным намерением утихомирить первого и не допустить разрушения второго. Ощутив неожиданную поддержку, Норман собрался с мыслями, и его лицо приобрело суровое, даже угрожающее выражение. — Дикон, выведите его, или я позову охрану, — изрек он, поднимаясь на ноги. Обращаться напрямую к Фредди, по-видимому, было с его точки зрения совершенно бесполезным занятием. Джон и сам давно понял, что разговор пора заканчивать. Он стал мало-помалу теснить Фредди к выходу, хотя тот упирался, сотрясал обеими руками и клятвенно обещал подать в суд на их лавочку, если Шеффилды разорвут контракт с Брайаном раньше срока. Только у двери его мышцы обмякли. В конце концов Фредди смирился с тем, что ничего не добьется, и, в последний раз с вызовом взглянув на Нормана, выскочил вон. Оказавшись в коридоре, он развернулся на каблуках, низко опустил голову и, не произнеся ни слова, двинулся прочь. Весь его вид говорил о том, что сейчас он не желает ни с кем говорить и вообще предпочел бы, чтобы его не видели и не слышали. Джон следовал за ним по пятам — в бешенстве Фред все еще легко мог совершить глупость. У лестницы он, погруженный в мрачные раздумья, едва не сшиб какого-то смешного пухлого паренька, который направлялся прямиком к Норману и был, вероятнее всего, тем самым молодым музыкальным продюсером, заключившим или только собирающимся заключить контракт с «Warners». Фредди молча прошмыгнул мимо, даже не взглянув на «пострадавшего». Джон, напротив, виновато повел плечами и бросил на ходу пару торопливых, но искренних слов извинения. — Фред, да успокойся наконец, иначе точно убьешь кого-нибудь! — Уже на крыльце Джону удалось нагнать его. Фредди резко остановился, и Джон, заглянув в темноту его глаз, явственно различил досаду и отчаяние. Самым обидным было даже не то, что Шеффилды вознамерились уволить Брая, без которого, как и без любого из них, «Queen» — уже не «Queen», и не то, что Брай слег в больницу по вине «Trident» (по крайней мере, лично Фредди в этом не сомневался). Просто вся эта ситуация отлично демонстрировала, чем они являются для Нормана и Барри — всего-навсего очередной однодневной рок-группой, которые вспыхивают и гаснут, подобно метеорам, и которые остается только максимально использовать, пока это приносит доход. С неожиданной ясностью он вдруг понял, что им надо уходить от этих людей — рано или поздно они выжмут их досуха и оставят ни с чем. Бежать прочь. И чем скорее, тем лучше. Но как это сделать, если каждый из них связан контрактом по рукам и ногам? Фредди стоял, пораженный и совершенно растерянный, судорожно оглядываясь по сторонам, будто надеялся, что сам вид пустынного Сент-Эннс-корт как-нибудь подскажет ему решение этой огромной, колоссальной проблемы, внезапно свалившейся на его плечи. — Что мы будем делать? — тихонько спросил Джон, облокотившись на перила и улыбаясь тихой и мягкой улыбкой, напоминающей ничто иное, как улыбку одобрения. Хотя его сердце захлебывалось тревожным предчувствием, что пассажи Фреда еще выйдут боком всем четверым, он был, как ни крути, горд за своего товарища, с такой легкостью высказавшего Норману все то, чего он сам нипочем не решился бы высказать. — Пока не знаю, — честно признался Фредди. — Но играть без Брая не станем в любом случае. — Если объявить бойкот, эти мудаки первыми нас засудят. Фредди в ответ лишь кивнул. Что тут скажешь? Все и без того очевидно — они в тупике, и пока выхода он не видел. — Нам бы выкроить немного времени — хоть пару месяцев, — прошептал он задумчиво. — Брай оклемается, и мы все наверстаем. Один хрен, без него не работа… Но я обещаю, Дикки, что не отдам ни Брая, ни Роджа, ни тебя. Хуй им! Мы же Королевы! Нас не заменишь какими-то шутами гороховыми. На долю секунды его взгляд озарился вспышкой какой-то лихорадочной мысли — и Джон внезапно понял, что Фред, похоже, таки придумал, как им выкрутиться. — Я поеду к Нельсону, — сказал он и расправил складки на своем алом пиджаке. Его пальцы чуть заметно дрожали. — Может, хоть ему удастся убедить Нормана не вставать в позу. В целом Джон посчитал эту мысль вполне дельной. Конечно, Джек и сам порядочная скотина, но если Шеффилды вообще прислушиваются к чьему-либо мнению, так