27-е ноября 1991 года
— Да уж, денек выдался, закачаешься! Зато финал того стоил. — На губах Роджера искрилась мягкая, ностальгическая улыбка. Хотя отношения с Доминик сейчас уже в прошлом, у них двое замечательных детей. И пока она все же его жена. Ну, официальная жена. — Так все-таки, почему Фред расстался с Мэри? — В который раз Джон бросил в пустоту вопрос, на который ни у кого из них не было ответа. Раньше они как-то не касались этой темы ни с Фредди, ни между собой. — Через несколько дней после тех самых скачек она съехала с его квартиры. Брай с Роджером переглянулись. Да, они оба хорошо помнили, как изумились, узнав, что эти двое больше не вместе. Конечно, к тому времени у каждого в группе имелись определенные подозрения относительно того странноватого пухлого паренька, который постоянно околачивался рядом с Фредди, но все же раньше ни у кого даже сомнений не возникало, что отношения именно с Мэри — это на всю жизнь. Впрочем, так ведь оно в конечном счете и оказалось. Фред не отпустил Мэри дальше другой стороны улицы. Так, окна в окна, они и прожили еще несколько лет до покупки Гарден Лодж. Если бы однажды стало известно, что они вдруг поженились тайком от папарацци, все бы только и сказали: «Давно пора». Брайан задумчиво уставился в окно. — Мэри винит себя в том, что случилось с Фредом, — сказал он внезапно. — Я это точно знаю. Говорил с ней пару дней назад. Она ведь так же, как и ты, Родж, опоздала. Тогда, в воскресенье… — Брай сглотнул комок. — Последнее время она от Фреда не отходила, даже когда уже с животом была. Ночевала, и то все чаще в Гарден Лодж. Пока Фред еще от лекарств не отказался, ставила ему капельницы, а потом… потом просто старалась быть рядом, не терять ни секунды драгоценного времени. В общем, как мы все. Так вот, в воскресенье вечером вдруг позвонил Пирс. Рикки никак уснуть не мог, плакал, звал маму. Что ей было делать? Ко всему прочему, вы ведь не хуже меня знаете, как ее Пирс ревновал к Фреду, даже к койке прикованному. И его, черт возьми, можно понять. Какая ж это семья, если жена сутки напролет пропадает в доме своего бывшего? Ну, она метнулась к себе на Филлимор-Гарденс. Думала, уложит сына и вернется. Только Фред… не дождался. Хотя, может, и хорошо, что самого страшного Мэри так и не увидела. Аткинсон ее потом отпаивал какими-то каплями, которые беременным можно. Мы с Анитой ее встретили уже на следующий день. Поначалу была, вроде, собранная. Все о каких-то мелочах говорила: что тело забрали в морг, что родителям уже сообщили, что похороны тогда-то, и что отпевать Фреда будут эти… как их правильно? Словом, зороастрийские священники. Его отец, мол, уже договорился… А потом не выдержала: «Как я Рикки скажу, что «дядюшки Фредди» больше нет? Это же его сын…» Ну, то есть Фреда, а не Пирса Камерона. Я уж было решил, что это она от горя сама не знает, что говорит. Но теперь, кажется, начинаю понимать, о чем речь… Не в прямом смысле, конечно. Джон поднялся с дивана и подошел к столу — как выяснилось, чтобы налить себе водки. — Конечно, это и его сын. А как иначе? Кто первым прибежал к Мэри в больницу, когда родился Рикки? Кто завалил ее палату цветами? Кто увидел ребенка раньше родного отца? Кто стал его крестным? Кто научил первым словам?.. Воля ваша, парни, но по мне, будь Фред здоров в восемьдесят шестом, еще неизвестно, стал ли бы он так глупо шутить: «Лучше завести еще кошку». Роджер только хмыкнул, припомнив последнее интервью Фредди. Не самое удачное. — Я думал, это Вигг от себя добавил. Сами знаете, он может… — Кто его разберет, — Брай пожал плечами. — В общем, начали мы Мэри успокаивать, а она опустила голову и давай шептать что-то, как будто сама с собой разговаривает. Я даже не сразу разобрал. «Это я виновата, — говорит. — Не удержала, не спасла… Трусиха проклятая! Только и умею, что убегать в тень. Надо было вцепиться со всей силы, чтобы никого больше