27-е ноября 1991 года
— Как так не было? Нет, Дикки, тут мне себя упрекнуть не в чем. Фред, конечно, долго не говорил, какая беда с ним случилась. Молчал, как шпион. Уже понятно было, что со здоровьем у него что-то не так, но… Как полезешь в душу? Помню еще, я долго себя успокаивал, мол, к сорока у всех болячки вылезают. Даже про ту статью в «The Sun» старался не вспоминать. Думал, ясное же дело! Эта тварь, Прентер, мстит Фреду, распускает о нем сплетни. Ну, а когда Фред сам все рассказал... — Брайан поднял лицо к потолку и судорожно вздохнул, загоняя в себя непрошеные рыдания. — Я… я не знаю, на что был готов, лишь бы помочь. Только все бесполезно. Лекарства-то нет... Он всхлипнул и, поставив пустую рюмку на стол, вытащил носовой платок. Попытка сдержаться провалилась — слезы вовсю бежали по щекам. От несправедливого замечания Джона стало только хуже. Неужели они что-то упустили? Не сделали всего, что могли? Но чего? Как поможешь безнадежно больному? Джон пристально наблюдал за Брайаном. Весь сегодняшний вечер он думал только об одном. Эта мысль не давала ему покоя, свербила, раздражала, пыталась вылиться лавиной боли и возмущения. Он сдерживался... пока. Роджер молчал. Только весь скрючился еще больше, его голова поникла. Потом вдруг он проговорил: — Я узнал, что Фред болен, еще в восемьдесят шестом… Двое поглядели на него в полнейшем изумлении. — И ты ничего нам не сказал? — Глаза Джона расширились, он привстал с кресла. — Как ты мог? Роджер тихо и болезненно усмехнулся. — Фред просил молчать. Очень просил. Что мне оставалось? Он умел хранить мои секреты — я тоже постарался держать язык за зубами. — Родж, как же так? Он нам не доверял что ли? Брайан был ошарашен не меньше Джона. Фредди сообщил им обо всем в Монтрё в какой-то из первых дней записи «The Miracle». Попросил всех заткнуться на пять минут и… да, Брай хорошо помнил.***
Ноябрь, 1988 год
Фредди начал издалека: — Дорогие, а не надоело ли нам каждый раз спорить до потери сознания? Выяснять, чья песня лучше, чья станет синглом, чья пойдет на сторону «Б»... Почему одному из нас обязательно задвигать остальных? Столько ругани… А если вдруг что-то случится, как потом быть с авторскими правами? Может, что-то придумаем? — Что придумать-то? — Роджер выглядел сердитым. После целого дня работы в студии у него опять сильно заболели плечи. — У тебя есть предложения? — Есть. Пусть с этого дня права на все песни принадлежат группе. Соображаешь, о чем я, Ежик? Не Фреду, не Роджу, не Браю, не Дикки — только «Queen». — Фред, о чем ты? — Брайан пил неизменный чай, звучно прихлебывая. — С чего вдруг тебя этот вопрос так взволновал? — Просто один раз я уже чуть было не оставил вас троих без штанов. И больше этого не хочу. В этот миг Фредди кожей ощутил неприятное, острое молчание, воцарившееся вдруг в тесной звукорежиссерской комнатке «Mountain Studios». Казалось, было слышно, как громко шуршит магнитофонная пленка на крутящейся вхолостую бобине. Когда, если не сейчас? Более удобного момента не придумать. Хотя им с Майами удалось по-тихому заткнуть рот Прентеру, журналисты ухватились за его россказни, и правда могла всплыть со дня на день. «СПИД убивает двух любовников Меркьюри»; «Тайный тест бисексуального певца»… Он старался быть выше всего этого, но понимал, что рано или поздно настанет момент, когда отмалчиваться уже не выйдет. Пусть лучше парни узнают сегодня от него самого, чем завтра от какого-нибудь проныры из «The Sun» или «Daily Mail». — Я давно думал, как вам сказать, да все как-то откладывал. Наверное, пора уже перестать играть в