Легенда

— Вставай, страна огромная! Вставай на смертный бой! Внезапно лицо обдало холодом. Васька подскочил на месте и попятился назад, пока не прислонился задом к стене. Он вытер лицо, открыл глаза, но тут же зажмурился — слепил яркий солнечный свет. Наконец, когда глаза привыкли, он увидел перед собой Мишу и командира. Мотоцикл держал в руке пустой стакан и смеялся, а командир лишь одобрительно улыбался. Васька округлил глаза и жадно хватал ртом воздух. Он был похож на загнанного в угол тигрёнка. — Что, страшно? Глазёнки-то втяни. Ты сейчас на перевязке должен их пучить. Марш на выход! — сказал командир, хохотнув. — Вот, вытрись. Доброе утро, Васёк. Готов к тренировке? — Миша протянул небольшое полосатое полотенце, — Едем, нас Иван ждёт. Васька поднялся на катки. Синяки и ссадины болели, гусеницы совсем не хотели ехать, но никого это не волновало. Утро за дверью барака встретило его приятным холодком и свежестью. Он с удовольствием расправил плечи, размял затёкшие мышцы, за что получил осуждающе-довольный взгляд командира. — Ишь ты, зараза, ещё и потягивается! Ну-ка шевелись! Быстрее, быстрее! Тебя, барина, одного ждать не будут! Его грубо толкнули в спину, заставив сжаться в беспомощный комочек… Командир куда-то уехал, оставив его наедине с Мотоциклом, который так и крутился вокруг, как назойливая муха, и что-то говорил. А-20 не следил за ним, не слушал, а просто осмотрелся: вокруг всё те же одинаковые кирпичные дома, выкрашенные выгоревшей сероватой краской, под гусеницами — изъезженная, затоптанная, реденькая трава, однако небо, как ни странно, было чистым. «Хоть погода радует…» — подумал он неожиданно, — «Что же будет со мной? А что с отцом? С Лютиком? С Даней? Что сейчас происходит с ними? С городом? Как же…» Внезапно о корпус ударились холодные капельки воды… Много холодных капелек воды… Они подарили свежесть и взбодрили потрёпанные нервы подростка. Он взвизгнул и подпрыгнул на месте. Сзади послышался раскатистый смех, и, обернувшись, он увидел Мотоцикла, стоявшего рядом с небольшим дубом. Тот ещё раз толкнул дерево, и снова на Ваську полилась утренняя роса. Он смахнул с лица живительную влагу. — Ну вот и умылся… — съязвил подросток. — Привыкай. Скоро и на поесть времени не будет хватать, — солдат потрепал его по башне, — Ну всё, хватит баловаться! А хотя… Догоняй! Мотоцикл толкнул Ваську и поехал. Малыш вздохнул, но поехал за ним. Он очень удивился своей быстроте. Без особого труда он догнал Мишу и поравнялся с ним. — Ого, а ты шустрый! — Сам в шоке… Мотоцикл улыбнулся и прибавил газу. Но и тут Васька не отстал от него. Вот он уже начал вырываться вперёд, оставляя Мишу позади. Он мчал вперёд и вперёд. Его накрыло очень сильное непонятное чувство. Ему хотелось ехать ещё быстрее, ещё дальше, не останавливаясь. Он вздохнул полной грудью и почувствовал что-то странное, ещё ему не знакомое. Он хотел разогнаться ещё сильнее, но его кто-то схватил за рубашку и заставил остановиться. — Стой, шустрик. Куда собрался? — Миша схватил его за шиворот и поставил перед собой. — А я, может, сбежать хотел… — Васька с вызовом прищурил глаза. Мотоцикл немного помрачнел. — Ты так не шути. Здесь за такое и расстрелять могут, — он приобнял подростка и медленно повёл куда-то, — С нашим командиром вообще шутки плохи. Ты катайся на здоровье, но под присмотром. К тебе присматриваются пока, привыкают. — И долго так будет? — Не знаю, как проявишь себя… — А к тебе долго привыкали? — После первой вылазки уже за своего приняли. — И долго ты уже с ними? — Второй день. — Так мало? — Так ведь война длится всего три дня, — Мотоцикл улыбнулся, а Ваську будто