Легенда

— Запомни меня молодым, запомни меня горячим! — Лютик веселился, а вот Ваське было не смешно. Он просто надеялся уехать оттуда живым, а в идеале ещё и своим ходом. Противники быстро приближались, и четвёрки поехали навстречу: им нужно было разогнаться, да и такое наглое выступление могло удивить противников, что сыграло бы на руку. «Почему они не стреляют?» — мелькнула мысль у Васьки, — «Решили в рукопашную пойти или просто несовершеннолетние, и снаряды не продают?» Люц с криком бросился на выступившего вперёд Chaffee. Остальные встали в ступор. Они явно не ожидали такого от четвёрок. А Люц уже повалил на землю врага, который по идее должен быть сильнее него. А-20 решил прикрывать друга. «Просто не давать им напасть со спины» — думал он, — «Лютик — бывалый, он с ним справится». Васёк не умел драться, хоть его и неоднократно учили этому, да и не любил он это дело, но товарища он никогда не бросил бы. Враги, наконец, оклемались и пошли в наступление. «Ну… Понеслась» — успел подумать он, прежде чем ударить VK гусеницей. Тот отлетел, словно мяч, больно ударившись о землю корпусом, но тут же подскочил и снова стал надвигаться. Он забыл одно важное правило — никогда не лезь легкачу под гусеницы (ходовая у легкача — самая мощная часть, удар гусеницей может быть сильнее удара кулаком у любого тяжа). А-20 помнил это и активно пользовался, однако почему-то его противники забыли, хотя сами были ЛТшками, и это не могло не радовать. Он остановился перед врагами, закрывая собой катающихся по земле. Один против троих… Что ж, посмотрим на что они способны… Первым был AMX, чуть позади него стоял Type. Они пытались ударить его. Васька уклонялся. Уж это он делать умел. «Главное — не дать им приблизиться вплотную, не дать зажать себя. Пока у тебя есть место для манёвра — ты непобедим» — внезапно вспомнились слова его «учителя». Резкий рывок — проскочил между ними и, держа их на расстоянии, не подпуская слишком близко, уехал вперёд, будто пытаясь убежать, но на самом деле просто крутил их, увлекая за собой в круг. Враги явно не блистали интеллектом, ведь они двигались за ним, как зомби, не понимая, что он просто пытается вымотать их, отвлечь. И ему удалось бы это, ведь он быстрее и манёвреннее Тайпа, и хитрее АМХ’а, который то и дело «выпадал из круга» из-за неудачных атак. Но что-то дёрнуло его обернуться на Лютика. Тот лежал на земле, пригнув башню к гусеницам, закрыв лицо руками*. VK и Chaffee не давали ему подняться, били его яростно, всем, что попадалось под руку. Васька повернул к нему — это было его ошибкой… решающей ошибкой. АМХ, свернувший во время очередного неудачного выпада, теперь оказался сбоку и, подловив момент, боднул его, перевернув. Теперь он сам лежал на земле. Он попытался подняться, но подоспевший, наконец, Тайп схватил его за волосы и ударил о своё крыло. Удары посыпались со всех сторон, отдаваясь тупой болью в корпусе, и он не мог защититься от них. Собравшись с силами, он ударил стоявшего перед ним АМХ’а кулаком, попал в нижний броневой. «Мягко… Это не броня… Они малолетки!» — догадка пришла слишком поздно. Если бы чуть раньше — исход драки мог бы быть абсолютно другим. «Как я мог пропустить ВК? Как я мог забыть о нём? Из-за меня теперь Лютик лежит там. А если они его до смерти забьют?» — Васька посмотрел на противников — «Я в этом виноват, мне и исправлять… Надо хотя бы просто отвлечь их от Лютика». С