«Мы — игрушки судьбы.
Вспоминаешь божественные, умопомрачительные мгновения,
Расколовшиеся на части с наступлением утра.
И теперь мы такие одинокие…
Защити меня от того, что я хочу.
Защити меня…»
Placebo — Protège Moi
Я бы очень хотел вернуться в тот день, когда мы снимали «Минуту за минутой». Я бы очень хотел ещё тогда спросить у Максанса, в чём главная причина его печали. Я бы очень хотел, чтобы он мне ответил. Ещё в тот день. Ответил честно. Чтобы он раскрыл передо мной душу в какой-нибудь кофейне или в каком-нибудь баре. Не имело значения место — важно было лишь время. Я бы успокоил друга, сказал бы, что понимаю его и буду поддерживать при любом раскладе. Я бы обязательно нашёл нужные слова, чтобы ему стало лучше. Да, я бы очень хотел, чтобы Максу полегчало ещё тогда — чтобы у него не было причины писать мне среди ночи и, задыхаясь от слёз, просить приехать к нему в квартиру. «Должно быть, Аксель №267 — чёртов счастливчик». Я бы очень хотел вернуться в то утро, когда Аксель №1 непростительно оступился. Я всегда ненавидел собственные проявления слабости. Я ненавидел чувствовать себя уязвимым. Я ненавидел показывать свои истинные эмоции. Истинные чувства. Я всегда ненавидел собственную бестолковую искренность. Разве я не являлся человеком, душа и сердце которого были надёжно сокрыты от других людей за мешаниной фальшивых улыбок и глупых шуток? Разве я не являлся человеком, который привык не позволять собственным чувствам и желаниям брать верх над разумом? Я не являлся человеком, которого могли бы ранить, могли бы заставить ощутить колючую боль чужого равнодушия — за двадцать один год жизни вокруг меня уже образовался толстый купол из мусора чужих несдержанных обещаний, лжи и горьких предательств. Я абсолютно точно не являлся таким человеком. Но тогда отчего же сейчас мне чертовски больно?.. Я не знал, чувствовал ли я что-нибудь к Максансу. Вернее сказать, было ли между нами что-то большее, чем просто дружеские чувства. Ещё точнее — стоили ли эти чувства того, чтобы их показать. Для меня до сих пор оставалось загадкой, зачем тем проклятым утром Макс сказал, что я красивый. Для меня до сих пор оставалось загадкой, почему тем же проклятым утром я не попытался отшутиться сразу же после этих слов. Почему я выпалил в ответ именно то, о чём думал? Однако большей загадкой для меня оставалось моё поведение, когда Макс, приблизившись к моему лицу, замер в нескольких сантиметрах от моих губ, а я вместо того, чтобы остановить Дане-Фовеля, сам подался вперёд и поцеловал его. Почему мы позволили друг другу что-то подобное? Почему Максанс посчитал нормальным играться со мной? Почему он всё ещё любит свою девушку? Почему я снова должен чувствовать себя уязвимым? Почему я, чёрт побери, всё-таки влюбился в него?..***
Этим вечером я в очередной раз прибыл на съёмочную площадку раньше Максанса. Я стоял напротив Давида и старательно делал вид, будто слушал всё, что он мне говорил. Я ненавидел себя за это рассеянное равнодушие, потому что это наверняка была какая-то важная информация по поводу предстоящей сцены. Но я никак не мог собраться с мыслями и сконцентрироваться на работе. Я просто бездумно кивал, устремив взгляд куда-то сквозь голову Давида. — …и в конце сцены вместо Манон из такси выпрыгивает Нильс и начинает размахивать радужным флагом. Я снова кивнул. — Аксель! — режиссёр потряс меня за плечи. — Что с тобой? Ну же, возьми себя в руки! — Что? — я, наконец, сфокусировал взгляд на лице мужчины. Тот выглядел слегка раздражённым, но в то же время обеспокоенным. — Блин, извини, — я потряс головой. — Пять секунд, и я собран. — Что с тобой сегодня? — повторил свой вопрос Давид. — Что-то случилось? Мне стоило немалых усилий удержаться от того, чтобы глубоко вдохнуть и закусить губу. Вместо этого я выдавил фальшивую улыбку и, стараясь сделать так, чтобы мой голос звучал максимально спокойно, ответил: — Всё хорошо. «Всё просто отвратительно». — Точно? — мужчина чуть прищурил глаза. — Ты выглядишь действительно уставшим, мой мальчик. «Нет, папа, я лгу. Мне жаль». — Да, точно, — я вновь вымученно улыбнулся. — Просто Уба не давала мне спать прошлой ночью, отсюда и небольшая усталость. Всё хорошо, правда, — повторил я. По глазам Давида я понял, что он мне не поверил. Однако режиссёр не стал ничего говорить и, напоследок потрепав меня за плечо, просто отошёл в сторону. Я остался один.***