молнией ударило. Ведь только третий день, как воюют, ещё и боевых действий-то толком не было, а такое чувство, что прошла вечность… Неужели дальше будет только хуже? — Чего встал на проходе? Быстро сюда! У меня времени и так в обрез! Васька не заметил, как они доехали до «больницы». Перед ним стоял сердитый Иван, набиравший в шприц прозрачную жидкость. — Марш на кушетку! Да лежи же ты спокойно! Доктор снял бинт с его башни, но новый накладывать не стал, обработал раны, поставил несколько болючих уколов и отпустил, при этом он непрерывно разговаривал с Мишей. — Ну вот, — приговаривал итальянец, — Уже намного лучше. Да на вас, легкачах, всё, как на собаках, заживает! Наконец, они уехали из «пыточной». А-20 надеялся отдохнуть, но не тут то было. — Готов? — Мишина улыбка вселяла недоверие. — К чему? — Васька опасливо покосился на него. — Ответ неверный! Надо говорить: «Всегда готов!» Миша щёлкнул его по пушке и снова куда-то поволок, но на этот раз в сторону леса. Вот они выехали на грязную «убитую» дорогу. — Едь за мной, — солдат поехал по грязи, не особо беспокоясь о чистоте, а вот чистюле-двадцатому пришлось перебороть себя и всё-таки испачкаться. — Чего вздыхаешь? Танки грязи не боятся! Быстрее! — Мотоцикл набирал скорость, Васька старался не отставать. Вокруг шелестели красивые огромные дубы, сквозь кроны пробивалось бодрое утреннее солнце, природа успокаивала, и его так и клонило в сон. Сверху на него вновь полилась роса — это Мотоцикл снова толкнул дуб. — Не время спать! Шевелись! Васька встряхнулся, прибавил ходу. Через пару минут солдат остановился на том же месте, откуда они начали. — Итак, маршрут запомнил? — Ну да… — Ещё сорок кругов. Васька округлил глаза. Маршрут был довольно длинным да ещё и с гигантским канавами, в которых он мог утонуть. Со своими гусеницами он едва проехал бы десять кругов… — Но я не смогу, у меня проблемы с… — Нет слова «не могу», есть слово «не хочу». Без разговоров! Кружок всего лишь пять километров! Вперёд! — А ты? — А я на работу поехал. — Но… — Всё, не скучай! Миша уехал, оставив А-20 в раздумьях. «Он бросит меня здесь одного? А как же доверие? Присмотр? Я ведь убежать могу… Правда не хочу… Но они не могут этого знать… Или могут?» Сзади послышался рёв двигателя и треск веток. Васька напрягся, но с места не двинулся. Вот сквозь кусты показался чей-то гигантский силуэт, вот этот кто-то, ломая ветки, продираясь сквозь чащу, показался и стряхнул с себя молодую листву. Васька узнал Стёпу и выдохнул. — Привет, малютка! Давно не виделись! Ну и чего ты встал? Задание получено. Чем быстрее начнёшь, тем быстрее закончишь. — А ты тут зачем? Со мной за компанию ездить будешь? — Ага, сейчас, — Стёпа рассмеялся, — Контролировать тебя буду. Чтобы не филонил. Ну, ну, едь давай! Васька поехал. Первые кругов восемь всё было хорошо, но на девятом катки стали давать о себе знать неприятной ноющей болью. Ближе к двадцать третьему гусеницы совсем разболелись, но сдаваться А-20 не собирался — это было уже делом принципа. Он был уже весь в грязи, которая, наверное, весила теперь больше него самого. На двадцать седьмом кругу двигатель внезапно заглох. Он пытался завестись, но ничего не выходило. «Горючка кончилась… Твою ж мать!» Оставалось одно — ползти к Стёпе, скинув гусеницы, перебирая катками на манер человеческих ног. Но катки совсем не работали, не держали потяжелевший из-за грязи корпус, он опустился на поддон, думая, что делать дальше, но фактически сделать ничего не мог. Пока он решил дать гусеницам отдохнуть. Вокруг никого не было… Была тишина, только ветер иногда шумел в кронах дубов, да переодически слышались