Легенда

Квас очнулся только к обеду следующего дня. Хотя словом «очнулся» это назвать трудно… Он был похож на зомби и заметно постарел за эту ночь, даже седина стала явно проглядываться на висках. На автомате он позавтракал, вернее, пообедал, на автомате собрался на работу и при этом постоянно молчал, пустыми глазами глядя перед собой… Друзья его, понимая всю ту боль, не пытались с ним заговорить и тоже молчали… За дверью кто-то зашуршал, и в замочной скважине послышался лязг ключа. Кто-то, поняв, что закрыто на внутренний, постучал. Квас опередил всех и открыл. В комнату тут же, как ветер, влетел Лютик, постоянно и громко что-то рассказывая на ходу. — Ой, Колян, ты не представляешь, как я замучился. Не, я, конечно, всё понимаю, но этого я не понимаю. Споткнулся — наорали, толкнул кого-то — наорали, мешок привёз — наорали, потому что долго… Жрать хочу, как собака. Есть что поесть? Ясно, сам поищу. Не, Колян, не едь на строительство. Они там злые, они тебя сожрут. О, а это что за делегация? Лютик заметил мужиков и остановился. Тут же, заметив внешний вид Кваса, он округлил глаза. — Что случилось? Квас едва не заплакал, но сдержался. Тигр приглушённо вздохнул — кто-то должен рассказать ему о смерти друга. Оставалось надеяться на то, что Лютик, узнав обо всём, отреагирует адекватно и ничего с собой не сделает. — Малёк… Вася… Погиб… — у Кваса по щекам потекли слёзы, но лицо не выражало эмоций. Повисла гробовая тишина. Казалось, время остановилось. Они простояли молча минут пять… Лютик побледнел, взгляд стал стеклянным, он уставился в никуда. Наконец, он вздрогнул, будто его током ударило, шумно вздохнул, развернулся на месте и поехал на кухню. Победный направился за ним, ожидая, какой-нибудь выходки. Но ЛТ просто налил себе чая с печеньками и стал обедать, словно ничего не произошло. Всё удивились, некоторые подумали, что он сошёл с ума. — Ты… В порядке? — Победный присел рядом с ним. — Да, а что? Победный немного подвис. — Я, конечно, не хочу нагнетать, но у тебя друг погиб. — С чего ты это взял? Лютик не отрывался от трапезы, был абсолютно спокойным. Теперь уже подвисли все. — Электричка с рельс сошла… — И? Тяж смотрел на него бараньим взглядом, не понимая, к чему он клонит. — Знаешь, Колян, я… Я не хочу и не буду верить в его смерть, пока сам не увижу его в гробу. Как бы ты ни убеждал меня, а для меня он до сих пор жив, ясно? Квас заметил, как малыш дрожал всем корпусом, однако всем видом пытался показать спокойствие. Внезапно, тяж понял, что перед ним крошечное беспомощное существо, теперь ставшее одиноким в гигантском жестоком мире. Васька для него, как и он для Васьки, был единственным и самым лучшим другом, можно сказать, братом, хотя они были полными противоположностями. Связывало их одно — одиночество. У обоих не было нормальных семей и друзей, вот и нашли они утешение друг в друге. Квас приобнял малыша, и тот прижался к нему в ответ. Тяж чуть не заплакал вновь — сын также прижимался к нему всем тельцем, только он всегда его отталкивал… Он бы всё сейчас отдал, чтобы сын был с ним… Что, имея, не храним, потерявши, плачем… Сейчас уже ничего не изменить. Квас уже привык к ЛТ в доме, теперь тяжело будет… У тяжа возникла идея… — Может, я заберу тебя к себе? — Всмысле? — Как Ваську… Твоя мать не будет против… Лютик поднял на него взгляд и тут же вырвался из объятий. — Ты ещё даже не знаешь, мёртв он или жив, а уже замену нашёл… Я не смогу быть таким, как он… Прости… Я так не могу… — Тебе и не надо быть таким же… — Перестань! Ведёшь себя, как тряпка! Он не мог погибнуть! Не мог! Ясно?! Не пытайся его никем заменить, тем более мной! Не потерплю! Лютик кричал, срывая голос, не обращая внимания на то, что перед ним большой и страшный тяжёлый танк. А Квас слушал, не перебивая. До него внезапно дошло, что Лютик ведь прав… Нельзя просто Ваську похоронить, даже не удостоверившись в его смерти, не получится забыть его, просто заменив, как ненужную вещь. Квас решил также, как Лютик, не верить, надеяться на лучшее совсем по-детски, не обращая внимания на громкие роковые факты, которые он знал… Тем более, его слёзы малыша к жизни не вернут… Сейчас он больше нужен городу в рабочем состоянии…

