Холмы, залитые Солнцем

— Так ты и есть тот самый Тёрнер, — Казама хмыкнул, сжимая зубами мундштук кисеры. — Тебе Сацума обязаны союзом с Тёсю? — Казама-сама, — англичанин вежливо склонился в церемониальном поклоне. — Доселе я лишь передавал сведения через посредников. Для меня честь видеть вас собственными глазами. Казама жестом дал понять, что не нуждается в продолжении. — Во всяком случае, Сакамото Рёма сделал намного больше, чем твой народ. До меня дошел слух, — Чикаге выпустил изо рта струйку ароматного дыма, смотря будто бы сквозь худощавое, восковое лицо Тёрнера, изъеденное оспой. — Что СаТё внезапно сделали крупный заказ на изготовление оружия из серебра. Англичанин покачал было головой но, под пронзительным взглядом двух пар демонических глаз спохватился и снова склонился в церемонном поклоне. — Это мне неизвестно, Казама-сама. СаТё построили при английско-голландской поддержке заводы по изготовлению гильз и пуль, но точные расположения нам неизвестны. — Вы прекратили свои поставки? — Нет, Казама-сама, — Тёрнер дернулся под его уничтожающим взглядом. — Английская корона поддерживает законного правителя — императора, и ему угодна наша помощь. Без его желания мы бы не задержались здесь так надолго. — И доколе вы, чужеземцы, будете топтать священную землю богов? — без того алый взгляд налился кровью, но Чикаге держал себя в руках. — Сначала люди, после оборотни… Он усмехнулся, снова приникнув губами к трубке. Вильям Тёрнер, не будь дурак, пропустил последнее мимо ушей — этот загадочный и удивительно светловолосый японец нагонял на него суеверный страх. Будь жива матушка, она бы непременно посоветовала мчаться в церковь и замаливать свои грехи. Жаль, и крест её, подаренный перед самой кончиной, он потерял, едва ступив на земли Японии. — Тебе известно, Тёрнер, что такое «ши»? — «Ши»? Демоны с холмов? — англичанин неуверенно покосился на него. Казама, не отвлекаясь от умиротворенного созерцания чего-то крайне интересного за окном, медленно перевел взгляд на него. — Ох, это всё бабушкины сказки, Казама-сама. Ума не приложу, где вы о них услышали. Сейчас же прогрессивный век… В Боге Едином — и том сомневаться стали. — Говори, что знаешь, — приказал красноглазый демон. Тёрнер вздохнул, понимая, что Казаму не переспоришь. — Их по-разному называют. Эльфы, фейри, ши, сиды… Об одних ходят слухи, что они стократ прекрасней людей и один взгляд на них с ума сводит. Другие же безобразны до жути, полузвери-полулюди, они похищают человеческих младенцев из колыбелей, заменяя их своими уродцами…- человек медленно потер подбородок и усмехнулся. — Моя бабка уверяла, что сама видела такого подмёныша. Он орал благим матом, а ему и трех месяцев не исполнилось. Костерил почем зря и батьку своего, и священника — тот и порог переступить не смог, как оступился и приложился лбом об угол кровати. Так и помер там… А дитя со смеху покатывалось. Бабка говорила, что единственный способ заставить эльфов вернуться за подмёнышем — бросить его зимой в снег или же в камин, на угли. Казама поморщился. Его уголки губ опасно опустились вниз и Тёрнер дернулся, вернувшись из воспоминаний о дряхлой бабке, без конца и устали повторявшей свои чудные истории. — Что еще? Что еще они могут? — Да много чего, как говорят. И в мир свой уносят так, что на их один день у нас сто лет пройдет. Те, кого уносили и те, кому повезло вернуться, возвращались, когда уже у них не было ни дома, ни родичей. Других и вовсе бессмертием наделяют. Одно я знаю — железа они боятся! Железа! Только железом их к Дьяволу отправить