Ноябрь, 1975 год
В целом, гастроли проходили отлично. В Бристоле на концерт были приглашены журналисты, которые потом дружно писались от восторга. Те же мудаки из «Rolling Stone», «Melody Maker» и прочих изданий, которые пару лет назад добросовестно поливали их помоями, теперь восхваляли на все лады, и даже изредка проскальзывающие колючие уколы не больно-то и ранили. После концерта Фредди напропалую раздавал интервью местной и национальной прессе. В свое время, когда вышел «Queen II», Роджер, почитав кучу уничижительных рецензий, с горя взял диск и два дня дома прокручивал его, пытаясь найти косяки, которых так и не нашел. Хороший же альбом, сам бы купил! Но сейчас успех был настолько очевиден, что каждый понимал: смешивать их с дерьмом — как против ветра мочиться. Тебя же идиотом и ославят. «Bohemian Rhapsody» поднималась все выше и, наделав много шума в профессиональных кругах, была уже на девятом месте британских чартов. И это абсолютно точно не предел! В эфир «Top of the Pops» видео еще не вышло, но с телевидения уже доходили слухи, что тамошние боссы в восторге. Фредди был счастлив, хотя и уставал на концертах как собака. Вкус успеха окрылял. Парни чувствовали себя на гребне волны. Волны, которая на огромной скорости несет их к вершине настоящей славы и финансового успеха, так необходимого сейчас. Рид, конечно, тоже ликовал. Хотя он оказался и не прав по всем статьям, но ведь лучше честно признать ошибку, чем настоять на своем и проиграть, не правда ли? Брайан с Джоном разделяли общую радость. Собственно, «Рапсодия» была и их детищем. Каждый приложил руку к этому успеху. Может, в меньшей мере, чем Фред, но все же. Роджер… о, Роджер тоже был бы абсолютно счастлив, если бы не… кхм… определенные причины. Мама создавала невыносимые условия. Страдания Роджера Тейлора, эсквайра — барабанщика, большой звезды и совершенно несчастного парня — были достойны пера Гёте. Что знал тот идиот Вертер о страданиях? Да ни шиша не знал! Жили они с мамой, конечно, в одном номере. Везде и всегда. Утром она будила его пораньше — принимать лекарства и приводить себя в порядок: — Роджер, мне нравится твоя прическа, тебе идут длинные волосы, но пожалуйста, не начесывай их так — испортишь! — Ты хорошо себя чувствуешь? Давай я измерю давление и пульс. Нет, не пенсионер, но доктор велел отслеживать динамику. — Как твои руки? Давай посмотрим, может, надо заклеить заново. Как ты умудрился так пораниться, даже не представляю! — мама в очередной раз удивлялась змеистому шраму на ладони, оставшемуся после весенних американских гастролей. Роджер стискивал зубы и терпел, умоляя всемогущего Бога дать ему сил. За завтраком мама следила, чтобы он ел только полезное. После, состроив крайне недовольное лицо, отпускала его на саундчек, предупредив парней, чтоб следили за ее ненаглядным сыночком и ни в коем случае не позволяли ему курить. Бедный Родж был вынужден вспомнить школьные годы. Выпросив сигаретку у какого-нибудь из рабочих, монтирующих сцену, или местных, кто работал на площадках, он скрывался в туалете. Пару раз его все-таки застукал Брай. Потом отчитывал так, что получасовые запилы на его любимой «Red Special» казались легкой прогулкой на природе в ясный день. Мир сошел с ума. Все очень сильно беспокоились о Роджере Тейлоре, эсквайре — неплохом барабанщике и самом терпеливом на свете парне. Порой он думал, что, если дотянет до конца этих гастролей и не сдохнет от всеобщей заботы, его обязательно канонизируют досрочно! И даже выдадут нимб на веревочке, чтобы святой Роджер мог носить его еще при жизни, лучась и сияя на концертах за своей барабанной установкой. А что? Ему бы пошло. Особенно если завить кудри... Так он и жил. На шоу мама не бывала. После представления парни очень быстро уезжали с площадки. Отыграв на сцене «God Save the Queen», примерно через час были уже в отеле. А в номере с распростертыми объятиями Роджера неизменно ждала она. «Хочешь пообщаться с друзьями — пожалуйста, но только у меня на глазах. Я вам мешать не буду. Посижу вот тут в сторонке и все. Мне не интересны ваши разговоры, я ничего в этом не понимаю». Как сейчас Роджер любил Джона! Какими хорошими и добрыми словами вспоминал