не подпустить. Тогда он был бы жив...» Я так понял, она решила, что, если бы не ушла тогда, все случилось бы по-другому, и не было бы в жизни Фреда ни Прентера, ни «нью-йорских дочек», ни прочей швали, которая цеплялась к нему на каждом углу. Я не знал, что и сказать. Нес какую-то ерунду, сейчас уже и не вспомню... Но как по мне, Мэри все же правильно поступила. Что бы там у них ни произошло с Фредом, она никогда на него не давила. А значит, думала о нем, а не о себе. — Что-то заставило Брайана поежиться. Было видно, что его мысли опять унеслись куда-то далеко. — Все же, у них была какая-то совершенно невероятная история! Я вот, пережив развод и вообще… много чего пережив, только сейчас понял, какое это счастье, жить с женщиной, которая… как бы это сказать? Твое продолжение, что ли. Анита принимает меня таким, какой я уродился. Сегодня вот ни слова не сказала, когда я, уже перед самым нашим отъездом сюда, заявил, что дома ночевать не буду. Все поняла... Брайан, так не любивший обсуждать своих женщин и свои семейные проблемы, вдруг затронул эту щекотливую тему. Наконец к нему пришло понимание, почему у Фреда и Мэри все сложилось так, как сложилось. Именно потому, что она любила его, а он — ее. Тут Брай вспомнил еще кое-что. — Мэри сказала, что Фред завещал ей Гарден Лодж. Это было неожиданно. В том, что Мэри достанутся деньги Фредди (по крайней мере, большая часть) никто даже не сомневался, но дом… Они думали, что там по-прежнему будут жить Джо и Фиби с Джимом, заботясь о многочисленном кошачьем племени. Брайан оглядел хмуро-удивленные лица друзей. — Мда-а, вот и она поначалу не поверила, когда Фредди об этом заговорил. Даже, по ее словам, отговорить его пыталась. Только он уперся. Сами знаете, если уж наш Фред что-то решил… Сказал, что дом покойного всегда отходит жене, а его жена — это Мэри. И что, если б можно было отмотать назад, она стала бы настоящей женой, тогда бы никто даже не подумал оспаривать ее право. Я считаю, Фреду по-настоящему повезло, что Мэри все эти годы была рядом. Она тоже понимала и принимала его со всеми недостатками и слабостями. Со всеми… особенностями. Понимаете? Это же самое большое счастье. — Брай вздохнул. — Они даже на расстоянии друг друга чувствовали. Помните, как Мэри приехала к нам в Оксфордшир? Мы тогда «День на скачках» записывали. А через пару дней уехала, потому что заболела… — Это когда Фред чуть не разбился на машине вместе с Рэтти? — Джон внимательно посмотрел на Брайана, не понимая, к чему тот клонит. — Ну да, тогда. Я другого такого случая не припомню. Фред в тот вечер не собирался никуда — а тут вдруг прям подорвался. Надо срочно ехать и все тут.***
Август, 1976 год
Это было невозможно жаркое лето! Синоптики победно рапортовали о еще одном побитом температурном рекорде: восемьдесят градусов, девяносто, девяносто пять, девяносто шесть… Фаренгейт сходил с ума. Асфальт плавился. Дождя так и не предвиделось. Находиться в Лондоне было физически невозможно. Говорили, что такой суши в Англии не случалось лет сто, а может и больше. Группа со всей командой переехала из Рокфилда, где по традиции репетировали новый материал, в Оксфордшир на студию «The Manor», принадлежащую Ричарду Брэнсону. Большой просторный особняк, напичканный под завязку самым современным оборудованием, мало напоминал переоборудованную ферму. Записи шли полным ходом. Спасаясь от невозможной жары, из Лондона потянулись все, кто только мог. Первой на студию переехала Вероника с сыном, затем Крисси и, наконец, Мэри, которая взяла отпуск. Тут, за городом, в тени деревьев рядом с небольшим озерцом жить, в общем-то, было можно. Даже Рид со своей свитой выбирался несколько раз, чтобы проведать подопечных и послушать готовые демки. Воскресение они всей компанией провели на озере. Купались, жарили барбекю, загорали — словом, валяли дурака. Женщины возились с годовалым Робби. Роджер с Фредди