кошки-мышки. Но вы… вы ведь и так все поняли, да? Похоже, мне осталось не так уж долго. Поэтому давайте решим вопрос с правами на песни и авторскими отчислениями здесь и сейчас. Остатки чая из кружки Брайана пролились на пол. Роджер закрыл лицо руками и согнулся, как будто его ударили в живот, а Джон… Джон побледнел так, что стал похож на свежеотбеленную простыню на ярком зимнем солнце. Это был момент, которого каждый из них ждал с замиранием сердца, в глубине души молясь о том, чтобы он не наступил никогда. Фредди помолчал немного, облизнул губы и сердито добавил: — Ну все! Я вам сказал и очень надеюсь, что вы правильно меня поймете, дорогие. Больше я не хочу возвращаться к этому разговору. Все, чего я хочу, это работать. Работать, пока нахуй не сдохну. Так что быстро подтерли сопли! Не паникуем — не девочки! Прямо сейчас я помирать не собираюсь…***
27-е ноября 1991 года
Тот разговор положил начало новому этапу их жизни — трудному, печальному, но по-своему счастливому времени. Были забыты все терки и амбиции. Еще никогда со времен юности их дружба не была так сильна. Признавались они себе или нет, но каждый из них — и Брайан, и Джон, и Роджер — втайне понимал, что заставило Фредди молчать так долго, кроме переживаний о том, как они воспримут эту новость. Как ни крути, его болезнь могла быть и скорее всего была предательским приветом из того времени, которое они мечтали навсегда выкинуть из памяти. Времени, за которое Фредди до сих пор было стыдно не только перед ними, но и, возможно, перед самим собой. И словно в доказательство того, насколько пусты его опасения, парни с готовностью окружили Фредди стеной своей заботы, ограждая от всего, что могло так или иначе причинить ему вред. Но все же почему? Почему Роджер узнал раньше остальных? Тот слабо улыбнулся, глядя в огонь. — Он... он оберегал вас, сколько мог. Да и меня тоже. Но… так уж сложилось. Помните, после «Magic Tour» мы с ним вдвоем рванули на Ибицу, в мой новый дом?***
9-е августа 1986 года
То лето выдалось жарким во всех смыслах. В прошлом году весь мир узнал о том, что «Queen» — лучшие. Теперь же «королевский статус» группы был полностью закреплен благодаря триумфальному туру по стадионам Европы. Такого мир еще не видывал! Более миллиона человек раскупили билеты как горячие пирожки. Непревзойденные шоу. Тысячи зрителей, поющих в унисон. Огромные экраны, невероятные сценические декорации, свет, звук… резиновые куклы, изображающее музыкантов (Роджер опять настаивал на голых бабах, как в Хаммерсмит Одеон в далеком семьдесят пятом, но на сей раз его грубо обломали). Во время последнего выступления на Уэмбли резиновый «Фредди» куда-то улетел, да так и не вернулся… Завершал это безобразие традиционный фееричный выход Фредди в короне и мантии из фальшивого горностая под гимн Британии и заодно — самой крутой в мире рок-группы. Бог не просто хранил Королеву, но и был к ней в этом году особенно благосклонен. Конечно, пришлось и помокнуть, и попотеть. На Уэмбли бушевала гроза, в Марбелле была жара, а сейчас, в Небуорт-Парке, — страшная грязь. Последний концерт. Начало августа. Теплынь и сырость. После финальных поклонов музыканты должны были забраться в вертолет, на котором прилетели, и благополучно вернуться в Лондон, минуя угрозу увязнуть в грязи или застрять в многочасовой пробке. Ну, или быть растащенными на сувениры фанатским войском. Одна и та же картина бегства повторялась из раза в раз. Участники группы, вспотевшие, едва дышащие от усталости, их ассистенты, друзья, еще какая-то закулисная челядь, точного числа которой не