можно. Они кричат так жутко, что лес мрет на много миль вокруг. Но тогда-то их обличье и можно увидеть. То, которое настоящее. И рабами они могут стать, ежели украсть что-то дорогое им, или имя их узнать. — Имя? — Да. Но бабка моя, земля ей пухом, говорила, что даже другие сиды имени этого не знают. А на английском-то поди и не выговоришь…. Имя… Имя… — Ав-ро-ра, — медленно, словно перекатывая теплую гальку на языке, проговорил Чикаге. — Аврора… Капли издевательски-медленно скатывались по срезу бамбука. Коромысло раз за разом склонялось и мягко стукалось о шлифованный камень. — Это сиси-одоси, отпугивает злых духов, — тихо пояснил Хиджиката. Аврора хмыкнула. — Считаешь, что я злой дух? — Сейчас он больше птиц и жуков-вредителей отпугивает, — тихо продолжил замком, — успокаивает мысли. — Вот как. — Что значит «ши»? — Думаю, почти то же, что и они, — Аврора пожала плечами. — Как я могу объяснить тебе свою суть, чтобы понял ты, человек? Люди, которые встречались с нами, рассказывают совершенно иное. — Казама отступил перед тобой. — Ненадолго. У него есть оружие из железа, и скоро он поймет, что к чему. Моей магии не уберечь вас от темных сил. — Ты поклялась Чизуру, — напомнил Хиджиката. Аврора звонко рассмеялась. Она прижала хрупкие белые ладони к лицу, круглому, как луна — из-за щелочек в пальцах брызнули слезы. Хиджиката не понимал, что её так рассмешило — но от звука её смеха холодела кожа, и мурашки строем спускались по спине вниз, к копчику. — Почему тебе так смешно? — Почему ты считаешь, что девчонка помеха для меня? — Так ты нас обманула. — Разве что совсем немножко, — ши утерла слёзы. — Мне весело с вами, и я, правда, буду вас охранять, покуда это будет возможно. Но и использовать Живую Воду я не могу вам позволить. Это нарушает все мыслимые устои мироздания. А ну как кто-то в обличии расецу разделит ложе с девицей? Нет-нет, — она мотнула белокурой головкой. — Не бывать этому! — И что будет? — подался вперед Хиджиката. Аврора хитро улыбнулась и прижала холодный палец к его губам. Его словно током прошило. Какая женщина могла так свободно позволить себе его касаться? Он замер, недобро прищурившись. Прикосновение к лицу, губам — слишком интимно, слишком…подходяще к медленно отступающему перед рассветом покрову ночи. Аврора наклонилась к нему близко-близко. Тошизо, внезапно одурманенный, прислушался к её тонкому запаху. Ками, как давно у него не было женщины! Он не выбирался в Шимабару с неделю, а то и больше. — А что случается с людьми, которых демоны забирают в свой мир? Он не знал. Но её взгляд был обещающим, предлагающим, трогательно-безоружным и почти невинным — но он-то знал, что всё это ложь. Знал и терялся. Аврора отстранилась. Её голос вдруг стал холодным и злым. — Никогда не смей проверять, человек, если тебе дорога твоя душа. Она легко поднялась на ноги и вышла, ступая босыми ногами по энгаве, не опустившись на колени ни перед сёдзи, ни перед ним самим. По дороге она, видно, с кем-то столкнулась: он слышал приглушенный голос. Но и сам сидел, будто оглушенный. Высушенный. Вина. Саке. Шимабара. И вот опять. Мысли об этой несносной девчонке не выходили из головы уже неделю. А тут еще и Чизуру со своей подружкой О-сен-химе захотели в шпионок поиграть… Хиджиката поднялся на колени и вышел во двор. Ночь была обхвачена знойным дыханием августа, с ветвей опадали пряные листья, и откуда-то доносился невозможный сладкий запах слив. — Тоши-кун? — он повернулся и увидел Кондо в ночном кимоно. Кажется, он любовался луной. — Решил наконец проветриться? А