своего друга и вечного соседа! Как хорошо им жилось вместе в номере! Хоть в Японии, хоть в Америке, даже в гребаной Австралии — это была прекрасная пора! Джон не выгонял никого из номера самое позднее в двенадцать ночи вежливой просьбой: «Мальчики, я понимаю, вы — артисты и привыкли сидеть допоздна, но я бы хотела лечь спать. Роджеру тоже надо отдохнуть. Спасибо вам». А вот его мама за три секунды освобождала помещение от веселых музыкантов и загоняла сына спать. Деваться было некуда. Что не по ней, сразу следовало: «Соберу чемодан и уеду. Тогда туру конец. Я уже обсудила этот вопрос с Джоном Ридом. Кстати, какой милый и серьезный юноша! Он говорил, что у него скоро помолвка. А ты меня до сих пор не познакомил со своей девушкой…» И так повторялось из раза в раз. Прожив на белом свете двадцать шесть лет, Роджер знать не знал, что его мама — шантажистка почище всех палестинских террористов вместе взятых. Пока вся группа с друзьями веселятся в местном баре — выпивают, обсуждают концерт, клеят симпатичных фанаток, — ты лежишь в кроватке, чисто вымытый, в пижамке, а на соседней койке мама читает свежий номер «Vogue». Хоть доставай из тумбочки Библию и окончательно и бесповоротно проникайся святым духом. БЛЯ-Я-ЯДЬ! Притом Фредди, этот гадский мерзавец, отчего-то был полностью доволен ситуацией и не раз говорил Роджеру: «Как хорошо, что с нами поехала твоя мама! Просто отлично». Порой Роджеру хотелось убить его каким-нибудь особо жестоким способом. Ну, или хотя бы на недельку поменяться местами…***
Роджер так и остался в неведении, почему его друг пребывает в столь радостном настроении. Фредди не забыл, что привело его на квартиру к Роджеру в то утро, после вечеринки в Колизее. Тогда было не до разговора, а потом ситуация не самым радужным образом, но все же разрешилась сама собой. Теперь Рид уж точно не сунется к Роджеру ни под каким предлогом. Даже поговорить им удается не каждый день. И потом, абсолютно трезвый, не курящий, злой и хмурый Родж не производил впечатление доступной секс-добычи. Еще в Ливерпуле, сопоставив все «за» и «против», Фредди подошел к миссис Тейлор и, стараясь очень аккуратно выбирать слова, посоветовал ей смотреть, кто из команды Рида и как общается с Роджером. — Не хотел Вас пугать, дорогая, но шоу-бизнес — не самая приличная среда. Роджер — парень веселый, красивый. Мало ли, кто и что себе навоображает. Команда новая, мы с ними едем в тур впервые. Новые лица. Они нас не знают, мы их — тоже. Не хочу каких-то неприятностей и… непристойностей. Ну, вы понимаете, да? Раньше у нас не возникало таких проблем, но… мало ли. Роджера до сих пор иногда принимают за девочку… — Фредди трагически вздохнул. — Если вдруг что, сразу говорите мне. У меня разряд по боксу. — Фредди, ты — боксер? — глаза у миссис Тейлор полезли на лоб. Яркий, разодетый в пух и прах, но всегда интеллигентный и тихий Меркьюри (хотя да, она знала, что этот экзотический мальчик носит фамилию Балсара и что он из очень приличной... вроде, индийской семьи) владеет приемами бокса? Вот это настоящий сюрприз! — Да, мэм. Именно так. Я был чемпионом нашей школы. Так что, пока Роджер сам не в состоянии это сделать, я с удовольствием начищу харю… ой, простите, то есть, дам сдачи всем, кто только дотронется до него пальцем. Договорились? Не пугайтесь, я сначала просто поговорю. — Спасибо тебе, Фредди, что предупредил. Я и сама все понимаю. Как Роджи намучился, пока рос! Я тоже постоянно боялась, мало ли что… очень уж он был милый и хорошенький. Не беспокойся, я скажу, если что-то заподозрю. Но пока я с ним, не думаю, что у кого-то хватит наглости… Вы уж там тоже следите на концертах и репетициях. Роджер пока еще не здоров. Хоть он это и не показывает, мне все видно, я — мать. Он до сих пор очень бледный, быстро устает, по утрам пульс сильно скачет. — Обязательно, мэм. Можете на нас положиться. — Фредди, дорогой мой, долго я, сам понимаешь, с вами ездить не смогу. Да и не хочу. У меня в Труро много дел. Поверь, мне есть чем заняться, кроме проблем Роджера. Но пока еще поезжу. Понаблюдаю. Когда все точно придет в норму, уеду. Но это между нами. Ему не говори. Если мой сын хочет быть взрослым и самостоятельным — к тому