Стань моей музой

Эти чертовы кошмары. Он уже не помнит, когда спал спокойно, не просыпаясь посреди ночи в холодном поту. И каждую ночь одно и то же — вспышка света. Мужчина берет младенца на руки и передает старшему сыну, говоря при этом «Хватай брата, и беги на улицу! Быстрее!». Мальчик по приказу отца берет плачущего младенца на руки и, сломя голову, выбегает на улицу. Дом медленно сгорает. Первый этаж охватывает горячее пламя. А мальчик, пытающийся убежать подальше от окутанного огнем дома, так и продолжает держать младшего братишку на руках. Прижав его к своей груди, он тихо нашептывает успокаивающемуся братику на ухо «Все будет хорошо, Сэмми. Не бойся. Все будет в порядке». Они едва успевают добежать до дороги, как окна на втором этаже, там, где остались их родители, лопаются, а мальчиков отбрасывает ударной волной. В этот же самый момент Сэм наконец открывает глаза, обнаруживая себя в привычно теплой комнате и в обычном холодном поту. «Просто сон...» - тяжело вздыхает юноша, потирая слипающиеся глаза. Очередной кошмар. Один и тот же сон. Сэму стали сниться эти сны после того, как он впервые нарисовал своих родителей. Они фигурировали и в том сне: сгорающая на потолке Мэри, Джон, отдающий кому-то Сэма. И ударная волна. Сэм никогда не пытался запомнить лицо того мальчика, что вынес его из горящего дома. Считал его просто плодом своего воображения (он ведь всегда хотел старшего брата). Однако, когда он рисовал счастливую семью прошлым вечером, ему в точности удалось изобразить своего брата из снов. Образ просто появился у него в голове. А как — юноша ответить не мог. После подобных кошмаров казалось, что о спокойном сне можно забыть. Но Сэм, приведя дыхание в норму, снова откинулся на подушки и через пять минут снова засыпал. Ему было плевать на эти кошмары. У всех они бывают. И это не повод превращаться в детей с улицы Вязов и не спать неделями, боясь увидеть кошмар. Сэм уже привык просыпаться чуть свет. Уже даже не было необходимости заводить будильник. Едва первые лучи касались лица подростка — он тут же открывал глаза и дальше как всегда: зарядка, душ, завтрак, школа, дом, уроки... Замкнутый круг, из которого Сэму почему-то ни разу не хотелось вырваться. Он был вполне доволен своей жизнью и ничего не хотел в ней менять... в большинстве случаев. Нет, конечно же, в его жизни, как и в жизни любого другого человека, наступали моменты, когда ему хотелось кардинально поменять свою жизнь. Но эти моменты можно было посчитать на пальцах, а в целом Сэма все устраивало. У него, как однажды сказал Джек в "Титанике": «Есть воздух, чтобы дышать, и папка с листами бумаги, чтобы рисовать». Ах да, еще у него был родственник. Пусть и единственный, но жутко-жутко любимый, за которого он без раздумий отдал бы душу. Через открытое окно в комнату влетел свежий воздух и голоса просыпающихся соседей. Звуки оживляющегося после долгого сна Детройта: шелест листвы, детский смех, лай собак, звуки мотора... Сэм слышал их каждый день. Он был не против в иной раз подойти к окну и взглянуть на просыпающихся природу и соседей... И, конечно же, соседку напротив. Девушка переехала в тот дом всего пару месяцев назад и уже выработала привычку вставать пораньше и смотреть, как Сэм качается, или как он садится на подоконник и начинает смотреть на природу. После чего чувствует на себе ее взгляд, находит ее в окне через дорогу и, мило улыбаясь, машет. Девушка же, в ответ на это, лишь стеснительно улыбается и машет парню в ответ. И на этом их «общение» заканчивается. Сэм уходит в школу, а девушка неизвестно куда. Но когда она возвращается — Сэм уже давно спит. Так что время у них есть только с утра пораньше. Ровно в шесть утра Сэм, наконец, отрывается от девушки и возвращается к нормальному распорядку, то есть — зарядка. Вообще это по сути и зарядкой то назвать сложно. Это, скорее, "измучай-себя-и-похвастайся-шикарным-телом", а не легкая зарядка, как это бывает у всех других людей. Сэм, конечно, был не из тех, кто до фанатизма заботился о своем теле. Нет, он регулярно качался, поддерживал свои восемь кубиков в превосходном состоянии. Но это просто вошло в привычку. Или же просто для бодрости духа. Он не будет особо переживать, если парочка кубиков исчезнут... а то и вообще все. Именно об этом он всегда и думает, качая пресс, отжимаясь на одной руке и подтягиваясь. О том, что это укрепляет здоровье. И без этих упражнений он просто умрет. Не до фанатизма, конечно. И почти по семьдесят раз каждое упражнение, по два захода — это было вполне нормально. Как уже было сказано — он привык, и хотел распространить эту привычку. Однако не у всех его знакомых была такая сила воли, которая заставляла бы их вставать чуть свет и до посинения качаться, не прерываясь на отдых. Не у всех, а только у одной девушки. Именно ее звонок и заставил Сэма, скрипя зубами, закончить еще пятнадцать подтягиваний на одной руке, что было даже для него жутко тяжело. - Доброе утро, Сэм! - этот вечно бодрый голос порой сводил Сэма с ума. - Доброе, Олив... - тяжело дыша, ответил Сэм. Не в его привычке было разговаривать во время силовых упражнений. - Боже, ты так сексуально звучишь... - заметила Оливия, не озвучивая причину своего звонка. - Да брось... - «66.... 67...» - У тебя это...- «черт возьми.... 68» - получится... лучше! - Хорошо... Так с чего мне начать? - Начни с пресса... - два последних раза были особенно трудными. Рука соскальзывала, так и норовила оторваться к чертям. А Сэм, как назло, оставил гарнитуру на столе. — Семьдесят! - выдохнул парень, опускаясь на ноги. — Фуф... если бы не ты, было бы в два раза легче! — с Сэма текло в три ручья. Он превосходно знал, как он сейчас сексуален: легкий румянец, взъерошенные волосы, капельки пота, стекающие по накаченной груди... Соседка напротив тоже это оценила, машинально облизнув губы в тот момент, когда Сэм искал на столе рядом с окном беспроводную гарнитуру. Так общаться гораздо проще, когда занимаешься. Жаль, она была не герметична. Ну ладно. Придется друзьям помолчать какое-то время. - Семьдесят? Ты серьезно? - восхищенно вздохнула Олив. — Вау! В смысле... Как ты это делаешь? Это же пытка! Да и потом — перенапряжение. А после него обычно... — и начался словесный понос, который едва ли кто-нибудь мог остановить. - Олив! - Сэм надеялся, что Бобби уже встал, поэтому и крикнул, не боясь никого разбудить. — По десять каждое. Два захода. Вперед. - Два захода? А что, если я … - Пятнадцать раз! - она сама недавно позвонила Сэму с истерикой на тему «я никогда ему не понравлюсь! Помоги!». Словом, она отдала свое тело во власть Сэма. А тот уже в свою очередь кормил ее здоровой пищей, полностью исключая столь любимый Макдональдс и прочие фастфуды; заставлял делать зарядку с утра. И, дабы удостовериться, что она никого не обманывает, Сэм попросил ее звонить ему перед началом. Ну, и потом он мог подсказать ей, что и как делать и когда нужно останавливаться. - Ладно, хорошо... Начинаю, — через несколько секунд послышалось сбивчивое тяжелое дыхание. Да так и дыхалку посадить недолго! - Плавно! Без рывков! - напомнил ей Сэм, уходя в ванную. Пусто. Значит, Бобби опять на весь день уезжает куда-то... Это печально. - Сэм? - выдохнула девушка. — Ты чего завис? Мне скучно... - Задумался. Как ты? - У меня... скоро... сердце... выскочит... Пятнадцать! - Ты как-то быстро, - заметил Сэм. - Тяжело? - Только пресс слегка напряжен... - Смотри сама: либо сразу округляй, либо делай два захода по пятнадцать, — Из душа почти сразу же полилась горячая вода. А хлопковые брюки парня уже лежали на махровом ковре. — И старайся не разговаривать — легче будет. - Конечно, — Олив это давалось не так-то просто — это было слышно. Но радовало то, что она не сдавалась после первого раза. Она вообще была не особо спортивной девушкой. Красивая фигура, которая ей, конечно же, не нравится, была у нее от природы. Она совершенно не поддерживала ее и мечтала поправиться хотя бы на пару килограмм. Но жестокая судьба так и оставила ее «мучиться» с таким потрясающим плоским животиком, на котором, кстати, очень здорово будут смотреться небольшие кубики. - Если становится тяжело — останавливайся, — с этой фразой Сэм отложил телефон в раковину и встал под теплые струи воды. Это было самое превосходное, несравнимое с другими чувство. Полная умиротворенность, расслабление. Чувствуется, как энергия проходит сквозь тебя, заряжает твое тело, в очередной раз настраивает его на новый день. Все же Сэм был рад, что у него стоял именно душ, а не ванная, ибо зайди он сейчас в ванную — тут же отрубился бы. А так... Он просто расслабляется и чувствует