***

Всю ночь А-20 не сомкнул глаз. Отвратительный запах перегара, громкий храп, бульканье, пьяный бред — самое малое, что было причиной его бессонницы. Вот сквозь запотевшее стекло стал проблёскивать утренний свет, вот он стал яснее и ярче… Наступило утро, а измученное за прошедший день тело ни капельки не отдохнуло и отвечало болью на каждое движение. Желудок всю ночь давал о себе знать неприятным бульканьем и сильным чувством голода, а под утро так вообще разошёлся. Сильно хотелось в туалет, но последовать примеру двух пьяниц, которые делали все дела прямо на стену, он не мог… Он попытался задремать… Снова послышался грохот, и дверь открылась. На пороге показался командир и ещё несколько тяжей. — Ну и запашок… А малой тут не сдохнет? — один из тяжей поморщился, заехав внутрь, и добавил, хватая одного из пьяных за шиворот, — Ещё поспорь мне тут! Пошёл! Васька открыл глаза и поднялся. От двери тянуло свежим воздухом, который показался ему настолько сладким, что аж дух захватило… — Хм, я гляжу, ты не особо устал вчера, раз подскочил в такую рань, — командир скептически посмотрел на подростка, — Ну, что ж, поехали. Васька с трудом поднялся и вылез наружу. Он стал жадно глотать ртом воздух, будто только что из-под воды вынырнул. Мужики рассмеялась. Уж очень забавно он выглядел со стороны. Живот предательски заурчал, выдавая его. — Голоден? — командир снова был доброжелательным, но на этот раз это скорее смущало, а не пугало. Васька кивнул, и живот снова заурчал. — Товарищ командир, разрешите отлучиться… — он осёкся, стыдливо опустив взгляд. — Иди, — командир усмехнулся, — Только недолго. Туалет там, — тяж покачал башней, — Ребёнок… Опустим момент облегчения, скажу только, что Васька почувствовал себя намного лучше. — Что ж мне с тобой делать? Ладно… Для начала завтрак, а потом… К Ивану… И тренировка… Хотя нет… Сначала к Ивану. Васька, практически не моргая, смотрел на командира. Он увидел перед собой не жестокого тирана, а уставшего старого вояку. Сейчас подростку стали лучше видны маленькие морщинки у солдата под глазами и только-только пробивающаяся седина. Ему нельзя было дать больше сорока на вид, но манера общения, привычки, небольшая хрипотца в голосе явно прибавляли ему годов. — Чего пялишься? Вперёд! Яр улыбнулся, потрепав малыша по башне. Тот немного приободрился и поехал к «пыточной», как он сам для себя успел назвать больницу. Утро наступило в полной мере. Деревенька начала потихоньку оживать: то там, то здесь стали проскакивать опухшие недовольные рожи, на которых ещё остались следы вчерашнего веселья, особо крепкие уже вовсю работали, а некоторые спали, о чём говорил ужасный храп. С радостью убежав от доктора, Васька выслушивал задание. А, собственно, сделать ему надо было следующее: во-первых, нацепить повязки и переодеться во врученные ему вещи, во-вторых, натаскать на кухню воды, в-третьих, начисить картошки на всех жителей (ну уж куда без пресловутой чистки картошки…). И он приступил… Наполнить гигантский бак водой не составило труда, с этим он справился довольно быстро. Чистка картошки для него вообще была привычным делом, поэтому ничего страшного в этом он не увидел. Однако в середине процесса его вытащили на улицу, как и всех остальных на кухне, и, как оказалось, как всех жителей деревеньки. Всех собрали на довольно большой площадке перед облупившейся серой стеной, около которой стояли два