Пламя-1. Приключения серого мышонка

      Крохотное марсианское солнце, свет которого научились концентрировать, а потом эффективно рассеивать при помощи громадных орбитальных линз, нагревало и без того огнём горящие антенны Модо.       Мышонок, ёрзая от противного, не оставляющего в покое ощущения своей полнейшей бесполезности, угрюмо пялился в давно треснувший дисплей старой видеокамеры. На нём долго, нестерпимо долго, ровным счётом ничего интересного не отображалось.        Только псы продолжали валить деревья на мышиной территории, а начальник гарнизона по-прежнему стоял в сторонке, рядом с тучным ихтионоидом (как успел мышонок про себя обозвать неизвестное существо).       Потом карась-переросток что-то передал мышиному офицеру. Нечто вроде кейса, и начальник гарнизона зачем-то долго и с интересом его разглядывал. Ох, мама, ну как же долго!       В голову печёт, Рэй и Кэвин не возвращаются… Интересно, хорошо это или плохо? Дико устав от всего этого, Модо на миг прикрыл большие красные глаза, а когда вновь взглянул на дисплей, то аж подпрыгнул, отчего картинка видеозаписи сбилась, и пришлось вновь наводить объектив на нужное место.       А там, метрах в тридцати под смотровой площадкой тайного штаба и примерно в километре к северу от него, произошло что-то, чего паренёк не мог разобрать из-за густоты древесных крон, однако шестое чувство подсказывало ему, что дело пахнет керосином.       Псы забегали, встрепенулся и начальник штаба, а ихтионоид торопливо припустил с места вырубки и сел в какую-то странного вида машину, которая тут же затерялась в зелёных вихрах деревьев.             А потом толпа псов всем скопищем вывалила на расчищенную от лесной поросли площадку, и в их плотном кольце Модо Флэйм заметил трёх мышей: взрослого и двух подростков. Псы держали мышат, заломив им руки, а начальник гарнизона нависал над ними, и ничего хорошего это им, судя по всему, не сулило…       Задрожавшие пальцы Модо выронили видеокамеру, которая, звякнув о камень, окончательно лишилась дисплея.       Что делать? Что он должен был сделать в этот момент?       Модо забегал по площадке, заозирался по сторонам, понимая, что бежать на выручку брату и другу нет никакого смысла: пока он спустится со скалы, пока добежит через лес до нужного места, с ребятами может случиться всё, что угодно, вплоть до самого худшего.       Как там мама говорит: «Думай, голова, — шлем куплю».       Но, как назло, ничего путёвого в эту самую голову не приходило. И тут, уловив сильные эмоции, исходившие от мышонка, за его спиной запищал прерывистой трелью мотоцикл Кэвина.       Мальчишка обернулся и… всё понял. Мысль была настолько дикой, что от неё всё похолодело внутри, но грозящая Рэю и Кэвину опасность не оставляла времени для сомнений. Поэтому Модо, силясь опередить собственный страх, вскочил на байк и задал искусственному интеллекту всего один вопрос:       — Долетим?       Мышонок не раз видел такое в трюковых фильмах, которые они с братом очень любили. И, в принципе, низкая гравитация планеты позволяла совершать на байках подобные воздушные кульбиты. Однако мозг десятилетнего мальчика не способен был справиться со столь сложными расчетами, оставалось только положиться на электронный разум двухколёсной машины. Особым интеллектом самодельный стальной конь Кэвина, конечно же, не блистал, но рассчитать траекторию полёта от скалы до вырубки он всё же сумел, о чём незамедлительно выдал мелодичную трель подтверждения.       — Тогда давим! — срывающимся на крик голосом скомандовал Модо, и верный байк, набрав обороты и встав на дыбы, сорвался с уступа. В свой первый невероятный полёт. ***              Воздух засвистел в ушах, заглушая, выдавливая из пространства вокруг все звуки на свете. Дыхание перехватило, а внутри, где-то между животом и грудной клеткой, защекотало так, что мышонок не выдержал — запищал, как маленький, пригнулся к самому рулю и зажмурил глаза.       