немного порубились в теннис, но жара быстро их сморила и затею бросили. Уже вечером, собираясь спать, Мэри пожаловалась Фредди на воду в ухе, которая до сих пор не вышла. — Не переживай, дорогая, такое бывает. — Фредди заботливо поцеловал ее в макушку. — Может, за ночь выльется? Попробуй лечь на это ухо. Он развалился голышом на широкой кровати — укрываться, даже простынями, было жарко. — Когда же эта духота закончится? Я в Индии к жаре привык, но и меня это уже достало! Открой окно пошире, пожалуйста. Мэри молча сделала, как он просил. К утру ухо разболелось не на шутку. Мэри позвонила врачу, записалась на прием и, приняв обезболивающее, засобиралась назад, в Лондон. Обеспокоенный Фредди вызвал машину с личным водителем Дереком (и машина, и водитель были отнюдь не роскошью. Фредди так и не решился самостоятельно освоить вождение, а после триумфального шествия «Рапсодии» по радиостанциям страны передвигаться на ненавистном общественном транспорте стало попросту невозможно). Мэри уехала, пообещав позвонить сразу как придет от врача. Фредди снедало какое-то смутное чувство тревоги. Он старался взять себя в руки, не придумывать проблемы на пустом месте, но побороть интуицию не удавалось. Ему казалось, что вот-вот должно было случиться что-то плохое.***
Целый день они с парнями работали ударными темпами, однако это беспокойство, как бесконечный зуд, мешало собраться. Фредди решил, что после ужина сам позвонит Мэри — узнает, все ли у нее в порядке. За столом весело обсуждали вчерашнее шоу Бенни Хилла. Телевизор на студии был один, и тот показывал всего три канала, так что периодически вокруг него разгорались споры. Но воскресный вечер проходил одинаково — вся компания самозабвенно ржала над незамысловатыми, а порой и откровенно дурацкими шуточками комика. Вот и сейчас оживленно спорили, повторяется он или нет. Фредди от участия в разговоре воздерживался, думая о своем. Сегодня его не очень-то тянуло на веселье, и ничего поделать с собой он не мог. Беседу прервал резкий звонок. Кристал, как раз выходивший из столовой, подошел к телефону. — Фредди, это тебя. Мэри. Меркьюри аж подскочил и, быстро выбравшись из-за стола, чуть ли не бегом рванул в холл. — Фредди, это я… — Голос Мэри срывался. Она всхлипывала. Сердце в груди подпрыгнуло и перевернулось. Предчувствие было не напрасным! Что-то произошло. — Что случилось, дорогая? Ты дома? — Да, дома. Вернулась от врача пару часов назад. Он сказал, что это какая-то инфекция. Выписал лекарства. Фредди, ухо болит все сильнее! Температура 38,5. Фредди, что делать? Мне ужасно больно… — Она, не сдерживаясь, заплакала. — Милая, не плачь! Я… я сейчас приеду. Попрошу кого-нибудь меня подбросить. Ничего страшного. Все будет хорошо. Выпей таблетки и ляг. Я приеду, и мы решим, что делать. Если понадобится, вызовем скорою. — Фредди старался говорить как можно спокойнее, но ощущение, что это и есть начало какой-то большой проблемы, нахлынуло мощной волной. Возвратившись в столовую, он с порога спросил, кто сможет его отвезти. Никакие возражения не принимались. — Я должен СРОЧНО ехать к Мэри. Ей плохо, она одна. Когда все решится, вернусь. Кто отвезет? Вызвался Рэтти… тьфу ты, то есть Питер. Питер Хинс. Сколько бы Фредди себя ни одергивал, прозвище, похоже, приклеилось к этому двадцатилетнему пареньку намертво. Рэтти, вошедший в дорожную команду группы в прошлом году, был отчаянным раздолбаем, к тому же, вечно грязный и потный, прыщавый — натуральный крысеныш! Но дело свое знал хорошо. По крайней мере, на гастролях пока не облажался. Тут, в Оксфордшире, его держали «на всякий случай». До сих пор, однако, никаких особых случаев не представилось, потому парень просто наслаждался возможностью отдохнуть за городом, тем более в такую жару, и только иногда, больше для вида, занимался настройкой инструментов. Иначе говоря, пинал балду и пил пиво за чужой счет. По счастью, сегодня