привязанные друг к другу

Всё позади. Все баталии за каждое очко, все нервные, выматывающие гонки, все неудачи, а теперь ещё и взлеты. Всё это теперь в прошлом, и Клэбо до сих пор не может поверить в то, что вышел из этого сражения победителем. Он ведь правда думал, что Большунов не только догонит, но и обгонит его, уйдёт в отрыв, выиграет это преследование и Глобус в придачу. Но его последнее ускорение в подъём никто не поддержал, и на финишную прямую норвежец выкатывался уже единоличным лидером. Их гранд-финал получился грандиозным. Йоханнес оборачивается назад, стоит ему только пересечь заветную финишную черту, смотрит на сражение за второе место, смотрит и где-то в глубине души хочет, — немного, совсем чуть-чуть, но всё-таки хочет, — чтобы Болле выиграл этот финиш; следит напряженно за фигурой в яркой красной форме и задерживает дыхание от охватившего вдруг странного волнения, когда русский чуть оступается и (опять) проигрывает совсем немного. Он может выигрывать финишный спурт. Йоханнес знает и всё ещё хорошо помнит это. Поздравляя Алекса и даже слегка потрепав его по волосам (на радости, наверное), он не может перестать смотреть на Болле; тот стоит к ним спиной, оперевшись на палки и низко опустив голову, и норвежцу остается только догадываться, о чём он думает сейчас и думает ли вообще. Зол? Разочарован второй строчкой в общем зачете? Скорее всего. Расстроен из-за глупого проигрыша главного трофея всего сезона, за который они бились с ноября, или, быть может, рад очередному подиуму и первому Глобусу в карьере, пусть и малому? Вполне возможно. Клэбо смотрит и смотрит на него, вполуха слушая канадца, и чувствует нарастающее беспокойство за него. Йоханнес выиграл у всех, но самому себе проиграл по всем фронтам. Отталкиваясь от мягкого снега, он медленно подъезжает к Саше, собираясь поблагодарить: за сезон, за интригу в каждой гонке, за парочку поучительных уроков, за такие яркие эмоции. И поздравить тоже; всё-таки нужно быть хорошим парнем и проявлять уважение к таким сильным соперникам. Снимает палки и касается напряженного плеча, слегка сжимая, обозначая своё присутствие. Болле громко выдыхает и оборачивается к нему, выпрямляясь. Йоханнес вздрагивает под его прямым взглядом, пусть и не видит скрытых за стеклами очков глаз. Новые лыжники ещё не финишировали, и сейчас всё внимание приковано только к ним двоим. Норвежец собирает последние крохи сил и уже открывает рот, чтобы сказать хоть что-то и прервать повисшую неловкую паузу, но просто не успевает: Саша подается вперед и обнимает его, похлопывая по плечу. Говорит что-то, — он не понимает что именно, это что-то короткое и на русском, но совершенно не злое, не колкое, может быть даже доброе? хотел бы он знать, на самом деле, — и в чужом голосе норвежцу чудится лёгкая улыбка. Его так сильно затянуло это всё, боже правый. Клэбо позволяет себе на пару мимолетных мгновений прикрыть глаза и расслабиться. Сейчас можно. Нужно. Всё уже позади, всё это наконец-то закончилось, и теперь можно отпустить это. — Спасибо. Болле отстраняется, когда их объятие чуть затягивается, и хлопает его по плечу напоследок, улыбаясь. Йоханнес смотрит на его солнечную улыбку и наконец-то выдыхает.