20-е сентября 1975 года
— Что ж... поздравляю, мистер Тейлор. Вы легко отделались. Но успокоить ничем не могу. Никаких нагрузок и перенапряжения. О том, что в мире существуют алкоголь, сигареты и другие ужасные продукты нашей цивилизации, советую забыть минимум месяца на три. Если, конечно, хотите увидеть своих внуков. Так, что еще… Жесткий постельный режим. Два-три дня, в зависимости от состояния. После жду Вас в клинике. Сделаем все необходимые обследования, и я назначу дальнейшее лечение. Насчет «рок-н-рольного образа жизни» я предупредил. Настраивайтесь. Здесь рецепты и схемы приема препаратов. — Молодой, но, судя по всему, очень квалифицированный врач закончил нравоучительный монолог, положил бумажку с рецептом на прикроватную тумбочку и стал собирать вещи. Пациент полулежал в койке под цветастым одеялом, смотрел большущими испуганными глазами то на врача, то на Фредди и чуть не плакал. — Как три дня? Это что, типа лежать что ли? Прям все время? — Именно. Все время лежать. — Доктор, у нас через месяц тур по стране! Я не могу как пенсионер... — Ну, если обследование не покажет ничего катастрофичного, тур не станет проблемой. Меньше напрягаться, как я уже сказал. Больше отдыхать. Полноценный сон. Никакого алкоголя и сигарет. Умеренные физические нагрузки будут даже полезны, но «умеренные» — самое главное слово. Всего доброго, молодые люди, был рад знакомству. У меня есть приятель, он ваш большой фанат. — Врач красноречиво оглядел кучу дисков, которую Меркьюри приволок законному владельцу. Фредди пошел проводить его, оставив больного в состоянии полного раздрая. А все было так хорошо! Вчера они праздновали в Колизее. Золотой и платиновый диски из Японии, несколько серебряных. Роскошная вечеринка... Ну да, он плохо помнил, как добрался до дому. Но ведь добрался же!***
Наутро похмельный Роджер проснулся от какого-то муторного и страшного сна с тяжестью в груди. Сердце колотилось так, будто он пробежал марафон. Он сполз с кровати и, держась за стены, доплелся до туалета. Его сильно тошнило. Отправив содержимое желудка в канализацию, он сбрызнув лицо водой и кое-как попытался оттереть запачканную футболку. Сил не было. Любое движение давалось с трудом. Ну, здравствуй, верный друг-пиздец! Стало очевидно: сегодня ему вновь придется вспомнить хорошо забытое старое. Еще дня два назад он почувствовал что-то неладное. Думал, показалось, обойдется. Не обошлось...***
В детстве Роджер был, по определению своей мамы, «хилым ребенком». Любая зараза прилипала к нему легко и накрепко. Лет в десять он подхватил вирусную ангину, которая вызвала осложнение — сильнейшую аритмию. Эта проблема осталась с ним на всю жизнь. Маленький Роджер не понимал, отчего все так. Почему он долго не может восстановить дыхание после бега. Почему, когда все играют в регби, а потом несутся домой вприпрыжку, он один еле-еле плетется. А когда стал петь в церковном хоре, то после трех служб, когда остальные мальчишки бежали гулять, он был едва живой от усталости. Мама возила его к нескольким специалистам. Ему назначали лекарства. Со временем неприятные симптомы стали проявляться реже, потом, вроде, и вовсе все прошло. Роджер Тейлор, будущий миллионер и самый симпатичный парень Труро, жил нормальной жизнью обычного непутевого подростка. Ну, может, иногда мерз, когда всем вокруг было не холодно. Проблему решала теплая куртка или майка под рубашку. Или хорошенькая девочка, готовая обнять и согреть. Последний приступ случился, когда Роджеру было шестнадцать лет. Машина, за рулем которой он сидел, врезалась в