же, он рассказывал, что, судя по всему, скоро станет еще и богатым, — ему не помешает научиться ответственности к себе самому и к окружающим. Пока я рядом, сделаю все возможное, чтобы ему навсегда расхотелось влипать в подобные истории. И я прошу тебя и мальчиков быть начеку. Вправляйте ему мозги, не стесняйтесь. Роджер может быть несносным засранцем, но я не хочу, чтобы у него были проблемы со здоровьем, да и вообще… — миссис Тейлор красноречиво закатила глаза. — Я сама не так давно была молодой и прекрасно знаю, что это такое. Роджера окружают миллионы соблазнов. И если все пойдет так, как он рассчитывает, этих соблазнов станет еще больше. То, чем вы занимаетесь, — область шаткая, не стабильная. Я это прекрасно понимаю. Но мой сын — умный мальчик, просто ему немного не хватает тормозов. Увы... в этом есть и моя вина. Наш развод с Майклом сильно ударил по Роджеру. — Она покачала головой, давая понять, что не намерена развивать эту тему. — Ну так вот, Фредди, я могу рассчитывать на вас? — Безусловно, миссис Тейлор! — преданно отозвался Фредди и улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой. Теперь он был совершенно уверен, что никто, включая Рида, к Роджу не полезет. Хотя и самому засранцу Тейлору с мамой житья не будет… но и поделом! Мало того, что он всех достал своей извращенческой песней про машину, так еще и на концертах ее петь хочет, и в сингл пробил. Уже сейчас можно было рассчитывать на то, что получат они за него очень неплохо. И половина авторских отчислений перепадет этой белобрысой заразе! Так что, пусть. Пусть побудет под присмотром подольше. Для сердца — исключительно только польза. К тому же, этим приватным разговором Фредди сильно повысил свой рейтинг в глазах Уинни Тейлор. Отныне она будет знать, что у ее сына хорошие друзья, которые не дадут его в обиду. Вскоре ничего не подозревающая возможная жертва возможных домогательств, которая и до этого находилась под тотальным родительским контролем, поняла, что мама окончательно завернула все гайки, и ему теперь вовсе не охнуть не вздохнуть.***
Через пару недель тура Фредди уже было расслабился. Казалось, времена, когда менеджеру от тебя нужно что-то, кроме добросовестной работы и хорошей музыки, наконец закончились. Но не тут-то было! Рид начал намекать, что хорошо было бы снова «сыграть на рояле в четыре руки». Постепенно дело перестало ограничиваться намеками. После концерта в Ковентри Рид подошел к нему и начал издали: — Фредди, милый, какие у тебя планы на вечер? Может, выпьем вдвоем? Заодно обсудим наши дальнейшие действия. — А разве ты, дорогой, не знаешь о моих планах? Нет, конечно, я рад бы с тобой выпить… — Вот и прекрасно. Приходи ко мне в номер. У меня есть бутылка отличного шампанского. — Рид небрежно провел рукой по его обнаженному предплечью, наматывая на худощавый палец взмокшую черную прядь, и шепотом прибавил: — Неужели ты не хочешь повторить? По-моему, тогда, в сентябре, мы прекрасно… провели время. Пойдем. Тебе необходимо немного расслабиться. Фредди сглотнул. От одной мысли, что ему приходится терпеть эти ухаживания и развратные жесты, хотелось удавиться. И еще больше — когда он на секунду представил, что будет, если их случайно увидит кто-то из ребят. Он торопливо одернул руку Рида. — Джон, дорогой, не обещаю. Давай не сегодня, а? Давай… ну, дня через три-четыре? Хорошо? Кое-как отделавшись от навязчивого «кавалера», Фредди поднялся к себе и принялся судорожно размышлять, что же делать. Последнее, чего ему хотелось, — повторять опыт с Ридом. Да, в ту ночь ему было хорошо. На удивление хорошо. Рид оказался непохож на Нельсона… во всем. Несмотря на молодой возраст, он показал себя опытным и нежным любовником, да и сам Фред выпил достаточно, чтобы позволить человеку, готовому вложить в них гребаную кучу денег, делать с собой все, что угодно. Но наутро, увидев в зеркале свое сонное и бледное лицо, он вдруг понял, что почти не узнает эти черты — покрасневшие глаза, окаймленные остатками вчерашней подводки, губы, искусанные до крови… Казалось, перед ним какой-то совершенно другой человек — разодетый и разукрашенный, как элитная проститутка, и такой же… потасканный. Раньше он полагал, что