знал, наверное, никто, неслись вдоль прохода, расчищенного охраной сквозь пышущую адреналином людскую массу, с такой поспешностью, будто за ними гнался кто-то невидимый. Так было и теперь с той лишь разницей, что устремилась их процессия не к машинам, загодя подогнанным к техническому выходу, а к специально подготовленной площадке. Уходили в порядке старшинства. Не потому что это имело какое-то значение — просто так уж повелось. Первым шел Фредди своим обычным широким, деловитым шагом, уже без короны и горностая, в белых сценических штанах и толстом банном халате, наскоро наброшенном на голое тело. Рядом с ним, положив руку ему на плечо и отчаянно стараясь не отставать, трусил Джо Фанелли. За ними на кое-каком расстоянии бежали Роджер с Кристалом, успевшим накинуть полотенце ему на плечи. Дальше — Брайан и Дикки со своими помощниками, а уж потом — вереница неузнаваемых людей. То, что музыканты не успели даже переодеться, никого не удивляло. После, в отеле, у них будет время привести себя в порядок для завершающей вечеринки, а дальше… … дальше заслуженные каникулы. Забравшись в вертолет, Роджер по старой привычке сел рядом с Фредди. Весь мокрый от пота, он закутался в полотенце и откинул голову на спинку сидения. Настроение у него было… впрочем, какое может быть настроение у покорителя Европы? — Фред, мы чемпионы мира! — в который раз повторил он восторженно дрожащим голосом. — Мы охуенно крутые! Круче всех! Ты круче всех! Понимаешь? Боюсь даже представить, какой мы забабахаем тур на будущий год! Устроим концерт на крыше Букингемского дворца? Прикинь: снизу, с балкончика, вся королевская семья, задрав головы, смотрит, как Брай хуярит на гитаре, а ты орешь во все горло. И все мировое телевидение показывает нас в прямом эфире. Может, наша королева — не такая святоша, как папа Римский? Как думаешь? — Роджер хохотнул. — Точно, Ро. Чемпионы… А ты что, до сих пор не ушел от мысли склеить леди Ди? — Фредди устало глянул в окно. В отличие от Роджера, он никак не проявлял радости и вообще был какой-то подозрительно смурной. — Я и представлять не буду наш следующий тур, дорогой... Роджер посмотрел на него в некоторой тревоге. — Фред, ты чего? На тебя не похоже... Ладно, сейчас отметим — и все будет заебись! — Я просто... устал я что-то. И чувствую себя не очень… Тут Роджер заметил, что Фредди, вытерший минимальный сценический грим полотенцем, и вправду странно бледный. — Может, съел чего? — Может и съел... — Фредди резко тряхнул головой, чтобы прогнать назойливые мысли, и усмехнулся. — Старею я, Ежик. Видишь, силы уже не те. — Да ладно, стареет он! В тебе сил больше, чем в нас троих вместе взятых. — Роджер несильно пихнул его локтем. — Слушай, а какие у тебя планы? Решил, где проведешь отпуск? — Пока думаю. Хочу поехать к морю. Давно не был. С тех времен, когда мы с тобой разосрались, и я улетел на Багамы, помнишь? — Помню, — кивнул Родж, ностальгически улыбаясь. — А я плюнул и поехал кататься на лыжах в Альпы! Да, капитально тогда… Вроде, недели две не разговаривали? — Ну да. Примерно... — А поехали со мной? Я дом на Ибице купил, ремонт там уже доделали. Место тихое. Яхта есть. Покатаю тебя по Средиземному морю. Я же почти яхтенный чемпион! Хотел ехать с Доминик, но она отказывается, пока Рори маленькая. Говорит, что в августе жарко, лучше в конце сентября. Ну, а нам-то с тобой что мешает? Поехали сейчас, а? Ну хочешь, возьми Фиби, или Джима, или Джо... или никого не бери. Я Криса звал, но он послал меня. Ты мне, говорит, за этот тур уже во как надоел! Придурок! Я его на яхте кататься зову, а