грузовой фургон. Один из его приятелей получил серьезную травму и чуть не умер. Хреновый малолетний водитель отделался парой синяков и сильным испугом, но от стресса слег почти на неделю. Тогда аритмия вернулась, перепугав миссис Тейлор, но опять помогли лекарства. Постепенно все пришло в норму. Роджер уже и забыл про эту неприятность. Думал, что перерос болячку. Уж теперь-то он точно не мог назвать себя хилым! Несколько лет веселой богемной жизни — и ни разу он не вспоминал о такой неприятности, как ощущение комка в горле, страшная слабость и холодный пот. И вот, снова здравствуйте! Утром Роджер еле дополз до входной двери, в которую нескончаемо звонил Фредди. Что было дальше, он не помнил. Очнулся уже на кровати, а рядом хлопотал перепуганный до усрачки Меркьюри, который не представлял, за что ему хвататься. — Бля... надо скорую! Я схожу позвоню, да? — Фредди порывался к телефону, стоявшему на тумбочке в прихожей. — Две минуты! Подожди две минуты. Только не умирай, дорогой! Хорошо? Сейчас-сейчас… — Стой. Подожди… — слабо прошептал «умирающий». — Ты очумел! Помнишь, как Брай в обморок хлопнулся тогда, в Рокфилде? Хорошо, вовремя успели! — Я не умру. Подожди в скорую звонить! — Как подожди? Ты что?! Конечно, похмелье и все такое, но я не припомню, чтобы у тебя раньше синели губы. Фредди смотрел в глаза Роджеру, пытаясь понять, не умрет ли он прямо сейчас и насколько реально успеть добежать до телефона. — Блять, это я во всем виноват! Я тебе наливал! — Он наклонился над кроватью, до которой как-то — как, уже сам не помнил — дотащил Роджера, и накрыл трясущейся рукой его руку. Фредди жутко испугался, когда Родж стал падать на него в дверях. Бросив на пол сумку со шмотками и дисками, он еле успел подхватить товарища и поволок в спальню. Уложил на кровать, попытался привести в чувство. Слава богу, очнулся Роджер быстро, но выглядел краше в гроб кладут — синие губы, абсолютно белое лицо, сбивчивое тяжелое дыхание, испарина на лбу… Непонятно, к чему эти дурацкие пререкания. — Не надо скорую. Это приступ гребаной аритмии. Сейчас пройдет, наверное… Принеси телефонную книжку. Это старая проблема, Фред. Нифига ты не виноват… — Роджер смолк. Даже этот краткий монолог страшно его утомил. Фредди метнулся в прихожую, где рядом с телефоном лежала книжка. К слову, каким бы распиздяем ни был Роджер, дома у него всегда наблюдался почти идеальный порядок. — Держи. Куда звонить? Он уже напрочь забыл и про то, что они недавно разругались в пух и прах, и про то, что ехал сюда для серьезного разговора. Вид Роджера поверг его в ужас. Фредди готов был звонить куда угодно, хоть самой королеве! От мысли, что его вчерашняя интрига могла стоить товарищу жизни, волосы на голове вставали дыбом. Роджер взял книжку из его рук и, порывшись немного, нашел нужный номер. — Вот. Это телефон кардиологической клиники. Мама записала. Велела звонить туда, если вдруг что. Когда я был маленький, она меня сюда, в Лондон, на консультации возила. — Роджер прикрыл глаза. — Ро, только не умирай, пожалуйста! — Голос у Фредди срывался. — Не умру, не ссы! В клинике ответили быстро. Сказали, что пришлют доктора. Расспросили о симптомах и выдали рекомендации, что можно сделать прямо сейчас. Фредди стал оперативно выполнять предписанное — положил под голову страдальца все подушки, найденные в доме, и помог ему принять рекомендованное полусидящее положение. Потом сменил промокшую от пота футболку Роджера на новую, извлеченную из шкафа, дал попить воды, укрыл его потеплее, чтоб открыть окно, впуская свежий воздух, и