нет ничего унизительнее роли игрушки для удовлетворения чьих-то вполне очевидных потребностей. Но куда хуже, когда твое тело как будто не принадлежит тебе. Оно живет собственной жизнью, подчиненной примитивным инстинктам. Именно это он испытал, когда, пылая от стыда, развратно стонал и извивался под ласками малознакомого парня, к которому у него не было абсолютно никаких чувств. Даже ненависти. Наконец у него в голове выстроился совершенно гениальный план. Довольный собой Фред подошел к телефону и набрал номер. — Миннси, привет! Как твои дела? Как там твой… э-э… Эванс, правильно? Пережил нашу «жаркую ночь» без потерь? Да что ты говоришь! Ха! Вот, блядь, весело!.. Дорогой, я хотел попросить тебя о маленьком одолжении. Понимаешь, я тоже собираюсь устроить небольшой спектакль. На пару дней, не больше. Да, после выходных очень даже удобно. Прокатишься до Саутгемптона. Да. Ну, проведешь пару ночей со мной в номере — не страшно. Не переживай за мое реноме. Это нужно для дела. Положив трубку, Фредди почувствовал себя гениальным интриганом. О да, он и вправду Killer Queen! Хотя ему пришлось научиться этому не от хорошей жизни, сейчас он, кажется, начал входить во вкус. «Что ж, дорогой Джон Рид, тебя ждет еще один маленький сюрприз. Роджер вне зоны доступа, и со мной ты много не намутишь».***
В Саутгемптон приехали утром двадцать четвертого ноября. Погода была… самой обычной для этой части Хэмпшира в ноябре. Потому даже прогуляться ни у кого желания не возникло. Уставшие после переезда, они молча расселились по номерам. Отель оказался достаточно приятным, только комнаты уж очень маленькие. Большинством голосов Роджеру с мамой уступили самый просторный номер, но и он с трудом вместил четверых музыкантов вместе с роуди и нового тур-менеджера Джерри Стикеллза, когда эта маленькая, но шумная толпа набилась внутрь, чтобы обсудить программу шоу прежде чем вместе отправиться на саундчек. Миссис Тейлор, несмотря на непогоду, решила немного пройтись, чтобы не смущать мальчиков и не мешать им готовиться к концерту. Роджер, счастливо вздохнув, тут же заявил: — Парни, дайте закурить! Ну пожалуйста! — Во-первых, твоя мама быстро учует следы преступления. А во-вторых, этот номер не для курящих. — Фредди был непоколебим. — И не смотри на меня так. Я не курю и не собираюсь начинать. — Иди в жопу, Фред! Не дай бог — вот не дай бог! — закуришь, а потом будешь бросать. Я тебе тогда тоже какое-нибудь говно выдам. Блядь, я же не пенсионер! И вообще… — Ты не пенсионер, но твоя мама нас закатает в асфальт, — Джон хмуро посмотрел на Роджера, которого откровенно жалел. — Ну хоть одну сигаретку-то можно? Что мне будет? Я себя отлично чувствую. Как два часа по барабанам дубасить до кровавых мозолей — так пожалуйста, а как сигаретку вшивую дать — так херушки?! — Роджер злился и дулся. — Ой, да на уже, страдалец! — Джон не выдержал. В конце концов, как курильщик курильщика он этого засранца прекрасно понимал. — Спасибо, Джон! Вот кто настоящий друг. А этих блядей никогда не прощу! Родж окинул красноречивым взглядом Фредди с Брайаном и усвистал на балкон. — Смотри, если мама тебя с улицы увидит, мы скажем, что не при делах, — предупредил Фред. — И чего ты совсем курить не бросишь? — Если брошу, меня точно канонизируют. Я за этот месяц уже все свои грехи нахер искупил. Понятно? Если что на мне и было, Бог точно простил и пожалеть должен. — Дымящий на балконе «почти святой» Роджер Тейлор показал всем язык. Пока собравшиеся хором ржали, обсуждая выходки «этого сраного святого», никто не заметил, как в номер просочился Джон Рид, сияющий как начищенный пенни, со свежим номером «New Musical Express» подмышкой. — Друзья, послушайте меня минуту! — Только сейчас все обернулись на Рида. Наступила тишина. — Наш сингл — твой, Роджи, и твой Фредди — на первом месте в британском чарте. В магазинах пластинку разбирают в момент! Что тут началось! Все стали прыгать, обниматься, радоваться. Один Фредди с ошалелым видом сидел кресле и не мог пошевелиться. Черт побери, он был абсолютно прав! «Рапсодия», его «Рапсодия», над которой он так тяжело и муторно работал и которую протаскивал на радио всеми силами, стала настоящим суперхитом. Нет, кто