такими мыслями он стал сопротивляться, бить гусеницами и кулаками во все стороны, кричать. Его стали бить яростнее, то и дело шипя от его случайных попаданий. — Урод мелкий, ай, да заткнись уже! — АМХ пытался схватить Ваську за пушку, но получил по лицу гусеницей. Получилось… ВК и Чаффи бросили Лютика, решив, что с него достаточно, и направились к Ваське. Люц лежал на земле неподвижно, в грязи, смешанной с кровью. Ваське казалось, что он не дышит. Благо эти уроды оставили в его покое. Теперь все четверо окружили А-20. АМХ и Тайп схватили его и держали, а ВК и Чаффи решили отработать на нём свои «коронные» приёмы. Было больно, очень больно… «Унизительно вот так просто стоять, даже не имея возможности защититься» — думал он, корчась от боли, но и сделать ничего не мог — «Сколько ещё это будет продолжаться?» Он повис на руках у своих противников — силы медленно покидали его, но он не позволял себе издать ни звука. «Застонать от боли значит показать свою слабость, " — всегда говорил отец, когда Васька встречал его после тренировок. — А ну стоять! Чё творите, отморозки малолетние?! В стену врезался снаряд и, разорвавшись, осыпал всех кусочками дроблённого кирпича. А-20 отпустили и разбежались в разные стороны. К нему подъехал ЛТТБ — ещё один коллега отца. — Идиоты! Как можно быть настолько долбанутыми?! Вы каким местом думали, когда ехали сюда! А если бы я не приехал? Что тогда? — ЛТТБ был то ли в ярости, то ли в шоке. Он поднял Двадцатого, стряхнул с него кирпичную пыль и скептически посмотрел на его глаз (после удара Тайпа он посинел). Посадив его рядом со стеной, он поехал к Люцу. Васька прислонился лбом к стене, прикрыв глаза. Безумно хотелось пить, боль пронзала корпус, башня кружилась. Он сделал вдох, собрался с силами, встал и, шатаясь, поплёлся к Люцу. — Он в себя не приходит. В больницу надо, — ЛТТБ легонько похлопал Лютика по щекам, но тот никак не реагировал, — сам ехать можешь? Двадцать слабо кивнул, а Ржавый (так прозвали восьмёрку друзья) подхватил Люца на руки. Они поехали вдоль домов, то и дело сворачивая в разнообразные переплетающиеся между собой проулки. — Что вы там вообще забыли? — Ржавый не унимался, но увидев, что Васька его не слушает, замолчал. Они быстро доехали до больницы, где работал Cromwell — очередной друг Ржавого и Кваса. Если так подумать, у Кваса везде были друзья и связи… — Док, у нас ЧП! Эти двое… — ЛТТБ описывал вкратце ситуацию. Док слушал, качая башней, одновременно с этим повёл Ржавого с Люцем в какую-то комнату. А-20 стал наворачивать круги по коридору. «Из-за меня… Это всё из-за меня… Как я пропустил его? Зачем отвлёкся? Только бы с Лютиком всё хорошо было. Я да я… Эгоист я… Только о себе и думаю… Товарища подставил…» Ему немного полегчало, но всё равно гусеницы ужасно ныли, в истерзанном корпусе каждое движение отдавалось болью. Он не обращал на это внимания и думал только об одном: «Лишь бы с ним всё нормально было…» Так он проезил минут десять. Сердитые медсёстры ругались, кричали, мол, больница не место для игр; танки из очередей осуждающе смотрели, некоторые даже возмущались: «Легкач — дурная башня, ни себе, ни другим покоя не даёт!» И вот, наконец, Док и ЛТТБ выехали, но уже без Люца. Васька подъехал к ним: — Как он? Всё нормально? Он жив? Док улыбнулся, покачав башней. — Он живучий, как таракан. Его даже атомный взрыв не убьёт. Поваляется тут недельку и снова