сел ждать врача. — Ежик, ну ты как? — Он все не мог успокоиться. — Почему у тебя нет никаких лекарств в доме? Деньги-то есть? Наверное, доктора надо будет оплатить. Клиника была негосударственной. Услуга по вызову врача наверняка влетит в копеечку. — Не переживай, они потом счет по почте пришлют. К кардиологу так просто не попадешь, а тут сам домой придет… — Роджер глубоко вздохнул. — Какой же ты оболтус! Хорошо, что я барахло твое принес. А если бы не пришел, что тогда, а? Помер бы ты тут нафиг! — Фредди уже отошел от первоначального шока. Звонок в клинику его успокоил — по крайней мере, Роджер точно не умрет. Если это, конечно, и впрямь аритмия, а не ранний инфаркт… Все же мысли: «А что было бы, если» продолжали лезть в голову с садистской настойчивостью. — Родж, эй… Почему ты никогда не говорил, что у тебя такое бывает? — Фред, отъебись. У меня такого сто лет не было. Замолкни, пожалуйста. Мне и так херово, еще ты на мозги капаешь. — Роджер раздраженно отмахнулся. После всех манипуляций Фредди его мутило чуть меньше, но дышать все равно было тяжело. Доктор приехал через полчаса. Первым же делом всадил Роджеру пару уколов, отчего тому сразу стало легче, и уже потом, не спеша, стал смотреть что и как: мерял давление, слушал стетоскопом, проверял какие-то рефлексы. Фредди не видел всего этого. Он вышел, чтобы не мешать, и теперь стоял за дверью, переживая. Однако наставления молодого врача он услышал отчетливо.***
— Я пошел в аптеку. Лежи и не вставай. Вообще. Даже в туалет. Приду — сходим. Понял? — раздавал Фредди сердитые приказы. Он уже позвонил Мэри, узнал, как у нее дела, и сообщил о случившемся. Потом поднял на уши Брая и Дикки, велев приехать через пару часов на «большой королевский совет». И вот, собрался до аптеки и заодно в магазин (надо же чем-то кормить болезного). — Да понял я, понял! — Роджер и сам не собирался никуда рыпаться. Чувствовал он себя по-прежнему не очень — слабость во всем теле, голова еще кружилась. — Дай мне хоть книжку какую-нибудь, а… Чего мне так два часа лежать? Фредди вернулся в комнату, пошарил на стеллаже и выдал ему сборник романов Джейн Остен. — Ты издеваешься? — Нет, о тебе забочусь. Сейчас полстранички прочитаешь и задрыхнешь. Все, я побежал. Засранец ускакал, оставив совершенно несчастного и беспомощного Роджера одного. Предсказание оказалось более чем точным. Уже на второй странице романа, где рассказывалось о почившей гувернантке сумасбродной аристократки Эммы (примечательно, что покойница гордо именовалась «мисс Тейлор») Роджер заснул сном праведника. Слава богу, судьба романной однофамилицы обошла его стороной.***
— И что делать будем? У нас то понос, то золотуха! — Брайан, жалостливо посматривая на Роджа, пил чай, который успел сварганить Фредди, и нагло пожирал печенье, купленное для больного. Они с Джоном, конечно, примчались тут же. Новость как всегда была из разряда: «Пиздец? О, вы еще не знаете, что такое пиздец!» Читать нотации или ругаться не имело смысла. Роджер, конечно, бывает изрядным дураком, но в том, что случилось, он не виноват. Расположившись вокруг своего страдающего барабанщика, участники «Queen» решали, как быть. — Не будем бежать впереди паровоза. Расклад, как я понимаю, такой: Роджер должен три дня лежать в лежку, потом он пройдет обследование, и тогда все станет ясно. А на гастролях ему нужно просто соблюдать режим и глотать лекарства. Я ничего не упустил? — Джон, как всегда, подходил к делу с максимальной долей конкретики. — Лучше поберечься, чем потом сожалеть, верно? — Ну, я думаю, да, — подал