пьяницы, ночевавшие с Васькой. Командир говорил что-то, а они плакали… Васька не слышал, о чём говорили из-за ужасного гула двигателей. Он увидел, как ряд танков, стоящих впереди всех, перезарядился, и по команде выстрелил… Один из пьяниц успел напрячь броню, и снаряды оставили гигантские дыры… Он стал похож на решето, и, прогнувшись, замер. Изо рта закапала кровь. А второй не успел… Фугасом ему разорвало грудь и глотку, кровища хлестала во все стороны… Зрелище не для слабонервных… — Предательство не прощается! И так будет с каждым, кто переметнётся на сторону врага! — голос командира прозвучал, как гром… Женщины закрыли рты руками, одни заплакали, а других стошнило… Многие стояли, выпучив в ужасе глаза, а Васька был абсолютно спокоен. В детстве он видел подобное много раз. Он думал лишь об одном: ведь у них, наверняка, были семьи… Возможно, у них даже были дети, и теперь они остались без отцов… А, может быть, вообще без родителей… И за что? За то, что их родители захотели лучшей жизни? А почему теперь они должны страдать? Он всегда жалел и очень любил детей, ведь он видел, как с ними обращаются иногда, и как тяжело порой им бывает… — Расходимся! Расходимся! Всё! Все на работу! — теперь командир разгонял всех по местам, будто только что произошла не публичная казнь, а праздник фейерверков. Васька уехал. Как бы там ни было, а картошки оставалось ещё много. Процесс сильно затягивался из-за тупого ножа, но, как оказалось, точилки в хозяйстве не имелось… На кухне было душно. Пахло сыростью и гнилью. Пол, стены и даже потолок были в непонятных пятнах и разводах. Уборку тут не проводили последние лет восемь и, видимо, не собирались проводить. Заглянув под столы, он с ужасом обнаружил остатки еды не первой свежести. И тут готовили еду, которой потом кормили солдат… Гора картофеля становилась меньше и меньше и вот уже практически достигла нуля, когда приехали женщины. Их было всего двое, хотя на казни он видел четверых или пятерых. Обе были средняками: Т-34-85 и Leo. Шведка была довольно крупной с собранными в уродливую гульку волосами цвета детской неожиданности, советка тоже не блистала идеальной фигурой, но причёска у неё была поприятнее — средней длины русое каре. Конечно, такой причёске не место на кухне, но она хотя бы выглядела симпатично… Шведка вдобавок держала в зубах сигарету… — Ого, а ты шустрый! Сейчас сварганим что-нибудь по-быстренькому. Окурок полетел в окно, но, ударившись о подоконник, упал на пол. Его никто не собирался поднимать. Васька дочистил последнюю картофелину и решил посмотреть на процесс готовки, отложив нож в сторону. Подруги, не обращая на него внимания, приступили… Не помыв руки после растопки печи, не прибрав волосы, даже не удостоверившись в чистоте используемой посуды, они поставили на печь гигантскую кастрюлю, залили туда воды из бака, не выбирая ни песок, ни камешки, вывалившиеся случайно. Сказать, что А-20 был в шоке — ничего не сказать. Он, конечно, питался в условиях и похуже, но всё равно осадочек-то останется… — Здоров, салага! Как жизнь? Как служба? — Миша появился внезапно, как ураган. — Да нормально… Вроде… — Это же замечательно! Поехали! Васька опять не успел ничего сказать, Мотоцикл снова потащил его куда-то. Они приехали к вчерашней дороге. — Что ж… Сорок кругов для разминочки. Пошёл! Не вижу воодушевления! «Опять?! Да он издевается?!» — подумал Васька, начиная движение. Однако с дистанцией он справился довольно-таки быстро… Мотоцикл всё это время дрых под дубом… И вот, когда подросток доехал последний круг и остановился рядом с солдатом, тот открыл заспанные глаза и потянулся, потом вручил Ваське небольшую серебристую флягу. А-20, пребывая в полной уверенности, что во фляжке вода, смело опрокинул её, намереваясь выпить всё залпом, но тут же выплюнул содержимое — там была то ли водка, то ли спирт. Он тут же начал отплёвываться от противной жидкости — он терпеть не мог алкоголь и всё, что с ним связано. Мотоцикл же ржал в голосину и выдавил сквозь смех только: «Извини, я тебе свою дал!». Наконец, Мише надоело мучить пацана, и он соизволил-таки дать ему воды. Они поехали вглубь деревни, к новенькому дому, заметно выделявшемуся среди остальных сероватых зданий своей светло-жёлтой краской. — И куда мы? — спросил Васька. — Сейчас всё узнаешь… «Интригант херов…» — подумал подросток, въезжая в незнакомое помещение вслед за солдатом. Он увидел массивную железную арку, закрытую чем-то наподобие жалюзи, с большой красной кнопкой, на которой горела белая надпись «В бой!». Сбоку находилось несколько компьютеров и ноутбуков. Примерно такая же конструкция стояла у Васьки дома, и он прекрасно знал, что это так называемая игра, только его арка была менее громоздкой. Отец часто заходил туда, хвастался своими достижениями и постоянно твердил, что, когда Ваське исполнится четырнадцать, то он научит его играть, однако вскоре забывал свои обещания… В общем, так Васёк ни разу и не попробовал… — Знаешь, что это? — Мотоцикл стал быстро что-то набирать на одном из компьютеров. — Портал в игру? — Верно. Играл когда-нибудь? — Нет… — Аккаунт не создавал? — Нет… — Ничего, сейчас исправим. Надеюсь, пароль от электронной почты помнишь. — У меня её нет… Миша встал в ступор. Он впервые видел танк, у которого не было электронки в наше-то время, не считая пенсионеров, естественно. Через пятнадцать минут, когда с созданием аккаунта было почти покончено, оставалось только выбрать ник. — Ну тут я тебе не помощник. Выбирай сам, но побыстрее. Васька почесал репу и ввёл первое, что в башню пришло — кличка, как его всегда Люц называл — Legenda. Однако, как обычно, ник оказался занят. Ну он от балды приписал ещё несколько цифр, и вуаля — Legenda _1937 в строю. — Что ж… Приступим… Мотоцикл опять что-то нащёлкал на компьютере, и жалюзи вдруг заскрипели и начали подниматься. — Сейчас подождёшь меня. Просто стой на базе. Васька не понял, про какую базу идёт речь, но и спросить ничего не успел. Миша втолкнул его в арку. Перед глазами возникла картинка со списком, в котором было лишь двое — Legena_1937 и Misha12482574, а над списком красовалась надпись «Оверлорд», играла негромко музыка. Как бы он ни пытался отвернуться от картинки, она не сдвигалась. Тело будто находилось в невесомости. Вот он почувствовал землю под гусеницами и, когда картинка исчезла, увидел перед собой маленькие домишки, маленькие повозки, тоненькие, как спички, деревья. Рядом располагался большой белый круг с высоким зелёным флагом посредине. «Видимо, это и есть база. Что это такое? Почему всё такое… Такое… Мелкое?» Перед ним, чуть-чуть выше его башни, начали сменяться большие цифры, под ними — надпись: «Стандартный бой. Задача: захватить базу противника или уничтожить всю его технику». Однако съехать с места, как и пошевелиться, не мог — гусеницы будто прилипли и не открывались, а корпус закаменел, шевелились только руки. «Отсчёт? Что происходит?» — Эй, ты меня слышишь? Чтобы что-то сказать, нажми на кнопочку на рации. Она у тебя в ухе. А-20 подпрыгнул (вернее, хотел подпрыгнуть) от неожиданности. Он нащупал в ухе рацию и кнопку. — Да, слышу. Где мы? Что происходит? Что мне делать? Почему всё такое? — Ээээ… Слишком много вопросов… Я сейчас подъеду, никуда не уезжай. Механический голос, взявшийся откуда-то с неба, приказал бою начаться, и Васька, наконец, смог съехать с места. Тёплый ветерок приятно обдувал корпус, перенося маленькие частички песка, которые приятно шелестели, ударяясь о металл. Пахло морем… Васька хотел наклонить башню к плечу, но шея не гнулась… Ничего не гнулось, кроме рук… Башня поворачивалась с небольшим