выстрелы. Грязь неприятно стекала по бокам, а на спине уже засохла тонкой нервной коркой. Напрасно он пытался стряхнуть и вытереть её — только сильнее испачкался. Наконец, вдали послышался шум двигателя, который всё больше приближался. «Стёпа! Потерял меня, наверное…» Из-за поворота, действительно, показался Защитник и, увидев Двадцатого, по-доброму улыбнулся. — Что, малютка, застрял? — Нет, дизель кончился… И хватит так называть меня! — Васька выглядел настолько забавно, что тяж не удержался и засмеялся, — Что смешного? — Ничего, сейчас немного поправим твою беду, — Стёпа вытащил из рюкзака канистру с топливом и залил содержимое в баки ЛТ, — Как ты ни обижайся, а для меня ты всё равно малютка. А теперь ещё и хрюша. Тяж продолжал смеяться, а Васька завёл двигатель, но подняться не смог — катки не держали. — Всё нормально? — тяж заметил проблему подростка и улыбка быстро сползла с его лица. — Да… Да, всё хорошо, — голос предательски дрогнул, когда Васька завалился на бок, подмяв под себя левую гусеницу, — Со мной такое бывает… Тяж поднял малыша на катки. Он стоял, держась за Защитника, но гусеницы дрожали, и он упал. — Нет, ничего не хорошо! Что случилось? Тебе плохо? — Гусеницы болят, но это нормально. Сейчас отдохну немного и дальше поеду. Стёпа посадил Ваську на траву и сел рядом. — И часто с тобой так? — После сильных нагрузок и из-за плохой погоды. — Так чего не предупредил? — Я пытался… — А воевать-то сможешь? — Не знаю… Защитник вздохнул. Теперь малышу угрожала большая опасность в виде строгого командира. Ведь тот не будет «кормить его просто так». Спастись от этого невозможно. Васька снова предпринял попытку подняться, но ничего не вышло. Защитник с горечью осознал, что ему не суждено выжить здесь и просто обнял его. Слишком сильно он привязался к этому ЛТшке. Малышу грозила смерть. — Ты чего? Стёпа? Эй! Не переживай, я сейчас… Сейчас… Васька хотел было снова попробовать подняться, но не стал — услышал чей-то двигатель. У Стёпы всё похолодело внутри — он узнал командира. Его голос прозвучал, как гром. — Отдыхаем? Что уже всё сделал? Встань! Васька, оперевшись на тяжа, поднялся, но гусеницы дрожали. Командир помрачнел, увидев слабость подростка. — Нет, я немного не смог… — Что, сдох, даже до конца не доехав, тряпка? Какой из тебя солдат? И нахер ты мне такой? Одни проблемы от тебя! Всё! Надоел! Командир, разозлившись, схватил его за шиворот и поставил к дубу. Васька не понимал, что происходит, а тяж матерясь искал что-то вокруг себя. Вот взгляд его упал на тяжёлый заросший мхом камень, он поднял его и замахнулся. — Ярый, подожди! Не надо! Дай ему последний шанс! Прошу! Яр, он не подведёт… Стёпа закрыл собой малыша, защищая от разъярённого «Лунохода». Тот опустил камень и слушал со скептически видом. А Стёпа всё говорил и говорил… — Друг, ты ведь не такой жестокий. Посмотри на него… Это ведь глупый несмышлённый мальчишка, но он очень понятливый. Ему только показать что да как… — Ладно… Но учти: ещё один косяк и будет рыть себе могилу… Командир бросил камень в сторону, развернулся и поехал. — Ивану его покажи, может поможет чем-нибудь. Он уехал. Защитник выдохнул и повернулся к подростку. Тот стоял с виноватым видом, боясь поднять глаза на своего спасителя. — Поехали, тебя правда лучше Ивану показать, — тяж потрепал Ваську по башне, поднял на руки и повёз… — Горе ты моё, луковое… Время уже перевалило за полдень. Солнце шпарило вовсю. Заговорили в кронах деревьев птицы… — И что я должен сделать? — после пятнадцати минут объяснений итальянец решительно не понимал, чего от него хотят, — Он же инвалид. Если за несколько лет врачи не