голос Фредди, сидящий на кровати рядом с Роджером (стульев в хозяйстве было только два). Сам же хозяин (точнее квартиросъемщик) полусидел в куче подушек, уложенных вокруг заботливым Фредом, — бледный, но вполне себе живой. — Ну и что? Полежу пару дней, и все пройдет. Зачем такие сложности? — Роджер попытался возмутиться. — Ага, пройдет! Ты утром чуть не помер у меня на глазах, придурок. Ему только дай волю, он и в клинику не пойдет. Будет тут втихомолку курить, как паровоз. А уж на гастролях не уследим — и нажрется по полной. — Фредди был рационален как никогда. — Нужно приставить к нему какого-нибудь сторожа, чтоб следил. — Какого еще сторожа? Ты офигел?! — тут же запротестовал Родж. — Ты еще мне медсестру найми! Хотя, если молоденькую… — Он сделал глупое лицо и похлопал глазками. — Вот видите! Он только дышать начал без перебоев, а уже за свое! — Фредди чувствовал, что дал бы по шее возмутителю спокойствия, но… рука не поднималась. И потом, он никогда не бил лежачих. — Есть предложение, — возвещал Джон со своего стула, который оседлал, пристроив подбородок на спинку. — Надо позвонить маме Роджера! Думаю, она не откажется поехать с нами в тур, раз такое дело. И уж точно уследит за этим засранцем! Роджер, откинувшись на подушки, простонал: — Нет, никогда! Лучше б я подох! Она же ни мне, ни вам жизни не даст, придурки! Ни за что! Фред зло глянул на него: — Я тебя сейчас ударю, нарушая все мировые конвенции. — Угомонись! Твоя мама — приятная и хорошая женщина. Она нам вон сколько халтуры на праздниках в Труро подогнала. Первые деньги музыкой мы зарабатывали благодаря ей. — Брайан поставил чашку на стол. — Кто будет звонить? — Звони ты, Брай, — предложил Джон. — Она к тебе тогда прониклась. И вообще, ты у нас самый умный — подберешь правильные слова, чтобы ее не напугать. — Парни, я вас предупредил. Не делайте этого, ну правда! Вы не знаете мою маму. Она очень хорошая и все такое… Но блять, она — моя МАМА! — Роджер сорвался на крик. — Фред, ты бы свою маму на гастроли взял? А ты, Брай? — Не ори. Может и взял бы. Все, я пошел. Пожелайте мне удачи. — Брайан вышел в прихожую и закрыл за собой дверь. — Заткнись, дорогой, а то снова придется доктора вызывать. — Фредди погладил Роджера по плечу. — Надо выбирать: либо мы отменяем гастроли (что невозможно), либо с нами едет твоя прекрасная мама. Давай не выпендривайся. Я сегодня с тобой ночую. Завтра приедет Мэри, у нее выходной. Надеюсь, твоя мама быстро выберется. Кстати, где твоя девушка, как там ее? Куда она опять делась? — Джо. Уехала в Ливерпуль по работе. И еще ни разу не позвонила. — Роджер окончательно надулся. — Будешь чай? Или, может, поешь чего-нибудь? Да, ты же голодный! Пойду поищу, чем тебя накормить. Фредди свалил на кухню — проводить обыск в холодильнике. В ближайшем магазине ничего путного купить не удалось, а на одном печенье больной долго не протянет. Джон поднялся со своего стула. — Ну ладно. Если что-то будет нужно, звоните. Ты уж прости, что так получается, Родж, но другого варианта реально нет. Признай честно, ведь мы правы. Сам — сорвешься. Роджер взглянул на него исподлобья. — Курить хочу, сил нет! — Вот. У меня отец тоже… — Не договорив, Джон тяжко вздохнул. Больная тема, которую он не хотел развивать. Роджер молча проводил глазами Джона. Чего говорить, если и так все понятно?***