бы что ни говорил, это в первую очередь его победа! Роджер прыгал на балконе так бурно, что Фредди испугался, как бы тот не вывалится на мостовую. — Эй, заберите этого придурка с балкона! Ведь не ровен час убьется! — Не убьюсь! — прокричал Родж в ответ и, что примечательно, даже нисколько не обиделся. — Ура! Пойдемте пить шампанское! Быстрее в бар! Имеем право! Всей толпой они ломанулись в коридор. Роджер побежал вызывать лифт. Казалось, в него, как в воспетую им машину, залили полный бак бензина. Даже лицо, очень бледное в последний месяц, разрумянилось и порозовело. В лифт один за другим вскочили Брайан, Фредди, Роджер и... место закончилось. Джон, увидев это, пожал плечами и объявил, что спустится по лестнице. Его примеру последовали Джерри, Кристал и Питер Хинс, которого Фред вслед за остальными стал называть Рэтти, хотя два года назад обещал всем, и самому себе в первую очередь, этого не делать. Просто стоять, дожидаясь, когда лифт спустится на первый этаж, не мог никто — счастье переполняло. Роджер с Брайаном и Фредом, обнявшись, начали прыгать, топать ногами и громко вопить. Почти пять лет они шли к этому дню, преодолевая все препоны, болезни, неприятности. Они работали, работали, работали! И вот наконец… Еще раз радостно крикнув, Роджер прыгнул. Свет внезапно замерцал и потух. Кабину накрыла кромешная тьма, которую развеивала только слабая подсветка кнопок. Лифт остановился. — Э-э… что это значит? — раздался в темноте сконфуженный голос. — Значит, что ты, придурок, лифт сломал, — Брайан осадил недоумевающего Роджера. — Почему только я-то? Бля, все прыгали... А это надолго? — Роджеру совсем не хотелось сидеть в лифте. Ему хотелось выпить, пока мамы нет в отеле. Повод-то роскошный! — Хрен его знает. Будем тут сидеть, пока нафиг не задохнемся. Завтра все газеты запестрят заголовками: «Самая популярная группа Британии погибла в лифте. Выжил только умный басист». — Фредди нервно засмеялся. — Чего ржешь, как дурак? Мама придет — хрен я выпью! Лифт, родной, ну поехали, а? Боженька, помоги, пожалуйста! — Роджер в отчаянии принялся перебирать кнопки. — Дайте я посмотрю, — Брайан оттеснил его от панели. — Так… вот тут кнопка тревоги. Сейчас нажму — и все будет… Нажал, но… ничего не было. Почему-то никто не ответил. Лифт как стоял, так и продолжал стоять. — Вот блядь… — Роджер вздохнул печально и устало. Эмоциональный выплеск, прыжки, бурное веселье — все это пока было слишком для его здоровья. Он опустился на пол и прислонился спиной к стенке. Фредди заметил это даже впотьмах. — Эй, ты чего? Тебе что, плохо? — Фред присел рядом, оставляя Брайану миссию по вызову лифтера и спасению «группы номер один всея Британии». — Нет, просто… Может, мы тут надолго застряли. Чего стоять-то… — Логично. У тебя с собой еды никакой нет? — спросил Фредди скорбно. — Нет. А тебе зачем? — удивился Роджер. — Если и вправду застряли надолго, то хоть с голоду не умрем… — Парни, вы идиоты? — Брайан продолжал колдовать над кнопками. — Джон сейчас спустится и пойдет нас искать. Спасут. Словно в подтверждение его слов, в кабине зажегся свет. Лифт дернулся и поехал. — Наконец-то! — Роджер взлетел на ноги. — Боже, сделай так, чтобы мама еще не вернулась! Пожалуйста! … Но Бог, по-видимому, решил, что лимит божественных пряников для хорошего парня, отличного барабанщика и так далее исчерпан. Первой, кого увидел Роджер, когда двери лифта разошлись, была его мама, оживленно болтающая с Джоном. В этот момент он окончательно и бесповоротно усвоил, что абсолютного счастья не бывает никогда. Бывают только моменты его приближения — как солнечные лучи, робко проглядывающие из-за туч. Вроде бы, все, вот оно, счастье! Ан нет. Какая-нибудь фигня обязательно все испортит. — Сынок, Джон сказал мне, что вы на первом месте в каких-то списках. Поздравляю тебя! Я так рада. А это что значит, Роджи? Злой и растерянный Роджер потер шею. — Это значит, мама, что я практически миллионер!***