смогли ничего сделать, то я за десять минут — тем более. Максимум могу повязку тугую предложить. — И всё? — Защитник не мог поверить, что ничего нельзя сделать, — Ну может ещё что-нибудь? Укольчики какие? — Ну можешь подорожник к каткам изолентой примотать. Тише ты, не дёргайся. Тебе же больнее будет, — Иван как можно туже затянул эластичный бинт на последнем катке, из-за чего Васька ойкнул и вздрогнул, — Степан, всё, едьте, не мешайте работать. Я уже всё, что мог, сделал. А-20 на этот раз смог подняться без помощи. С повязками было действительно лучше — катки стали более устойчивыми. Теперь он без труда мог ездить, что несказанно порадовало и Защитника, и его самого. — Закончишь тренировку? — спросил Стёпа, подъехав к дороге. — Думаю, что да… — Васька попытался поприседать — получилось. Он поехал вдоль знакомых ям, снова окунаясь в грязь с башней. Вот ему осталось семь кругов, пять, четыре, три… Он устал, как собака (шутка ли — двести километров отмотать, да он за всю свою жизнь столько не ездил!), но ехал, преодолевая ненавистную грязь и ямы… Два, один… Он это сделал… Тяжело дыша, покрытый нервной коркой глинистой земли, он рухнул на траву рядом с тяжем. — Что, тяжело? Война, малютка, она такая… Все соки выжимает, хочешь ты того или нет… Тяж погладил малыша по спине. Тот приподнял башню и уставился своими гигантскими разноцветными глазищами на него. В его взгляде читалось: «Ты с кем разговариваешь, дядя? Ты вообще кто?» — Ты отдохни… Тренировка ещё впереди… — Что?! Васька аж подпрыгнул на месте. — А ты как хотел? Это была просто разминка… — Стёпа захохотал, — Сейчас Мотоцикл подъедет и задание даст. Васька не знал: смеяться ему или плакать. Сил уже не было от слова совсем, а отказаться он не мог, потому что его мнение нахрен никого не волновало. — Ты отдыхай, отдыхай пока… Может тебе водички дать? — То есть у тебя была вода, и ты молчал?! Защитник ещё громче рассмеялся и протянул подростку флягу с водой. Тот робко отпил пару глотков. — Пей ещё, пока дают… А вот и твой работодатель. На горизонте показался исцарапанный в разодранной тужурке Миша. — Справился? — запыхавшись, спросил он, но вопрос был чисто риторическим, — Так-с, теперь едем за мной! Мотоцикл вырвал из рук у А-20 фляжку, выпил её залпом и повёл их окольными путями, через заросли колючего кустарника. Вот они прибыли к небольшой лесной поляне с озерком. — Итак, смотрим и запоминаем. Показываю один раз! — Мотоцикл поднял с берега маленький камешек, — Васёк, убегай от меня. Подросток пожал плечами и поехал. По башне ему стукнуло камешком. Он потёр ушибленное место и остановился. — Не останавливайся! Запомни: никогда нельзя останавливаться на виду у врага. У тебя не так много брони, — Миша снова поднял камешек, — Давай, давай! Ран, Вася, ран! Подросток побежал дальше. Он чувствовал, как ему целятся в спину, и это угнетало. Чужой взгляд будто обжигал его. Вот это чувство становилось сильнее и сильнее. Он петлял, как заяц, хотя, наверное, сейчас продал бы душу дьяволу за пару часов отдыха. Откуда-то взялась мысль резко отскочить вправо. И он отскочил… Камешек пролетел мимо. — Вот! Уже лучше! — Миша отряхнул руки от мокрого песка, — Увлекательная игра, не так ли? Остановись пока… Васька подъехал к солдатам. — И как же она называется? — Ха-ха, «Догони меня фугас» — Миша улыбнулся, — Я уехал, а вы тренируйтесь. И, пожалуйста, Толстолобый, рассчитывай силу… ЛТ уехал, оставив Стёпу с подростком одних. Защитник набрал полные руки камешков и с «доброй» улыбкой Цербера повернулся к малышу. — Ну, малютка… Беги! Ваське стало не по себе. И, несмотря на усталость, он побежал… Это было