он выпить не успел, в отличие от остальных, за обедом приговоривших две бутылки вина. Потому мог сесть за руль. Что ж, Рэтти — так Рэтти. Нехорошее предчувствие не покидало Фредди. Беспокойство нарастало снежным комом, и понять, что не так, он не мог. Однажды он уже испытывал нечто похожее — на тех злополучных американских гастролях, когда потерял голос. Как будто над его головой, где-то высоко в небе, скапливаются грозовые тучи и вот-вот прогремит гром. Хотя в действительности небо было таким же чистым и ясным, как вчера, позавчера и уже второй месяц кряду, но Фреду постоянно казалось, что он чувствует в воздухе электрические разряды. Вот-вот что-то произойдет. Что-то дурное, непоправимое, гадостное… Не утруждая себя лишними сборами, Меркьюри в чем был выскочил во двор. Встал вопрос, на чем ехать. Вызывать машину из Лондона не вариант — Фредди был на взводе и не смог бы выждать два часа, необходимые Дереку, чтобы добраться сюда. Старый раздолбанный фургон, на котором Рэтти этим утром ездил за продуктами, доверия не вызывал — говорили, что там временами глохнет мотор. Еще одна машина была занята... В итоге нашелся свободный студийный «Форд». Вроде, в приличном состоянии. Фред без промедления уселся на переднее сидение рядом с водительским. Слава Богу, поехали. В дороге ощущение надвигающейся беды не оставляло. Фредди пытался отвлечься, болтая с непутевым роуди о какой-то ерунде, обсуждая вышедший в апреле «Black and Blue», вспоминая первый совместный тур по стране… Все что угодно, только бы не молчать! Любая пауза — и его вновь захлестывала тревога такая концентрированная и сильная, что волосы начинали шевелиться. То и дело он спрашивал себя: «Что за черт?! Неужели с Мэри что-то случилось? А вдруг я не успею?» Что именно могло случиться и куда он не успеет, особого понимания не было. Только свербящие и выматывающие мысли, как рой мух, гудели в голове. — Рэтти, давай поедем чуть побыстрее. Что-то я волнуюсь. — Фредди потуже затянул ремень безопасности — абсолютно механический жест. Парень, не споря, прибавил газу. Они уже преодолели большую часть пути. За окном показались лондонские предместья — малоэтажные районы и пустыри. Трасса А40, обычно запруженная, сегодня была почему-то почти пустой. Это их спасло. При въезде на круг дорожной развязки Рэтти почувствовал, что машина не слушается. — Фред, держись! Тормоза отказали, блядь! — побелевшими губами прокричал он. Раскаленное марево вдруг превратилось в арктический лед. Воздух стал холодным и густым. В голове у Фредди сами собой вспыхивали непрошенные воспоминания. «Как рано, как рано ты уйдешь в сиянье славы…» Неужели сегодня? Так быстро? И при этом стало как-то очень спокойно: «Сегодня — так сегодня. Парней жалко оставлять. И Мэри...» Дальше все происходило, как на бешеной перемотке. Маневрируя, они объехали пару автомобилей, после чего Рэтти судорожным рывком дернул ручник. «Форд» резко повело, и тот съехал в кювет, чудом не попав ни в одну яму или придорожную канаву. Проехав еще метров двести, машина наконец встала как вкопанная. — Блядь, пронесло. Охуеть… Фред, я тебя чудом не убил! — Несчастный водитель вцепился обеими руками в руль с такой силой, что занемели пальцы. Справившись с собой, он повернул голову. — Ты живой? Фредди вжался в кресло и едва заметно шевелил губами: «Нет, не сегодня… Не сегодня...» Если бы он не пристегнулся, если бы… Ощущение грозы над головой испарилось. Дышать стало легче. В первый раз за этот странный день Фредди улыбнулся, вздохнул полной грудью и на удивление спокойно проговорил: — Все хорошо Питер. Я жив. Рэтти даже не заметил, что к нему в кои-то веки обратились по имени. Он по-прежнему таращился на Фредди, испуганно хлопая глазами. — А прикинь, если бы нет? Завтра в «New Musical Express» бы написали: «Роуди убил популярного рок-певца». Мне был бы пиздец… Они переглянулись и, словно по команде, начали