не барабаны настраивать. Да ну его нах! А вообще там клево. Дом большой, просторный. Экономка толковая. Соседи далеко — смело можно устраивать тусовки. Будет у нас с тобой холостяцкий отпуск двух миллионеров! А на кой хер еще деньги нужны? Может, и парни потом приедут. Я спрашивал. Оба пока с семьями собираются побыть... А мы с тобой вспомним молодость. Как на Гавайях в семьдесят пятом оттянулись, помнишь? Круто же было? — Да уж, такое не забудешь... Джон с Браем так точно! — Фредди хитро и задорно подмигнул. — А что, поехали! Ну их всех нахуй — и Джо, и Фиби, и Джима! — Он покосился на Фанелли, сидевшего в соседнем кресле, закинув ногу на ногу. — Оставлю королевскую свиту дома — пусть отдохнут от меня хоть раз. Если вдруг что, Мэри проследит. Роджер облегченно выдохнул. Не то чтобы он не любил этих ребят, но от глуповатой подобострастной улыбки Фристоуна ему порой становилось не по себе. Да и вообще, чем меньше народу — тем лучше. — Я на Ибице еще не был. Может, мне и понравится… — рассуждал Меркьюри вслух. — А как полетим? — Забронируем чартер. Полетим с комфортом: мы вдвоем, шампанское, симпатичные стюардессы, удобные диваны. Я решу вопрос и тебе позвоню. Ну как, идет? — Черт с тобой, гулять так гулять! — настроение Фредди ощутимо улучшилось. Тут вдруг ожили динамики: — Джентльмены, говорит главный пилот. Наденьте, пожалуйста, наушники и пристегнитесь, через пару минут взлетим. — Ну, Фред, стартуем! — Роджер чиркнул карабином ремня безопасности и шутливо отсалютировал пилотским спинам. Роскошный «магический» вертолет стал подниматься в небо. Внизу, насколько хватало глаз, разлилось бурлящее живое море. Люди приехали из самых разных уголков страны, а то и мира, чтобы увидеть окончание тура, который уже вошел в историю благодаря невиданному масштабу и поистине королевскому шику. Завидев вертолет, толпа оживилась, развернулась волной. Сотни тысяч рук взмыли в воздух в каком-то радостном угаре, замахали, зааплодировали… Фредди не отрывался от стекла, ловя эти последние яркие минуты, чтобы запечатлеть их в памяти как можно явственней.***
Десять дней спустя
Август на Ибице — лучшее время. Солнечный живописный островок продувают ветры, сглаживая дневной зной. А к вечеру тут и вовсе рай на земле! И ночная жизнь — самое оно; бары, клубы — все по-человечески. — Прикинь, мне сказали, что даже кондиционеры в доме не нужны — не жарко! — Роджер весь полет расписывал прелести нового дома и самого острова, уверяя Фредди на все лады, что ему там понравится. В аэропорту их встречал Хосе — разговорчивый шестидесятилетний испанец, чьи обязанности заключались в охране дома, заботе о небольшом саде и всей подшефной технике, включая новенький «Фольксваген». Он же следил за бригадой, недавно делавшей ремонт. Ехать пришлось недалеко — остров-то совсем небольшой. Добрались минут за двадцать. Роджер не преувеличивал, его вилла и вправду оказалась классным местом. Чуть в стороне от поселка, с собственной территорией, садом, лужайками, маленьким частным пляжем и пристанью, у которой белела в сумерках красавица-яхта, а рядом — легкий моторный катер. Со вкусом у Роджера никогда не было проблем; теперь не было проблем и с деньгами. Дом был прекрасно отремонтирован, обставлен, оснащен современной техникой. Прислуга перешла «по наследству» от прошлых владельцев. Домом управляла приятная на вид пятидесятилетняя экономка — супруга Хосе. Пышнотелая, со смуглым лицом и крепкими, привыкшими к работе руками. Других слуг, кроме семейной четы, в доме не было, да и не требовалось. Эти двое прекрасно управлялись со всеми