вернётся в строй. Не переживай, малой. Он у меня бывает чаще, чем дома. Васька выдохнул. Ему, конечно, было жаль, что его друг попал в больницу, но лучше уж в больницу, чем на кладбище. — А вы, товарищ, поедете со мной, — сказал Ржавый, взяв А-20 за рукав толстовки, — в таком виде нельзя на улице появляться. Васька посмотрел на себя: чёрная толстовка уже не была чёрной — вся в грязи и пыли, на рукавах несколько дыр, на которые придётся искать заплатки… Да уж… Зрелище не лучшее, учитывая посиневший глаз и разбитые губы… — В общем, если понадоблюсь — звоните. Меня пациенты ждут. И смотри, если и этот себя плохо чувствовать будет — в охапку и сразу сюда. Док уехал, а Ржавый схватив Двадцатого, выехал из больницы и помчался. Но и там, где их пути расходились, он не отпустил его. — Тормози! Мне в другую сторону. — Пока ко мне поедешь. — Зачем? — Ты живёшь в другом конце города, а до меня две минуты езды. — И… ? — Я тебя в таком виде ехать через весь город не пущу! Васька притих. Действительно, с разбитым лицом, мокрый и грязный, он был больше похож на бомжа и, поедь он так домой, «хорошая» репутация была бы обеспечена, да и отцу таким «красивым» на глаза лучше не попадаться. Приехав к дому, где жил Ржавый, они встретили бабушек, что-то обсуждающих около подъезда. Ржавый поздоровался, они замолчали и развернулись, искоса поглядывая на Ваську. Тот стыдливо опустил глаза, услышав отчётливо только одно слово: «Наркоман». Проехав, наконец, в подъезд под таинственный полушёпот бабушек, Ржавый открыл дверь квартиры. Ему навстречу выбежали двое маленьких ЛТТБ, девочка и мальчик — его дети. Девочка обняла отца, что-то радостно щебеча, а мальчик остановился, спрятавшись за стенку в соседней комнате, аккуратно оттуда поглядывая на ЛТТБ. — Чего прячешься? Что натворил опять? — спросил Ржавый, обнимая дочь. — А тебе не сказали? — малыш выглянул из своего «укрытия». — Ах, так ты в школе начудил? Ну у тебя есть шанс на чистосердечное. Не доехал я до родительского собрания сегодня. А Мишка где? Сын тут же скрылся за стенкой, а девочка побежала к Ваське, видимо, чтобы обнять, но взглянув на его внешний вид почему-то резко передумала. — Чего стоишь в дверях? Проезжай давай, — Ржавый открыл шкаф, что-то выискивая на полках. Тут же достав какую-то футболку он протянул её Ваське. — Вот, сходи в душ. Одежду в грязное кинешь. Полотенце зелёненькое там на змеевике висит. Двадцатый коротко кивнул, взял протянутую ему вещь и зашёл в ванную. Он был здесь уже не в первый раз (отец неоднократно оставлял его с ЛТТБ, когда он был маленьким), поэтому здесь всё ему было знакомо: и бело-зелёная плитка, украшенная разноцветными стёклышками, и ванна с желтоватыми подтёками, и шторка с пальмами, всё время липнувшая к мокрому корпусу, и большое зеркало на стене, которое он так не любил. Стянув с себя грязную толстовку, закинув её в корзину для белья, он залез в ванну и включил душ. Подборка температуры воды заняла не более минуты — чуть ниже температуры тела, казалась слегка прохладной — она обдавала желанной свежестью побитые, измученные части тела, что так и ныли, прося пощады и отдыха. Вася только сейчас понял, что устал, вымотался, как собака; только сейчас обратил внимание на боль, которая, казалось, стала сильнее — болели избитые бока. Башня по-прежнему кружилась, в глотке пересохло, из-за чего безумно хотелось пить. И он пил, пил и никак не мог