Стоп, снято

Дорога была бы недолгой, если б не сборы всех по очереди. Руслан подошел к метро, как и договаривались. Большой темный джип был припаркован в кармане у обочины, но пустовал. Руслан даже еще раз открыл эсэмэс и сверил номер. Водитель подошел минут через пять. Демонстративно покачал в руке бутылку минералки и кивнул на продуктовый через дорогу. Он показался Руслану совсем непохожим на шофера. Лет тридцати, крупный, светловолосый, с правильными чертами, он был неплохо одет, спортивно подтянут и не выглядел тем, чья основная обязанность — перевозить с места на место человека, снимающего домашнее гей-порно. Телохранитель? — Слава, — скупо бросил он, щелкая сигнализацией, но руки подавать не стал. — Руслан. — Назад садись. За уже знакомым Руслану Лехой-оператором они поехали в какие-то ебеня на другой конец города, остановились рядом с занюханной хрущевкой. — У него техника, — неожиданно объяснил Слава, хотя Руслан даже не успел почувствовать себя уязвленным. Он считал, что Леха поедет вслед за ними на своей. Но тот со всем своим барахлом загрузился в джип, и они выдвинулись дальше. Когда Волька вышел из подъезда, — за это Слава оправдываться не стал — Леха открыл дверь, чтобы пересесть назад, но Волька дал отмашку. — Я к Руслану. Вид у него был не очень — темные круги под глазами, осунувшееся лицо, какие-то одновременно полусонные и дерганые движения. Плюхнулся рядом и сразу же сполз ниже, устроил поудобнее затылок на подголовнике, прикрыл веки. Последствия вечеринки? Свидание? Еще одни съемки? Руслан не стал ни о чем спрашивать, решив, что Волька собирается отоспаться в дороге, но спустя время тот нашел его руку и накрыл теплой ладонью. — Ты как? — спросил его Руслан. Волька повернул голову набок, сощурил один глаз, словно ему мешало солнце — вид у него стал лукавый и смешной. — Намедни ночью бессонница меня моя томила. И в голову пришли мне две, три мысли. Сегодня я их набросал. — Он покопался в кармане джинсов и вытащил маленький полиэтиленовый пакетик, зажав между пальцами клипсу, поболтал цветными таблетками внутри. — Хотелось твое мне слышать мненье. — Я не буду, — хмыкнув, сказал Руслан. — Не хочу мешать. Мне еще сиалис пить. — А без него? Не смог бы? Руслан сидел на пассажирском месте глубоко, всей спиной прижимаясь к спинке, и потому смотрел сверху вниз — на Волькины обметанные морозом губы с трещинкой посередине, на его запавшие щеки, на щеточку ресниц — как если бы нависал над ним в постели. — В жизни или на камеру? — Извини, — вздохнул Волька. — Я не в тебе сомневаюсь, а про себя хотел узнать. Мало ли, тебе неприятно там или что-то такое. — Нет, ничего такого, — качнул головой Руслан. Подумал и добавил: — Ты мне нравишься. Волька улыбнулся и кивнул. Пакетик с таблетками он сунул обратно в карман, не предложив больше никому. Ладонь его на руке Руслана шевельнулась — он пропустил свои пальцы между его и сжал, сплетая. Потом отвернулся и снова закрыл глаза. Подняв голову, Руслан поймал короткий нечитаемый взгляд Славы в зеркале заднего вида. Дом был добротным, с черепичной крышей. Балкон по центру, скошенное окно мансарды, цоколь, труба с поднимающимся дымом — вряд ли печь, скорее всего камин, подумал Руслан. Хозяин стоял на небольшой крытой террасе у двери. Руслан уже знал его имя — Олег. Высадив их перед домом, Слава медленно поехал дальше по узкому ответвлению от центральной дорожки к дому. Проследив за ним взглядом, Руслан увидел поодаль что-то похожее на детскую площадку — небольшие железные качели и заваленную снегом квадратную песочницу, возле которой ярким пятном на снегу розовела забытая пластиковая лопатка с длинной ручкой. — Он женат? — негромко спросил Руслан. Волька закатил глаза. — Я должен за что-то оправдываться? — Привет, проходите, не стесняйтесь, — позвал Олег, не спускаясь к ним навстречу. Издалека Руслану показалось, что ему лет сорок с небольшим, но, когда подошел