скрипом, присесть удавалось не до конца и с большим трудом, бока были твёрдыми и металлическими. В самом углу левого глаза была «впечатана» картинка маленького белого танка и его модулей: двигатель, боеукладка, орудие и так далее. Там же, чуть пониже танка, были изображены бинокль, наушники, руль и прицел, а повыше — зелёная полоска с цифрами. В краю правого глаза — карта с двумя флажками и стрелочкой. Всё это было полупрозрачным и практически не мешало видеть окружающие предметы, но при необходимости на них можно было взглянуть. Внезапно с противным звуком перед глазами появилась лампочка, а затем посреди поля возник Мотоцикл. Над ним светился красный ромб, марка, красная шкала с цифрами, и его контуры отдавали красным. Он был совсем без одежды. Васька посмотрел на себя — он тоже стоял абсолютно голый, но шрамы исчезли, поверхность корпуса была металлической. — Миша, а что… Почему я такой… Твёрдый? — Здесь у всех танков есть броня и расслабить её нельзя, — Миша объехал подростка и остановился рядом, — Также у тебя есть снаряды, ты можешь стрелять, и ничего тебе за это не будет, если ты, конечно, не с союзниками повоевать решил. Проедемся? За мной! Миша тронулся, и Васька поехал за ним куда-то вперёд, мимо маленькой мельницы, жалких подобий дзотов и небольших возвышенностей. — Почему здесь всё такое маленькое? — По канону игры мы находимся в мире людей, и это их постройки. — Я думал люди побольше… А они существуют в реальности? — Нет, не думаю… Ладно мы отвлеклись… Попробуй пробить. Мотоцикл вытянулся перед подростком, приготовившись принять удар. Но Васька никак не мог решиться: он-то с врагами своими дрался неохотно, а с танком, который фактически взял его под своё крыло, так тем более. — Ну? Чего ждёшь? Не бойся, я не кусаюсь. — Я не стрелял никогда… Но неожиданно даже для самого Двадцатого лязгнул снаряд, показывая готовность к выстрелу. Он ощупал свою Ш-37, будто проверяя, на месте ли она. Мотоцикл уже нервно притоптывал катком, явно хотя поторопить подростка. И тут Васька выстрелил… Ну… Первый снаряд попал в цель. «Не пробил» — сказал механический голос, хотя и без него было прекрасно понятно. А вот второй и третий из-за ужасной отдачи улетели в небытие. Малышу не хватало силы удержать «взрослое» орудие. Его стал душить ужасный кашель. — Эй, тихо, тихо, тихо… Чего ж ты, газы-то выдыхать надо… — Кха, а раньше ты, кха, сказать не мог? Мотоцикл в своей привычной манере поржал и повернулся боком. — Ещё раз! Давай! Только держи крепче! — Разве тебе не будет больно? — Конечно будет! Но это уже не твои проблемы. Быстрее! Чего ждёшь? Васька, уже готовый ко всему, выстрелил снова. На этот раз снаряда было всего два, и оба без труда пробили слабобронированный борт Т-50-2. Красная шкала над ним немного опустела. — Замечательно! Что ж, теперь попробуй догнать меня, только за дорогой следи и помни: тут ты не можешь извиваться, как уж на сковородке! Мотоцикл круто довернулся и поехал, нет… Полетел вперёд! А вот Васька набирал скорость немного помедленнее… Это и помогло солдату от него оторваться — он практически сразу же куда-то свернул. Подросток чувствовал себя неуклюжим и толстым по сравнению с маленьким вёртким Т-50-2, хотя он и сам был легкачом. Миша пропал… Просто исчез. Конечно, если бы А-20 знал, что означает «быть засвеченным» и «пропасть из засвета», то, наверное, не удивился бы так. К счастью, он примерно запомнил путь солдата, да и красная точка на миникарте указывала направление… Он разогнался… Мимо пролетели пара камней, повозки, несколько маленьких домиков… Показалась впереди мельница и… Он остановился… Перед маленьким плетённым забором, который едва доставал ему до крыльев… Он хотел объехать его, но там были другие постройки, тыквы, деревья… «И что мне делать? Не ломать же всё это…» — подумал