***
Тихий и бархатный мужской голос приятно разливается по телу, заставляя дрожать от возбуждения. Слегка грубоватые сильные руки сжимают талию, а потом поднимаются вверх. На коже остаются жгучие следы от рук, теплого дыхания и мягких влажных губ, изучающих тело. Черноволосый мужчина тихо стонет, прогибается и протягивает смуглую руку, касаясь белой щеки, на которой играет застенчивый румянец. Мягкая каштановая борода не колется, что, несомненно, радует. Пальцы разбойника проходятся по бороде, поднимаются выше и вплетаются в темно-шоколадные густые волосы, а свободная рука оглаживает пресс, поднимаясь к широкой груди, а потом перебирается на спину, ощущая тепло и силу тела. Оно горячее, распаленное, могучее и тяжелое — нависает сверху и придавливает собой, заставляя стон сорваться с закусанных губ. — Милый мой… Соловушка… — раздается ласковый голос у самого уха, опаляя горячим дыханием. — Илюша… — срывается еще один стон с губ. А потом ощущение тепла, страсти, нежности и любви… Соловей резко распахивает глаза и, подскакивая, осматривается. За окном глубокая ночь, все спят. Даже Елисей тихо посапывает, свернувшись калачиком, несмотря на рану. Мужчина едва ли не выл от противной и горькой реальности. Горячие руки испарились, как и голос, и поцелуи, и теплое дыхание, и все прочее. Не было ничего изначально. Только в груди остались горечь и неприятный осадок. «Одиночество опасно, а порой и смертельно», — вспомнил он сказанные слова напарника. Тот прав. Он уже с ума сходит, а мозг подбрасывает тупые картинки! И сердце тоже тупое, потому что слепо верит этим картинкам и думает, что они настоящие. Елисей морщит нос и переворачивается на живот, расслабленно выдыхая. Стоит ли ему рассказывать о сне? Может, как в прошлый раз все выйдет: расскажешь, получишь совет и гору с плеч скинешь?***
— Опять тебе что-то плохое приснилось? — спросил утром Елисей, замечая, что у напарника блестят черные глаза, а щеки залиты румянцем. — Меня уже которую ночь мучают сны… не детского характера, — промямлил Соловей, сжимая пальцами край покрывала. На него это было не похоже, будто человека подменили. — Не детские сны? — приподнял бровь парень, а потом распахнул лазурные глаза в удивлении. — Не детские, — твердо сказал тот, но взгляд так и не поднял. — Там… руки и… ощущения странные… — Вот оно что, — снисходительно улыбнулся блондин. — Не стоит стесняться своих желаний. Сон показал твои тайные и сокровенные мысли, прихоти и то, о чем ты сам, возможно, не догадываешься. Тот мужчина из твоего сна… это Илья? — А откуда ты…? — хотел было удивиться Соловей, но понял, что Елисей все знает. Он проницательный и терпеливый, а если надо, то еще и молчаливый. — Да. — Ты видишь… срамные сны с его участием. Разберись в этом. Иногда просто стоит задуматься о сне, если он снится периодически или регулярно. Тебе нужно только… ложе или нечто большее? Мужчина потупил взгляд и действительно задумался. Во сне была похоть и страсть, любовь и нежность. Во сне было то, чего ему так не хватает. С каждым сном красная пелена страсти растворялась, и появлялась нежно-розовая. Звучит глупо. Соловья аж передернуло. Но тот мягкий и ненавязчивый оттенок чувств приятно грел сердце и душу. Так это… любовь? Елисей не ждал ответа. Он просто дал дружеский совет и тускло смотрел в стену, пока напарник витал в облаках. Прошло три дня, а становилось все хуже и хуже. Пришлось просить пойманного лекаря о любой книге, чтобы было не так скучно, и еще чтобы мысли о Добрыне уплыли подальше.***
К концу подходил шестой день недели, а Елисей едва ли не шатался из стороны в сторону. Книги в этом доме были только о медицине, поэтому уже на третьей странице парень засыпал. Впрочем, Соловей тоже рвался на волю. Раны у обоих практически не кололи и не зудели, но при резких движениях все же болели. В комнату в очередной раз зашли две женщины с подносами еды. Вареная курица и гречка. Разбойники поморщились, но не от еды, просто уже надоело сидеть и ничего не делать. Хотелось побежать, попрыгать, ограбить и снова насеять страх. Сейчас люди вздохнули спокойно, и это не нравилось разбойникам. — Может, сбежим? — предложил Елисей, откусывая кусок куриной ножки. — Я не против. Через окно или дверь? — спросил мужчина, тоже принимаясь за еду. — Мне самому надоело здесь сидеть. Скучно, да и кости болят. — Согласен. Через окно, — хмыкнул тот. Действовать решили ночью, без посторонних глаз и проблем. Дождавшись, пока стемнеет, парень проверил, что никого нет. Окно решили разбить книгой. Отойдя, Соловей кинул ее и разбил окно. Осколки мелкими кусочками упали на пол, и чтобы не пораниться и не создать новые проблемы, Елисей взял простыни с кроватей и постелил на пол. Перелезая через окно, он успел пораниться, а бок сильно кольнул. Дождавшись, пока вылезет напарник, они быстро пошли к окраине города. Как же хорошо было почувствовать ступнями землю, а носом вдохнуть ночной свежий воздух. Приятная прохлада обнимала тело, даря запах свободы. Желание бежать исчезло, но захотелось погулять. Они гуляли по темным безлюдным улицам, наслаждаясь тишиной и свободой. На небе сияли звезды, окружая полумесяц, а ветер ласково трепал длинные волосы напарников. Ближе к утру Елисей вспомнил о золоте в заброшенном доме. Каково было их удивление, когда золота не убавилось, а, наоборот, прибавилось. Лежали даже несколько драгоценностей. Обрадовавшись, парень, держась за перевязанный бок, сел и начал пересчитывать деньги, плюсуя новые. Соловей лишь добродушно хмыкнул, смотря на напарника. Небольшие порезы были протерты, а ткани с ран сняты. Посмотрев на свой, Елисей поморщился от некой неприязни.***
Днем разбойники поедали награбленный хлеб с базара, запивая водой из фляжки. Они слышали, как на базаре бабки переговаривались про разбитое окно и про тех, кто сбежал. Тряхнув головой, парень усмехнулся. Они разбойники, поэтому закон им не писан. Когда же ничего съедобного не осталось, в дом вбежали бывшие напарники с мешками, которые они скинули на пол. — Мы тут… это… — начал мямлить крупный мужчина с черными жесткими волосами, стараясь подобрать слова. — Простите нас, что убежали, — выпалил другой, почесывая рукой затылок. — А это что? — изогнул бровь Елисей, взглядом показывая на мешки. — Киевская казна, — гордо ответил крупный мужчина, сложив руки на груди. — Киевская?! — вскочили Елисей с Соловьем. Оба понимали, что за этой казной придут богатыри, а, возможно, они уже в паре метров отсюда! Будто следуя мыслям, дверь слетела с петель. И в дом шагнули три богатыря, хмуро смотря на воров. Взгляд Добрыни скользнул по остальным. В высоком, стройном и крепком парне с длинными золотыми волосами и лазурными глазами он увидел того, кого потерял несколько лет назад. — Елисей… — послышался едва различимый шепот. — Д-добрыня?! — испуганно воскликнул тот.