я уж не знал, кого посылать, чтобы тебя вытащить. Хиджиката вздохнул. Ну уж нет, пойдет сейчас — Кондо непременно увяжется следом, и вопросов не избежать. Впрочем… — …на стали клинков. Как тебе? — Хиджиката повернулся, недоуменно приподняв брови. Видно, он снова задумался. — Хайку. Только что сочинил. Тошизо вздохнул. — Отвратительно. Как сочетается теплота ночи с клинками? Кондо засмеялся. — Ну ты как всегда, Тоши-кун. Впрочем, куда мне до твоего таланта? Пока гейко хвалят, все будут хороши, нэ?.. — Тогда я пойду спать, Кондо-сан. С утра предстоит много дел. — Ты не откладывай! Воздержание плохо сказывается на мужском здоровье! — крикнул вслед Исами. Хиджиката со злостью задвинул за собой сёдзи. Те жалобно скрипнули, и перед глазами предстала пустая, темная и абсолютно холодная комната. Он опустился перед котацу и принялся разжигать огонь. Похоже, эта ночка тоже будет бессонной. — Аврора-тян? Ты тут? — Аврора застыла, сжимая на локтях соскользнувшее с плеч нумаки. За сёдзи мелькнул силуэт Чизуру. — Что тебе понадобилось в столь поздний час? — лениво поинтересовалась ши. — Я хотела задать тебе вопрос, — виновато проблеяла та. — И ты ждала ночи? Хо-о, мне уже интересна его суть, — Аврора бесшумно появилась на пороге, нависнув над бедняжкой Чизуру. — Уж не связано ли это с мужчиной, с которого ты не сводишь глаз? Ты хочешь этой ночью дерзко заявиться на его порог? Её круглая, высокая грудь равномерно вздымалась, едва обтянутая тканью нижнего кимоно — ши едва ли потрудилась правильно запахнуть его, как подобает живым людям, да и еще и не завязала, придерживая сжатые края в пальцах. — Ох, нет… — Чизуру неуверенно смяла собственные пальцы. Ей было даже немного больно запрокидывать голову вверх — Аврора-сан была очень высокой, как Саннан-сан ростом. А то и выше. Как может быть Чизуру ей хозяйкой? Насмешливый лазурный взгляд из-под белых ресниц будто бы подтверждал её вопрос. — О-сэн-чан рассказала мне, что шпионы Ишин Шиши часто собираются в Шимабаре… Ох… И я бы так хотела помочь… Аврора изогнула бровь. — И от меня ты чего хочешь? — Научи меня, Аврора-чан, — тихо прошептала Чизуру, наступая ногой на ногу. — Я хочу быть такой же уверенной как ты, меняя лицо. — Так ты хочешь гейшей нарядиться? — Аврора усмехнулась. — Девочка, все гейши вырастают и живут там же, где и работают. Майко же вряд ли подпустят к таким важным персонам. Но неужели… — она наклонилась, выдыхая прямо в побелевшее лицо Чизуру. — Ты в прямом смысле хочешь взять чье-то лицо? Она рассмеялась с её выражения лица, прикрывая рот. — Такому не научишься за ночь, Чизуру-чан. Ступай спать. Завтра утром спроси Хиджикату-сана. Если он не отринет твою идею, то посоветует лучший план. Едва Чизуру ушла, Аврора повернулась к своим сброшенным вещам. Она извлекла из сумки свой бронзовый нож, унесенный из страны предков. Это единственная вещь, где она могла сейчас видеть свое отражение. Оно ехидно скалилось, подсовывая ей любопытные картинки — постороннему наблюдателю это могло показаться обычной игрой света. Аврора потянулась к заколке, туго стянувшей её волосы. Едва белоснежные пряди рассыпались по плечам, она вновь почувствовала всё: ветер, несущий вести на запад, дыхание десятка капитанов и сладкий-сладкий запах силы, задержавшийся в Киото. Остатки его еще хранил штаб Шинсенгуми — с тех пор, когда сюда наведалась та троица японских демонов… Но вместе с тем она почуяла кровь. Расецу. Они вышли снова. Аврора закрепила на поясе нож из заклятой бронзы и вышла наружу — туда, откуда доносился одинокий, горестный вой.