легкую слабость в ногах. И - ну конечно! Куда же без этого? - легкое напряжение внизу живота. «Ммм.... Вот черт... Ливи, детка, я надеюсь, у тебя ужасный слух!» - Винчестер сделал напор воды посильнее с целью заглушить себя. Если Оливия услышит, как Сэм дрочит в душе — при первой же их встрече она его до гроба доведет своими издевками. Но делать нечего. Утренний стояк настолько вредный, что сам не спадет. Тем более, он хотел отыграться за все те моменты, когда Сэм жульничал и просто стоял под холодным душем. Так что, если честно, член Сэма уже начал забывать грубую хватку владельца. Надо же хоть когда-то получать удовлетворение! А Сэм был далеко не из тех, кто часто гонял шкурку. Это было мерзко, пошло, отвратно... По мнению Винчестера, конечно. И сегодня как раз одно из тех счастливых и редких начал дня, когда просто холодный душ не срабатывал. Прислонившись спиной к холодной кафельной стене, Сэм, машинально облизав губы, обхватил ладонью стоящий член и медленно, закусывая губу, чтобы не застонать от нахлынувших чувств, стал ей двигать вверх, грубо проводя большим пальцем по головке, и затем опускаясь вниз. Свободной рукой парень ласкал соски, слегка сжимая их, после чего оттягивая до легкой боли. Приглушенный стон все-таки вырвался из груди Винчестера. Ему уже было конкретно пофиг, услышала ли это Оливия. Единственной связной мыслью в его голове было «Кончить! Сейчас же!». Но эта чертова разрядка так и не наступала. Месть за холодные души вместо дрочки. Прошла минута. Ноги Сэма уже слабо держали его. Рука сорвалась на рваный ритм. Левая рука уже нещадно скребла ногтями соски. От такого Сэму потребовались лишь считанные секунды до долгожданной разрядки. Но когда она наступила, Сэму показалось, что от этого стона он надорвет голосовые связки, ибо он кричал так громко, как никогда. Вот теперь Бобби точно проснулся, а Олив уже придумала парочку шуток, которыми одарит Сэма при их встрече. Как ему казалось. Естественно, все было совсем не так - Бобби, сидевший буквально за стенкой, даже не обратил на это внимания из-за огромного количества работы, а Олив даже не слышала этого по одной простой причине — Сэм просил ее не разговаривать во время упражнений, поэтому телефон она убрала подальше от себя. Простояв еще минут пять под горячей водой, Сэм быстро смыл с себя мыльную пену и, выключив воду, вышел из душевой кабины. Вот оно — самое прекрасное чувство в мире. Легкая слабость, тепло, разливающееся по телу... С огромной радостью Сэм бы сейчас лег обратно в кровать, но чертова выдержка заставила его просто обвязать полотенце вокруг бедер, подключить гарнитуру и выйти в свою комнату за одеждой. - Сэм, я все.... - на той стороне Сэм услышал сбивчивое дыхание подруги, которая, казалось, в тот самый момент умирала от приступа астмы. - Ты в порядке? - В доме напротив уже никого. Во всяком случае девушка, готовая в лишний раз посмотреть на тело Винчестера, уже не стояла у окна. - Да... Сейчас, только дыхание переведу... - девушка сделала пару глубоких вдохов и выдохов, после чего вновь обратилась к Сэму. — Дальше? - Беги в душ... - улыбнулся Сэм. Ему было и правда приятно, что Оливия не сдается и продолжает так себя мучить. Зато у нее будут сексуальные кубики... Когда-нибудь. - Вас поняла, учитель! - Именно душ, а не ванная! Это важно! - Потому что в ванной я усну? - догадалась Оливия, и Сэм в ту же секунду услышал шум воды. - Умная девочка, — усмехнулся Сэм, снова глядя в окно, надеясь вновь увидеть ту девушку, но оно продолжало пустовать. Поэтому теперь парень, ничего не стесняясь, скинул полотенце, слегка обтер грудь и спину, но только слегка, и стал натягивать на себя темные джинсы. - А главное — послушная! - хрипло прошептала девушка, пытаясь звучать как можно сексуальнее. Но по мнению Сэма, сексуальный голос — это нонсенс. Тело — да. Внешность — да, пожалуй. Глаза — редко, но да, бывает. А голос — нет. - Что это было? - Сэм в недоумении замер на месте... Неужели снова одна из попыток соблазнить его? - Кхм... Ничего... - уже по голосу можно было догадаться, что девушка покрылась румянцем. - Олив, может, хватит? Первые четыре раза это было смешно, не спорю. А сейчас начинает слегка надоедать. - Нет, ты точно либо гей, либо покойник! - Оливия отложила телефон на туалетный столик и, по наставлению Сэма, зашла под струи горячей воды. Винчестер тихо засмеялся и повел плечами, мол, как знать. Парень, снова взглянув на дом напротив, понял, что девушка уже уехала, так как машины у дома не было. Он натянул на влажное тело джинсы, накинул на плечи рубашку и вышел из комнаты. В любой обычной семье все с детства привыкают к тому, что стоит с утра пораньше продрать глазки, и из кухни тут же донесется приятный аромат блинчиков или яичницы. Некоторые, в принципе, и живут только ради вкусных завтраков. Но не Сэм. Он всю жизнь, сколько себя помнил, готовил себе сам. И он никогда в жизни, проснувшись, не чувствовал ароматного запаха, исходящего из кухни. Все просто: у Бобби ужасная работа, из-за которой его постоянно не бывало дома. Но за нее очень хорошо платили. Поэтому он очень часто рано уезжал из дома, оставляя Сэма одного, порой даже на несколько дней. И это было просто праздником, если Бобби удавалось разбудить Сэма, приготовить ему завтрак - ну, или хотя бы пожелать удачного дня. Таких моментов было мало и Сэм с легкостью мог пересчитать их по пальцам. Но он привык. Именно это одиночество и помогло мальчику научиться ответственности. Поэтому, как только он зашел в кухню, он сильно удивился, обнаружив там мирно попивающего кофе дядю. Сэм недоверчиво посмотрел на часы и снова на Бобби. Он уже час как должен был уехать. - Доброе утро, — улыбнулся Сэм, погладив мужчину по плечу. - Доброе, — бодро отозвался Бобби, делая еще один глоток дымящегося напитка. - Я думал, ты на работе, — юноша стал рыться в холодильнике в поисках чего-нибудь съестного. За прошедшие несколько суток без еды, как ни странно, Сэм ничего не чувствовал. Ни голода, ни жажды. Но позавтракать в тот раз он решил только чтобы Бобби не придрался к нему по поводу его резкой голодовки. - Ну не мог же я уехать, не убедившись сперва, что моя маленькая принцесса поела и ушла в школу! - улыбнулся дядя, перелистывая страницу газеты. - Твоей «маленькой принцессе» уже 17 лет! И, поверь, она уже может самостоятельно приготовить завтрак и перейти дорогу! - Сэму нравилось, что каждое утро он встречал сияющей улыбкой... Спасибо Бобби. Если бы не он и не его утренние шуточки, парень бы давно уже забыл, что такое улыбаться. - Да ну? Тебе напомнить октябрь 1996? - Мне было 7 лет! - засмеялся Сэм, вспоминая тот злополучный день, когда он перепугался из-за странного тумана, пошел не той дорогой, заблудился и на две пары опоздал в школу. Это был самый первый раз, когда Бобби отпустил его в школу одного. - А теперь тебе уже 17... Господи, как время-то летит. - Да... Скоро я уеду отсюда в Стэнфорд, — фруктовый салат так одиноко смотрелся на полке. Сэм полминуты, не моргая, смотрел на него, изучая содержимое. Не так уж и сытно, но Сэм надеялся, что это сработает... Ну а что он мог поделать, если просто не испытывал чувства голода? Может, заболел? Раньше большая часть продуктов с невероятной скоростью исчезали из холодильника только потому, что им там, по мнению Сэма, было жутко холодно и одиноко. Везет людям вроде Сэма, которые могут есть без остановок и не поправляться при этом ни на грамм. — Не верится, что уже через месяц! - Сэм... тебе обязательно уезжать так рано? - Бобби с тоской взглянул на Сэма, поливающего черничным йогуртом фруктовую смесь. И правда, время пролетело слишком быстро. Казалось, еще только вчера Бобби держал на руках младенца, который каждые пять минут надрывал глотку, мешая мужчине спать. И вдруг... он уже поступает в колледж. Так и вся жизнь скоро закончится. - Чем дольше я буду здесь, тем сложнее мне будет уехать, — сказал Сэм, стараясь не смотреть на Бобби, — ни к чему ему сейчас было сталкиваться с его грустным взглядом — сел напротив дяди и стал медленно наслаждаться смесью вкусов черники, яблока, винограда, ананасов и прочих фруктов. - Так что тебе лучше отпустить меня сейчас... Бобби, я ведь не навсегда! Я буду приезжать, звонить тебе, писать раз в неделю! - Первое время! А потом забудешь... - Не забуду! Я обещаю! - Твои бы слова, Сэм, да Богу в уши, - улыбнулся мужчина, поднимаясь на ноги и заходя за спину юноши. Что поделать? Вечный реалист. Он прекрасно понимал, что как только Сэм улетит в Калифорнию — Бобби его уже никогда не увидит. Но что он все-таки мог сделать? Сэм ведь все равно поступит так, как считает