он, — «Мише-то хорошо, он узкий… Проскочил по дороге, и всё!» — Ну и чего ты там встал? Снова блыкнула раздражающая лампочка. Мотоцикл появился, но уже с другой стороны, проезжая к подростку, не сбавляя хода, ломая всё на своём пути. У Васьки чуть челюсть на землю не упала. — А… А зачем ты это ломаешь? То есть, так можно было?! — Естественно, оно же ненастоящее. Ты поэтому здесь стоишь? — Да… Мотоцикл вздохнул. Тренировка явно не клеилась… Этот малыш слишком добрый, чтобы воевать… Тяжко ему будет… — Ладно, давай просто прокатимся. Может рассказать что-нибудь? Васька подумал, вздохнул и выдал: — Что это за раздражающая лампочка, которая всё время маячит у меня перед глазами? Мотоцикл удивился: лампочка, то есть шестое чувство — очень ценный навык, который не появляется за один бой, тем более тренировочный. Откуда он может быть у него? Конечно, бывали случаи, чтобы навыки появлялись сами собой, без прокачки, но это один случай из миллиона и, видимо, вот он… — Это сигнал, кода тебя спалили, то есть, когда тебя увидел враг. Появляется через три секунды после засвета. — У тебя тоже такое есть? — Да, это очень ценная штука. Тебе повезло… Снова пахнул свежий ветерок, зашумели молодые кроны деревьев, запах солёной воды стал яснее чуствоваться… — Покажи мне это место. Здесь пахнет морем. Оно тут рядом, да? — За мной. Солдат погнал куда-то вбок, разламывая заборы, повозки, вязанки дров в труху. Впереди показались дзоты. Васька почувствовал под гусеницами камни. И вот в лицо подул несильный приятный ветер, а Миша остановился. Они стояли на краю обрывистой скалы около небольшого дзота, откуда открывался вид на море с военными кораблями и берег, весь в колючке и каких-то железяках в форме буквы «Ж». Каждый уголок здесь напоминал о войне, был пропитан войной и будто затягивал… Даже море утратило свою красоту, утопив её в звуках пальбы и заржавевших кораблях. — Спустимся? — Да… Мотоцикл быстро нашёл съезд, и они оба скатились по нему. Васька хотел подъехать к воде, но наткнулся на одну из железяк. Она заметно приостановила его, но и сама сдвинулось с места и вскоре растворилась, как пар. — Что это? — Это противотанковые ежи. Люди используют их для обороны. — А почему он растворился? — Здесь всё, что ломается, чуть позже растворяется вот так. Мотоцикл наблюдал за подростком, подъехавшим к воде, и теперь плескавшимся в морской волне, и думал… Судя по реакции, малыш редко видел море, но ведь он ехал из Владивостока. Может отдыхал? А где тогда семья? Что-то явно было нечисто с его семьёй: он с трудом проходил минимальное для ЛТ расстояние, не умел играть в самые распространённые и простые игры, даже приветствовать «по-легкачески» не умел, да и вообще мало двигался, много думал и молчал… Совсем как тяж… Его явно не легкачи воспитывали… Ребёнок молчал, как партизан, не выдавая о семье ни капельки информации, но Миша и не собирался лезть к нему с расспросами, хотя любопытство и грызло — расскажет сам, если захочет. Бой подходил к концу, и Мотоцикл всё же решился нарушить тихое спокойствие. Он круто повернулся и уехал куда-то, не обращая внимания на вопросительные крики подростка. Тот вскоре пропал из засвета. Подъём на скалу не занял много времени. — Ты где? — рация заговорила, значит, догадался… — Начинается война. Лучше бы тебе бежать, — голос Миши, до этого добрый с нотками сарказма, теперь звучал устрашающе. — Ты меня убьёшь? — голос на том конце дрогнул, выдавая внутреннее волнение собеседника. — Либо ты меня, либо я тебя… Третьего не дано. — Это нечестно! Ты выше уровнем, да ещё и бывалый! И местность хорошо знаешь! У меня нет шансов! — Это твои проблемы… «Чёрт, я не смогу! Не смогу выстрелить в него! Что мне делать?» — мозг отказывался воспринимать новую информацию, ввергая подростка в ещё больший ужас… Но