Максанс приехал на площадку спустя полчаса после моего разговора с Давидом — как раз к назначенному времени. Я наблюдал за ним, пока он своей привычной пружинистой походкой неспешно направлялся в мою сторону. Парень выглядел, как и всегда, безумно притягательно. Он смотрел на меня. Даже с такого расстояния я видел его сверкающие глаза и счастливую улыбку. В груди что-то тупо заныло. — Привет, чувак, — кивнул Максанс, остановившись возле меня. — Рад тебя видеть. Это некогда привычное обращение сейчас почему-то резануло мой слух. Я ощутил дежавю, но на этот раз мне не понравилось это чувство. Это не было приятной ностальгией — это было словно шагом назад в наших с Максом взаимоотношениях. Должно быть, это являлось несущественной мелочью — парень, скорее всего, и не думал вкладывать в приветствие какой-то особый смысл. Но для меня сейчас всё имело особый смысл. Даже его безмерно красивая лучезарная улыбка, видеть которую прежде я был невероятно счастлив, сейчас отозвалась во мне колючей болью и свернулась в груди тревожным клубком. Сейчас все действия Максанса казались мне такими фальшивыми. «Он даже не обнял меня, как это делал раньше». — Привет, — я выдавил очередную искусственную улыбку. — Я тоже рад тебя видеть. Я уже не имел понятия, так ли это было на самом деле.***
Не передать словами, насколько тяжело было во время съёмок сцены не назвать вместо Люсиль совершенно другое имя. Из-за моего эмоционального состояния съёмки давались мне тяжелее, чем в первый день. Я завидовал Максансу, в голове и сердце которого было всё тихо и спокойно, а, главное, определённо. Ему не нужно было рвать себя изнутри на части, потому что это не он какого-то чёрта влюбился в парня — в парня, у которого, к тому же, была любимая девушка. Это не Макс раскалывался от противоречий, потому что его чувства могли помешать работе. Это не его чувства, по неосторожности вырвавшиеся бы наружу, могли раз и навсегда разрушить только появившуюся дружбу. Появившуюся связь. — Пожелаем друг другу спокойной ночи? — спросил Элиотт, когда мы остановились через дорогу от дома Луки. Я стоял, снизу-вверх всматриваясь в его серо-голубые глаза. Парень чуть наклонил голову вперёд. Мы молчали. Прошло несколько утёкших сквозь пальцы мгновений. Вдруг Элиотт наклонился ещё немного, его глаза не отрывались от моих губ. Я в очередной раз возненавидел себя за то, что не мог произнести ни слова. — Стоп! — голос Давида нарушил стоящую тишину, заставив меня вздрогнуть, и я повернул голову в сторону режиссёра. — Максанс, в этой сцене нет поцелуя. — Прошу прощения, — отозвался Макс. Я вернул взгляд к его лицу. Он смущённо улыбнулся, рукой разлохматив волосы на затылке. — Сложно сдерживаться, потому что я чувствую, насколько сильно Элиотт хочет его поцеловать. И ещё этот взгляд Луки, — протянул он и посмотрел на меня. «О нет, это не Лука». — Ещё один дубль, мальчики. Поехали!***
Я был измотан. Хотелось поскорее попасть домой. — Устал? — спросил у меня Максанс. Мы стояли чуть в стороне от дороги и ожидали приезда такси. Близилась ночь. Вечерний воздух был наполнен прохладой. Промозглый осенний ветер пробирал до мурашек. Я, не имея сил на то, чтобы смотреть в глаза Максу, опустил взгляд в экран мобильного и нервно покусывал большой палец свободной руки. Услышав вопрос парня, я, не отрывая глаз от телефона, ответил: — Немного, — я вёл себя ужасно невежливо, продолжая копаться в телефоне. Но другого выбора у меня не оставалось. От холода мои руки замёрзли, а пальцы слегка покраснели. Но я не мог выпустить из рук мобильный. — А ты? — на автомате поинтересовался я. Дане-Фовель что-то бодро отвечал, но до меня доходили лишь глухие отголоски — я словно находился под водой. Я хотел бы его слышать, но отчего-то не мог этого сделать. Мысли роились, шуршали, и я был не в силах их разобрать, отделить друг от друга. Вдруг парень резко замолчал. Это заставило меня непроизвольно поднять на него глаза. — Ага! — внезапно воскликнул он. — Попался! — Что? — я растерянно моргнул. — Тебе не говорили, что разговаривать с человеком и при этом пялиться в телефон не очень-то вежливо, м? — беззлобно произнёс Максанс, дёрнув бровью. «А тебе не говорили, что целоваться с парнем и при этом состоять в отношениях с девушкой не очень-то правильно, м?» — Да, извини, — я покачал головой и убрал мобильный в карман. — Просто нужно было кое-кому ответить. — Ты хотя бы в курсе, о чём я говорил? — улыбнулся Макс. — Нет, — вырвалось у меня. Я на мгновение снова опустил глаза. Какого чёрта я в очередной раз выпалил в ответ правду? Почему я не смог соврать ему, придумать отговорку, отшутиться? Я меньше всего хотел, чтобы Максанс понял, что что-то не так. Но также мне меньше