нужным, не слушая наставлений старших. — До вечера. - Удачного дня, - а дальше все как обычно. Сэм склонил голову к теплой ладони дяди, лежащей на его плече и слегка сжал ее, не желая отпускать. Но все равно придется. Он все равно сейчас уйдет и Сэм еще один день проведет в одиночестве. - И тебе, — подросток закрывает глаза, откидывается на спинку стула и слушает топот ног по паркету, скрип двери, чувствует на своей коже легкий ветерок. Бобби замирает в дверном проеме на секунду, смотрит на Сэма. Он так хочет сорваться, просто обнять его и никуда не отпускать. Нет... сейчас это не сработает. Да и потом, он может на работу опоздать. А Сэм все сидит с закрытыми глазами, ожидая хоть какой-то реплики, хотя бы простого «люблю тебя». Но в доме повисает гробовая тишина. Сэм уже хочет открыть глаза, думая, что Бобби уже давно ушел, но тут же слышит, как его дядя хлопает дверью и через пару минут синий Шевроле срывается с места, оставляя после себя столб дыма. Юноша наконец открывает глаза и потерянным взглядом оглядывает кухню. Такое чувство, что никакого Бобби здесь никогда и не было. Без него квартира всегда выглядела такой пустой, скучающей... Подумать только, как отсутствие всего одного человека может изменить обстановку. Глубокий вдох, громкий выдох. Сэм быстро доел свой завтрак — пожалуй, единственное, что принесло ему толику счастья в это утро — и кинул тарелку в мойку. Слизывая йогурт с пальцев, юноша схватил с пола сумку и, застегивая на ходу куртку, выбежал из дома. Он даже не знал, где хуже: в школе в толпе людей или дома, но в полном одиночестве. Пожалуй, все-таки в школе. Дома можно включить любимую мелодию и просто рисовать. Так, глядишь, и целый день пройдет. А школа... Сэм отчаянно надеялся на то, что сегодня он сможет сохранить спокойствие и не вдарить промеж глаз одному любимому однокласснику... Наивный!

***

Как же он хотел увидеть сон. А просыпаясь он всегда хотел помнить, что ему снилось. Но вместо ярких воспоминаний после сна оставалось лишь черное пятно. Сны он видел очень редко, но никогда их не запоминал, будь то психоделика, приятные сны, с участием самой красивой улыбки в мире — улыбкой Сэма Винчестера, или кошмар. Последний сон, который Дин запомнил, ему снился примерно в 16 лет. И то там было все расплывчато, не ясно, окрашено в серые тона... Не самый лучший сон, но Харвела все устраивало. Уж лучше кошмары, чем не видеть сны вообще. Солнце уже давно встало, освещая комнату и отбрасывая лучи на сонное лицо юноши. Он каждый день просыпался не от будильника, а от солнца, слепящего глаза. На улице уже вовсю чирикали птицы - Дин слышал их пение через раскрытое окно. Именно поэтому оно каждое утро было открытым — парень уже привык, просыпаясь, слушать пение птиц. Дин начал потягиваться, громко зевать, обнимать подушку, думая о том, что сегодня он снова увидит эти глубокие зеленые глаза, услышит этот, ставший родным, голос. И, самое главное, он пообещал, что сегодня все изменится. Должно было измениться. До выпускного всего две недели, а Сэм до сих пор готов вырвать Дину сердце при любом удобном случае. Ну уж в этом Харвел сам был виноват. Ровно в 7 утра настойчиво прозвенел будильник, заставляя Дина наконец встать с кровати. Ну вот и все. Прощайте мысли о прекрасном, здравствуй еще один ебаный день в этом доме... «Еще всего пара минут...» - знакомая фраза, не так ли? Даже окончательно проснувшись, Дин и не думает о том, чтобы встать с кровати. Он просто натягивает до носа одеяло и утыкается лицом в пахнущую лавандой подушку. А как же все таки легко вновь провалиться в сон. Ведь в квартире так тихо, телефон далеко, будильник во второй раз точно не зазвенит... Да. Еще немного подремать точно можно. Не успел Дин подумать об этом, как тут же подпрыгнул в кровати от весьма громкого стука в дверь. Настолько громкого и сильного, что по сути дверь должна была сойти с петель. Что ж, со сном тоже не получилось. Не задалось утро... - Окей, встаю! - крикнул парень, скидывая на пол одеяло. Стук отца действовал куда лучше любого будильника. Да и потом лучше встать самому, чем подождать, пока Джим заглянет сам и поможет в очередной раз поцеловаться со всеми стенами и, возможно, со столь любимым углом кровати (у Дина после того раза несколько месяцев синяк не сходил). Не то, чтобы Дину нравилось ссориться с отцом, просто его порой выносило. Он частенько не думая говорил или делал что-то, за что потом хорошенько получал. Да, его жутко достало, что отец использует его, словно боксерскую грушу. Но порой он просто не мог совладать с собой. Он прекрасно понимал, что по головке отец его, за те или иные слова или действия, не погладит. А если и погладит, то только наждачкой. Но молчать и терпеть подобное обращение к себе — было далеко не в стиле Дина. Повторять дважды не пришлось. Парень быстро встал с кровати, размялся, потягиваясь из стороны в сторону, ощущая легкую слабость. Слишком сильно он хотел спать. А после четырех часов сна (бессонница из-за кучи мыслей, выкинуть из головы которые просто не удается) даже кофе редко спасало Дина. И оставался лишь горячий душ, насладиться которым тоже не всегда удавалось. Ведь чтобы зарядиться энергией на весь день, взбодриться, Дину нужно было минимум несколько часов под обжигающими струями воды. Увы, времени хватало только на обычный десятиминутный душ. А функцию «взбодрить» в таких случаях выполнял крепкий черный кофе. Встав под горячий душ, Дин стал обдумывать план предстоящего разговора с Сэмом, избежать который просто нельзя. Простого «Прости меня. Я идиот. Давай дружить?» тут явно не хватит. Но и валяться в ногах было пока рано. Нужно постепенно. Как с лесным зверьком — аккуратно, смакуя каждое движение, стараясь не спугнуть. Возможно это даже займет целую неделю, а то и все две. Но по крайней мере совесть Дина будет чиста. Он обещал все изменить? Он изменит. А если не получится... Что ж, тогда он будет знать, что сделал все, что было в его силах. «Ну ладно... все. А то опять опоздаю!» - подумал Дин, с неохотой выключая воду. На часах было уже почти двадцать минут восьмого. То есть оставалось еще сорок минут на завтрак, который как всегда испортит ежедневная утренняя ссора с отцом, и на дорогу в школу, которая как обычно будет пролегать через густой лес. Дин любил останавливаться, смотреть на яркую синеву над головой. После чего понимал, что влюбляется в это, залитое солнцем, место и, садясь на поваленное бревно, начинал мечтать о прекрасной жизни, думать о Сэме, забывая о том, что он опаздывает в школу. За что он конечно же хорошенько получал, приходя домой. Зато просыпающийся лес — это источник вдохновения на весь день. Обвернув полотенце вокруг бедер, Дин уже собирался выйти в свою комнату, но тут его взгляд упал на запотевшее зеркало. Он не хотел в него смотреться. Он просто ненавидел зеркала. Возможно потому, что верил в детскую сказку о том, что в зеркале можно увидеть отражение души. А на свою душу Дин смотреть не хотел. Как и в свои, полные лжи, глаза. В очередной раз посмотрев в зеркало, Дин всегда говорил себе «Ты лжешь... Ты опять лжешь! В первую очередь самому себе!» и легче от этого ему не становилось. - Вот именно из-за этой ебаной смазливой мордашки и все проблемы... - пробубнил Харвел, собирая рукой влагу с запотевшего зеркала. Снова эти зеленые глаза — Ты же ничего не сделаешь... Он будет продолжать страдать из-за тебя, а ты будешь делать вид, что тебе похуй! Черт... - пришлось приложить все силы, чтобы не ударить кулаком по зеркалу. Но холодная вода, которой парень брызнул себе в лицо, быстро расслабила и отрезвила его — Болтаю с аватаркой Сэма, ругаю свое отражение, даю гитарам имена... Так и до психушки недалеко! - с отвращением Дин отвернулся от своего отражения и, сопровождаемый клубами пара, вышел из ванной. Благо с отцом он не столкнулся, так что есть небольшая вероятность того, что это утро пройдет без кровоподтеков и повышенных тонов. Едва парень зашел в комнату, его телефон, лежащий где-то в скомканном одеяле, завибрировал. Чертова напоминалка... И главное так тихо, что хрен найдешь. То ли под кроватью, то ли где-то под одеялом, то ли в самом одеяле. Найти маленький мобильник стоило огромных усилий и долгих трех минут, зато в процессе поиска Дин более-менее высох и здорово замерз, спасибо раскрытому окну. Главное не заболеть перед летом, а то уехать из Детройта пораньше не получится. Наскоро одев джинсы, парень набрал на телефоне номер спящего друга. По крайней мере таким он был, перед тем, как в тихой темной комнате на полной громкости заиграл рингтон Limp Bizkit, вперемешку с обычным