Когда это жуткое, невыносимое, сводящее с ума и грозящее остановкой сердца ощущение чуть притупилось, Модо понял, наконец, что летит вслепую и в любой момент может разбиться или переломать себе всё на свете, закувыркавшись по кронам деревьев. По-прежнему едва дыша, он приоткрыл глаза, которые, впрочем, тут же резануло ветром, и веки вновь захлопнулись сами собой. Но за тот короткий миг, что глаза были открыты, мальчишка успел увидеть, как с неимоверной скоростью приближается вырубка и как оборачиваются в его сторону изумлённые мыши и псы. ***       Рэй, стараясь вырваться из собачьих лап, злобно сверлил взглядом продажного офицера, который, впрочем, по мнению мышонка, уже не имел никакого права так называться.       — Фамилии! — поддерживая эту незамысловатую игру в гляделки, сквозь зубы процедил полковник Лот.       «Лазерный луч тебе в пасть, а не фамилии!» — Рэю очень хотелось произнести это вслух, но он уже и так натворил бед из-за своей несдержанности, которая, безусловно, не делала ему чести, как будущему офицеру, да ещё и подставила их с Кэвином. Нет, одну и ту же ошибку он дважды повторять не станет. Хотя и трудно сказать, можно ли в данной ситуации навредить самим себе ещё сильнее.       — Фамилии ваши! — почти что как пёс прорычал взбешённый и едва сдерживающий гнев начальник гарнизона, но упрямый мышонок лишь продолжал прожигать его ненавидящим взглядом. Если они с Кэвом начнут сейчас говорить, то в словесной перепалке могут чем-то невзначай выдать своё происхождение. Скорее всего, именно на это взрослый мышь и надеялся.       Чертыхнувшись, Лот резко приблизился к Рэю, схватил за ухо и, больно дёрнув, стал всматриваться в черты его перепачканной грязью физиономии.       — Кого-то ты мне напоминаешь, — прищурившись, пробормотал он, но тут, откуда-то сверху послышался отчаянный детский писк и рёв мотоциклетного двигателя. Ничего не понимающие Рэй, Кэвин, а также полковник Лот с послушной ему шайкой псов обернулись в сторону звука. И тут же поняли, что на них, едва ли не прямо на головы, летит, ломая древесные ветви, не покрашенный, собранный из утильсырья байк. Псы, до того довольно скалившие свои клыкастые слюнявые пасти, в ужасе бросились кто куда, потому как заламывать руки мышатам-подросткам было куда веселее, нежели попадать под колёса взбесившегося мотоцикла. Кто-то из блохастых, правда, выстрелил в сторону летящего стального коня из пистолета, но выстрел, пройдя мимо, не повредил ему.       Начальник гарнизона попытался отскочить в сторону, но переднее колесо байка всё же задело его, размозжив голову. Лот отлетел в сторону, а мотоцикл, издавая резкие высокие звуки, приземлился, чудом объехал препятствие в виде не выкорчеванного пня и, пойдя юзом, остановился.       Изумлённые Рэй и Кэвин, наконец, увидали седока, который весь трясясь и едва дыша, практически без чувств лежал на руле. Моментально сориентировавшись, старшие мышата кинулись к нему, вскочили на байк позади него, еле уместившись на сидении, и Рэй, не дожидаясь, когда собаки придут в себя от случившегося, дал по газам, направляя двухколёсную машину в пока ещё не тронутые лесные дебри.       Учитывая, что байк — это всегда отменная маневренность, у мышат были все шансы избежать преследования и добраться до дому не только целыми и невредимыми, но и не привести за собой воняющую псиной банду. От души попетляв по лесу, ребята выехали, наконец, на дорогу к военному городку. И только тут Рэй заметил, что сидящему перед ним братишке совсем плохо. Того выворачивало наизнанку прямо на руль мотоцикла, а правое ухо было прострелено — кровавый лоскут болтался при каждом подскоке байка на дорожных ухабах.       «Ааай! — мысленно простонал он, — псы и мышь-предатель меня не убили, а вот от мамки точно не спастись, если она Модо в таком состоянии увидит».       На этой оптимистичной ноте старший Флейм свернул с дороги, ведущей к КПП городка, чтобы проникнуть на территорию поселения без лишних свидетелей.