напиться. Стало клонить в сон, но прохладная вода смогла немного взбодрить организм, вымотанный не столько дракой, сколько душевным переживаниями. Он взял мочалку и, намылив её хорошенько, стал тщательно тереться, изредка шипя, когда надавливал на синяки. Он всегда был чистюлей и не терпел беспорядка ни во внешности, ни в доме (поэтому и уборка лежала целиком и полностью на нём). Наконец отмывшись, он вышел из ванной. Футболка, врученная Ржавым, висела на нём, ведь была больше раза в два, но это было единственное, что он мог надеть сейчас. — Намылся? Садись ешь, — крикнул с кухни ЛТТБ. — Спасибо, я не голоден. — Так! Весь день ничего не жравши, будет он мне рассказывать, что не голоден. Давай, давай! — Но… — Быстро, я сказал! Переспорить Ржавого Двадцатому всё равно бы не удалось, поэтому он просто сел и стал есть. — Спасибо ещё раз, но правда не стоило… — Ой, не начинай… Лучше расскажи по какому поводу драка была. — Там уроды девушку зажали, а мы защитить хотели. ЛТТБ чуть не подавился чаем. Он с ужасом посмотрел на Ваську: — А на помощь позвать религия не позволила? Ты хоть знаешь, что они с вами сделать могли? Двадцать вопросительно посмотрел на него. — Вась, ты — мальчик взрослый. Догадайся, для чего четыре мальчика могли зажать девочку в тёмном углу… А-20 опустил взгляд в тарелку, закусив щёку изнутри. — А теперь догадайся, что бы они могли сделать с вами, если вы лишили этой их девочки. — Но мы же… — Васька был слегка удивлён. — Поверь, таким отморозкам всё равно, было бы куда хер засунуть. Ну, а убежать тоже не могли? — А Лютик? Он медленнее… — Я ж неоднократно тебя учил: пропускаешь Лютика вперёд и сбиваешь гусеницу самому быстрому, уклоняясь от ударов, а сам убегаешь. Они тяжелее тебя, скорость ты наберёшь быстрее. — Я не умею так, ты же знаешь… — Кому ты чешешь? Уклоняешься ты очень хорошо, а ударить один раз посильнее — не так уж трудно. Ты на тренеровке так делал и не раз... Тут на кухню заехала девочка, а за ней совсем маленький ЛТТБ. Васька и Ржавый замолчали — этот разговор точно не для детей. — Пап, а можно мы в приставку поиграем, пожалуйста! — Конечно, Машенька, только недолго. Малышка убежала, а мальчик остался. Он с великим усердием стал тянуть Ваську за руку, что-то щебеча про себя. — Так, а ну оставь гостя в покое! Кому спать пора, а? Вы слышите меня, Михал Михалыч? — ЛТТБ притворно строгим голосом обратился к сыну, на что тот только глазками похлопал. — Я уложу, не переживай, — А-20 подхватил Мишку на руки и стал укачивать. Малыш сначала смеялся, но под равномерные покачивания и мелодию, напеваемую Васей, вскоре притих. Ржавый улыбнулся и стал мыть посуду. Малыш приоткрыл глазки сквозь полудрёму: — Папа, а когда мама придёт? У А-20 кольнуло сердце, ведь маму этих малышей убили во время гражданской войны чуть больше года назад, также как и родителей Ржавого, просто за то что родились легкачами. — Мама не придёт. — Почему? Малыш посмотрел маленькими блестящими глазёнками на отца. ЛТТБ помрачнел, он не знал, что ему ответить. — Подрастёшь немного и узнаешь, — он отвернулся, скрывая слезы. — Ну почему? Ну пап… Я к маме хочу! Пап, давай к маме пойдём! — Нет, малыш, нам пока ещё рано. Васька с трудом сдерживал ком в горле. Он продолжил качать ребёнка и напевать дрожащим голосом колыбельную. Через несколько минут малыш засопел. А-20 положил его на кровать, укрыв одеялом. — Что мне говорить ему? Он