ближе, подумал, что, возможно, еще на десяток больше — точно понять было сложно. Одет он был по-простому — немного вытянутый серый джемпер с закатанными рукавами, джинсы, мягкие мокасины — и так же подчеркнуто по-простому себя держал: широко улыбнулся, пожал каждому руку, придержал дверь Лехе с его штативами, гостеприимным жестом пропустил вперед Вольку и Руслана. Внешность у него была неброской, но, пожалуй, располагающей: густые, темные с проседью волосы, ухоженная щетина, прямой нос, ямка на подбородке, только на дне глаз ощущалось что-то глубоко залегающее — холодное и цепкое. Особых отношений между ним и Волькой в поведении обоих заметно не было. В небольшом холле на столике стояли бутерброды в тарелке, бутылка водки, виски, какое-то вино и несколько низких стаканов. — Что будешь пить, Руслан? — Обращение к нему лично заставило вздрогнуть. Олег не понравился ему — с первой секунды и бесповоротно, и первый же его вопрос с той же однозначностью выдавал не менее яркую ответную неприязнь. Леха уже наливал себе сам, прихватил с тарелки какой-то бутер — даже не вымыв руки. Волька замер, не дойдя до столика и обернулся к ним. — Ничего, спасибо. В его планы вообще не входило тратить лишнее время на общение с ними со всеми, рассиживаться в этом месте, делая вид, что они закадычные приятели, собравшиеся прибухнуть и развлечься. — Я предпочел бы привести себя в порядок. — Из какого-то шутовского ерничества, нападавшего на него в неловкие моменты, Руслан по-идиотски ухмыльнулся. — Если вы понимаете, о чем я. С препарирующим, энтомологическим интересом Олег разглядывал его четверть минуты. — Понимаю, — ровно, без улыбки наконец ответил он. — Деловой подход... Где ты таких берешь? Он продолжал смотреть на Руслана, но тон его изменился — последний вопрос был задан Вольке. — Красивый, да? — тоже под дурачка сработал тот. — Есть такое, — согласился Олег и снова за долю секунды сменил интонацию на брезгливо-ледяную. — По лестнице вниз и направо. Все необходимое найдешь там. Ноздри дрогнули от вспыхнувшего внутри бессильного бешенства, Руслан едва не сорвался ляпнуть что-то глупое и злое, но в этот момент дверь открылась, и на пороге появился Слава. Потер замерзшие руки, скинул куртку, под которой оказалась толстовка «Томми Хилфигер», на которую осенью заглядывался сам Руслан, и оглядел мизансцену. Руслан поднял поставленную на пол сумку с вещами и пошел вниз. Волька постучал в дверь, когда он уже был готов. Только возился, оттягивая момент «икс», чем противоречил своему же настрою: раньше сядешь, раньше выйдешь. Волька тоже переоделся, — бордовое худи было настолько оверсайз, что свободно могло бы налезть даже на Славу — в нем он выглядел совсем мелким и бесцветным, как воробей. — Что происходит? — спросил он. — Я вроде все примерно обрисовал. Ты согласился. — Нервы, — коротко объяснил Руслан, чтобы не вдаваться. В общем, он и сам не очень понимал, что конкретно не так. Волька понимающе улыбнулся. — Я предлагал лекарство. И зря отказался от выпивки. Это расслабляет. Алкоголем от Вольки не пахло, зрачки его расширены не были, но глаза подернулись той дымной поволокой, которая напомнила Руслану ту первую съемку. — Он снимает гей-порно в доме, куда потом привозит семью и ребенка, — зачем-то сказал он, хотя не собирался. — Какой кошмар, — без выражения сказал Волька. — Куда катится этот мир!.. Что дальше? Родители начнут ебаться в той же квартире, где живут с детьми? А кто победнее — в одной с ними комнате? О нет, надеюсь, до этого никогда не дойдет. — Ты прекрасно понимаешь разницу. — Не понимаю, — медленно протянул Волька и покачал головой, отступая. — Удивительное дело — поп с гармонью. Моралист, снимающийся в порно! Спешите видеть, это даже круче бородатой женщины. — Я никого не осуждал. Волька фыркнул и вышел за дверь. Руслан постоял и пошел за ним следом. «Павильоном» служило помещение, расположенное в