Take my hand please

Спустя полтора часа и восемь потраченных баксов они выяснили, что пицца — не решение проблемы. Дирк честно запихал в себя кусок, после чего вежливо поблагодарил и отказался от добавки. Тодд потерял дар речи. На его памяти это был первый раз, когда холистический детектив отказывался от пиццы. Тем более от своей любимой пиццы с двойным сыром, анчоусами и ананасами, которую не мог есть никто кроме него. — Ты уверен, что наелся? — подозрительно уточнил Бротцман. — Да, конечно, — наигранно жизнерадостно отозвался Дирк, пытаясь правильно застегнуть многострадальную рубашку. С третьего раза у него получилось. — Врешь, — припечатал Тодд и с невозмутимым лицом стал убирать недоеденную пиццу в холодильник. Он прекрасно знал, что делал, и уже через пару секунд за его спиной раздалось виноватое сопение. — Прости. Я не могу есть пиццу. Очень хочу, но не могу! Это все равно, что кусок ваты жевать, словно кто-то забрал весь вкус, — за спиной Тодда горько вздохнули. — Ужасно обидно, потому что есть все еще хочется. — Можем попробовать что-нибудь другое, — примирительно сказал Тодд и повернулся к топтавшемуся за его спиной Дирку. — Как насчет сладостей или мяса? Дирк задумчиво закусил губу, как делал всегда, когда размышлял над чем-то, сделал пару шагов по кухне, остановился, словно прислушиваясь к себе, после чего заявил: — Не хочу, — и тут же поспешно добавил. — Извини, Тодд. — Забей. Придумаем что-нибудь еще. Я уже кинул сообщение Фаре, и она подъедет как освободится. — Что? Ты написал Фаре? — почему-то заволновался Дирк. — Зачем ты это сделал? — Потому что она наш друг и учредитель агентства? — Но я же не просил! — простонал Джентли и уткнулся лбом в стену, всем своим видом выражая отчаяние. — Почему ты так паникуешь из-за Фары? Она вроде бы не охотник на вампиров. — Очень смешно. — Я не шучу. В чем проблема, Дирк? — Тодд строго посмотрел на спину друга. — Уууу, — простонал Дирк и наконец повернулся к Тодду лицом. — Фара вечно вытаскивает нас из неприятностей. — Нас? — скептично вскинул бровь Тодд. — Ну хорошо, меня чаще. И вот мы только закрыли дело и обещали ей, что она может со спокойным сердцем отправляться в отпуск в Европу — повидать Лидию, как случилось это! — Дирк выразительно указал на себя. — И вместо того, чтобы дать Фаре отдохнуть, тут же звоним и просим приехать. Это нечестно! — Вселенная вообще не очень честная дама, — ехидно заметил Тодд. Дирк в ответ состроил презрительную гримасу. Кажется, он с трудом сдержался, чтобы не показать язык. Тодда постарался подавить смешок, чтобы не распалять праведное негодование холистического детектива по поводу вселенной. Дирк бросил на него еще один возмущенный взгляд, потом тяжело вздохнул и оперся спиной о стену. — Ладно, пусть Фара приезжает. — Да уж приедет, — не удержался от шпильки Тодд. — А я даже причесаться нормально не могу, — грустно заметил Дирк — С каких пор тебя это волнует? — Может быть, с этого самого момента, — огрызнулся детектив. Кажется, он был не на шутку раздражен. Тодд озадаченно посмотрел на друга. Конечно, настроение Дирка менялось в течение дня, но так быстро и настолько радикально — никогда: сначала он весел и дружелюбен, потом расстроен и подавлен и уже через пару секунд злится и раздражается. — Как ты себя чувствуешь? — осторожно спросил Тодд. Дирк замер, намереваясь ответить, но потом стушевался и взлохматил пятерней и без того торчащие в разные стороны волосы. На его подвижном лице отразилось замешательство, а потом беспокойство. — Дирк, что не так? — снова спросил Тодд. — В сложившейся ситуации молчание и сокрытие информации не является хорошей тактикой. Впрочем, в любой другой тоже. Так что не мог бы ты рассказать, что с тобой творится. — Я голоден, — ровно начал перечислять Дирк. — Ужасно хочу спать, хотя проснулся пару часов назад. А еще я чувствую твой запах. — Что, прости? — недоуменно переспросил Тодд. В голове тут же возникла мысль, что сегодня с утра он принимал душ, да и футболку надел чистую, так что проблема не может быть в этом. Правда, дезодорант был новый, но предположение, что друг различает дезодоранты Бротцмана звучало смешно. Раньше Дирк не обращал внимания на то, как он пахнет. Тем более что им как-то пришлось лазить в канализации весь день, и уж после этого приключения Тодд точно не пах цветами. Дирк почему-то чуть скривился от этого вопроса и с силой провел ладонями по коленям, будто вытирая их. Уже который раз за последние пять минут шумно выдохнул и, наконец, заговорил: — Я точно не уверен, но мне кажется, что так собаки ощущают запахи. Именно так они могут найти след или дорогу к дому. Твой запах он такой… — Дирк замялся. — Притягательный, что ли. У меня ощущение, что ты можешь уйти на другой конец города, но я все равно найду тебя. Смогу унюхать. Безумие какое-то, — Дирк покачал головой. — А еще… Я чувствую или даже вижу все вены и артерии твоего тела. Не знаю, как объяснить. Просто кажется, что в каких-то местах они раскаленными точками проступают на коже, — внезапно Джентли выпрямился и неуловимо скользнул к Тодду вплотную. Его ледяной палец коснулся запястья Бротцмана, потом груди и остановился на шее, где учащенно пульсировала сонная артерия. — Например, здесь и здесь твоя кожа буквально пылает, — пояснил Дирк и заглянул в глаза Тодду. — Точнее не могу объяснить. — Точнее не надо, — с трудом выдавил Тодд, пытаясь подавить панику, что плескалась где-то внутри. «Это твой друг. Твой друг», — повторял как заведенный голосок в голове. — «Он всего лишь рассказывает тебе о своем состоянии, потому что ты сам попросил, так зачем дергаться?» Холодная рука Дирка все еще лежала на его шее, а взгляд матово-голубых глаз парализовывал. — Не смотри на меня так, — прохрипел Тодд, понимая, что начинает задыхаться. — Дирк, хватит. — Тодд, что с тобой? — голос друга звучал испуганно. — Тодд, ты в порядке? Мир вокруг Тодда Бротцмана стал медленно гаснуть, отключая по очереди зрение, слух, обоняние. Ноги подкосились, и он начал падать на пол, но его тут же подхватили чьи-то руки. Очень холодные руки. Просто ледяные. Тодд чувствовал опасность, исходящую от человека рядом, но в то же время и бесконечную уверенность, что эти руки ни за что не дадут ему упасть.