мучительно, а иногда даже больно… И вот солнце склонилось ближе к линии горизонта, окрашивая небо в багрово-красный. Наконец, тяжу надоело мучить подростка, и он остановился. Но не столько из-за личных предпочтений, сколько из-за появившегося командира, который приказал малышу ехать за ним, а Стёпе — принять участие в очередной вылазке. — Яр, не издевайся над ним… Я просто прошу тебя как друга. Он хороший парень, понятливый, вот увидишь… — Стёпа очень переживал за ЛТху, ведь он прекрасно знал старого приятеля. — Не боись, не переломится. Задание для него есть, — командир выглядел дружелюбно, что почему-то пугало А-20, но он успокаивал себя тем, что Стёпа не напрягается, а значит, что ему нечего бояться… Вот Защитник уехал, оставив их наедине. Васька набрался смелости и робко спросил: — Товарищ командир, разрешите обратиться? — Разрешаю. Чего хотел? — Яр на этот раз не удивился столь решительному для малыша действию (он вообще думал, что у подростка отсутствует инстинкт самосохранения, иначе как объяснить столь спокойную реакцию на попытку его убить). — Можно где-нибудь смыть грязь и постирать одежду? Мне тяжело её возить… ИС посмотрел на часы, оценивая ситуацию и, подумав, вынес вердикт: — У тебя десять минут. Он присел под дуб и прикрыл глаза — замотался за день. — И где я могу это сделать? — Васька, конечно, не хотел тревожить тяжа, но обстоятельства того требовали. — Сзади целое озеро. Оно в твоём распоряжении, — командир улыбнулся, увидев замешательство малыша, — И постарайся не заболеть. У них, конечно были бани, некоторые из них даже были затоплены, но тяж хотел проверить подростка на решительность и мягкость. Грубо говоря, хотел взять его на слабо. Васька вздохнул. Искупаться в озере в мае и не заболеть — это ещё постараться нужно. Не особо хотелось лезть в ледяную воду, но и выбора ему не дали. Он быстро стянул грязную рубашку, повязки, заехал в воду, тут же покрывшись мурашками от катков до кончиков волос, и стал отмываться. Холодная вода не только взбодрила, но и придала сил, которые сейчас были просто необходимы. «Застудится же, гадёныш!» — подумал командир, прикрытыми глазами глядя на малыша, вычищавшего грязь из-под крыльев, — «Надо бы хоть сухую рубашку ему дать, а то реально простынет…" Васька стал стирать одежду. Ярослав рассмотрел его со спины, где были во всей красе видны его шрамы, и ужаснулся. «Это что ж надо было делать, чтобы спина выглядела так?! А какую боль нужно было испытывать? Видимо, в детстве с ним случилось что-то страшное…» Он взглянул на часы — у подростка оставалось две минуты, но, судя по виду, он уже закончил, вот только не знал, что делать с мокрыми вещами. Яр пожалел его, маленького, продрогшего на прохладном ветре, и накинул на него свою ветровку. — Спасибо… — Васька был удивлён такой добротой (он не ожидал такого от того, кто несколько часов назад хотел его убить). — Время кончилось, поехали… И они поехали… Через кусты… Тяжу-то было плевать — для него молодые поросли клёна казались травинками, а вот ЛТхе досталось знатно… И не один раз… В общем, выехал он больше похожим на лешего, нежели на танк, чем и вызывал неудержимый гогот солдат. Солнце уже совсем спустилось за горизонт, показывая стыдливо лишь самую свою верхушку, которой было явно недостаточно, чтобы осветить всю поверхность земли. Уже показались на небе неяркие робкие звёзды, то и дело скрываемые тучами, но тут же снова показывающиеся в ещё большей красе. Землю окутала неприятная весенняя прохлада. Командир завёл Ваську в столовую, но не к столам, где собралась, наверное, практически вся деревня, а в узенькую обшарпанную дверь. — А вот и