смеяться от облегчения. Внезапно истеричных хохот прервал стук в заднее стекло. — Эй, парни, вы там живы? Помощь нужна? Если машину угнали, убегайте быстрее, мы не скажем ничего полиции. Увидев за окном трех субъектов довольно странной наружности, они прыснули еще сильнее. — Фред, твою мать, мы с тобой в цыганский табор въехали! Пиздец! Смотри, видишь вон ту кибитку? Могли бы прям в нее влететь на всех парах. Было бы еще веселее. Тогда бы в «New Musical Express» написали: «Роуди убил популярного рок-певца о цыганскую кибитку». Выбравшись из машины, оба попали в окружение местных обитателей, которые всячески пытались оказать помощь потерпевшим. Видок у последних был еще тот: всклокоченный и небритый Фредди в старых потрепанных джинсах, сабо и шелковом кимоно, как всегда замурзанный Рэтти… да уж, можно было с уверенностью сказать, что на гангстеров они сейчас походили ровно так же, как и на парочку инопланетян. Скорее уж гламурные бомжи. — Нам надо вызвать помощь. Не подскажете, есть поблизости телефон? — Фредди сориентировался первым. Нужно было позвонить на студию и вызвать Дерека. А еще сказать Мэри, чтобы не волновалась. Один лохматый бугай кивнул в сторону коттеджей в трехстах метрах от трассы. — Вон там у многих в домах есть телефоны. Фредди вежливо поблагодарил цыгана и сообщил Хинсу: — Давай так — я пойду позвоню, а ты жди тут. Вдруг попадется кто-то, кто сможет вытащить машину? А нет — вызову из студии всех наших, пусть поднимают жопы и приезжают! Не переживай, с цыганами ночевать не оставим. — И бодрым шагом пошел к ближайшему дому. Последующие события развивались по совершенно невероятному сценарию. В сгущающихся сумерках Фредди Меркьюри поднялся на крыльцо крайнего от дороги дома и нажал кнопку дверного звонка. Ему открыла симпатичная розовощекая девчушка лет пятнадцати. — Добрый вечер, извините что беспокою, можно… Изложить причину своего визита он так и не успел. У девчушки округлились глаза. — Мама! — раздался громкий крик. — Мама, к нам пришел Фредди Меркьюри! Честно, я ничего не курила! Это правда он! Вы ведь Фредди Меркьюри? Фредди очаровательно улыбнулся. — Да, это я. Извините что беспокою в столь поздний час, но не могли бы Вы… — Могла бы! Могла бы! Бля-я-я! Я сплю и вижу сон! Ой мамочки! Ко мне пришел Фредди Меркьюри! Мне никто не поверит!.. — Девица впадала в кататонию и хватала ртом воздух. — Люси, что ты так кричишь? — Из-за ее плеча показалась дама лет сорока или, может, сорока пяти. — Здравствуйте. Вы что-то хотели? — Да, мэм. У нас с приятелем произошла небольшая авария. Нельзя ли от вас сделать пару звонков? — Разумеется. Телефон на тумбочке. Люси, что ты встала столбом? Дай молодому человеку пройти. Ему просто нужно позвонить. Люси! — Женщина сердито зыркнула на девчонку, которая не знала, что ей делать и куда бежать. — Мама, это же Фредди Меркьюри! Мама! Судя по всему, вопли дочери не произвели на хозяйку дома никакого впечатления. — Значит, это твой знакомый? Прекрасно. Проходите, пожалуйста. Простите мою ненормальную дочь. С ней бывает… Люси, ну что ты орешь? Пошла бы чайник поставила. Видишь, у человека неприятности. Фредди прошел в маленькую прихожую (район был явно не из богатых) и, не отвлекаясь на малолетнюю фанатку, принялся набирать номер. — Дорогая, как ты себя чувствуешь? Извини, я задерживаюсь. Приеду — расскажу. У нас машина сломалась. Что? Нет, со мной все хорошо. Не переживай, просто маленькая неприятность. Я сейчас позвоню Дереку, и он меня подхватит. Скоро буду дома. Получше? Отлично! Пока Фредди искал в справочнике телефон студии, за его спиной разворачивалась целая битва двух женщин. — Мама, ты что не узнала его? Он же певец из «Queen»! Это моя самая любимая группа! Мама, я точно не сплю? — Люси, веди себя прилично. Ну певец и певец. Иди поставь чайник! Быстро! — Если я кому и расскажу, мне не поверят. Так, я сейчас. У меня есть пластинки. Мама, никуда