Мисс Уиннифред Меддоуз Тейлор приехала через два дня. Брайан убедил ее не впадать в панику и не вскакивать в первый же поезд, а спокойно завершить все дела и собраться. Заверил, что одного Роджера они не оставят и будут регулярно отчитываться, так что приедет она к выздоравливающему сыночку, а вовсе не к умирающему. С этого дня жизнь Роджера Тейлора, эсквайра — отличного барабанщика и просто хорошего парня — изменилась в корне. Мама в доме это: — Роджи, ты принял лекарство? А почему таблетки лежат на прежнем месте? — Роджи, ты сейчас же съешь обед или я сама его в тебя запихаю. И никаких разговоров. — Репетиция? Какая репетиция? Доктор сказал ограничить нагрузки. Два часа, не больше. Ничего страшного, будут еще туры. У тебя сердце одно — запасного нет. Я сказала два часа, милый. — Почему ты мне не сказал, что болел в августе? Почему я все узнаю от мальчиков? — Роджер Тейлор, если ты сейчас же не ляжешь спать, я не поеду с тобой в тур. И тогда, уверяю тебя, никуда не поедешь и ты! — Когда ты в последний раз кормил кошку по-человечески? Как не стыдно! Брайан должен тебя побить за такое отношение к животному! — Фредди сказал? Фредди — это Фредди, а я — это я. Никуда ты сегодня не пойдешь. Да, я сама ему позвоню. Перестань ныть, Роджер Меддоуз Тейлор. Взрослый? Сам решаешь? Вот когда я в Труро, а ты тут — ты взрослый. А когда я здесь, ты сидишь и слушаешься меня. Мне уехать домой? — Девушка? Завтра придет? Отлично! Ты меня так с ней и не познакомил. Будет хороший повод. Вы про помолвку не думаете? Ты же сам говорил, что уже взрослый самостоятельный мужчина. Вон Джон младше тебя, а уже женат, и у него такой прелестный сынок! А ты что же? ... И так далее, и тому подобное. Самое обидное, что уже через два дня Роджер чувствовал себя сносно, а через неделю — вообще отлично. Хотелось всего и сразу. Но нет, его насильно держали в режиме «пенсионер в санатории». Три месяца… Роджер понял, что не выдержит. Умрет раньше. Первым делом мама, конечно, отвезла его в клинику, где Роджера Тейлора, эсквайра — хорошего парня и неплохого барабанщика — два часа мучили кардиограммами, анализами и беготней от одного врачебного кабинета к другому. Доктор подтвердил первоначальный диагноз — аритмия как реакция на стресс, нагрузки — эмоциональные и физические — и, безусловно, алкоголь. Роджер получил от мамы по шее, но тут же был обласкан на радостях, что все обошлось. Надо сказать, когда мама в доме, в этом имеются свои положительные моменты — вкусная еда, уютные вечера с разговорами про жизнь в Труро, про родню и знакомых, про одноклассников Роджера и друзей детства, про работу местной благотворительной организации, в которой миссис Тейлор была самым важным и значимым членом, про негодяйку-сестру… И потом, чего уж там, Роджер любил свою маму. Очень любил. Она и правда всегда была на его стороне. Помогала с концертами. Принимала парней дома в Труро, не ругалась, если они вели себя не слишком благопристойно. Кормила всех. Вот и сейчас бывала рада, когда к Роджеру забегали Джон, Фредди или Брайан. Она даже поддержала решение сына свалить с медицинского после рассказа о том, как он упал в обморок в анатомичке, хотя сама настояла, чтобы он пошел учиться на стоматолога. В целом-то, конечно, у него отличная мама. Самая лучшая. Но личная жизнь кончилась. Роджер спасался книгами и трепом по телефону. Парни довольно часто забегали на чай — миссис Тейлор пекла вкусные пироги. Работа над альбомом продолжалась, парни сводили все материалы и доводили композиции до блеска, шлифуя каждую ноту. В студию и на репетиции в преддверии тура мама его отпускала, но со скрипом и ненадолго. Роджер пытался спорить — без толку. И что характерно, парни, гады, все как один были на маминой стороне. Фредди через каждые два-три часа работы