будильником, находящимся к сонному парню чуть ближе. В такие моменты он закрывал глаза на то, что Дин его лучший друг. Так сильно хотелось убить его за то, что в очередной раз потревожил такой сладкий сон. «Похуй. Будут другие!» - отвечал Дин на все упреки друга. Харвел сел на подоконник и, придерживаясь за оконную раму, начал всматриваться в окно, этажом ниже. По прежнему закрыто. И трубку никто не брал... «Блять, я так-то тоже опаздываю, придурок!» - улыбаясь Харвел стал отдирать от внешней стенки дома маленькие камушки и кидать их в окно, из которого слышались нотки английского рэпа. А вот это уже было выше сил спящего. Когда в комнате на полной громкости играют Лимпы, в паре сантиметрах от головы настойчиво звенит неубиваемый будильник, который парень попытался заткнуть, пару раз треснув по нему кулаком, а ему хоть бы что, и в окно кто-то настойчиво кидает камни — про сон можно забыть. Так что он, матерясь громче и яростнее вокалиста, наконец встал с кровати и слабыми руками нажал на «отбой», что видимо не особо понравилось Дину, ибо в ту же секунду в окно прилетело что-то реально тяжелое. Хорошо хоть трещин не осталось. Из-за распахнутых штор парень еще полминуты щурился, пытаясь привыкнуть к яркому утреннему солнцу. После чего наконец раскрыл окно и, усевшись на подоконник, выглянул наружу. Туман в голове начал медленно рассеиваться после того, как юноша подставил лицо под легкое дуновение прохладного утреннего ветра. И только через несколько секунд он вспомнил, что еще пару минут назад хотел кого-то убить. Что ж, хорошее настроение с утра — это явно не для него. Особенно если его будят в такую рань. - Слабо спрыгнуть сюда без страховки? - услышав севший голос друга, пожалуй слишком низкий для него, Дин улыбнулся, рисуя в воображении картину вчерашнего дня. Судя по этому голосу и едва заметным с такого расстояния синякам под глазами, выпил он довольно прилично. Вообще слово «мера» было ему, ну, как в прочем и Дину, совершенно незнакомо. Оба постоянно напивались до такой степени, что даже собственный адрес потом с трудом вспоминали. Но это происходило только тогда, когда они пили вместе. Когда же они пили раздельно, а то и вообще в одиночку, эффект был чуть меньше. Но это случалось очень редко. - Ты знаешь, что нет, — улыбнулся Дин. — Тебе зачем? Завтрак в постельку принести? - Нет. Просто карниз скользкий. Хочу, чтобы ты заценил! - в ответ на это «дружеское» предложение, парень увидел лишь средний палец — Какого хера ты меня так рано будишь? - Крис, полвосьмого! - напомнил Дин, после чего взял со стола полупустую пачку сигарет, с зажигалкой внутри и, слушая тихое бормотание друга о том, что он не выспался, у него болит голова и жуткий сушняк, достал из пачки несколько штук. На один день Дину должно было хватить. — Лови! - Харвел протянул руку вниз и скинул другу в руки полупустую пачку сигарет, мысленно отметив, что нужно было оставить ему всего одну. Итак уже каждый день к него клянчит. Говорить с только что проснувшимся человеком, у которого к тому же еще и дикое похмелье, было бесполезно. Тут у всех были разные лекарства. У кого душ, у кого кофе... У Дина, в большинстве случаев, и у Криса это были сигареты. Поэтому, сделав пару затягов, парень был чуть ли не на седьмом небе от счастья. - Спасибо... - Крис, выпуская кольца дыма, стал смотреть на все еще сидящего на подоконнике Дина — Ты не будешь? - Отец за стенкой... - печально вздохнул юноша и взглянул на часы - И я из-за тебя в школу опоздаю, если не потороплюсь! - буркнул Дин, одевая на плечи рубашку. - Задрот! - засмеялся парень, делая глубокий затяг. В такие моменты Харвел жалел, что просыпался ровно в семь, а не чуть раньше. Он, значит, торопится в школу, а Крис преспокойно курит. - Отсоси! - через секунду еще один маленький камешек полетел в сторону парня. Но ему даже с головной болью удалось увернуться. - Спускайся, отсосу! «Жаль что ты это не серьезно... Ладно. Надеюсь выдержу!» - подумал Дин, скидывая рубашку на пол. А то еще пропахнет табаком и тогда снова влетит от отца. Придерживаясь за оконную раму, Харвел вылез наружу и понадеялся, что хоть сейчас ему удастся добраться до этажа ниже без происшествий. Бывали моменты, когда он был на волосок от того, чтобы свалиться на землю с 18 этажа. Руки не выдерживали, рама больно впивалась в кожу, погодные условия были далеко не для стенолазания и все в таком же духе. В этот раз Дину пришлось держаться одной рукой. Так как вторую, когда он опустился до середины окна друга, он занял тлеющим остатком сигареты, которую юноша быстро выкурил и выбросил окурок вниз, не заботясь о том, на кого она может упасть. - Неужели вообще не страшно? - недоверчиво спросил Крис, наблюдая за тем, как Дин на одной руке подтягивается обратно. Он уже не раз проделывал такой трюк, только Крис почему-то впервые так сильно за него беспокоился. У Дина все-таки сотрясение. И одно неверное движение, и он труп. — Так ты именно так бицепсы накачиваешь? - Нет, не страшно... И да. Именно так. Попробуй сам, только когда повиснешь — сразу же отпускай руки! - посоветовал ему Дин, запрыгивая в свою комнату и разминая пальцы. Все таки на одной руке — это не круто. Тяжело и гораздо больнее, чем на двух руках — Давай, до скорого! - кинул Дин и выбежал из комнаты, продолжая разминать пальцы. Застегивать рубашку, которую он, подобрав с пола, снова накинул на себя, Дин не стал. Может у Джима будет плохое настроение, тогда скинуть рубашку будет проще и быстрее, с целью не запачкать ее кровавыми пятнами. Как и всегда по утрам Джим сидел на кухне в своей полицейской форме. Как бы сильно Дине не ненавидел своего отца, он каждый раз мысленно отмечал, что эта черная рубашка, взлохмаченные волосы, словно у рок певца 90-х, и нежно-зеленые глаза делают идеала из такого тирана, как Джим. «Господи, как же внешность обманчива» - подумал Дин, вспоминая их недавнюю беседу. Море крови, мата... Словом Дин говорил все то, что ему говорить в принципе не следовало. Вот и поплатился за это. Пожалуй это был единственный случай, когда Дин признавал свою вину. Во всех прошлых избиениях он винил лишь своего отца, мол он просто придирается по мелочам. Преспокойно попивая кофе, будто его совершенно не мучает совесть за те побои пару дней назад (а надо было заметить, что после каждого удара, который он наносил своему сыну, он начинал ненавидеть себя пожалуй еще больше, чем его ненавидел Дин. Но тем не менее продолжал распускать руки), Джим лениво переворачивал газетные листы. Дин уже привык приходя с утра на кухню видеть бодрого отца с приподнятым настроением, которое резко сходило на «нет», стоило Дину открыть рот. В большинстве случаев. Конечно же бывали моменты, когда их утренняя встреча проходила вообще без слов, ну или хотя бы без единого обидного слова в адрес друг друга. Но моменты были настолько редкими, что Дин уже не помнил, что такие вообще когда-то были. - Доброе утро — пробурчал парень, наливая себе в кружку пока еще горячий кофе. Увы, он забыл про чувствительность отца к запахам. А то мог бы и одеколоном побрызгаться. - Да уж... - усмехнулся Джим, не глядя на Дина. — Судя по запаху оно очень доброе! Где ты их прячешь? Мне просто интересно. - Это обычные сигареты, — залпом осушив чашку, Дин поморщился от высокой температуры напитка, после которого на языке явно останется куча ожогов и постарался выровнять сбившееся от нарастающей злости к этим допросам дыхание. — Я их нигде не прячу. - Ну прости, — отозвался мужчина, доставая из кармана брюк самокрутку, найденную днем ранее в комнаты сына. — Мне почему-то казалось, что ты однолюб! - Дин, который еще минуту назад повернулся к отцу спиной и стал рыться в холодильнике, медленно повернул голову назад. «Твою ж... Вот сука! Снова решил у меня в комнате порыться? » - активно придумывая оправдание, в которое, юноша знал заранее, Джим точно не поверит, Дин с силой сжал ручку дверцы холодильника, чуть совсем не оторвав ее. - Остальное сам отдашь или мне повторный обыск устраивать? «Ладно, - подумал юноша, кидая на стол перед отцом несколько, давно завалявшихся в кармане брюк, косяков — Стрельну у Криса» - Это все? - забирая поданные сигареты себе в карман, Джим ожидающе взглянул на Дина, ожидая чего-то еще, но тот тот лишь окинул отца гневным взглядом и вновь повернулся к холодильнику, буркнув себе под нос «все» - Отлично. Значит повторный обыск. Ты сам этого захотел. Но только ты помни, что если я что-нибудь найду — от уголовной ты уже не отвертишься! - А какого хрена ты у меня в комнате роешься? - как бы сильно Дин не хотел уйти в школу без кровавых ран и плохого настроения, он