Not a bromance

— Может, все-таки, что-нибудь привезти? Неудобно как-то без подарка… Роберт делает несколько нарочито громких затяжек. Думает. — Мешок травы, пакет кокаина и елку сруби побольше! Я видел, в Гайд-Парке неплохие высадили, одна из них подойдет… — Роберт… — Посыплем ёлку «беленьким», будет почти как снег, а что? Ты думал, я его нюхать буду? — Роберт, у тебя точно все нормально? Может, лучше мне не приезжать? — Хочешь, чтобы я тебя умолял? Ты вздыхаешь. — Хочу быть рядом с тобой в Рождество. Но ты как-то странно на меня реагируешь в последнее время. — Все сложно, Джудси. И мне не хочется об этом говорить… Ты просто приезжай, ладно? *** Он встречает тебя на пороге своего нового английского дома: в мягких тапочках, домашних майке и штанах и атласном халате — коричневом в зеленый ромбик. Еще не успев с ним как следует поздороваться, замечаешь у его ног три окурка. — И давно ты тут… загораешь? — с застывшей на полпути рукой спрашиваешь Роберта, зябко поводя плечами. В машине очень некстати накрылся обогреватель, и ты порядочно замерз, пока ехал. — Сью пошла гулять с собакой, — Роберт бросает под ноги четвертый окурок. — Ах да, ты же не знаешь… Мы сошлись на собаке. Заходи, а то замерзнешь. Ты только фыркаешь в ответ, пытаясь не забывать, что Рождество все-таки. — С праздником, — протягиваешь ему в прихожей подарочный пакет и целуешь в щеку. — Тэк-с, что там у нас? — Роберт, не беря пакет в руки, заглядывает в него, приобнимая тебя за талию и застывая в такой позе почти на минуту. — Домашнее печенье и содовая? — Представь, что это кексы с марихуаной и разведенный кокаин. — Да ты шутник, Джудси… — Его глаза внимательно смотрят на тебя, а губы смеются. — Пап, там горит что-то, — отвлекает вас друг от друга Индио, указывая себе за спину. — Выброси, скажем, что уже все съели. — Оно прилипло к противню. — Значит, ходили кататься на горку, взяли противень вместо ледянки. Индио хмуро переводит взгляд на тебя. — И потеряли, — разводишь ты руками. — Сын, свали, я занят, — гонит его Роберт, забирая у тебя пакет и помогая раздеться. Индио закатывает глаза и уходит. — Извини, констебли в Гайд-Парке были против вырубки деревьев, — ты потягиваешься, позволяя домашнему теплу пробраться под свитер. — Но я смотрю, елка у вас уже есть. В зале стоит огромное — до потолка — дерево, красиво украшенное шарами и гирляндами. Роберт машет рукой. — Оно не настоящее. Сьюзан внезапно поняла, что должна срочно начать охранять природу. — Вот как? За собакой, значит, бегает с совком и пакетом? — В точку. Вы проходите в гостиную, Роберт предлагает тебе горячий глинтвейн. Нежно перешептываются дрова в камине, за окном начинает темнеть. Вскоре возвращается Сьюзан, вы садитесь за стол; звучат избитые тосты, мелькают внимательные взгляды, Роберт усмехается одним уголком губ — тем, что повернут к тебе. Индио меланхолично ковыряется в салате. Под столом деловито расхаживает бульдожка, выпрашивая у отмечающих что-нибудь вкусненькое. Наконец ты понимаешь, что еще кусочек и ты лопнешь, и встаешь из-за стола. — Я бы размялся, если вы не против, — обращаешься главным образом к Сьюзан, но Роберт отвечает за нее. — Отличная идея. Хани, гулять! — Я выводила ее два часа назад, — вяло реагирует Сью. Глинтвейн пошел ей на пользу. — Ничего, она будет нас охранять от внезапной атаки папарацци, — отвечает Роберт, натягивая свитер. — Вдруг нам приспичит поцеловаться в кустах, а тут эти кретины с фотоаппаратами. Ты делаешь квадратные глаза и молча выходишь в прихожую. Сьюзан провожает мужа взглядом «не убью, но покалечу». *** Узкая дорожка обрамлена сугробами и зловещими в потемках соснами. Небо чистое, ровного темно-синего цвета с тысячами звезд на нем. Засмотревшись на Большую Медведицу, спотыкаешься и хватаешься за Роберта, чтобы не упасть. — Да, здесь красиво, — улыбается он, беря тебя под руку. Собака весело скачет впереди вас, в который раз за день перекапывая и без того не слишком ровную дорогу. Нечастые фонари обозначают на снегу яркие круги света. — Твоя жена меня ненавидит, — замечаешь ты, сцепляя ваши пальцы у себя в кармане пальто в замок. — Ты лучше скажи, кого она любит… — парирует Роберт. — Хани! Хани, назад!.. — и после паузы: — сука такая. — Побежала к озеру, — говоришь ты, увидев впереди очертания заледенелого водоема, непонятно чему улыбаясь в складках шарфа. — Там лед тонкий, надо ее догнать. После непродолжительной пробежки и возни в снегу собака поймана, твои перчатки потеряны, а Робертова шевелюра из черной превращена в серебряную. Смеясь и пихаясь, под лай бульдожки вы боретесь в сугробе. Ты сильнее, но Роберт побеждает по очкам и, ловко сделав тебе подножку, опрокидывает тебя на лопатки, усаживаясь верхом и победоносно вскидывая руки в любимом жесте Тони Старка. — Так нечестно, ты мухлюешь! — задыхаясь и глотая ртом морозный воздух, заявляешь ты, набираясь сил для следующего рывка. — Мы в разных весовых категориях, так что… — Роберт нависает над тобой, смеясь, и как раз в этот момент ты меняешь вас местами, вминая хитрожопого американца поглубже в снег. — А, черт! Тьфу, тьфу! Ну, спасибо, Хани пять минут назад сюда пописала… Хохоча, ты падаешь рядом с ним и привлекаешь его в свои объятия. — Жена сейчас решит, что мы тут друг друга насилуем. Наши вопли, наверное, на всю округу слышны. Ты молча смотришь ему в глаза, а потом целуешь. Несколько долгих минут вы согреваетесь друг другом. Небывало раннее наступление весны и таяние арктических льдов предотвращает псина, жалобно начиная скулить и поджимая замерзшую лапу. С великим трудом вы отстраняетесь друг от друга и нехотя поднимаетесь на ноги. — Ну что, Джудси, приедешь ко мне еще летом? Озерцо тут, говорят, рыбное; половим, что поймается. Детей привози — купаться будем… — Летом я, наверное, с Сиенной буду… на медовом месяце. Роберт останавливается и смотрит тебе в спину. Долго и так понимающе, что даже оборачиваться страшно. А потом вдруг… — Согласен ли ты, Джуд Хейворт Лоу, быть со мной в болезни и здравии? — Что? — ты смотришь на него широко распахнутыми глазами. На его лице веселая решимость. — В бедности и богатстве? — он делает шаг навстречу, а ты назад. — И любить меня пока смерть не разлучит нас? — он берет тебя за руку, и ты понимаешь, что шутки в его глазах еще меньше, чем тебе казалось. — Иди ты знаешь куда, Роберт, — стремительно краснея, утыкаешься взором себе под ноги. — Я примерно так и думал, — кивает он и уверенно идет к дому. На дорожке перед тобой сидит бульдожка Хани и так осуждающе смотрит на тебя, что становится стыдно еще сильнее. — Согласен! — кричишь ты, зажмурившись. От крыльца слышен смех. — Попался! Я даже до десяти сосчитать не успел!..