только к его. И потом, он же, сука, их менеджер! Открытый конфликт между группой и руководством звукозаписывающей компании не в его интересах. — Только я с тобой, — Джон посчитал, что отпускать Фреда одного в «логово врага», тем более в нынешнем состоянии, чревато не самыми лучшими последствиями. — Нет! — с неожиданной решимостью возразил Фредди. — Лучше знаешь что… поезжай-ка в больницу. Да, дорогой? А то ежик там один за нас отдувается. Строит глазки медсестричкам, чтобы те не слишком мучили нашего Бри всеми этими уколами… Джон поглядел на него в некотором удивлении, но, сам не зная, почему, не посмел возразить. — Тогда хотя бы подожди немного. Не пори горячку. — Чего ждать? Пока они найдут кого-нибудь на место Брая? — Фредди яростно поджал губы. — Ради бога, Джон, не останавливай меня сейчас. Если тебе от этого будет легче, обещаю, что не стану убивать Джека, даже если очень захочется. В крайнем случае, слегка покалечу. — Он улыбнулся, и при виде этой улыбки у Джона немного отлегло от сердца. Если Фред еще в состоянии отпускать свои глупые шуточки, значит, он более адекватен, чем кажется со стороны. — Очень на это надеюсь! Не хотелось бы выискивать деньги еще тебе на адвоката. — Не ссы. Я знаю, что делаю. — Фредди коснулся его плеча и тут же, не оглядываясь, направился к ближайшей остановке, где в этот час, как правило, дежурили одно-два пустующих такси на случай, если у кого-то не хватит терпения дождаться автобуса.***
Добропорядочный мальчик Дикки искренне боялся только одного — что он закатит новую сцену. Это хорошо. Значит, Джон не имел ни малейшего подозрения, для чего он, Фредди, собрался к Нельсону на самом деле. Уже много раз он замечал то, чего, по счастью, не видели остальные. Мимолетные взгляды, многозначительные жесты, которые трудно было интерпретировать как-то иначе и которые Фредди до этого момента старался игнорировать, хотя с каждым днем это было все сложнее. Нечего и рассчитывать, что Джек станет помогать им просто так. Но можно было попробовать убедить его. Сидя в такси, направляющемся к Хаммерсмиту, или поднимаясь на крыльцо, Фредди еще не был уверен, что Джек и впрямь желал именно того, что он намеревался ему предложить. Но был, так или иначе, готов ко всему и ни капли не удивился, когда тот уже после пары минут приватного разговора поднялся из-за стола и, приблизившись к нему, небрежно коснулся кожи на шее. — Мы хотим решить эту маленькую проблему? Нет, Фредди это не шокировало, как в свое время не шокировало нечто подобное в школьных стенах. Такова жизнь. Если ты не в состоянии противостоять злу — присоединяйся! Это единственный способ добиться своего. Собрав волю в кулак, он прошествовал к двери и сам запер ее на замок, лишь на секунду уловив эхо шагов на первом этаже, где хлопотала миссис Нельсон. Следующие несколько минут тянулись бесконечно долго. И странное дело, Фредди чувствовал унижение, но не отвращение. Как будто какой-то внутренний барьер не позволял ему в полной мере осознать происходящее. Он даже старался быть умелым, вспоминая свои первые неловкие «шалости» с одноклассниками, которые тогда вовсе не казались чем-то зазорным или непристойным. Раз уж на то пошло, он не позволит этому вонючему педику просто взять и грубо отыметь его в рот. Нет, дорогуша, это будет игра по его правилам! Если возникла необходимость продать себя, остается одно — сделать это с максимальным достоинством и шиком. Отвращение пришло потом, когда Джек затрясся в экстазе и, быстро излившись, рывком оттолкнул его от себя. Обжигающая горечь заставила согнуться в кашле, но уже через пару секунд Фредди взял себя в руки, отер губы тыльной стороной ладони, поднял взгляд на Джека и улыбнулся бесстыжей и гордой улыбкой. Королева, даже втоптанная в грязь, остается королевой. Он знал, что не станет рыдать в подушку, как изнасилованная девица. Произошло лишь то, что рано или поздно должно было произойти. Тем более, Джек таки сдержал слово и через пару дней сообщил ему, что Шеффилды согласны перенести выпуск альбома. Слезы счастья на глазах Брайана, которому Барри, похоже, успел порядочно вынести мозг, окончательно убедили его в том, что он поступил правильно. Но ощущение грязи, которую не смыть, как не пытайся, все-таки осело на дне души. Именно тогда он понял две вещи: во-первых, что пойдет на все, лишь бы отделаться от «Trident», даже если потребуется заложить душу дьяволу; и во-вторых, что и королевы могут стать шлюхами.***