все равно начал этот разговор на повышенных тонах. Само сорвалось с языка. Он и правда не хотел этой ссоры. Сначала было подумал, что на вопросе о наркотиках все закончится, но потом Дина просто, что называется, понесло. Как впрочем и в любое другое утро. Черт, пора было уже давно к этому привыкнуть. - Имею право! Я твой отец. - Нет, не имеешь! - парень с силой захлопнул дверцу холодильника и спиной ощутил холодный отцовский взгляд. Поворачиваться не хотелось. Истинно мудрые люди в детстве велели Дину не смотреть в глаза разъяренного тигра. А то набросится и уже не оттащишь. Так Дин и остался стоять напротив холодильника, прожигая взглядом кремовую дверцу — Это моя комната. Там лежат только мои вещи! Тебе на работе обысков не хватает? - Дин, давай поспокойнее! - вернувшись к прочтению газеты произнес Джим. — Не то настроение. - То есть сегодня ты меня бить не будешь? - улыбнулся Дин. Нет, ну черт возьми, ему так хотелось съязвить. А слова сами собой вылетали изо рта. — А в чем причина? Кожу на кулачках содрал? - А ты так хочешь, чтобы я тебя побил? Тебе выходных не хватило? - Еще бы... - Джим услышал этот тихий шепот и улыбнулся уголками губ, в то время, как Дин с силой сжимал кулаки, до боли в костяшках, вспоминая о позавчерашнем дне. Хотя что там вспоминать? Он вообще мало что помнил. Помнил, что вернулся домой на удивление рано, даже до 8, если он не ошибался. Прокуренный, обдолбанный, совершенно невменяемый. Ну не пропускать же вечеринку по случаю окончания школы! Хотя никого не волновало, что окончательно закончится она только через две недели. Подростки, им лишь бы выпить. А повод найдется. Дин так же помнил разговоры с отцом на повышенных тонах, да так что стекла лопались. Затем сильный удар головой, чуть выше виска, о стенку, вспышка боли, а потом темнота... Очнулся Дин уже к утру на своей кровати, с жуткой пульсацией в виске... Ну и плюс небольшая головная боль, от похмелья. Губа была разбита, а ранка, чуть выше виска, как и всегда в таких ситуациях, была зашита и полностью обработана. Так случалось всегда. Если у Дина в порыве ссор появлялись подобные раны — Джим их обрабатывал, забинтовывал. В общем делал все, чтобы Дин не умер от потери крови, что, кстати, один раз чуть не случилось. Но даже таким проявлениям отцовской злости не удавалось умерить пыл Дина. Он, подобно мазохистам, почти каждый день ругался с Джимом, а под вечер залечивал боевые шрамы, следы от которых уже несколько лет красовались на загорелом теле Харвела. - Ну вот и не доводи меня. «Кто еще кого доводит? Сука...» - Дин в очередной раз подумал о том, как же сильно он ненавидит того, кого всю жизнь называет отцом и уселся на столешницу рядом с плитой. Молчание сохранялось еще чуть больше пяти минут. Дин продолжал сидеть на столешнице, рассматривая коленки, а Джим сидел напротив и увлеченно читал какую-то статью. Это уже Дина не волновало. Единственное, что было важно для него — как бы свалить из дома без повышений голоса и, что еще более важно, без новых ран. С одной стороны — у мужчины было, вроде бы, хорошее настроение. Так что была небольшая вероятность того, что он быстренько свалит на работу, кинув перед выходом Дину пару надоевших обоим фраз, типа «После школы сразу домой», «Чтоб когда я вернусь — ты уже лежал в кровати и крепко спал!» ну и всякое такое. Но с другой — Дин знал, что это просто затишье перед бурей. Как бы сильно он не хотел, но разговор между ними рано или поздно завяжется. А уж о последствиях юноша старался не думать. Итак голова жутко болела. Похмелье плюс сотрясение. Ладно, пожалуй последнее он и правда заслужил. Знает ведь, как Джим ненавидит, когда Дин появляется на пороге в таком состоянии. - Ты бы хоть поел, — откладывая газету в сторону, кидает мужчина, не поднимая головы на сына. - Не голодный, — пожал плечами Дин. Нет, конечно он готов был съесть слона, но когда он находился в одной комнате с Джимом, у него сразу терялся аппетит. Так что он лучше поест в школе, чем здесь. А то еще подавится, не дай бог. - Будешь курить на голодный желудок — загнешься раньше времени. - Чего ты прицепился ко мне с этими сигаретами? - зашипел на него Дин. Нет, ну серьезно! Обычный ведь табак! Даже по запаху можно определить. - Потому, что после тебя вся кухня этим табаком провоняет! Ох, как же Дин хотел что-нибудь сказать. Цокнуть, посмеяться, поупражняться в сарказме... Но внутреннее я вовремя остановило его, напомнив о недавнем происшествии. Зачем ему новые синяки, когда старые уже несколько месяцев не сходят? - Пойду одеколоном побрызгаюсь, — кинул Дин, спрыгивая со столешницы. В ту же секунду его голову пронзила вспышка боли. Такое чувство, будто в ухо, до самого мозга, засунули кусок раскаленного железа. Кое-как удержавшись за столешницу, чтобы не упасть, парень приложил свободную руку к виску. Кровь пульсировала так, будто она, того и гляди, хлынет наружу. Шум в ушах стоял просто невыносимый. К горлу начала подступать тошнота. Да еще и ноги едва держали Дина. - Дин, ты чего? - на секунду испугался Джим, вскакивая с места и подбегая к сыну. «Подумать только, решил включить заботливого отца!» - Дин, глубоко вздохнув, (боль начала постепенно отступать) сделал пару шагов назад, соблюдая дистанцию между ним и отцом. Больше всего он ненавидел, когда Джим влезал в его жизнь, проявлял какую-то заботу, пытался помочь, (словом, когда Джим надевал маску любящего отца) по одной причине. Когда он проявлял эту человечность к сыну, тот начинал привязываться к такому настроению. Это ведь идеальный отец: облажался в школе — не важно. Все понимают, что это случайность. Поранился — надо быстро перебинтовать рану и в течении нескольких часов надоедливо спрашивать «С тобой точно все в порядке? Ты уверен, что ничего страшного?»... Только такие теплые отношения между ними очень быстро рушатся. Дин не успевает перестроиться с режима «Любимый отец» на «Враг номер 1». И после маленькой оплошности, на которую любой другой отец закрыл бы глаза, сильный кулак врезается в челюсть Дина. И вот в те мгновения ему и правда больно. И больно не столько от удара, сколько от простой мысли, что этот... человек совсем недавно улыбался ему, обнимал, возможно даже целовал в макушку и желал спокойной ночи. А теперь он уже избивает его. Поэтому-то Дин и хотел свести к минимуму все эти нежные моменты. Хотел запомнить своего отца таким: жестоким, не способным чувствовать моральным уродом, которому абсолютно ничего не стоит избить собственного сына. Но он, словно назло, пытался изменить мнение сына о себе. - Все в порядке, — на выдохе произнес Дин, отходя назад. - Просто голова закружилась, — далеко отойти не получилось. Дин почти сразу уперся спиной в стенку. - Дин, у тебя сотрясение, — пояснил мужчина, медленно подходя к сыну — Давай помогу? - Сам справлюсь! - юноша продолжал глубоко вдыхать и с шумом выдыхать воздух, стараясь избавиться от дезориентации. Но, черт возьми, все тщетно. В глазах темно, голова кружится, к горлу подступает тошнота. Да еще и Джим снова лезет со своей помощью. - Дин! - чуть прикрикнул мужчина, снова ставя сына по стойке смирно — Садись — кивком головы Джим указал на стул, с которого он пару секунд назад вскочил, словно ошпаренный. Ох, как же он надеялся, что утро пройдет нормально. Без повышений голоса, ссор, ну или хотя бы без крови. С подростком Дином всегда было немного сложно. Однако с тех пор, как ему стукнуло 19, он стал совершенно неуправляемым. И остановить его выброс тестостеронов мог только раскатистый голос отца. «Лучше сядь, чувак. А то он тебе еще одно сотрясение устроит!» - подумал Дин, с опаской садясь на указанное место. Было немного страшновато сидеть к отцу спиной. Мало ли что ему приспичит... Может сейчас тихо подойдет сзади и аккуратно так, без крови и криков, как он умеет, проломит сыночку череп или перережет ему глотку кухонным ножом. Он ведь мог. Абсолютно без угрызений совести, как казалось на тот момент Дину. Убьет его и больше не будет срывать на него голос каждый день. Сказать честно, Джим тоже на секунду представил, как будет медленно проводить лезвием по горлу сына, заливая густой алой кровью ковер. Но лишь на секунду. Картинки умирающего Дина мгновенно испарились из головы мужчины так же быстро, как и появились там. Джим же, улыбнувшись подобным мыслям, вытащил из небольшого шкафчика под раковиной, где в полном хаосе лежало по меньшей мере пачек пятьдесят различных лекарств, пузатую пластиковую банку, в которой тут же глухо загремели находящиеся внутри таблетки. - Выпей, полегчает, — пообещал Джим. Он быстро подошел к сыну, высыпая на ладонь пару маленьких