В баре отеля было накурено и многолюдно. В честь такого знаменательного события Рид раскошелился на ящик шампанского. — Мам, у нас праздник! Ну как ты можешь быть такой нечуткой? Я выпью ровно один бокал. — Роджер не оставлял попыток смягчить сердце жестокой родительницы, которая прошла в бар вместе со всеми. Миссис Тейлор сделала страшное лицо. — Роджер! Мы с тобой договаривались. Никакого алкоголя до конца тура. То есть, буквально НИ-КА-КО-ГО. Понимаешь? Ты сейчас выпьешь, потом еще выпьешь. Потом концерт, потом покуришь… и что? Что я буду делать с тобой завтра? — Уинни свела брови и грозно поглядела на сына. — Ничего. Ничего не надо со мной делать! Мам, со мной уже давно все хорошо, даже отлично! Разве можно быть такой жестокой? Роджер был готов взорваться на месте. Весь его молодой организм жаждал выпить, покурить и… вон ту девочку, которая сидит вполоборота за столиком у окна и, кажется, никого не ждет. Ноги — закачаешься, а попа… да и грудь вполне себе. Отличный вариант! — Нет, — голос мамы грубо выдернул Роджера из мира сладких фантазий. — Что нет? — Ты не будешь пить. И пожалуйста, не засматривайся на эту распутную девицу. Не хватало еще, чтобы мой сын связывался с проститутками! — С чего ты взяла, что она — проститутка?! — Роджер аж закашлялся от неожиданности. — Ты что, в проститутках разбираешься? — Мальчик мой, в чем я только не разбираюсь! Но тебе обо всем знать не обязательно. — Судя по всему, жестокая миссис Тейлор еще и умела читать мысли любимого сына. Брайан с бокалом шампанского приблизился к эпицентру семейной бури. — Миссис Тейлор, ну разрешите Роджеру выпить с нами немного! Такой день! Вы не представляете! — Нет, Брайан, дорогой. Если я разрешу, он не остановится на одном бокале. Что я, его не знаю? — Уиннифред Меддоуз Тейлор не сдавала позиций. — Остановится. Да, Роджи? — Брайан выразительно глянул на Роджера. — Ты же больше не будешь? Только один? — Не буду, не буду!.. Мама, я очень тебя люблю, но так нельзя. Мама, я звезда, бля! Я почти миллионер. А ты не разрешаешь мне немного вшивого шампанского! — Нет. Не разрешаю. Брайан, давай сюда вино. Хочу выпить за ваш головокружительный успех! За тебя, Роджи! — И к удивлению всей тусовки, его мама с легкостью, в один глоток, опустошила бокал. Роджер чуть не плакал. Не выдержав, Брайан подмигнул хорошему барабанщику, несчастному парню, эсквайру Роджеру Тейлору и прошептал ему на ухо: — Ничего, брат, потерпи. Мы свяжем твою маму покрепче и хорошенько отметим. Да? Обязательно как-нибудь… — Роджи, подойди ко мне. — Мама позвала свое чадо. Для еще одного сеанса выноса мозга, решил он. Но все оказалось иначе. Миссис Тейлор поставила бокал на стойку и погладила белобрысую макушку сына. — Дорогой! Ты у меня такой красивый, талантливый, умный мальчик! Пожалуйста, не теряй голову от успехов. Не будь идиотом и выбирай, то, что действительно важно в жизни. У тебя замечательные друзья и большое будущее! Я очень тобой горжусь, сынок. Очень. Ты молодец! Ты просто очень большой молодец! — Мама обняла и поцеловала внезапно растрогавшегося Роджера. — Выпей бокал. Но не больше! — Уинни повернулась к ребятам. — Мальчики, я вас всех поздравляю! Вы молодцы! Разделавшись со вторым бокалом, мама Роджера попросила налить себе еще, а после третьего никто уже не сомневался, что она на этом не остановится. — У-у… Дикки, а я-то все гадал, в кого у нас Родж такой… без тормозов. А оказалось вот как! Не удивлюсь, если его мама гоняет по Корнуоллу 110 в час на своей машине. Суперская мама! — Фредди засмеялся и приложился к шампанскому. Это был совершенно прекрасный день!***
Тем же вечером в портовый Саутгемптон примчался на всех электровозных парах Дэвид Миннс. Утренний эфир «Radio One» возвестил о том, что «Queen» — группа номер один в Британии, и что творение Фредди Меркьюри стало общенациональным хитом. Значит, его позвал… вокалист самой успешной группы в стране? Нет, медлить было нельзя. Покидав в чемодан самое необходимое и сообщив Эвансу, что «прекрасная Королева ждет его в Саутгемптоне», Миннси выдвинулся в путь.***