28-е ноября 1991 года
— Погоди, Дикки! Стоп! Что за дичь ты нам рассказываешь? — Брайан встал со стула, на котором сидел, и начал расхаживать по комнате, наращивая темп. — Хочешь сказать, что Фред… лег под Нельсона? Нет, этого не может быть! Просто не может! Ты что, с ума сошел? Или просто перепил? Это в голове не… — Прервавшись на полуслове, Брай резко сел. Потом опять вскочил. Добежал до двери. Подошел к столу. Он тяжело дышал. Джон, сидевший в кресле у камина, хранил молчание. Роджер тоже молчал, поджав губы. На его лице не было ни кровинки, под глазами залегли тени. — Я говорю сейчас ровно то, что озвучил сам Фред в тот злополучный вечер. — Все-таки Джон решился заговорить снова. — Я не хотел в это верить не меньше твоего, но… я был там. И на свою беду хорошо помню, что тогда происходило. Королева-шлюха, которая обводит вокруг пальца сильных мира сего, крутит ими, как хочет, и победно пьет шампанское. Брай, включи-ка мозги! Это был победный рапорт Фреда, его попытка, повернуть ситуацию к своей выгоде. Песня получилась клевая, а вот попытка… попытка провалилась. Его запала и гордо поднятой головы хватило ненадолго. Давай будем честными хотя бы сами перед собой — никого, кроме нас, тут нет. Ни ты, ни я, ни Роджер не заметили, когда вдруг все пошло не туда. Точнее, заметили, но решили, что у Фреда просто звездная болезнь. Корона, блять, давит на голову! Помнишь, на саундчеке в Рэйнбоу в ноябре того же семьдесят четвертого, не ты ли, высокоморальный мистер Мэй, назвал Фреда «шлюхой»? В шуточку назвал, просто поддразнивая. А что вышло? Два часа его найти не могли. Брайан весь сжался и, уцепившись обеими руками за край стола, вновь опустился на ближайший стул. — Джон… Джон, что ты говоришь! Очнись! Я… — Он сам не замечал, что у него трясутся губы. — Теперь-то ты понимаешь, что по самому больному, сволочь, ударил и даже не заметил? Разумеется! У самого-то корона на голове крепко сидела, не отодрать. Ты же у нас ни разу не шлюха. В обтягивающих штанах перед залом не прыгаешь. Нет, ты — король-эльф, возвышенный и недоступный. С чего бы тебе быть шлюхой? Только вот этот клоун Фредди за тебя, прекрасного, отдувался. Чтобы ты не загнулся в больничке и от депрессии в психушку не угодил. Вот скажи мне, ты бы ради него поступил также, а? Брай не ответил — просто не отыскал сил. — То-то же! Так что замолчи и слушай дальше. Это только цветочки...***
20-е сентября 1979 года
— Видишь, Джонни-бой? Я обещал, что не отдам ни Брая, ни Роджа, ни тебя? Вот и не отдал… Сколько раз Фредди сам с собой прокручивал в голове разговор, подобный этому, смутно чувствуя, что любой тайне рано или поздно приходит конец. Истина так или иначе выплывет наружу. Кто-нибудь обязательно проболтается. Тот же Нельсон не преминет ткнуть носом в дерьмо при любом удобном или неудобном случае. И что тогда? Осознавать, что живешь, как преступник, которого могут в любой момент поймать за руку, было мерзко. Не думать об этом — никак. Пока было, к чему стремиться, он просто шел вперед, не замечая всей этой грязи, не думая о ней. Но потом, получив все, что хотел, он остался со своими демонами один на один. Сколько раз он клялся сам себе приложить все усилия, всю энергию своей неугомонной натуры, лишь бы оградить парней от мерзкой, отвратительной правды. У них своя жизнь. Хорошая жизнь — благополучная, даже по-своему счастливая. Он же спустил все, что у него было, в унитаз. Зачем парням копаться в этих подробностях? Пусть думают, что их успех — результат труда, ума и таланта. В чем-то это и вправду было так. Труда, ума, таланта, а еще… еще того, что он таки продал душу дьяволу. Этому вонючему дьяволу, который называется шоу-бизнесом. Теперь, когда его наконец спросили напрямую, он, еще толком не зная, как поступит, совершенно ясно понимал, чего не станет делать — он не собирался юлить и отнекиваться. Еще год или два назад — возможно, но сейчас в этом уже