белых капсул - судя по всему очередное обезболивающее. - Я не буду это глотать, - категорично заявил Дин, разглядывая таблетки на ладони отца. - Будешь, - мужчина перевернул ладонь, от чего капсулы упали на стол, глухо ударяясь о дерево. Скрещенные на груди руки являлись признаком того, что он никуда не уйдет, пока сын не выполнит его прось… но прозвучало это на самом деле как приказ. - Ты же любишь таблетки. - Я сказал, я не буду это глотать! - в Дине накапливалось жуткое раздражение, которое уже было свойственно каждому проведенному в этом доме утру. - Либо ты их добровольно выпиваешь, - голос с фальшиво-ласкового внезапно стал более привычным для Дина. - жестким, холодным, пронизывающим изнутри. Будто бы назло, Джим приблизился к сыну почти вплотную, немного нагибаясь, чтобы быть одного с ним роста. Щекой он едва не касался головы парня. А губы были расположены всего в паре миллиметрах от его уха, так что слышать этот ровный металлический голос так близко от себя Дину было вдвойне тяжело - либо я с силой запихиваю их тебе в глотку. - Не запихнешь, - с полной уверенностью отозвался Дин. - Ты не особо любишь по утрам руки о мою кровь марать. Эта жажда у тебя под вечер просыпается. - Уверен в этом? - парень почувствовал,как отцовские пальцы с силой сжали спинку стула. Немного силы и он бы, подобно Халку, с легкостью оторвал бы от стула эту деталь - Хочешь проверить? - Не… не особо. - Вот и я так думаю, - Джим ослабил хватку, решив пощадить невинный стул. - Просто я на самом деле не хочу сейчас о тебя руки пачкать. Утро ведь так хорошо начиналось. - А я не хочу это дерьмо глотать, - Дин по прежнему стоял на своем, не отрывая от лежащих на столе таблеток напряженного взгляда. - Ты бы про свой любимый виски так говорил! - улыбнулся мужчина, усаживаясь на край стола - Давай, Дин. Будь хорошим мальчиком, не выводи отца и проглоти эти чертовы колеса! - Хорошо… - Дин поднял со стола белые капсулы и, повертев их на ладони, глубоко вздохнул и быстро отправил в рот. По привычке спрятав таблетки под языком, Дин потянулся к стакану с водой, заботливо поставленному Джимом чуть раньше, и сделал пару глотков. Было очень сложно сохранять спокойствие, находясь под прожигающим взглядом отца. Все тело дрожало, ожидая очередного всплеска гнева, очередных ударов или, хотя бы, крика. Но он, как назло, оставался совершенно спокойным. Спокойно сидел, уставившись на рот сына, и изредко поднимая взгляд к его глазам, которые Дин так старался отвести в сторону. Страх, коим был пропитан его взгляд, всегда подпитывал Джеймса. Так что зачем ему давать очередной повод для улыбки, от которой у Дина леденели все внутренности? - Готово, - буркнул Дин и только хотел встать, как почувствовал холодную руку, надавливающую на его плечо, тем самым мешая ему встать. - Ты меня за идиота держишь? - голос Джеймса все еще оставался спокойным. Может и правда все обойдется? И Дин хоть сегодня уйдет в школу без шрамов. - Язык подними. “Ладно... - подумал Дин, доставая из-под языка одну капсулу - От одной таблетки ничего не изменится. Наверное..” Еще один глоток - капсула с небольшим трудом проходит через горло, слегка раздражая стенки. Вот именно потому Дин и ненавидел таблетки. Даже с водой их было очень сложно проглотить. У него что, какое-то особенно узкое горло? - Доволен? - прокашлявшись спросил Дин, снова намереваясь встать. Но, как и в первый раз, был остановлен отцовской рукой. - Ты меня, кажется, не понял - Джим вскочил на ноги и встал за спиной сына, кладя другую руку на свободное плечо парня. Ощутив это прикосновение, Дин едва не прикусил язык. Пальцы на руках от поступившего страха задрожали. Джим наверняка видел это, поэтому и придвинулся к Дину чуть ближе и своим холодным голосом произнес парню на ухо - Я сказал обе таблетки. Глотай и можешь идти. - Только что, - прошепал Дин, не будучи уверенным в своем голосе. Он вполне мог дрогнуть, а Джеймсу от этого будет только лучше. - Хорошо, как хочешь... - давление на плечи исчезло. Холодные ладони уже не обжигали кожу Дина. “Неужели вот так просто отпустит? Странно...” - не успел Дин подумать об этом и улыбнуться своему внезапному счастью, как вдруг сильная отцовская рука во мгновение ока схватила его за волосы и оттянула назад, выставляя на обозрение бледное горло и дрожащий кадык. Правая рука потянулась к голове, намереваясь отцепить эту руку, которая вполне может выдрать это клок, за который Джим сейчас держал Дина. Однако он вовремя вспомнил, что вместе с волосами мужчина вполне сможет оторвать сыну руку, если тот оставит на его руке хоть одну царапину. Поэтому обе ладони Дин сжал в кулак, умоляя себя просто перетерпеть этот взрыв злости, проглотить наконец эту таблетку и уйти в школу. Туда, где его уже никто не тронет. - Я ненавижу повторять дважды, Дин! - Джим сильнее вжал в руке волосы сына, от чего на глаза последнего навернулись слезы - Неужели так сложно проглотить одну ебаную таблетку? Глотай, или не сможешь больше глотать вообще ничего! - парень с силой сжал зубы от боли. Язык уже начал подниматься, передвигая размягшую капсулу к небу, чуть ближе к горлу. Как бы то ни было, проглотить таблетку без воды Дин не мог. А потому, превозмогая новую вспышку боли, нет, кажется волосы Джим ему все-таки оторвет, потянулся за стаканом с водой. “Блять, как больно...” - едва слышно застонав, подумал Дин. Ну конечно! Сейчас он проглотит эту чертову таблетку, а потом будет блевать от нее весь день. Он тысячу раз говорил отцу, что его организм не переносит эти обезболивающие. Его организм вообще мало что переносил. Был настолько убит алкоголем и наркотками, что чем-то помочь было уже невозможно. А потому каждый раз, когда кто-то пытался восстановить Дина, пичкал его таблетками и разнообразными лекарствами, организм тут же отторгал всю эту заботу. Но выбирать не приходилось. Джим слегка ослабил хватку, позволяя Дину сделать глоток воды, с которым таблетка быстро проскочила в горло, не застревая, как первая. - Ну вот и все, - Джеймс сел напротив Дина, сжимая и разжимая пальцы в кулак. Пожалуй, сегодня можно было отойти от своих принципов и устроить побои с утра. Так сказать для поднятия настроения. Нужно было только повод найти. - Неужели это было так сложно? - Я могу идти? - все так же шепотом спросил Дин, пытаясь унять дрожь в ногах. - Еще нет, - Джим откинулся на спинку стула, неотрывно смотря на сына, который так отчаянно пытался спрятать свой напуганный взгляд. - Есть еще один разговор. - О чем? - несмело спросил Дин. - О, поверь, он тебе не понравится! - чуть с нажимом произнес мужчина. - В прошлый раз мы так и не пришли к общему соглашению. Точнее, - он улыбнулся. - Ты не принял мою точку зрения. “Боже, только не поступление, пожалуйста!” - если Бог и существовал, от Дина он был очень далеко и совершенно не слушал его уже много лет. - Итак, попробуем снова, - столовый нож быстро оказался в умелых руках Джеймса, что заставило Дина всерьез подумать над предложением отца о выборе университета. - Ты ведь обещал! - парень недоуменно посмотрел на отца. Ну конечно... Чего стоят его избитые обещания, которые он никогда не держит? - Ты сказал, что я смогу уехать в Вермонт! - Я сказал, что разрешу, если ты не будешь буянить, - обратной стороной лезвия Джим провел по ладони - Однако в последнее время ты только это и делаешь. Дин прекрасно помнил это соглашение. До конца школы он никого не трогает и ведет здоровый образ жизни, а Джеймс в ответ оплачивает тот колледж, который выберет себе Дин. Так они договорились в начале. Но время шло, Дин не выдерживал и начал срываться. Не привык он к спокойной жизни. Ему больше нравится экстрим, драки, вечеринки с огромным количеством алкоголя, наркотиков, доступных пьяных девушек и всего в таком духе. И это не удивительно. Он ведь целыми днями находился в компании подростков, которые и развили любовь Дина к запретному. И вряд ли удастся так просто отучиться ото всех вредных привычек. - Пап, ну это же случайность! - сейчас для Дина было главное увести тему куда-нибудь подальше от выбора университета. Если вдруг Джим заденет ее, без новых ссадин парень из кухни не выйдет. - А со Стеном мы вообще по дружески дрались. - Ничего себе “по дружески”! - засмеялся Джим, поднимая на сына взгляд. - Насколько я понял, если бы тебя вовремя не оттащили от него, ты бы ему череп пробил. - Ты же его знаешь… - Дин глубоко вздохнул, взлохмачивая волосы рукой. Он хорошо помнил этот день, когда они с одноклассником сцепились в дружеской драке. И если бы не один стукач, который сказал директору о драке за футбольным полем, то Стэн, возможно, умер бы прямо