заглядывал ему в глаза, внимательно оценивал состояние и приговаривал: — Все, дорогой, на сегодня хватит. Поехали домой. Там твоя мама уже пирог испекла, я тоже хочу кусочек. Приходилось сворачивать лавочку. Альбом, само собой, доделали к сроку и все были им довольны. Правда, на презентации материала для прессы Роджер картинно упал на стол и заявил с использованием непечатных выражений, что больше он это слушать не может, чем изрядно повеселил собравшуюся журналистскую братию. Из «Ночи в опере» успели отрепетировать только четыре номера, остальное — старый материал. Песню про машину петь не давали. Роджеру казалось, что все, включая заботливую маму, над ним изощренно издеваются, или это наказание за какой-то страшный грех.***
В последний день октября первый сингл успешно стартовал в продаже. Фредди, негодяй, договорился с Кенни Эвереттом, и они вдвоем провернули такую интригу, что буквально за один уик-энд «Bohemian Rhapsody» стала известна всей стране. Эверетт проиграл ее в эфире аж четырнадцать раз! Песню Роджера, увы, не ставили — ни на «Capital», ни на других радиостанциях. А он так рассчитывал… Билеты во всех городах были распроданы подчистую. Назначались дополнительные концерты. Наспех переименованный сингл с «BoRhap», перекочевавшей таки на A-сторону, буквально сметали с полок. Рид был доволен. Стало очевидно, что его новое приобретение — не пустая трата денег. Он собирался на гастроли вместе с группой, о чем сообщил Роджеру лично, когда заехал к нему в первых числах ноября под предлогом беспокойства о его здоровье. Помня предыдущий опыт, парни не торопились говорить новому менеджеру о том, что происходит с Роджером. На все вопросы они отвечали общими фразами: «Немного приболел, но сейчас все хорошо. К началу тура обязательно встанет на ноги!» Однако, Джон Рид не был бы Джоном Ридом, если бы согласился довольствоваться явными отговорками. — Как я рад познакомиться, Уинни! — Рид был мил и обаятелен, распивая чай с фирменным брусничным пирогом миссис Тейлор. Ему пришлось согласиться с тем, что маме Роджера стоит ехать. Хотя ее присутствие ставило крест на его определенного рода планах, и к тому же Роджер выглядел уже вполне оправившимся, так что мамины хлопоты казались банальной перестраховкой, но разве можно отказать после столь радушного приема и ее самых обстоятельных доводов? Миссис Тейлор этот обходительный и улыбчивый молодой человек в целом понравился. Он был почти ровесником Роджера и производил впечатление этакого круглого отличника, которого родители часто ставят в пример своим шалопаям. — Кстати, Роджи, я видел твою машину. Очень красивая… — заметил Рид, дождавшись момента, когда дама ненадолго покинула мужскую компанию. — Еще бы! — промурлыкал Роджер. Он уже успел полюбить недавно купленный автомобиль примерно так же, как Брай любил свою «Red Special». — Новенькая «Альфа Ромео». Трехлитровый двигатель, пятьсот «лошадок». Недавно эта крошка выиграла мировые соревнования спорткаров. — Прекрасный выбор! — Рид внимательно слушал, кивая головой. — А насчет денег не переживай. Отдашь, когда сможешь. — Спасибо, Джонни! — Роджер весь лучился гордостью и благодарностью. Мало того, что Рид помог ему осуществить давнюю мечту (его старенькая синяя малолитражка уже давно просилась на пенсию). Этот парень не собирался выкручивать ему руки, как Шеффилды, требуя назад свои денежки. С какого боку ни глянь, в кои-то веки им повезло! После всего пережитого дерьма у них наконец-то нормальный менеджер. — Так вот, о чем я хотел поговорить… — Рид решил перейти к основной