каждый раз так спрашивает, и каждый раз я не знаю, что сказать! — Ржавый вытирал слёзы, но услышав приближающийся шум двигателя, быстро привёл себя в порядок. На пороге показалась Маша. — Пап, мы на улицу поехали. Там дождик кончился. — Ну и я поеду, а то засиделся у вас. Спасибо за всё, — Васька поднялся, направившись к двери. Дети уехали вперёд, а Ржавый притянул Ваську поближе и сказал: «Только давай пока без приключений. Ладно? И, пожалуйста, в следующий раз думай, прежде чем бездумно ввязываться в драку». Он посмотрел Двадцатому в глаза и възерошил ему волосы с небольшой седой полоской, которые и без того торчали в разные стороны. Наконец, Васька выехал на улицу. Дождь перестал моросить, из-за туч выглядывало яркое солнце. Он выехал на широкий проспект под тот же таинственный шёпот бабушек, но тут же свернул в магазин косметики. «Стыдно, конечно, но что поделать. Лучше так, чем объяснять всё отцу, а потом выслушивать полуторачасовую лекцию о необходимости самообороны» — подумал он и взял с полки самый дешёвый тональник. Молодая кассирша удивлённо на него посмотрела, но тональник пробила. Доехав до квартиры, он увидел на придверном коврике женский шарфик. «Мммммм… Ещё всякие шлюхи у нас вещи не забывали, замечательно просто…» Он поднял шарф и заехал в квартиру. В первую очередь он поехал в ванную замазывать синяки, кинув вещь на тумбочку. Там его ждал сюрприз: мокрая шторка прилипла к стене, шампуль лежал открытый и большая его часть вылилась на пол, на стенках ванны повисли длинные волоски, особенно много их было в сливе. Сжав кулаки, он прибрался, а затем с усердием стал мазаться тональником. «Вроде не видно… Может, прокатит…» — подумал ЛТ и с довольным видом поехал на кухню. Там он нашёл мокрое полотенце и грязную посуду: две кружки, чайную ложку и тарелку из-под блинов. «А убирать за собой не учили? И, вообще, с каких пор он всяких шалав моими блинами кормит? Не для них старался!» — сказал он, вешая полотенце на сушилку, — если здесь такой бардак, то что тогда в спальне? Даже заходить страшно». Но лазить в комнате отца без разрешения он и не собирался. Переодевшись, закинул в стирку грязное бельё, вымыл полы, почистил ванну и сгонял в магазин за новым шампунем. Таким образом «отдохнув», он перемыл посуду и стал чистить картошку, чтобы пожарить к приходу отца. Но в середине процесса в дверь позвонили и ему пришлось оторваться. Он очень удивился, когда открыл дверь: на пороге стоял отец и его братья...

***

Проводив Наташу, Квас неспешно покатил на работу. Коллеги поприветствовали его и стали расспрашивать о нынешнем утре, причине опоздания и обо всём, что их интересовало. Квас отвечал уклончиво, не вдаваясь в подробности, и вскоре они отстали. Ну, почти все... — Да признайся уже, что любишь её — сказал Тигр, пытаясь прицелиться в самую дальнюю мишень. После дождя на полигоне было слякотно и мерзко, а мокрые мишени слепили, блестя от яркого солнца, так невовремя высунувшегося из-за туч. — А вам какое дело? Даже если и так, то что? — Может с детьми её познакомишь? А то реально как малолетки прячетесь. Да и вообще, если ВаськУ уже пофиг, то Даньке мама нужна… Недолёт! — Победный смотрел на мишени, считая попадания. — Уж, поверь, я это и без тебя знаю. Как их познакомить? Я просто не представляю… У Кваса зазвенел телефон — звонил старший брат. — Вспомнил обо мне! Неужели? Конечно, приезжайте. И