цоколе, — прямоугольной формы широкий холл, обезличенностью похожий на лобби в отеле, только без стойки ресепшна: светлая отделка, маленькие непрозрачные окна у потолка, настенные светильники, длинный кожаный диван, два кресла — в одном из них сидел Олег, забросив скрещенные ноги на приземистый и крепкий журнальный столик. Леха уже успел выставить свет и возился со штативами и камерой, что-то выверяя и прикидывая. В углу на узкой кушетке зачем-то находился Слава. Значит, и правда выполнял телохранительские обязанности. Неужели Олег боялся чего-то в собственном доме, с презрительным удивлением подумал Руслан. — Техзадание, — Олег протянул ему небольшой планшет. — Листай вперед. На экране высветилась галерея фото. Первое же показывало Вольку на коленях — хотя еще одетым, даже в куртке. Он сидел на полу с широко разведенными ногами и, откинувшись, опирался костяшками кистей о пол. Выглядел расслабленно, словно поза не вызывала у него ни малейшего дискомфорта, и смотрел, задрав голову, на стоящего перед ним у высокого офисного стола Олега. Снимали, значит, не здесь, если только за стеной не располагался мебельный склад. На следующем фото Волька зубами тянул в сторону хлястик кожаного ремня, вытаскивая язычок пряжки из дырки. Потом то же проделывал с молнией на брюках. Дальше был один, без Олега, по-прежнему на коленях, но почему-то с натянутым с живота на голову лонгсливом. Ширинка его джинсов была расстегнута, и белья под ними не наблюдалось. С каждым кадром Волька терял предмет одежды — как в игре на раздевание: куртка, кофта на молнии, логнслив, джинсы. Олег оставался упакованным в деловой костюм — наверно, дорогой, Руслан в этом не разбирался. Но он и так почти не замечал Олега, жадно разглядывая одного только Вольку. На очередном фото тот остался в одних берцах — неожиданно больших и грубых, с рифленой подошвой и дешевыми, разве что не оборванными шнурками. На его тонкокостно-вытянутом, сливочно-белом теле они выглядели так вызывающе порнографично и пошло, что у Руслана привстал. Следом был крупный план: пальцы во рту у Вольки. Красные, натертые и припухшие губы с раздражением в уголках, мокрый от слюны подбородок, опущенные ресницы, дефекты кожи, точки сбритой редкой растительности на щеках — следов ретуши не было, снимкам не пытались придать даже налета художественной красивости, и, лишенные эстетики, они били по мозгам и ниже только сильнее. Вот Волька прихватывает губами разбухший член через ткань трусов. Вот плотно прижат лицом к чужому паху, с силой удерживаемый собравшей в кулак волосы на его затылке рукой. Вот ловит открытым ртом торчащий из ширинки брюк ствол со вздутыми венами, не дотягиваясь, — руки в локтях стянуты обернутым вокруг и затянутым в узел лонгсливом. Вот сосет с широко распахнутыми дымными глазами, глядящими вверх, на закусившего губу Олега. Руслан сухо сглотнул и быстро проскроллил калейдоскопом, чтобы не перегореть: согнутая в колене нога в ботинке заброшена на столешницу, оттянутая пятерней ягодица и проэпилированная вокруг розовая дырка, Волька навзничь, подхваченные под коленями ноги с мосластыми икрами, рифленые подошвы по обе стороны от крепкой, в белой рубашке спины. — Ого, вы тут даже без пиджака, — не удержался от мелкой подколки Руслан. Олег нехорошо усмехнулся. — Неудачный фотосет. Я там плохо получился, — сухим голосом произнес Волька, и Руслан дернулся, как застигнутый матерью. Уши загорелись. Волька появился неслышно и, видимо, все это время следил за тем, как он листает галерею. Вид у Вольки был заторможенный и безэмоциональный, совсем не такой, как еще недавно — именно сейчас он был копией того себя, который был на съемочной площадке. С той же противоестественной этому образу насмешливой искрой в глазах. Только теперь Руслан заметил, что тот Волька, которого он встретил по дороге в универ, с которым сидел в KFC и потом дважды пересекался, оговаривая условия новой съемки, был