твоё задание, — командир отворил дверь, и Васька чуть на пол не грохнулся то ли от отвратительного запаха, то ли от «небольшого» шока — в довольно-таки длинной комнате пол, столы, стулья и большое окно — всё было заставлено горами грязной посуды, — Перемой всё это. Чистюля внутри у А-20 сжался в маленький комочек и умер, не приходя в сознание. — Пиз… — Васька получил смачного леща и замолчал. — Ещё раз такое выкинешь — помою рот с мылом! Несколько раз! Понял? — Васька кивнул. Его оставили наедине с кучей грязи. Тарелки, видимо, стояли здесь с самого утра (если не с прошлого вечера), на них засохли остатки недоеденной пищи, на кастрюлях и сковородах красовались застарелые подтёки жира, сразу стало видно, что недостатка еды не было. Что ж, в его распоряжении железная сеточка, таз, колодец с водой и целая ночь впереди… «Нашли Золушку… — думал он про себя, — Мне и так в жизни своего дерьма хватает… Ещё подкинуть решили, блин… И где моя обещанная фея, которая решит все мои проблемы разом?» Живот предательски заурчал, требуя еды, а он упорно скрёб кастрюлю с одной ручкой, которая никак не поддавалась. Вот уж время, судя по стихавшим крикам с улицы, перевалило за полночь. Наконец, последняя кастрюля была вычищена, тарелки идеально расставлены, перфекционист в душе, увидев явное улучшение, воскрес, а подросток не придумал ничего лучше, чем ехать к командиру… Сдаваться… Осторожно выглянув из своей каморки, он осмотрел всех присутствующих, но Ярослава не нашёл. — Чего высматриваешь, паразит? Ну-ка едь сюда, — по закону жанра Яр стоял рядом за дверью, из-за которой высунулся ЛТ, — Уже закончил? Сейчас проверю… Он заглянул в комнату: грязи нет, всё чисто и аккуратно, даже пол и стены блестели. — Что ж, молодец. А теперь отбой. Васька не стал говорить командиру про голод, просто поехал за ним. Его привели к тому же старому бараку — «Карцеру», впихнули внутрь, с грохотом заперли дверь, оставив керосиновый фонарь… Как и вчера… Он устроился в своём углу. Глаза слипались, но заснуть или хотя бы задремать он не мог. Мысли накатили волной и не давали покоя. Он смотрел на звёзды через маленькое мутное окошко и думал о своей семье… Как в далёком детстве он обнял себя за плечи… С тех пор, как погибла его семья, его самый большой и главный страх — остаться в одиночестве, быть брошенным и преданным теми, кому он доверял. И вот сейчас, сидя в душном гнилом бараке вдали от трёх единственным дорогих ему танков, он чувствовал себя одиноко… Он хотел быть рядом с ними… С отцом, с братом, с другом… Он боялся потерять… Сейчас он хотел оказаться дома, рядом с папой… Пусть бы он был пропойным пьяницей, пусть бил бы его до потери пульса, но только был бы живым… Рядом… Он уже прикрыл глаза, пытался заснуть, и вот, казалось, задремал, но за дверью послышался грохот. Через секунду она отворилась, и в барак впихнули двух пьянющих тяжей. — Принимай гостей. Ведите себя тихо! Услышу вас на улице — убью! — незнакомый Об. 257 запер дверь, оставив ЛТ наедине с пьяницами. Васька забился в угол — он ужасно боялся пьяных после того случая, когда отец запер его с толпой мужиков. Конечно, они ничего такого ему не сделали… Просто облапали и грозились изнасиловать… Но до этого не дошло — они передрались, а он улизнул… Эта ситуация до боли напоминала ту старую… Но эти двое были относительно спокойными: один уже храпел, пуская пузыри, а второй что-то рассказывал, но понять ничего было нельзя. Перестало клонить в сон, ужасный запах перегара и табака просто выворачивал наизнанку, но и деваться было некуда. Он потушил фонарь, опустил башню на солому и закрыл глаза. Ночь обещала быть долгой…