на месте. Ничего. Сам виноват. По его словам, у него уже несколько лет чешутся руки избить Дина. А Харвел был прямо как супергерой. После всех драк, из которых он вылезал, на нем была лишь пара ссадин, которые, к тому же, были почти незаметны. Нанести действительно сильный удар, в кровь разбить лицо или оставить под глазом огромный синяк не удавалось еще никому. Ну, кроме Джима. Но он не считался, потому что драться с отцом Дин хотел в самую последнюю очередь. Как бы сильно он его не ненавидел. - Его вечно со мной подраться тянет. - А страдаешь из-за этого только ты, - парень пожал плечами. Нет, конечно он знал, что у директора огромный зуб на Харвела и он делает все, что в его силах, чтобы Дин каждый день страдал все больше и больше. Но говорить об этом Джиму не хотелось. Да и зачем? Наверняка это спровоцирует еще один скандал, - Ладно, не важно. Драки и все в таком духе… Это уже твои проблемы. - Не важно? - как только появился шанс перевести тему, Дин тут же охотно ей воспользовался, продолжая опасливо поглядывать на нож, которым Джим проводил по своей ладони. - То есть ты не против, если я вдруг сегодня приду домой поздно? - Конечно против - остриё ножа скользнуло по бледной коже, оставляя после себя розовую царапину - И не переводи тему. - Я и не перевожу. Просто… довожу до твоего сведения. - Просто доводишь? То есть моего разрешения ты уже не спрашиваешь? - Джеймс на секунду отвлёкся от ножа и взглянул на сына из-под отросшей челки. “Хотя, какая мне разница? - Дин содрогнулся под пронизывающим холодным взглядом отца. Эти зеленые глаза часто снились парню в кошмарах. Ну почему они всегда были такими пугающими? - Главное чтобы не допоздна.” - Мне 21 - чуть обидевшись, напомнил Дин. - С чего мне нужно твое разрешение, чтобы выйти погулять? - Уже семнадцать… - закусив нижнюю губу, пробубнил себе под нос мужчина и продолжил водить острием ножа по своей ладони. - Ты о чем? - Да так, - отмахнулся Джим - Двадцать один, а ведешь себя как подросток. “Господи, когда он успел так вырасти? Семнадцать лет…” - Джеймс взглянул в свои глаза, отразившиеся от серебристого клинка. Прошлое фрагментами стало проявляться в памяти мужчины. Школа, колледж, первая влюбленность… И вот четырехлетний Дин уже зовет его папой. Как он мог вот так все проморгать? У него ведь было все, о чем он только мог мечтать. Он жил идеальной жизнью. А потом просто влюбился не в того человека - и вся его жизнь тут же закончилась, оставив на руках Харвела маленького ребенка, выросшего, в точности как и его отец, самовлюбленным мальчишкой, не думающим о чувствах других. Ну прямо один в один, особенно характерами. Хотя… может нынче в школе все подростки такие? - И ты в школу опоздаешь, если сейчас пулей не выбежишь. - Ты меня держишь, - ответил Дин. Как-то особо пугающе выглядел Джим в тот момент. Смотрел на свое отражение в лезвии, сжимал рукоять так, что даже странно, как она не развалилась. Вспышка гнева была обеспечена, но ее почему-то все не было. И это затишье как раз-таки и пугало парня больше всего. - Да, прости… - Харвел оторвался от своего отражения и с силой стукнул им о стол, чем весьма сильно напугал Дина. - Можешь идти. - Вот так просто? - с недоверием спросил парень, переводя взгляд с ножа на отца, не зная, чего ему стоит бояться больше - внезапного всплеска доброты или этой агрессии, с какой Джим положил нож на стол? - В смысле без побоев, повышений голоса и ссор? - Иди уже! - устало выдохнул Джеймс. Испытывать терпение отца Дину не хотелось. Вдруг передумает? Он в то же мгновение вскочил со стула и, стараясь не обращать внимания на резкую темноту в глазах, побрел к двери. Но в тот момент, когда Дин только хотел выйти в другую комнату, раздался раскатистый ледяной голос Джима. - Постой! “Да уж… - улыбнулся Дин, оборачиваясь к источнику голоса - Не долго радовался. А я-то уж подумал, что переработал…” - Да? - Насколько сильно ты меня ненавидишь? Вот, что называется “Неожиданный поворот”. Дин совсем не ожидал услышать от отца этот вопрос… вообще когда-нибудь. Да и к чему он вообще его задал? Сам ведь знал, что честно Дин не ответит, ибо просто испугается получить удар по ребрам. - Прости, что? - округлив глаза, переспросил Дин. - То, что я спросил. - самое главное, - его тон не менялся. Не был раздраженным. Скорее просто усталым, раскаявшимся… Но это ведь не могло быть правдой? Джим и раскаяние… Нет. Не может такого быть! - Насколько сильно ты ненавидишь меня. - Пап, я… - он не знал, что ответить. После таких вопросов почему-то вся ненависть пропадала без следа. - Я задал вопрос, - настаивал Джеймс. Но Дин не ответил и на этот раз. Он просто стоял и, уставившись в пол, пытался что-нибудь придумать. Что-то, что поможет быстро закрыть эту тему и уйти в школу без синяков. Но, как назло, в голову ничего не приходило. Насколько сильно он его ненавидит… Черт, да если так подумать, то очень сильно. Пожалуй, пару раз Дин был очень близок к тому, чтобы взять у отца из ящика пистолет и пробить в голове Джима дырку. Но каждый раз его что-то останавливало. Чаще всего это была совесть, не позволяющая Дину, даже в мыслях, убивать отца. Ну и нежелание иметь проблемы с полицией, которых к тому времени у Дина было уже полно. Некоторые Джим подчищал, некоторые, такие как штрафы за вождение в нетрезвом состоянии, - оставлял. А вот более крупные проблемы Харвелу пришлось вырывать из личного дела сына. Бывали случаи, когда после очередной школьной драки кто-то попадал в больницу, а Дин снова оказывался крайним. Ну а зачем мальчику в личном деле такое пятно? Джим убирал. Да ему и не сложно. Наказать сына за произошедшее он всегда успеет. Причем, сделает это так, что у Дина больше даже мысли такое повторить не возникнет. Вот только, кажется, этот метод работал не всегда. Или просто за столько лет Дин уже стал крупным мазохистом? - Все ясно. - улыбнулся Джеймс, завороженно глядя на сверкающее в солнечных лучах острое лезвие. Конечно он и сам знал, что Дин либо солжет, либо промолчит. Потому что, чтобы сказать “Ненавижу тебя больше всего на свете” нужно быть самым законченным мазохистом. А Джим надеялся, что Дин пока что таковым не является. - Я ничего не сказал. - Еще бы ты это вслух произнес! - мужчина провел ногтями по поверхности стола, оставляя едва заметные царапины. В самом деле, к чему тут злоба? Он сам виноват... - Очевидно, тебе это не нравится? - Дин взглянул на наручные часы, отмечая, что если он не уйдет сейчас, то снова опоздает. И снова директор, жалобы отцу… Какой тут к черту Вермонт, когда его все так подставляют? - Не особо. - А ты вспомни, с чего все началось! - пожалуй, была тема в тысячу раз хуже поступления. Тема, которую Дин старательно избегал уже почти десять лет. Похоже пришло время снова ее открыть. Нравилось это Джиму или нет. - Не хочу, - протянул Джеймс, словно ребенок надув губы. - Я так прекрасно живу уже... - он задумался, загибая пальцы - шесть месяцев. И я не хочу об этом вспоминать. - Ну тогда не обижайся, потому что все твои заскоки появились сразу же после развода. - Мои заскоки? - Джим выделил интонацией слово “мои”. - Ну уж явно не мои! - стоило Дину на секунду почувствовать себя в безопасности и он тут же начинал выплескивать все свои эмоции, совершенно не понимая, что эта безопасность была далеко не вечной. - Ты начал вести себя как истеричка, когда мама ушла отсюда. Раньше ведь ей удавалось тебя хоть немного охладить. А сейчас уже некому. - Дин, - рассмеялся Джеймс, до хруста в костях сжимая кулак. Ох, как сейчас Дину не поздоровится, если он не замолчит. - Иди в школу, а то я отойду от своих принципов и впечатаю тебя вон в ту стену! - И это ебучее поступление! - парень будто не услышал наставления отца и продолжил высказывать все, что у него наболело - Тебе что, сложно? Я не хочу поступать в этот чертов Дартмуд. Блять, да пойми, что не выйдет из меня экономиста! Мне это не интересно, и я не хочу зависнуть тут на всю жизнь, как ты! - он четко видел побелевшие костяшки на кулаке отца. Четко видел его улыбку, его насмехающееся выражение лица, когда он впитывал весь этот яд. - Тебя бросила жена. Даже твоя любимая дочь свалила отсюда. И сколько раз за все это время она связывалась с тобой? Не знаю, нравится тебе это или нет, но я не хочу закончить так же! - и стоило Дину упомянуть любимую дочь, как в ту же секунду улыбка исчезла с лица Джеймса, оставляя после себя лишь яростное напряжение. - Черт… - вырвалось у парня, стоило ему закончить свой всплеск эмоций. Он вдруг понял, в какое глубокое дерьмо он вступил, высказав все это. Знает ведь, как Джим ненавидит эту тему. За нее он