— Молодец, что приехал. Проходи! — Фредди запустил в номер прибывшего «любовничка». Концерт прошел отлично, и, вернувшись пораньше в номер, Фредди ожидал Миннси. Днем слегка отметили триумф. Мама Роджера на радостях выпила больше всех и в отличном настроении, пошатываясь и напевая себе под нос какую-то песенку, ушла в номер. Этот обормот хоть покурил спокойно. Вечером решили, что не стоит выбиваться из рабочего графика. Настоящую пьянку можно устроить и позже — завтра их ждал очередной переезд. А вдруг «Рапсодия» останется на вершине еще на неделю? В это пока не верилось, но… все возможно. — Фред, я так за тебя рад! А я ведь знал… помнишь, тогда, на «Bronze Studio», я говорил, что твоя песня прекрасна. Помнишь? Поздравляю тебя! И молодец, что не прогнулся под этих умников с «Radio One» и не стал ее урезать… — Дэвид выражал радость настолько бурно, что создавалось впечатление, будто это он надиктовал Меркьюри и музыку, и текст. Он чувствовал себя причастным к созданию суперхита и был готов разделить успех. Фредди как-то отстраненно кивнул. — Угу. Так вот, Миннси, у меня к тебе просьба. Джон Рид все мечтает… ну… склеить меня. — Пожалуй, в этот раз лучше обойтись без эвфемизмов. Сложившаяся ситуация, мягко говоря, не располагала к стеснительности. — Я не хочу с ним конфликтовать. И не хочу с ним… э-э… спать. Давай сделаем вид, что ты — мой любовник? Как в прошлый раз. Согласен? — Конечно, согласен! А… у тебя не будет проблем с Мэри? — Дэвид не был уверен, какие именно отношения у Фредди с этой молчаливой и бледной продавщицей из «Biba», но знал, что они живут под одной крышей, причем давно. — Мэри — не твоя забота, — отрезал Фред. По правде говоря, он надеялся, что Мэри ничего не узнает. Но если все-таки кто-то ляпнет ей… тогда ему придется очень постараться, чтобы она все поняла правильно. — Располагайся. Номер маленький, но кровать большая, места хватит. Я схожу за пивом. От счастья Миннс был готов прыгать до потолка. Полтора года назад, когда они познакомились, Фредди не очень-то привлекал его как мужчина (иначе у них, наверное, не вышло бы стать такими хорошими приятелями), но сейчас… Нет, дело не только в славе и деньгах. Что-то изменилось в душе у самого Дэвида. Все чаще в своих фантазиях он называл Фредди «экзотическим цветком, который не каждому дается в руки». Возможно, вся причина в том, что раньше он не бывал на шоу «Queen»? Каждый — будь он мужчиной или женщиной, — хоть раз увидев Меркьюри во всем блеске его таланта, увидев непринужденность, с которой тот заигрывает со зрителями в зале, его облегающие костюмы и дразнящие движения, обречен потерять голову… И потом, даже простой слух, что Дэвид Миннс — любовник Меркьюри, добавит ему очков. Как минимум, у него будет лишний повод похвастаться. Убежав в душ, Дэвид от души наполоскался, надел красивые трусы и набросил на плечи банный халат. Пока он приводил себя в товарный вид, вернулся Фредди с несколькими банками пива и какими-то пустяковыми закусками. — Ты не голоден? Ресторан уже закрыт, а в баре одни орешки и вот… какая-то ерунда. Фредди включил телевизор и забрался на кровать. Миннс, открыв банку пива, улегся с другой стороны. Прошло, наверное, часа полтора. По телевизору не показывали ничего интересного, поэтому им только и оставалось, что коротать вечер за пивом и пустой болтовней. В результате оба быстро захмелели и размякли. — Фред, скажи честно, ты... я тебе нравлюсь? — неожиданно спросил Дэвид, заглядывая в пронизывающие черные глаза Меркьюри, которые сейчас, в ночном полумраке, рассеиваемом только бликами от телеэкрана, казалось, полыхали еще ярче. — Нравишься, — отозвался тот, не задумываясь. — Если бы не нравился, разве я бы тебя позвал сюда, к себе? Фредди несколько кривил душой. Парень был приставуч, явно не очень умен, и совместный опыт работы уверил — бездарен как продюсер. Но собачья преданность в его взгляде импонировала, льстила самолюбию. Разве смотрят так на... Нет, он не станет даже вспоминать те слова, которые ему не раз нашептывал Нельсон, будь он проклят! Миннс не просто оживился — он весь расцвел. Это самодовольное и порочное выражение делало Фредди особенно красивым. Умопомрачительно красивым... — Это так здорово, Фредди! Ты мне так нравишься… — Дэвид уже решил начать действовать. Добиться благосклонности… да, звезды! Настоящей звезды. Он придвинулся ближе и робким движением, как будто спрашивая у него согласия, коснулся щеки Меркьюри. Не встретив препятствия, очертил фантомную линию вдоль подбородка. Дрожь в его руках выдавала лихорадочный восторг и возбуждение. У