абсолютно другим. — Так что, может, обойдемся без стимуляторов? — поинтересовался Олег. — Я, если честно, сторонник естественных процессов. У Славы вон всегда выходило. Руслан перевел на него взгляд и, осознав смысл сказанного, наклонил голову в наигранном интересе. — Вы снимаете порно со своим водителем? — издевательски уточнил он. — Будешь выделываться, в порно с водителем снимут тебя, — подал голос Слава. — Тш-тш-тш, — Олег примирительно понес палец к губам. — Не пугай ребенка. Он хороший мальчик и все сделает правильно. — Они шутят так, не обращай внимания. У них обоих с чувством юмора проблемы, — зомби-голосом «успокоил» Волька. — Ты не говорил мне, что снимался с ним. — Разве? — равнодушно спросил он. — А должен был? — У меня все готово! — громко объявил забытый Леха. Все, не сговариваясь, обернулись к нему. Он оставил камеру на штативе, подошел к Руслану, с любопытством заглянул в планшет. Руслан машинально активизировал экран и отдал ему. — Кто работал? — Леха критично и ревниво пролистал несколько фото и презрительно сморщился. — Хуйня. Если в следующий раз надо будет нормально сделать, ты, Олег Михалыч, меня зови. Я профессиональный фотограф. Услышав обращение, Руслан прыснул — почти искренне. Глаза «Олег-Михалыча» заледенели. Сиалис он все же принял. Перед маячком камеры и свидетелями ладони влажнели, тело деревенело, а естественный стояк становился союзником крайне ненадежным. — Все в точности как на фотосете снимаем? — спросил он. Олег почему-то переглянулся со Славой и с усмешкой развел руками. — Зачем в точности? Импровизируй. — Какая-то подводка нужна? — Олег недоуменно приподнял брови. — Имитация сюжета? Слова? Руслан вспомнил «мне срать, гей ты или натурал» от Цыбина. — Забей, — к его радости, разрешил Олег. Он сидел, положив ногу на ногу, с удобством занимая большую часть кушетки, а Слава сдвинулся к самому краю. — И не тяни уже резину. Начинайте. Их обоих было едва видно в темном углу за ярко освещенным рампой кругом. — Камера, мотор, — для проформы пробормотал под нос Леха. Руслан вальяжно откинулся к спинке дивана и забросил руку сверху, принимая карикатурный вид бывалого альфача-гопника. Волька расположился у подлокотника со своим невозмутимым, нездешним видом «я жду трамвая», и от абсурдности этой диспозиции у Руслана снова вырвался короткий смешок — на этот раз непроизвольный. Волька по своему съемочному обыкновению на него не отреагировал. Руслан оторвал руку и тронул его за подбородок, повернул к себе, провел большим пальцем по губам — Волька приоткрыл их, выжидая, но внутрь пальцами Руслан не полез. Продолжил «бродить» подушечками по его лицу, трогая и ощупывая все, что попадалось «на пути»: щеки, нос, скулы, веки, брови — как слепой. Волька флегматично позволял, не выказывая ни капли удивления. Руслан потянул его за руку, и тот пересел поближе, ровно на то расстояние, что вышло, пока его тянули. Руслан положил руку ему на бедро, потискал, дернул к себе — Волька раздвинул колени на ширину его жеста. Он был пластилиновый: делай что хочешь, лепи под себя — как разомнешь, так и поиграешь, как надавишь, так и останется. Руслан поманил его пальцем, Волька моргнул, неуверенно подался вперед и остановился. — Иди сюда, — сказал Руслан, не уточняя. Волька не задавал вопросов. Он наклонился ниже, подвинулся, чтоб оказаться совсем рядом, посмотрел и наклонился снова. Руслан опустил ладонь на его шею сзади, приблизился к его уху и прошептал, касаясь мочки губами: — Ты, Моцарт, бог, и сам того не знаешь. Я знаю, я... Он запустил пальцы в отросшие волосы и отстранил его от себя, чтобы заглянуть в глаза. Маска насмешливой отрешенности дала трещину, Волька улыбался, как вживую. Руслан резко нагнул его вниз, прижимая к своей ширинке, повозил лицом о джинсу. Остановился. Зубы мягко прикусили стоящий колом член по бокам от молнии и шовной прострочки. Волька сполз перед ним на пол. — Стоп! — скомандовал