без угрызений совести мог жестоко избить Дина, а тот бы прекрасно понимал, что виноват в этом он сам. Проблема в том, что Дин прекрасно осознавал свою вину и знал, что с ним произойдет в ближайшие пять минут, но он ничего не мог с собой поделать. Впервые в жизни он высказал отцу почти все, что думал. Обо всех его запретах, указах, истериках… И теперь поплатится за это. Он точно знал, что Джим не оставит это без внимания и, скорее всего, не будет ждать до вечера и, как он сказал, отойдет от своих принципов и изобьет сына прямо сейчас. И даже внезапно появившаяся на губах отца улыбка не заставила Дина снова поверить в то, что Джим так просто отпустит его. - Прости, пожалуйста… - прошептал Дин, прижав ладонь ко рту. - Я не знаю, меня просто выносило… Я не хотел так… Прости, я не подумал. - Да все порядке, - Джим расслабил руку, которую до этого яростно сжимал в кулак, и медленно стал подходить к сыну, увеличивая этим ожиданием его сердцебиение. - я понимаю. Ты правда не хотел. - он подошел вплотную к парню, заглядывая в его напуганные темно-зеленые глаза - Язык без костей и все такое, верно? - губы расслабились, не оставляя на лице мужчины и тени улыбки. Глаза сузились. Джим как бы обдумывал, что бы такое ему сделать с Дином, чтобы впредь думал над своими словами, но от всепоглощающей злости не смог придумать ничего нового. За секунду, Дин даже не успел уловить это движение, кулак Джеймса, без замаха, ему итак хватит сил, угодил в живот парня, заставляя его резко согнуться пополам и глухо застонать от боли. - Конечно же я все понимаю. - рука мужчины успокаивающе гладила сына по содрогающейся от частого кашля спине, - Сам ведь часто говорю не подумав. - после чего она переместилась на затылок и с силой сжала темные волосы мальчика. Было, безусловно, неправильно отпускать его в школу с ссадинами на лице, которые все подряд могут увидеть. Но без этого Джим не мог. Просто, как говорится, чесались руки. Он прекрасно понимал, что и от первого удара Дину было адски больно. Наверняка кулак угодил в один из синяков, которые Джеймс оставил ему пару дней назад. А тело у него восстанавливалось очень долго. Порой, несколько месяцев, а то и больше. Но он ведь заслужил? Сам прекрасно понимал, на что он идет. Так пусть теперь получает по заслугам. Джим потянул сына за волосы, заставляя поднять голову, и, в этот раз уже замахнувшись, припечатал кулак к его челюсти. Дин почувствовал соленый привкус крови на губе и в этот момент он понял, что не уйдет отсюда живым. Вспышку отцовской ярости ему не удавалось остановить никогда. А в тот момент он со всей своей ненавистью ударял сына в лицо, что, казалось, сам он не остановится, пока все лицо Дина не покроется алой кровью. - Отец, хватит… - парень выплюнул на пол скопившийся во рту сгусток крови и предпринял тщетную попытку остановить эти побои. - Хватит? - переспросил он, поворачивая голову Дина к себе. Дину ведь всегда страшно смотреть в глаза отца, находясь на таком маленьком расстоянии от него - Нет, не думаю. Я только начал! - еще один удар в то же самое место. Дин услышал хруст, когда его голова по инерции отклонилась в сторону. Что это было, кулак отца или челюсть, он не знал. Боль была настолько сильная, что он уже ни на что не обращал внимания. На радость Дину, после второго удара Джим отпустил волосы сына, от чего тот, потеряв равновесие, врезался в стенку. Одной болью меньше. Из губы стремительно текла кровь. Голова снова будто вспыхнула огнем. Легкие было будто сдавлены в тиски. Каждый вдох давался Дину с огромным трудом. По обнаженной груди стекала тонкая струйка крови. Пытаясь удержаться на ногах, опираясь о стенку всего одной рукой, Дин, пошатываясь, вытер с губы багровую жидкость, которая то и дело стекала к подбородку, а оттуда капала на грудь. Как хорошо, что рубашка все-таки упала на пол и уже не покроется кровавыми разводами. - И вот, наконец, мы перешли к стенке, в которую я, чуть раньше, обещал тебя впечатать. - все так же противно-ласково протянул Джим и, крепко схватив Дина за затылок, прижал его к стене. Дин и не думал вырываться. Просто спокойно стоял и ждал, когда эта ярость пройдет и Джим отпустит его. Ведь именно сопротивление доставляло ему удовольствие. - Стены не поцарапай! - строго бросил мужчина, свободной рукой резко заводя правую руку мальчика ему за спину, до боли выкручивая запястье. - А то жалко будет. - Дин сдавленно зашипел, проводя по стене подушечками пальцев свободной руки. А вот это и правда было больно. Джим ведь вполне может сломать ему руку, что совсем не улыбалось парню. И он надеялся, что до перелома не дойдет. Ну максимум вывих. Но только не перелом! - Надеюсь, ты понял, насколько сильно ты меня задел своими откровениями? - он плотно прижал руку к спине Дина и слегка потянул наверх, от чего юноша застонал и встал на носочки, стремясь уменьшить эту боль. Но, кажется, стало только хуже. Чем выше Дин поднимался, тем выше поднималась его рука. Он остановился, когда запястье едва доставало до затылка. Вывих ему был обеспечен. - Давай уже! - крикнул Дин, краем глаза смотря на отца - Вырубай! - Ну уж нет. Не в этот раз, - холодно бросил он, смотря на часы - У тебя урок через десять минут начнется. Опаздываешь! - Черт... - рука так и норовила оторваться от плеча. Создавалось такое чувство, что она вообще держится только за счет Джима. Стоит ему отпустить ее, и она повиснет, словно не высохшее белье на веревке. - Больно, да? - на мгновение Джейм перестал передвигать руку вверх. Он прижал ее к левому плечу Дина и, не обращая на всхлипы парня внимания, стал медленно поворачивать запястье, наслаждаясь новыми криками - Тут ты сам виноват. Но ты ведь больше так не будешь, да? - Не буду… - от новой вспышки боли Харвел закусил губу, вновь открывая ранку. Он хотел перенести все это молча, но крик сам вырывался из плотно сжатых уст. - И? - рука двинулась вверх еще на пол сантиметра. Крик стал громче. Свободной рукой Дин все еще проводил по стене, не касаясь ее ногтями. А то влетит еще больше... - Прости меня. - шепот вызвал у Джеймса улыбку. Он любил, когда Дин извинялся. Это приносило ему какое-то извращенное удовольствие, даже оргазм. И он ничего не мог с этим поделать. Он часто отмечал про себя, что это не правильно и вообще слишком похоже на извращенские замашки! Но уж таков был его фетиш. Изменить его самостоятельно он не мог, как бы сильно не пытался. - Ну вот. - боль в руке не слабела. Джим по прежнему прижимал ее к спине сына. - Молодец. Но простым “прости” ты вряд ли обойдешься. Так что прости и ты меня… В голосе старшего Харвела Дин не услышал и толики раскаяния. Он сказал это просто так, для галочки. Ну и к тому же он понимал, что когда это состояние пройдет, он будет действительно раскаиваться в содеянном. Так что, пожалуй, капелька раскаяния все же присутствовала в его тоне, когда он, крепко прижав запястье мальчика к плечу, резко поднял его локоть. Мальчик вскрикнул и резко вскочил на носочки.Рука вывернулась под неестественным углом. В плече что-то глухо хрустнуло, посылая разряды боли по всему телу. Локоть быстро вернулся на свое место, а рука заметно ослабла, когда Джим аккуратно отпустил запястье сына. Возвратить руку в привычное положение у Дина не получилось. Он совершенно ее не чувствовал, а плечо все еще отзывалось болью при малейшем движении. Кисть сползла с плеча на бедро. Пришлось подключить вторую руку, чтобы прижать правую кисть в животу, размазывая подсыхающую струю крови. - А теперь бегом в школу, - не смотря на сына, бросил Джим и вышел из кухни, оставляя Дина мучиться в очередном приступе боли. “Твою мать… - юноша поднял с пола белую рубашку и, с помощью здоровой руки, аккуратно продел поврежденную конечность через рукав. - Ладно. Далеко не в первый раз. Потерплю…” Входная дверь захлопнулась в тот момент, когда Дин вышел из кухни. Наконец-то ушел. Теперь можно спокойно идти в школу. Хм… ну да, спокойно. Дин будет искренне благодарен всем существующим богам, если ему удастся добраться до школы за десять минут, а то ему светит одиннадцатый вызов отца в школу. Уж это Джим явно не оставит без внимания. Даже не смотря на то, что виноват в этом только он. Не задержал бы… Да и Дину не нужно было лишний раз рот открывать. Нужно быть спокойнее, сдержаннее… и не только в присутствии Джима. Но еще и при Сэме, в школе. Эта встреча Дину только предстояла, а он уже жутко боялся. Вдруг у него снова что-нибудь сорвется с языка? Вдруг он сделает то, что навсегда отстранит Сэма от него? Плевать на Джима. Действительно осторожным в словах Дин должен был быть с Винчестером. А все остальные не важны.