делами. Оба жили в поселке, так что после восьми вечера Фредди и Роджер могли наслаждаться полным уединением — сидеть на террасе в одних трусах, болтать о разной ерунде, есть вредную пиццу, запивая вином или пивом. Или купаться в море голышом. Или, в конце концов, пригласить симпатичных барышень. Жизнь на публике выматывала. Популярность — это большой плюс, но ощущение постоянного присмотра посторонних людей утомит кого угодно. В распоряжении Фредди тут же перешла лучшая гостевая комната с роскошной ванной и видом на море. В хозяйской же спальне нашлось место и роскошной кровати, и большому телевизору, и джакузи. — Прямо президентский номер-люкс, — присвистнул Фредди, зайдя посмотреть, где расположился Роджер. — Да, уж. Не одному тебе жить в таких номерах. На моей вилле все спальни равны, да дорогой? Так же, как и тогда, в Венгрии. Только моя спальня чуть-чуть ровнее! — Роджер с хитрой улыбкой посмотрел на гостя. Фредди припомнил зачетный подъеб, которым Роджер наградил его в Будапеште, возмущенный тем, что «этого засранца Фреда» поселили в президентский люкс, тогда как ему самому и остальным достались стандартные. Чтобы хоть как-то компенсировать вселенскую несправедливость, Роджер тут же вытребовал себе личного массажиста. — Нет, дорогуша, она дохуя ровнее! Они хором заржали. — Родж, дорогой, какие у нас планы? — Фредди развалился на диванчике в хозяйской спальне и курил в открытое окно, пока Роджер копался в чемоданах. — Ну... на первое время нихуя не делать, полежать на пляже морской звездой. Потом посмотрим. Наша с тобой, Фред, самая сильная сторона — это импровизация. Что захотим — то и будем делать. Можем сгонять в ресторан. Тут недалеко есть прекрасный отель с рестораном, прямо высший класс! Я там останавливался, когда дом присматривал. И бар там отличный. Можно и по клубам прошвырнуться. Можно прокатиться на машине по острову. Или на яхте… хочешь, на Майорку или Менорку? Что еще… как насчет порнуху посмотреть? У меня есть немецкая. Там такие, знаешь, мускулистые негры и три белых телочки с буферами… Веселое занятие! Кстати, тут как-то не принято на всяких знаменитостей бурно реагировать. Так что, готовьтесь, мистер Меркьюри! Как хозяин сего дома, разрешаю вам все, чего душа пожелает! Пива, кстати хочешь? — Пиво давай! — Фредди докурил сигарету и раздавил окурок в пепельнице. — Что, разрешишь дружков привести? Или бойфренда? — Ну ты это... не наглей. — Роджер сначала осекся, а потом коротко рассмеялся. — Пошли, пляж посмотрим!***
Несколько дней холостяцкий отдых двух всемирно известных рок-музыкантов ничто не омрачало. Как показывала практика, большинство споров и скандалов случалось у них в студии, где каждый, упираясь рогом, начинал доказывать свою правоту и крутость. А в отпуске — ни разу. То Роджер с Джоном рванут кататься на лыжах, то Брайан с Роджером в Лос-Анджелес… Фредди обычно отпуск с парнями не проводил — у него для этого была своя компания, — но иногда можно и изменить правилам. Утром, дней через пять после прилета, решили, покататься на катере. Быстро позавтракав, собрали кое-какие вещи и двинулись на пристань. — Ты лодку-то водить умеешь, придурок? — Фредди, хоть и доверял Роджеру, но слегка побаивался. Пару раз он уже соглашался проехаться с этим «лихим гонщиком» на машине — потом было, что вспомнить. — Не ссы, умею! Давай на соседний островок смотаемся? Он необитаемый. Только козы какие-то дикие живут. Мне сегодня Мерседес сказала. — Роджер рывком скинул сумку с едой, пивом и всякими необходимыми в походе мелочами на дно лодки с говорящим названием «Га-Га». — А