выбора не оставалось, он аккуратно объехал противотанковые ежи и поехал к вражеской базе. Он чувствовал, как ждёт наверху Миша, но не видит его пока. — У меня есть фора? — Минута… Подъём не был тяжёлым, а чувство безысходности не покидало его. Вот показался красный флаг, и он не задумываясь поехал к нему, но, как только он переехал белый круг, сразу же появилась зелёная шкала, показывающая захват базы. «Идиот! Так тупо спалиться могу только я!» — Васька тут же съехал с базы, хотя толку и не было — он всё равно показал, где находится. Фора закончилась, а он только и успел отъехать за ближайший дом и спрятаться в кусте. Он замер. Повисла гнетущая тишина, прерываемая шелестом деревьев. Он не боялся смерти, он боялся, что тот, кому он доверился, сделает ему больно, как в детстве… Мысли о доме снова нахлынули неожиданно, и он уже не думал о бое, о нависшей опасности, о тренировке… «Интересно, а отец знает, что электричка с рельс сошла? Бедный, он с ума, наверное, сходит там… А Лютик? Он вообще в больнице… Поправился ли? Или болеет до сих пор?» Внезапно стоявшие неподалёку бочки разлетелись, разорвавшись и извергнув столбы пламени. Посреди поля возник Мотоцикл, мотавший башней из стороны в сторону. «Меня ищет… Странно, разве он меня не видит?» Мотоцикл нёсся, не сбавляя скорости, и, повернув орудие в сторону Васьки, выстрелил… Плечо пронзило острой обжигающей болью… Снаряд пробил тонкую броню, оставив дырку, а подросток, взвизгнув, спрятался за дом. Снова загорелась противная лампочка, а красный ромбик быстро приближался, огибая угол. Васька поехал от него вокруг укрытия, но тот не отставал. Благо по скорости они были примерно одинаковыми. «Что делать? Как убежать от него? Думай, думай, думай» — адреналин ударил в башню, Васька поверить не мог, что за ним гоняется тот, кто возился с ним, как с малышом, оставался на ночь в тёмном сыром бараке, чтобы ему не было страшно… «Так не может продолжаться долго, надо что-то предпринять…" — Васька осмотрел местность, — «Не можем же мы так кататься вокруг этого дома до бесконечности…» Подросток резко свернул вбок, ныряя в подвернувшуюся ямку, благодаря чему и избежал очередного попадания от Миши. Снова спину буквально обжигал прицел, снова потянуло куда-то вправо, но он не поддался на этот раз, за что и получил ещё одно пробитие. «Двигатель повреждён, максимальная скорость снижена» — огласил механический голос, и, действительно, Васька замедлился довольно сильно… Теперь уклоняться стало тяжелее. Обернуться не было времени. Васька решил довериться чутью и сворачивать каждый раз, когда хотелось. Мотоциклу нравилась такая игра, он сбавил ход, давая ему возможность оторваться, но стрельбу не прекратил. «Вот сучонок! Будто жопой чует, куда я целюсь… Интересно, долго протянет?» Васька уже понял, что Миша играет с ним, как кошка с мышью… Но что он мог? Что мог сделать ребёнок против солдата? Он уже ехал вдоль обрыва, приближаясь опасно близко к самому краю. Вот удачно подвернулся дзот, за который он и спрятался. Миша тоже остановился. Васька прижался к стене — движок работал с тяжёлым рокотом. Он чувствовал себя кроликом в кольцах у удава… Рядом был обрыв, который казался теперь решением всех проблем… Один прыжок… Миша приблизился настолько, что Васька слышал его дыхание… — Пора заканчивать… Прости… Мотоцикл без стеснения выехал на него, нанеся ещё один удар… Оставалось совсем немного… «Была не была. Чего стоять и ждать своей смерти?» — с криком Васька рванулся вперёд, пытаясь зайти сбоку. Снаряд пролетел мимо, оставив на земле небольшую воронку. Мотоцикл усмехнулся: «Жить-то охота…» А Васька уже смотрел ему в бок и, видя, что Миша уже повернул башню и вот-вот выстрелит, толкнул его в сторону обрыва. Но прогремел выстрел… Последний выстрел… «Танк уничтожен» — огласил вердикт