не было никакого смысла. Все чувства давно выгорели, оставив только глухое отчуждение. Пусть Джон думает, что хочет. Надоело… — Почему ты молчал? — спросил Джон тихим, мертвенным голосом, еще не вполне осознав, что все, чему он так отчаянно не хотел верить, оказалось правдой. В один миг в памяти вспыхнули и «Killer Queen», и Колизей. Много-много странных, на первый взгляд ничего не значащих эпизодов из прошлого, пробуждавших у него омерзительные въедливые мысли, которые он всякий раз старался гнать прочь, посмеиваясь над собственной мнительностью. Странная фраза, обороненная Нельсоном в аэропорту в Японии. Внезапное появление Рида, их с Фредди постоянные перегляды и недомолвки… Да уж, шутка, которую он хотел провернуть, чтобы поднять Фреду настроение, оборачивалась чем-то страшным. Все, что он знал до сих пор, медленно, но верно распадалось на множество осколков, под которыми проступала совсем иная картина. Он внимательно смотрел на Фреда, который по-прежнему лениво цедил шампанское, и пытался поймать его взгляд, то и дело скачущий от фигуры бармена у стойки к широкому окошку, выходящему на оживленную Эбби-Роуд, но пока безуспешно. Тот умело прятал глаза. — Глупый вопрос. Разве ты на моем месте стал бы рассказывать? — Фредди облизнул внезапно пересохшие губы и добавил: — Только не надо делать такое лицо, дорогой. Кому-то из нас все равно пришлось бы… В шоу-бизнесе ничего не дается просто так. Да и где вообще дается? Всегда есть спрос на самые мерзкие предложения. Связи — вот что важнее любого таланта. Связи и бабло. Включи-ка телик — кто там только не поет! Неужели все — большие таланты? — Считаешь, что мы не имели права знать? Фредди помотал головой и нервно улыбнулся. — Это касается только меня… — Нет, не только. Тут, блять, замешаны интересы всей группы! — Голос Джона ожидаемо сорвался. Первоначальное ошеломление отхлынуло, уступив волне мощной, сверхъестественной злобы. Его дыхание сбилось, на лбу угрожающе вспухла синюшная вена. Видел бы его сейчас Рэтти, год от года не устающий травить байки о легендарном хладнокровии басиста «Queen»! — Или ты вообразил, что мы трое — сраные мудаки, способные просто закрыть глаза? Ты совсем охренел, Фред? Да посмотри же на меня!.. Он требовательно ухватил Фредди за руку. В душе вспыхнуло зверское желание залепить этому идиоту хорошую оплеуху. И одновременно — прижать к себе. Как можно крепче. Чтобы и близко не подпустить никакую мразь. — Когда это началось? — С каким-то мазохистским упрямством Джону захотелось выяснить в первую очередь именно этот вопрос. Хотя бы для того, чтобы понять, как долго Фред делал из них дураков. Наконец Фредди поднял взгляд, но единственное, что Джону удалось прочесть в его глазах, — болезненное равнодушие человека, который уже сказал все, что мог, и добавить ему нечего. — К чему этот разговор, Дикки? К чему сейчас этот разговор? Вы успешно закрывали глаза все последние годы. Не лучше ли и дальше жить в счастливом неведении? Продолжать верить, что успех сам прилетел к нам в руки. Например, что Барри Шеффилд случайно заметил нас в той дыре в Уэмбли, где мы бренчали на казенных инструментах ради бесплатных демок. Или что Хольцман сам искал встречи с никому не известными музыкантами из другой части света. Помнишь, тогда, в семьдесят третьем? Контракт с «Elektra» открыл нам путь на американский рынок. Все были довольны. Никому и в голову не пришло, что, возможно, кто-то из нас здорово вылизал задницу этому щуплому америкашке, чтобы убедить его посмотреть наше шоу… Таковы правила этой гребаной игры. Даже если ты — второй, мать его, Хендрикс, пока тебе не за что зацепиться, ты так и останешься пустым местом. Мы с нашими сраными амбициями могли годами обивать пороги музыкальных студий, как это делают другие — сотни студенческих групп, которые играют по вечерам у себя в колледжах и мечтают стать Королевами рока, собирающими тысячные залы. Поверь, дорогой, лет десять назад мы были ничем не лучше. Но есть лазейки. Они видны невооруженным глазом, стоит только немного включить мозги. Ласково улыбнуться, немного пофлиртовать — разве от тебя убудет? Эти боссы музиндустрии — чертовы педики! Все до одного! Даже