классно все-таки, что мою экономку зовут Мерседес! — Да, тебе, дорогой, надо было на испанке жениться, которую звали бы Мерседес. Тогда твоя песенка про машину приобрела бы новое, более глубинное и эротичное звучание, не находишь? Если бы ты все-таки решил жениться на гейше, то тоже подбирал бы жену по имени — искал бы Судзуки, Хонду или Мицубиси? — Иди в жопу, Фред! — Кстати, а козлы на том острове водятся? — Вот приедем — один точно пополнит местную фауну! Или... ты с иной целью интересуешься? — Роджер усмехнулся, довольный собственной шуткой. — Ну, тогда уж как минимум два! И не твоего ума дело! — Фредди сверкнул хитрыми глазками и нахлобучил на голову широкополую шляпу. — Приедем, я чур Робинзон, а ты, Ежик, — Пятница! — Ты фильм «На ярком солнце» смотрел? Старый, французский. — Нет. А что? — Вот посмотри, тогда будешь знать, что измываться над другом в открытом море чревато. Можно стать вкусным кормом для рыб, Робинзон хуев. Оставлю тебя там — и ищи тогда себе Пятницу! Ну, поехали? Устроившись в лодке поудобнее, Фредди закурил. — Поехали, а то скоро совсем жарко станет. — На лодке не станет! На, намажь мне спину, а то сгорю во цвете лет! — Родж протянул ему банку с солнцезащитным кремом. «Га-Га», зарычав, сорвалась с места. Остров не поражал разнообразием флоры. Каменистый берег, сухая трава и треск цикад. Фредди, не особый любитель дикой природы, оборвал трехминутную экскурсию по местным достопримечательностям внезапной фразой: «Да ну нах, Родж! Вдруг тут пауки водятся». Слово «пауки» моментально охладило исследовательский пыл мистера Тейлора. Именитые туристы раскинули зонт, достали большие полотенца и устроились загорать. Позагорав немного, решили искупаться. Солнце к тому времени достигло зенита. В темно-синей воде плавали огромные рыбины, напоминавшие Фредди японских карпов в его пруду в Гарден Лодж. — Блять, что это там?! Ой, больно-то как! — Фредди наступил на что-то. Ногу пронзила резкая боль. Он решил было, что повстречал на своем пути краба или еще какого-нибудь экзотического подводного обитателя. Может, наступил на морского ежа? И очень удивился, когда, наклонившись, разглядел на дне между камней осколок пивной бутылки. — Родж, гляди-ка! Нет в мире необитаемых островов! — Фредди поднял руку, демонстрируя кусок зеленой стекляшки с зазубренным краем. Роджер выбрался из воды. — Вот бляди! Сейчас возьму в лодке аптечку. Посмотрим, что там есть. Фредди, хромая, вылез на берег и бухнулся на полотенце. Ступня сильно кровоточила. Стекло оставило небольшую, но глубокую рану с рваными краями. Через пару минут к нему подошел Родж с распотрошенной аптечкой. — Вот, тут есть перекись и бинт. Дай посмотрю, не осталось ли стекла внутри… Вдруг Фредди почти закричал: — Нет, не смей! Не трогай! От неожиданности Роджер отпрянул. — Ты что, с ума сошел? — Нет, не сошел. Я просто… просто прошу тебя, Ро, пожалуйста, не трогай мою ногу. Я сейчас сам продезинфицирую, заклею, и все будет нормально. — Фредди перевел дух и, кажется, немного успокоился, но его глаза все еще отчетливо выдавали испуг. — Пожалуйста, дорогой не надо, ладно? Я сам... — Фред, ты ебанулся что ли? Я — не Бри, крови не боюсь. Что тут такого-то, ранку вшивую заклеить? Я на своих руках насобачился. Просто дай посмотреть, нет ли там... Роджер вновь потянулся к пострадавшей ноге. Фредди резко оттолкнул его руки. — Не смей! Не надо! — Ты в своем уме? На солнышке перегрелся? — Роджер, я тебя очень прошу, не прикасайся ко мне. — Блять, точно перегрелся! Не паникуй. Забыл, что я — почти врач? — Родж, послушай меня. Я не