Леха. — Смена плана. Камера была теперь за спиной у Руслана. Он набросил капюшон худи Вольке на голову — низко-низко, на самый лоб, край доходил почти до кончика носа — и туго затянул кулиску, завязал узел так, что осталось только узкое кольцо в обхват пальцев. Вздернул Волькин подбородок и опять едва слышно прошептал: — Они убили Кенни. Волька задушенно прыснул, Руслан еле угадал «сволочи» сквозь сдавленный смешок. Оттого, что ему удалось расколоть Вольку, его переполнила какая-то наркотическая эйфория. — Открой рот, — громко приказал он. Волька наощупь, вслепую расстегивал ему штаны, спускал резинку трусов и высвобождал член. Отверстия совмещались идеально. Это было даже лучше, что он не видел лица, — Волькин насмешливый, рабочий взгляд мешал бы, а так Руслан мог представлять что угодно — тех, чужих, дежурно распахнутых глаз с фото он не хотел, как и раздражения в углах губ, и капелек крови из треснувшей кожи. Он мог представлять другое: что Волька закрывает глаза и облизывается каждый раз, когда выпускает блестящую от слюны и смазки головку и перед тем, как заглотить все целиком снова, или что у него пылают щеки, как в анимешных картинках, когда Руслан не дает ему отстраниться с членом в горле, или что ему нравится вкус, и он ждет и хочет возврата снова и снова. Он знал, что у Вольки вряд ли стоит, — он не принимал стимуляторов и ни на одном видео его стояка Руслан не видел, но воображать-то ему никто не запрещал. Он балансировал на грани и был рад, когда Леха молча тронул его за плечо, останавливая сцену. Волька распустил завязки, скинул капюшон и длинно, надсадно закашлялся. — Ты в порядке? — виновато спросил Руслан. Тот кивнул и помахал рукой «все нормально», но приступ не прекращался. Из темноты в свет вдруг выступил Слава. В руках у него была зеленая бутылка — та самая минералка, которую он купил у метро. Он сунул ее Вольке. Тот принял, сделал несколько жадных, неаккуратных глотков, и спазм отступил. — Спасибо. Руслан стиснул зубы от накатившей досады. После эйфорического пика это было как ухнуть в пропасть. Американские горки. Раком Волька стоял на журнальном столе — теперь Руслан оценил и приземистую устойчивость, и крепкие деревянные ножки. Свет бил в глаза, он с трудом заставлял себя не морщиться. От рампы было жарко, и пот тек по лицу и телу. Заливало лоб, на верхней губе выступали капли, но не было возможности их смахнуть. Руслану казалось, что от него воняет, смердит, хотя этого быть не могло, не должно было — он только недавно и тщательно мылся, а водянистый, свежий пот не пах так мерзко, как застарелый. И все равно было стыдно и неловко. Правда и Волька тоже был мокрым с головы до пят — даже волосы у него повлажнели и липли к шее, ко лбу и вискам. Ладони Руслана скользили по его коже. Движения казались механической дерготней и не приносили никакого удовольствия. Надо было кончать — он уже жалел, что не спустил Вольке в рот в сцене орала, должен же был найтись у многоопытного порнографа Олег-Михалыча эрзац спермы хотя бы из кефира или рисового отвара. Но жалеть было поздно, время назад не отмотаешь. Надо было что-то делать сейчас. После сцены связывания Леха уже трижды менял ракурс съемки — сейчас камера смотрела на них сбоку и снизу, чтобы виден был источник влажных шлепков одного тела о другое. Пустые фрикции с каждой минутой приносили все больше раздражения и боли и никак не приближали финиш. Было плевать на разрядку и неприятный каменный стояк, додрочить, в конце концов, можно и потом, в душе — под тяжелым взглядом двух упырей с кушетки и глазка Лехиной камеры об удовольствии все равно не могло быть и речи. Но ролик надо было сворачивать, а чем дольше длилась сцена, тем больше становилось шансов, что опять придется менять «подход» и впрягаться снова, а мышцы уже ныли, колени наполнялись ватной слабостью, икры вот-вот могло свести судорогой, такое с ним случалось на