цели своего визита. Признаться, ему уже порядком надоело ходить вокруг да около. — Фредди просил меня узнать насчет «Top of the Pops». Я согласовал этот вопрос. Следующий выпуск программы намечен на двадцатое число. Нехитрые расчеты поставили Роджа в тупик. — Но мы же будем в туре… — Разве это проблема? Найдем толкового режиссера, он снимет ваше выступление на видео, подставит фонограмму. Вы ведь так уже делали год назад? Роджер кивнул. Тогда это была идея Фредди, которому жуть как хотелось попасть на программу со своей «Killer Queen», но уговаривать Шеффилдов изменить гастрольный график из-за такой мелочи было бесполезно. — Ну вот. — Рид весело подмигнул ему. — Схема для вас не новая. Вопрос в том, какую песню выбрать. Роджер растерянно почесал макушку. — Как это какую? — Для него подобного вопроса попросту не стояло. — «BoRhap», конечно… Рид поморщился, как будто проглотил лимон. Он с самого начала был не очень-то высокого мнения об этом довольно странном опусе Меркьюри, который влетел компании в копеечку. Тем более, что Элтон разделял его позицию. — А может, «I’m in Love with My Car»? — неожиданно предложил он. Родж едва не поперхнулся чаем. — Неизвестно, возьмут ли в эфир песню длинной пять с лишним минут. А с твоей таких проблем не будет. — Тонкие губы Рида растянулись в улыбке еще сильнее, но улыбка эта давно перестала нравиться Роджеру. Он боялся даже представить, что будет, когда Фредди узнает. Наверняка от души даст ему в морду. И ведь будет прав… Рид угадал ход его мыслей. — Не бойся, я поговорю с Фредди, он поймет. В конце концов, он и так тебя подвинул, заполучил себе основные лавры. Но ведь вы трое ничем не хуже. Надо уметь делиться, разве нет? Хуже всего было то, что Роджеру и впрямь хотелось согласиться. Хотя бы раз показать себя кем-то поважнее, чем «блондинка на барабанах» на задворках сцены. Положа руку на сердце, его песня про машину не ахти. Ну прикольная, конечно. Уж точно не хуже большинства песен на этом альбоме, и потом, он сам написал ее и исполнил… Но «Bohemian Rhapsody» круче. Намного круче. И там он тоже классно спел. Роджер посмотрел в довольные глаза Рида и увидел в них что-то такое, что заставило его сконфуженно опустить голову. — Нет, Джонни, извини. Пусть будет «BoRhap». Это выбор группы. У каждого из них на будущей пластинке была песня, которой автор по праву гордился. Даже у Дикона, который для своей самостоятельно исполнил партию клавишных. Но объективно, все понимали, что песня Фреда — лучшая. Не зря они корпели над ней три недели, вложив столько сил, времени и денег. И если он сейчас выпендрится, то никому ничего не докажет. Разве только то, что он — первосортный мудак. — Ты уверен? — осведомился Рид со странным прищуром. Роджер кивнул. Его лицо пылало от стыда. — Уверен. Не стану я переходить дорогу ни Фреду, ни остальным. — Что ж, — Рид задумчиво умолк. Потом вдруг улыбнулся и одобрительно коснулся его плеча. — Ты молодец. Хорошо иметь такого друга, который за тебя горой. Раскланявшись с миссис Тейлор, Рид отбыл на своем шикарном лимузине. Нельзя сказать, чтобы он был удовлетворен, но и разочарования не ощущал. Отрицательный результат — это, в конце концов, тоже результат. По крайней мере, он выяснил, что стратегия «разделяй и властвуй» с этими ребятами работать не будет — они привыкли мыслить и действовать как единый организм. И черт возьми, это заслуживало уважения, хотя и создавало дополнительные трудности… Видео снимали в Херефордшире за пару дней до отъезда, впопыхах. Управились всего за полдня. Роджер запомнил дикую