те, которые притворяются примерными семьянинами. Знаешь, что Барри заглядывался на тебя? Вспомни, как он захаживал к нам в гримерку по любому поводу и всякий раз пожирал тебя глазами. Парни ржали над тобой: самый младший в банде первым угодил на крючок, но как знать, возможно, именно ранняя женитьба спасла твою жопу. — Резким движением Фредди опорожнил свой бокал и, не позволив Джону, пораженному до глубины души, вставить и слова, продолжил: — А Роджи? О, какие я совершал гамбиты, чтобы Риду досталась дырка от бублика! Он так сильно на нашего ежика тек, что противно было смотреть. Просил меня пригласить его в приватную компанию, доставить красивому мальчику удовольствие. Блять… Мик, сука, был тысячу раз прав! Шоу-бизнес — это продажа себя. Один продает свой талант, другой — свои мозги, а третий — свое тело. Так или иначе, все становятся проститутками.***
28-е ноября 1991 года
— Джон, тебя заносит! Зачем это Риду Роджер? У него же был Элтон и вдобавок десятки, сотни мальчиков, которые лизали его задницу. Зачем надрываться, если помани рукой — и набежит куча желающих? Тут что-то не то. Быть не может! Ну что за дичь?! — Брайан опять вскочил на ноги. — Дичь? — Джон иронично приподнял бровь. — Пусть Роджер сам ответит. — Он повернулся лицом к дивану. — Роджи, милый, скажи-ка нам, когда ты купил свою любимую «Альфочку», кто тебе одолжил деньги на первый взнос и поручился в банке? А, дорогой? Говори, не стесняйся! Роджер вжался в диванные подушки. — Чего молчишь? — Джон гневно смотрел ему в глаза. — Не Рид ли замолвил словечко за твою песенку, попавшую на тот сингл, который сделал тебя состоятельным человеком? Сколько в том было твоей заслуги, а не Фреда? Продавил на В-сторону песню про машинку. Про машинку, которую сам же помог купить. Думаешь, он тебя просто так, без всякой задней мысли, дарами осыпал? Или, может, напрямую предлагал тебе отсосать? А? Ангел во плоти. Давай, скажи нам, было или нет? — Нет. Не предлагал. Но предлагал снять клип на мою песню… — Роджер закрыл лицо руками. — Вот видишь, Брай! Аванс вносил за красивого мальчика. Это же круто! Азартно! Ты, Роджи, сейчас подумай и скажи сам себе — мы-то как-нибудь перебьемся, — согласился бы ты на предложение Рида, если бы он наобещал сольную карьеру, промотур и черта в ступе? А хочешь, я расскажу, что стало бы с тобой дальше? Рид бы шепнул о тебе пару слов прекрасной Доминик, которой, конечно, тут же и след бы простыл, а сам охотно выступил в роли утешителя. И тогда, может, ты, Роджер Меддоуз Тейлор, отец троих детей, был бы сейчас чьей-нибудь подстилкой. Или подцепил какую-нибудь дрянь еще раньше Фреда, и сейчас мы бы пили за упокой твоей грешной души. В этой игре не имеют значение ни талант, ни сексуальная ориентация — ничего... — Джон покашлял, чтобы прочистить горло. — А помнишь, как Фред в самом начале крутился всюду, искал пути, чтобы нам с вами пробиться?***
20-е сентября 1979 года
Они еще выпили. Помолчали. Постепенно в сознании Джона складывалась общая картина. Да, черт побери, и как он не смекнул раньше! Еще в молодые годы, работая на Кенсингтонском рынке, Фред выворачивался наизнанку в попытках обзавестись нужными знакомствами. Те вечера в Империал Колледже, куда получали приглашения все, кто мог хоть в чем-то поспособствовать раскрутке молодой группы, были его идеей. Но тогда никто не мог ничего заподозрить… В груди росло удушающее чувство несправедливости. Столько лет не иметь ни малейшего представления о том, откуда на самом деле взялись их деньги, слава, миллионы поклонников по всему миру — все то, что они с Браем и Роджем наивно принимали за логичный результат многолетней кропотливой работы. Когда им улыбнулась удача, оставалось только порадоваться тому, что их усилия наконец-то вознаграждены. Что изнурительные репетиции, бессонные ночи, проведенные в студии, которая лишь в это время бывала свободна от клиентов поважней, — все это не впустую. Ни одному из них и в голову не пришло задавать вопросы. Как же они могли быть настолько слепыми? Почему не заметили, когда Фред — Фред, который все эти годы был у них на виду! — перешел грань? Не успел он толком собраться с мыслями, как Фредди вновь подал голос.