тренировках. — Не верю, — Руслан узнал голос Олега. — Не ве-рю. Он обошел стол и встал перед носом у Вольки. Тот тяжело поднял голову — не менее усталый и замордованный, чем Руслан. — Знаешь, чем выигрывает хоум-видео? Достоверностью. Ну и ладно, ну и отлично, подумал Руслан. Так тому и быть. Больше всего ему сейчас хотелось отделаться от всего этого и уйти наконец в душевую. Он вынул из Вольки ствол, снял и отбросил в сторону резинку и отступил к дивану. — Слезь, — велел Олег Вольке. Волька неловко спустился и, болезненно скривившись, начал растирать покрасневшие колени — мягкая якобы-скатерть на столике могла помочь, если б они снимали позу минут пять максимум, но он выстоял на жестком добрую четверть часа. Проходя мимо них ко второму выходу у дальней стены — Руслан решил, что там дверь в гараж, — Слава снова пихнул Вольке минералку. Тот лакал долго и много, Руслан думал — вылакал все, но потом он передал бутылку ему, и оказалось, что она полна на треть объема. Он благодарно посмотрел на Вольку и выжрал остатки. Сил на слова и жесты больше не оставалось. Слава вернулся обратно с какой-то странной конструкцией, похожей на поддон или магазинную палету. — Я помогу, ставь, — сказал ему Олег и поднял вверх стол. Слава положил конструкцию на пол, Олег опустил на нее стол, ножки вошли в какие-то пазы и щелкнули, а Слава постучал для верности по углам сверху. — Готово. — Прошу, — приглашающим жестом махнул Олег Вольке. На секунду Руслану показалось, что Волька попросит перерыв, но он ничего не сказал и лег спиной на стол, ставший заметно выше. Олег поддернул рукава джемпера и расстегнул ремень на джинсах. Леха пристроил камеру на другой штатив — со стороны дивана. Слава опять куда-то ушел и принес пластиковый тубус с дозатором — смазка. За мелкой суетой о Руслане забыли. Он кашлянул и обратился к Вольке. — Воль, я пойду тогда? — Олег поднял голову и пригвоздил его к месту. — Мне наверху подождать? — Подождать чего? — спросил Олег. — Ну вы... вроде как меня сменяете? — Ты подписывался на вахтенный метод? — хмыкнул Олег. Руслан качнул головой. — Твоя работа закончится, когда ролик будет отснят. До этого момента ты продолжаешь выполнять свои обязанности. Руслан хотел послать его, но не смог. Он так не мог послать учителей, родителей, преподов и даже алкаша дядю Гену с девятого этажа, — он мог язвить, строить из себя шута горохового, игнорировать, но не послать — потому что все они были взрослые. — Мне тут стоять? — Тебе тут работать, — жестко сказал Олег и кивнул. — С той же стороны. Руслан перевел глаза на Вольку. Тот ответил ему блаженным, затуманенно-усмехающимся взглядом. — Ты обещал, — напомнил Руслан. — Что ты ему обещал? — заинтересовался Олег. Волька не ответил, он вернул Руслану жест — подзывающий — и фразу: — Иди сюда. Руслан обошел стол и наклонился к нему. Олег сдал назад, уступая ему место. — За искренний союз, связующий Моцарта и Сальери, двух сыновей гармонии, — прошептал ему в ухо Волька. — Останься. Руслан выпрямился и медленно вернулся на прежнее место. Его шатало. Наверно, от усталости. В глазах было темно. Волька подтянул к животу колени, подхватил и широко развел ноги. Слава толкнул его чуть в сторону, нажал на дозатор, выплюнувший ему в ладонь сгусток смазки, и плавным, гипнотизирующим движением заправил Вольке внутрь, вошел тремя пальцами и хитро вывернул кисть вниз. Волька прогнулся в пояснице и ахнул. — Хорошо? — спокойно, по-деловому спросил Слава. Волька подтвердил отрешенным кивком. Он смотрел не на Славу, на Руслана. Глаза его смеялись. Слава повторил движение, и Волька выдохнул в голос. Потом еще. Еще. После третьего касания длинно застонал. — А так? — Да-а. Славины штаны распирал стояк. — Зачем вам я? — спросил Руслан у Олега. — Вы и вдвоем отлично справляетесь... Втроем... Я все равно больше не могу, — малодушно добавил он в свое оправдание. — А мы тебе поможем. Руслан сделал шаг, и пол