всего хотелось ему лгать. Но теперь, очевидно, мне придётся делать это изо дня в день. Когда я снова посмотрел на Дане-Фовеля, улыбка медленно начала сходить с его лица — должно быть, он увидел что-то в моем взгляде. Судя по его реакции, я абсолютно точно не хотел бы знать, что именно. Парень теперь выглядел смущённым и обеспокоенным. Он подошёл чуть ближе ко мне. — Аксель, — начал он серьёзным тоном, — у тебя всё нормально? «О, так теперь я снова «Аксель», а не «чувак»?» Я с трудом удержал ещё одно отвратительно честное «нет», которое почти слетело с губ. — Всё хорошо, — я кое-как натянул улыбку. — Я же говорил, что просто немного устал, только и всего. Всё нормально, — повторил я, стараясь убедить, скорее, самого себя, чем Максанса. Дане-Фовель не сводил с меня внимательных глаз. Очевидно, он пытался понять, сказал ли я ему правду. И если раньше я всегда был уверен в своей способности врать, то сейчас внутри меня разгорелся пожар тревоги. «Он заметит, он поймёт. Он решит поговорить об этом, и, когда я вновь не смогу ничего скрыть, всё будет кончено. Слишком рано…» «Я ещё не готов». Макс приблизился ещё немного. — Это из-за… — начал он. Я судорожно пытался придумать отговорки, аргументы, которыми стану убеждать его в том, что у него нет причин для беспокойства. Но мысли ускользали от меня, я был не в состоянии собрать разбросанные слова в предложения. Время мгновение за мгновением растворялось в нашем молчании. Вдруг неподалёку от нас засвистел тормозами автомобиль. Я перевёл на него взгляд — у обочины остановилось такси. К моему удивлению, одна из задних дверей открылась, и оттуда вышла — нет, выплыла, настолько были грациозны её движения — высокая темноволосая девушка. Стройная фигура, длинные ноги и ослепляющая даже с такого расстояния белоснежная улыбка. Когда девушка подошла ближе, я узнал её лицо. Узнал, в то время как моё сердце глухо застучало в ушах. Я взглянул на Максанса — тот был удивлён не меньше меня. На пару секунд он тоже заглянул мне в глаза. Я снова почувствовал дежавю, ведь уже видел когда-то этот взгляд. Виноватый. Просящий прощения. Я слегка прищурился. «За что ты извиняешься?» — Добрый вечер, — произнёс мелодичный женский голос. Девушка поравнялась с нами и, когда я перевёл взгляд на неё, улыбнулась мне и протянула руку. — Жюли, — представилась она. Я, опешив, неловко пожал её хрупкую кисть с тонкими аккуратными пальцами. — А ты, должно быть, Аксель? — я молча кивнул. — Что ж, приятно познакомиться. — Взаимно, — хрипло отозвался я. Жюли снова улыбнулась и подошла ближе к Максансу. Тот, до этого не сводя с меня глаз, наконец, посмотрел на неё и улыбнулся. Мне захотелось провалиться сквозь землю. Не успел Дане-Фовель что-либо сказать, как девушка обхватила его за шею и увлекла в поцелуй. Сердце со всей силы ударилось о рёбра. Горло больно сдавило. По всему телу пробежали колючие мурашки. «Нет. Я не готов». Макс удивлённо распахнул глаза и посмотрел на меня. Опять. Этот чёртов взгляд. «Не хочешь, чтобы я это видел? К чему это хреновое представление?» — Ну что ж, приятно было познакомиться, Жюли, — выдавил я, кое-как состроив улыбку. Потом я перевёл взгляд на Максанса. — Это… Забыл сказать, мне написал друг и назначил встречу тут неподалёку. Так что я пойду. До встречи. Не дожидаясь ответа, я развернулся и направился в сторону ближайшего поворота. Мне показалось, что этот вечер неожиданно стал ещё холоднее.***
Когда я вошёл в квартиру, то хлопнул дверью сильнее, чем следовало бы. Уба, до того свернувшаяся на коврике около шкафа для верхней одежды, испуганно вскочила и громко залаяла. Увидев меня, любимица чуть успокоилась и подбежала ко мне. Я сел на корточки возле неё и потрепал по пушистой шёрстке. В голове звенело насыщенное отчаяние. События сегодняшнего вечера свернулись клубком где-то в горле. Словно на быстрой перемотке перед глазами проносились виноватые глаза Максанса, его улыбка, Жюли, их поцелуй, снова улыбка, снова извиняющийся взгляд. Почему он просил прощения? Почему он думал, что я прощу его? Клубок в груди становился всё больше. В глазах защипало. Неожиданно я почувствовал вибрацию собственного мобильного. Я потянулся в карман и, вытащив телефон, посмотрел на только что пришедшее сообщение. М: «Хорошего вечера, Аксель». Изнывающий клубок в груди словно выпустил иглы, со всей своей безысходной беспощадностью они вонзились в измученную сожалениями душу. Я до боли закусил губу и прикрыл слезящиеся глаза. Сколько мне ещё предстоит таких дней? Как я буду это выносить? Когда я буду готов?..