его не опускай! Я себе не прощу, если не возьму автограф! Девчонка сломя голову рванула наверх в поисках того, на чем ее кумир мог бы расписаться. И еще свидетели… да, конечно! Ей нужны были те, кто подтвердит, что она не сошла с ума. Ее мать, пожав плечами, прошла на кухню. Через десять минут, вызвав Дерека и объяснив ситуацию парням, Фредди собрался обратно к скучающему на дороге Рэтти — не тут-то было! — Извините… Фредди, правильно? У вас не найдется десяти пенсов? Нужно добавить деньги в счетчик, а у меня мелочь кончилась. Фредди виновато развел руками. Ни кошелька, ни сумки он, конечно же, не подумал захватить. Счастливая Люси была тут как тут. Она приволокла пару дисков и плакат и уже подсунула все это неожиданному гостю. — Мама, какая ерунда! Давай сюда, я сбегаю разменяю у миссис Пинкл! — Девчонка стремительно убежала, оставив недоумевающего Фредди в компании мамы. — Проходите, пожалуйста, сюда. — Его пригласили в гостиную, которая, если и превосходила размерами прихожую, то ненамного. — Присаживайтесь. Я пока на стол накрою. Вскоре вернулась Люси. И не только с монетками, но и с соседями, которые, узнав, какую важную птицу к ним занесло, решили не оставаться в стороне. Естественно, пришли не с пустыми руками — кто-то принес упаковку печенья, кто-то пирог или банку домашнего джема. Фредди понял, что, хотя он чудом избежал гибели, проблемы сегодняшнего дня на этом не закончились. Чайная вечеринка продолжалась почти полчаса. Пару раз Фред порывался идти, поясняя, что его ждут, но увы. Ему тут же подливали еще прекрасного чаю, отказаться было бы очень невежливо. Когда он все же вырвался из объятий гостеприимного дома, на улице стало совсем темно. Он с трудом отыскал машину, которая была на прежнем месте. Рэтти сидел на какой-то коробке, в ночном мраке был виден только светящийся кончик его сигареты. Цыгане поодаль устраивались на ночлег. Сюрреализм картины мог бы поспорить с любым полотном Сальвадора Дали: поздний вечер, Лондон, цыганский табор, рок-звезда, одинокий огонек.. — Фред, ты офигел?! Я уже испугался, что ты не можешь найти дорогу назад! — Заткнись, Рэтти, я сейчас лопну! Столько чая я не пил с тех пор как знакомился с отцом Мэри. Сейчас обоссусь, блядь! — Фредди вовсю вертел головой в поисках подходящих кустов. — Ты мне сначала скажи, ты помощь вызвал? — Вызвал. Дерек должен подъехать с минуты на минуту. А за тобой парни всем скопом собрались, нашелся там среди них кто-то трезвый. Не ссы, заберут тебя минут через сорок! Ой, все, бля, я побежал… И Фредди вновь скрылся в темноте.***
27-е ноября 1991 года
— Мне Фред потом рассказывал, что в тот день у него было ужасное предчувствие. Он-то боялся за Мэри, а оказалось, сам чуть не убился. Рэтти говорил, что, когда осматривали машину, никак понять не могли, что произошло с тормозами. Даже полиция разбиралась. — Брайан вдруг улыбнулся. — А помните, чего он нам тогда насвистел? Что машина всмятку, что они чудом выжили, что сбили три цыганских кибитки, что он не знает, есть ли трупы, но скорее всего есть… помните? Мы всей бандой рванули туда, а там никаких трупов в помине нет. Сидит Рэтти на какой-то коробке и нервно курит. Переживает, что его Брэнсон прикончит за поломанный «Форд». А Фред уже домой умотал. — Точно! Мы потом над Фредом долго стебались. Хотя… смешного, по большому счету, было мало. — Роджер хмыкнул, припомнив одно из собственных невеселых приключений на дороге. — Парни, а вам не кажется, что как раз тогда, осенью семьдесят шестого, Фред стал меняться? Как будто потихоньку перерождался в другого человека. Он поразительный! Как та русская кукла… матрешка, да? Откроешь одну куколку, а внутри еще одна, и еще — и все разные. — Брайан взял у Роджа альбом и стал просматривать их сценические фотографии, вновь погрузившись в воспоминания с головой. Джон внимательно наблюдал за ним, но опять ничего говорить не стал.