качнулся под ногами. Над пятном лампы вдруг образовалось яркое гало — двойное кольцо. Он зажмурился, и под веками замельтешили цветные пятна. Минералка, с опозданием понял он. Не надо было ее пить. — Камера, мотор, — где-то далеко, на периферии сознания прозвучал Лехин голос. — Давай, ну, — за локоть дернул его к столу с разложенным Волькой Слава. — Вставляй уже, снимаем. Волькин член бодро подрагивал у него на животе концом вверх. Слава сунул Руслану в руку надорванную упаковку с гондоном, и тот на автомате раскатал латекс от головки к основанию. С первым его толчком Слава обхватил Волькин член и прогнал туда-сюда шкурку, а Олег, повернув Волькину голову набок, заправил ему в рот. Хриплый стон получился носовым и приглушенным. Руслан начал двигаться резче, с каждым разом стоны становились все громче и слаще. Хотелось заткнуть уши. — Что за детские капризы, тебя никто не держит, иди, — равнодушно пожал плечами Олег, пока Леха пристраивал снизу камеру, а Слава закреплял фиксаторы на Волькиных запястьях — журнальный стол, как выяснилось, таил в себе много секретов. — Но тут дел осталось на пять минут. Что за трагедии на ровном месте? В горле у Руслана было сухо. Каждое слово казалось куском наждака, раздирающим глотку. Душный павильон наваливался и давил на него, как колодец с сжимающимися стенами. Он промолчал. — Ты же спустил, но не кончил. Это несправедливо. — У меня не выйдет. — Еще как выйдет. Слава, — позвал Олег. Тот медитативно размазывал Волькину сперму по его же животу. — Может, не стоит? Вопрос повис без ответа. Слава отошел и в очередной раз вернулся с бутылкой минералки. Руслан яростно замотал головой, не в силах разлепить губы и сказать, что пить это больше не будет. Но вместо того, чтобы приложиться самому или дать Вольке, Слава нажал на дозатор любриканта и жирно смазал стекло от горлышка до середины. — Вы ебанулись? — просипел Руслан. — Воля! Скажи им. — Ты против? — ровно, как робот, спросил у Вольки Слава. Волька обдолбанно помотал башкой и улыбнулся. — Гель с анестетиком и обезболивающее внутрь, ему не больно. Руслан как загипнотизированный следил за тем, как горлышко, а потом и широкая часть на треть исчезает в Волькином теле. Леха с камерой лежал на полу между расставленными ногами Славы. — Подойди слева, — скомандовал тот Руслану, вытаскивая бутылку из растянутого входа. — И вставляй первым, а я уже потом, тут навык важен. Руслан отшатнулся и мгновенно протрезвел. Он мотнул головой, стряхивая тяжелый угар, дернулся назад и упал на локти, споткнувшись о какой-то провод. — Нет, — хрипло прошептал он. — Я не буду. Ему показалось, что Воля тихо засмеялся. Оказавшись в душе, он на полную выкрутил ледяную воду. И сначала глотал-глотал-глотал, отпаиваясь от яда, потом долго блевал над унитазом, а затем снова сунулся под холодную струю, пока кости не заломило и тело не заколотило крупной дрожью. Стояк не спадал — ни от холодной, ни от теплой воды. Пришлось механически и даже болезненно дрочить. В итоге он спустил, чтобы избавиться от физического неудобства, но ничего похожего на удовольствие не испытал. Он подождал, пока дрожь — от холода, от омерзения, от страха, от отвращения к себе — пройдет. Подышал. Сосчитал до сотни. Постарался успокоиться и даже придумал себе фиговых листов для прикрытия голосящей совести: он не мог, он не знал, его обманули, они взрослые и знают как лучше — это он умел. Он злился: на себя, но больше на Вольку. Или на Вольку, но больше на себя. Он не мог решить. Или на Олега — но злостью это смешанное чувство сложно было назвать. В нем была ненависть, и неприязнь, и презрение, и зависть, и что-то еще темное и разъедающее. Он выходил за дверь, настраиваясь увидеть всю компанию, но лестница была пуста и холл при входе — тоже. Все остались там, в грязном порноподвале. Руслан вздохнул с облегчением. Покидав вещи в сумку, он накинул куртку, толкнул входную дверь и вышел.