паникую. Не надо трогать рану, хорошо? Просто дай аптечку. Он предпринял попытку самостоятельно дотянуться до белой пластиковой коробки, которую Роджер расположил на камнях рядом с собой. — Что ты делаешь? — Родж снял очки и в сердцах кинул их на полотенце. — У тебя что, психический заеб какой-то: «Отойди!», «Не трогай!» Заразный ты что ли? — Да! — Что «да»? — Да, заразный. — Фредди на мгновение отвернулся, подставив лицо палящему солнцу. — Ро, у меня ВИЧ. У Роджера перехватило дыхание. Слова Фреда были, как удар под дых. Несколько мгновений он не знал, что сказать, лишь пораженно хлопал глазами. — Ты с ума сошел говорить такое?! — Говорю то, что есть. У меня ВИЧ. Ты же знаешь, что это за дерьмо, правда, «почти врач»? Так что, будь умным мальчиком, дай сюда сраную аптечку и не вздумай трогать руками мою рану. Понял меня, дорогой? Ну вот и молодец. Ошарашенный Роджер положил аптечку рядом с Фредди и, не переставая часто моргать, опустился на подстилку. Фредди взял пузырек с перекисью и дрожащими руками стал смывать кровь. Жидкость пенилась, пузырилась и шипела. — Я... я завтра уеду. Я как-то не подумал, что может получиться вот так… Прости меня, Роджер. Совершенно потеряв былой задор, Родж ожесточенно кусал губы. До него не сразу дошло, о чем это толкует Фред. — Что? Куда? Куда ты завтра уедешь? Придурок! Боже, какой же ты придурок! Бли-ин... — Роджер схватился за голову и тяжело дышал. — Уедет он… идиот! Никуда ты не уедешь, понял? Понял?! Руки чесались хорошенько дать Фреду по морде. Ударить, встряхнуть, чтобы тот поскорее пришел в себя, улыбнулся и сказал, что неудачно пошутил. Или это просто морок? Да, морок ясного полдня, когда солнце напекло голову... — Скажи, что ты шутишь, Фред. Скажи, пожалуйста… — почти умолял он севшим голосом. Фредди опустил голову и, слабо покачав ею, выдохнул: — Не могу, извини. Это правда. Я не хотел пока говорить ни тебе, ни парням. Может, это и есть трусость, не знаю... Помнишь, когда мы летели над Небуорт-Парком, ты все выспрашивал, что мы придумаем к следующему туру, а я… я уже знал, что это последний тур «Queen». Прости, Ро. Я не в курсе, сколько мне осталось. Хотел, чтобы люди меня запомнили таким: в короне, во всем блеске. Это был прекрасный тур, Ежик. Восхитительный тур. Вряд ли мы когда-нибудь смогли бы лучше… Я и сюда с тобой полетел, потому что подумал, вдруг больше такой возможности не будет, как знать… — Фредди замотал раненую конечность, вздохнул и отложил аптечку. — Ну вот. Пока жить буду, ничего страшного. Угадав в его словах горькую насмешку, Роджер сжал кулаки. Потом, не уставая терзать побелевшие губы, пристально посмотрел ему в глаза, размахнулся и… со всей силы ударил кулаком по полотенцу. А после уткнулся в плечо Фредди и заплакал. Горько и безудержно. — Эй, ты что? Не надо! Успокойся, парень! Дорогой, я еще жив... — Фредди успокаивающе погладил его выгоревшую на солнце макушку. — Аткинсон говорит, что с этим можно прожить еще долго. Может, пять лет или даже десять… кто его знает. А может, завтра придумают какое-нибудь эффективное лекарство. Врачи ведь постоянно изобретают новые лекарства… Пока все не так уж плохо. Но еще одного тура я не потяну. Лучше потратить оставшееся время на создание музыки. Выпустить еще альбом или два. И пожалуйста… я очень тебя прошу, будь осторожен. Не хочу, чтобы и ты… ну, чтобы ты тоже случайно заразился этой пакостью. Фредди умолк. Роджер почувствовал, как его накрывает волна черного ужаса и не знал, что делать, как защититься. — Фред, как ты мог? Как ты мог?! Фред, это не честно, блять! Твою же мать, это