суету на площадке и несмолкающий голос Фредди, обращенный к Брюсу Гоуэрсу: «А может, попробуем еще вот это…» Дотошность Меркьюри и его стремление разнообразить банальный формат видеоклипов проявились еще в прошлый раз, когда они снимали «Killer Queen», но теперь у них были деньги — а значит, было и пространство для маневра. В результате от первоначального режиссерского замысла мало что осталось. Изменения в сценарий вносились буквально на коленке. В разгар съемок Брюс предложил добавить в «оперную» часть визуальные эффекты, и Фредди, разумеется, ухватился за эту идею. Роджер уехал задолго до окончания съемочного процесса. Эпизодов с ним было не так уж много — все помнили, что Тейлору еще нельзя перетруждаться, да он и сам — наверное, впервые в жизни — не настаивал на большем. Теперь он был убежден, что его эго необходимо держать на коротком поводке, иначе оно разрастется до поистине пугающих размеров.***
До Ливерпуля добирались на арендованном автобусе — довольно вместительном и удобном. Парни были готовы к тому, что поедут в компании леди, а вот гастрольная команда — полностью новая, за исключением Питера Хинса — худенького паренька с длинными сальными патлами, которого ребята из «Queen» знали со времен своего первого тура с «Mott the Hoople», — восприняла появление взрослой дамы, мягко говоря, с удивлением. — Родж, ты захватил няню? — решил приколоться один из новеньких звукоинженеров. Роджер показал ему кулак. — Заткнись прямо сейчас и до конца тура, понял? А не то весь гонорар уйдет на стоматолога. Больше наличие в салоне мамы Роджера никто не обсуждал. Путешествовать с ней было странно. Миссис Тейлор спокойно сидела в хвосте автобуса, углубившись в чтение, никому не мешала, но само ее присутствие действовало на разношерстную компанию отрезвляюще. Все общались друг с другом чинно и мирно. Без скабрезностей и пошлятины. Никто не ржал, как конь. В таком тихом и благородном автобусе парни ни ездили еще ни разу! Роджер, последовав маминому примеру, уткнулся в книгу. Брайан с Фредом что-то тихонько обсуждали, а молодой отец Дикки пользовался возможностью поспать. На одной из остановок Роджер вышел, чтобы размяться. Следом вылез Джон — покурить. — Вот, пожалуйста! Хотели — получите! — прошипел Родж. — Надо было тебе и Веронику с сыном взять. Брай пусть свою Крисси за собой тащит, а Фредди — Мэри. И маму тоже. Маму, папу, няню с Занзибара. Будем ездить большим и разномастным семейным табором! — Он все больше распалялся и злился. Джон слушал с непроницаемым лицом, только ноздри широко и гневно раздувались, выпуская дым. — Притухни, — наконец бросил он. — Твое нытье тут никому не интересно. Все хотят сделать свою работу, получить деньги, порадовать публику, в конце концов! Мы не на курорт едем. Никому твоя мама не мешает. Ну, а то, что никто из парней не рассказывает, как отмачивал свой член в марганцовке после очередного секс-приключения, можно принять за счастье. Теперь ты у нас будешь и накормлен, и напоен, и вовремя спать уложен… — Еще скажи «на горшок посажен». Ну тебя нахер, Джон! — Всегда находи во всем положительные моменты. Вот вы надо мной ржали: «Джон, делать тебе нечего, так рано жениться!» А я ни одного дня не пожалел. Робби уже подрос и такой смешной стал! Разговариваешь с ним, а он улыбается, агукает. — Дай затянутся, — Роджер уже не мог терпеть. — Я две недели не курил… — Ага, дам, а твоя мама меня распнет. Нет уж! Прикончив сигарету, Джон швырнул дымящийся окурок в мусорный бак, и парни один за другим забрались назад в автобус. Их уже ждал Ливерпуль.