всё тот же механический голос… «Готов!» — прозвучало снова… Васька увидел себя, вернее, свой сгоревшей труп. Он стоял рядом с тем же дзотом, но уже на нём появилась одежда, он мог согнуться, присесть, в общем, броня исчезла, как и дыры, оставленные снарядами. Всё вернулось на круги своя… Сзади появилась светящаяся белым арка, в которой было видно комнату, откуда они начали игру… Васька слышал грохот оттуда, как кто-то копошился, но не мог оторвать глаз от своего сгоревшего трупа. — Ты там уснул? Выезжай! — в арке показался Мотоцикл. Он улыбался, как ни в чём не бывало. Подросток выехал, и железные жалюзи тут же закрылись за ним. Он снова оказался в комнате с компьютерами. — Ты как? — Миша крутился вокруг, переживая о его состоянии, — Всё нормально? — Да… — Ты молодец! Не ожидал от тебя… Вничью сыграли… — Почему? Ты же убил меня… — И ты меня… Я со скалы упал. Рация у Миши ожила, и он, послушав напряжённо сообщение, вздохнул. — Поехали, хоть поешь немного… А то, смотрю, про тебя вообще забыли… Сдам тебя под опеку Степашке, а то мне на вылазку очередную… Они выехали из здания к столовой, но свернули на половине пути к одному из домов. Миша без стука ворвался внутрь, а Васька поехал за ним. Отодвинув шторку он увидел трёх тяжей — Об. 257, ИС-3 и, собственно Стёпа. Он сидел на койке и что-то оживлённо рассказывал. Подросток осмотрелся: четыре койки, облупленные тёмные стены, одно маленькое окно, завешенное какой-то тряпкой — это тот же Карцер, только здесь была маленькая печурка, которая согревала холодными ночами, полы, хоть и гнилые, и кровати… — Принимай гостя, — выкрикнул Мотоцикл внезапно, и все обернулись на Ваську, — Так… Покорми, поиграй, спать уложи… Не скучайте… Миша отодвинул подростка и умчал, оставив его наедине с тремя тяжами. — Привет, малютка! Не стой в проходе, присаживайся, — Стёпа, как всегда, был рад его видеть, чего нельзя было сказать о двух других. Васька аккуратно проехал к нему и сел рядом, неуютно съёжившись под пронзающими взглядами. Защитник же достал откуда-то кусок хлеба, пару картофелин в мундирах, флягу с водой и положил всё это перед Васькой. — Ну, рассказывай, что сегодня интересного делал? Бери, не бойся… — Стёпа открыл флягу и вручил её подростку. — Ничего особенного… — Васька аккуратно очистил кожуру и откусил маленький кусочек картофеля, закусив хлебом. Он безумно хотел есть, но не подавал виду и продолжал медленно, стараясь не запачкаться. — Слушай, Вася… Так вроде? Ты уверен, что выдержишь? — спросил ИС-3, буквально прожигая взглядом жующего подростка. — Выдержу что? — Всё это… Ну… Психика у тебя не пострадает? В конце концов, здесь можно увидеть очень жестокие зрелища, я уж не говорю о том, что тебя могут покалечить или убить… Здесь не место детям… Васька слушал, не спуская глаз с говорящего, наконец, когда тот закончил, он отложил в сторону очистки от картошки и ответил: — Думаю, справлюсь… — Самоуверенно… Для такого дрища… Подросток вздохнул, но спорить не стал — не было толку. Он прекрасно понимал, что на брутального мачо он не похож ни с какого ракурса, да и ссориться настроения не было. К унижениям он уже давно привык… Тяжи заговорили о чём-то, но подросток их не слушал. Его стало клонить в сон. Стёпа это заметил и осторожно положил его на кровать, укрыв одеялом. Вскоре он засопел. — Бедняга, вторую ночь в Карцере, не выспался… Сколько же ему там сидеть? Это издевательство! — Стёпа гладил его по спине, поправляя одеяло. — Я слышал, что Мотоцикл собирается его завтра на вылазку взять, — сказал Объект, очищая стащенную со стола картошку. — Не рановато ли? Он же как-то проверить его хотел, — в разговор вмешался ИС-3, — В комнате, кажется… — Уже. Вничью, вроде, сыграли. Так что малыш с характером, — ответил Объект. — Он сильнее, чем кажется. Намного сильнее…