не честно!.. — Дорогой, в жизни всякое бывает. Ты не говори ничего парням. Не хочу, чтобы они вот так, как ты, хоронили меня раньше времени. Я решил, что буду жить нормальной жизнью, сколько смогу. Ну, и мы с тобой еще напишем много суперхитов — пусть все охуеют! Черт возьми, я же Фредди, мать его, Меркьюри, а не сопля в сахаре! Все, закрывай водопроводный кран, а то я стал мокрее, чем когда из моря вылез! Давай... Роджер, ты слышишь меня? Брайану с Джоном потом... ну, когда совсем... ладно? Я сам скажу. Пусть пока будет между нами... — А ты... ты давно знаешь? — Роджер вытер лицо краем полотенца и постарался взять себя в руки. — Недавно узнал, — ответил Фредди уклончиво. — Не имею понятия, как, когда… с кем. И гадать смысла нет. Все. Давай забудем о том, что я тебе сейчас сказал, а? Не будем портить отпуск. Когда еще мне светит такой роскошный расклад: море, солнце, халявное пиво, шикарная вилла и сам мультимиллионер, мировая рок-звезда и секс-символ Роджер Тейлор катает меня на яхте… ну, или рыдает под боком. Заебись, я крут! Он потянулся к своим шортам, чтобы достать из кармана сигареты. — Давай сегодня бухнем? Как в молодости, когда мы квартиру вместе снимали… — Роджер улыбался сквозь слезы. — Помнишь, какие мы попойки устраивали, наряжались в платья? — Вот это уже дельное предложение! Только ногти я, хоть убей, красить не буду! Облезешь! Кстати, намажь мне спину кремом, а то своими потоками соплей все смыл, и я теперь могу сгореть! — Фредди лукаво улыбнулся совсем как тогда, много лет назад. И Роджера немного отпустило. Может, и правда не все потеряно?***
27-е ноября 1991 года
— Мда-а… — Джон повертел сигарету в пальцах. — И за столько-то лет ты не проболтался? Даже по пьяни? Даже когда все стали замечать, что Фредди болен? Ну что ж, Роджи... молодец! Представляю, как тяжело тебе пришлось. — Не обижайся, Джон, но вряд ли представляешь. — Роджер сидел на краю дивана, по-прежнему кутаясь в плед, и вытирал слезы рукавом. — Через месяц мы снимали клип на «Who Wants to Live Forever». Думаешь, чего я тогда нажрался? Слышать не могу эту песню! Как вспомню, что Фред, когда пел ее, уже знал... — Нет, больше он говорить не мог. Голос сорвался. Роджер закрыл лицо руками и замер. — Простите, парни, сейчас пройдет... Брайан стоял у окна, совершенно потрясенный. Он помнил, как Роджер пришел на сьемки клипа, в котором была задействована хренова куча народу, включая детский хор и симфонический оркестр в полном составе, с бутылкой водки и уже под изрядным градусом. Но до сих пор даже предположить не мог, какая муха его тогда укусила. Брай пытался расспросить, в чем дело, — Родж грубо послал его. Пьяный Роджер не попадал в такт музыке и, казалось, напрочь забыл все свои партии. Пришлось отснять кучу дублей. И хотя Маллетт тщательно просматривал материал и во время съемки, и в процессе монтажа, в итоговый вариант все-таки проскочил кадр с этими невозможными синими глазищами, полными слез... — Да уж… Родж, ты опять открылся для меня с новой стороны. — Ну мало ли, кто какие секреты хранит в потайных тумбочках. — Джон извлек новую сигарету. — Выходит, Фред узнал в восемьдесят шестом или, может, даже раньше… Вот только когда он подцепил эту пакость? Хороший вопрос, да? — Диван протяжно скрипнул — Брайан подсел к Роджеру. — Ты как? — Ничего, вроде. Брай, пожалуйста, принеси воды или соку промочить горло. Что-то я больше не могу пить водку. У меня странное ощущение. Кажется, что Фред на самом деле жив, а я просто сплю, и весь сегодняшний день — это кошмарный сон. Боже, как хочется, чтоб он закончился!