него перехватывало дыхание, стоило только представить, что большая часть жителей Британии — начиная с прыщавых школьниц, которые регулярно читают «Mirabelle», и заканчивая акулами музиндустрии, не скрывающими гомосексуальных наклонностей, — дорого бы отдали, чтобы оказаться на его месте — простого мальчика из Хэмпшира! Вдруг раздался негромкий стук и тут же, словно в доказательство того, что приглашение — лишь пустая формальность, дверь распахнулась. На пороге показался Джон Рид собственной персоной. — Ты что-то хотел, Джонни? — Развалившийся в самой томной позе Фредди спокойно хлебнул пива. Миннс машинально запахнул халат. — Да, хотел… Отметить твой успех, и взять свои слова о «Рапсодии» обратно. Но… смотрю, вы уже отмечаете? По лицу Рида скользнула тень разочарования и даже обиды. Однако опыт работы в бизнесе, где каждую минуту поневоле учишься засовывать личные чувства в… известное место, дал себя знать. — Ну ладно, мальчики, не буду вам мешать, — Джон очень ласково улыбнулся.***
— Фредди… я могу тебя так называть? Извини, что спрашиваю, но пожалуйста, скажи, какие отношения связывают вас с Дэвидом? Фредди расположился в салоне автомобиля, за рулем которого сидел бледный, растерянный, чуть не плачущий Дэвид Эванс. Их затея с Миннси оказалась голом не только в ворота Рида. Когда его любимый друг собрал сумку и рванул на поезде к Фредди Меркьюри, Эванс оправился следом. Провел за рулем всю ночь и, поймав Меркьюри в фойе отеля, попросил его сесть в машину, чтобы поговорить. — Понимаешь, Фредди, я к нему… к Дэвиду неравнодушен. Мы много лет живем в одной квартире, я о нем забочусь. Моя маленькая эгоистичная мечта — так и прожить с ним рядом до глубокой старости. И тут ты. «Экзотический цветок», как говорит Дэвид. Красивый, а теперь еще знаменитый и, наверное, богатый. А я... что я? Фредди, я не собираюсь чинить вам препятствия или разыгрывать сцены ревности. Все, что мне нужно знать, насколько у вас серьезно. Фредди был, мягко говоря, сильно удивлен такому повороту событий. Рид, пережив очень неприятный облом и убравшись восвояси, в конце концов успокоился. Раз уж Фредди Меркьюри не постеснялся поселить у себя в номере, на виду у группы и гастрольной команды, какого-то хлыща, значит… все не так просто. Судя по всему, у этих двоих серьезные отношения. Именно это он и сказал обалдевшему Фреду, когда они столкнулись в ресторане за завтраком, продемонстрировав все свое благородство. И даже проявил участие к судьбе пары. Посоветовал им быть осторожнее и сразу поставить в известность парней, чтобы в туре не возникло неприятных, двусмысленных ситуаций. И вот, еще один человек, которому не безразлично, что связывает его с этим глуповатым и толстоватым Миннси. Что делать? Сказать правду: «Ничего, он просто мой приятель»? Идиотизм. Сказать: «Любовник на пару дней» еще глупее. Этот Эванс тоже в каких-то музыкальных кругах отирается. Еще раззвонит всем вокруг, что Меркьюри меняет любовников как перчатки, а там неровен час дойдет и до Мэри… Нет, пусть лучше все думают, что он завел постоянный гомосексуальный роман на стороне. Может, тогда от него наконец отвяжутся? — О да, Дэвид, дорогой, я очень влюблен. И мне кажется, Миннси — тоже. У нас все серьезно. Если бы у меня была возможность, сделал бы предложение, но увы, гомосексуальные браки у нас запрещены. — Фредди очень театрально вздохнул и тут же сообразил, что, пожалуй, не стоит переигрывать. — Такие вот дела… Так что, Дэвид… Дэвид-номер-два, держись… В боковое стекло постучали. Обернувшись, Фредди увидел изумленное лицо Роджера. — Привет, — Родж бегло кивнул Эвансу. — Фред, какого хрена ты делаешь в чужой машине? Обалдел? Фредди неторопливо выбрался наружу. — Пока, Дэвид-второй! Уж извини. Роджер без перерыва продолжил монолог: — Автобус будет с минуты на минуту, а твой недоделанный приятель говорит, что поедет с нами. Нахуя он нужен? А еще… у тебя аспирина нет случайно? — Нету, дорогой. А что случилось? — У мамы голова болит целый день, — пояснил Родж. — Потрясающая женщина! Чемодан лекарств с собой собрала, а обычный аспирин взять забыла!.. Пошли быстрее! И он радостно поскакал назад к миссис Тейлор, которая дожидалась у чемоданов.