Толик? Ага, понял. Давай… Мужики, только сразу не бейте, мне опять уехать надо. — Да хер с тобой. Едь, всё равно работы нет. Но с тебя пузырь… — Ну куда же без этого. Квас поехал на вокзал. Там, на перроне, его уже ждали два близнеца — два КВ-2, Андрей и Анатолий, его старшие братья. — Мыкола, здравствуй! Как жизнь? Как дети? — Толик обнял брата. — Вы что уже накидались? Когда успели? — Квас скептически посмотрел на улыбающихся братьев. — Мы и тебе предлагаем, — сказал Андрей, съезжая с перрона. — Нет, спасибо, мне ещё ребёнка из сада забирать — КВ-1С с близнецами неспешно ехали вдоль железной дороги. — Урода лёгкого отправь. Нахрен он ещё нужен? Всё равно просто так небо коптит, — Толик завёл свою любимую шарманку о ЛТ, которых он ненавидел. — Заткнись, пожалуйста, не доводи до греха! — Квас начинал кипеть. — Успокойтесь оба. Неужели нельзя хоть раз в жизни нормально встретиться? Без ссор! — Андрей всегда мирил этих двоих. Дальше ехали без споров. Квас купил себе безалкогольного пива, и они покатились домой. Дверь была закрыта на внутренний, что значило, что сын был дома. После непродолжительного стука дверь, наконец, открылась, и их встретил удивлённый А-20. Квас осторожно отвёл его в сторону, пока братья спорили на пороге: — На этот раз прощаю, но в следующий… — Пап, я… Двадцать замолчал, увидев бутылку пива, и с ужасом посмотрел в глаза отцу. — Ты что… Пил? — его голос задрожал. Квас, поняв в чём дело, тут же вытащил бутылку и повернул её этикеткой к сыну. — Тише, тише… Оно безалкогольное… Успокойся… Васька сглотнул. Он жутко боялся, когда отец пил… — Ох, ё-моё, ты ещё и отчитываешься перед ним? — Толик появился невовремя, как всегда. Квас промолчал, а Васька, опустив глаза, уехал на кухню. — Не лезь, не в своё дело! — огрызнулся было Коля, но тут же замолчал. Его взгляд упал на женский шарфик… Он забыл убраться утром… Полотенце висит на сушилке… Значит, Васька обо всем догадался… Это фиаско... — Эй, говнюк, у вас есть, что сожрать? Толик добрался до кухни и теперь терроризировал А-20. — Да, в холодильнике бутерброды стоят, сейчас картошка жареная будет… — Чё ты там мямлишь, тряпка? А ты вообще мужик или баба? Вася… Василий или Василиса? Толик явно хотел задеть Двадцатого, но тот был спокоен, как дохлая лошадь, что начало злить близнеца. — Успокойся, хватит к нему лезть! Ведёшь себя, как ребёнок! — Андрей начинал кипятиться (даже его железные нервы не выдерживали наглости брата). Васька, наконец, дожарил картошку и накрыл на стол. Все, кроме него сели кушать, а он стал развешивать бельё. — Пап, пора малого забирать, — сказал Васька, не отрываясь от работы. — Кстати, родители очень вас видеть хотят. Предлагали приехать на выходные. Вы как? — сказал Андрей, — Если тяжело, мы сегодня можем Даню забрать, а вы завтра подскочите… Квас подумал. «Ведь хорошо же придумали, дети деревню обожают, да и мне отдых не помешает…» — Ладно. Электричка через два часа… А билеты? — Пфффф… Всё давно куплено, — Андрей помахал белыми бумажками. — Ну вы и жуки… Ладно. Сейчас за Данькой съезжу, соберу его… — Пусть бесполезный едет, нечего балду пинать, — Толик снова начал язвить. — Этот «бесполезный» тебе ужин приготовил, так что заткнись. Но и правда, Васёк, ты помоложе и побыстрее, сгоняй, пожалуйста, — Андрей приобнял племянника, из-за чего тот выронил мокрую рубашку из рук. — Мы договорились: отвожу я, а забирает он, — Двадцатый поднял вещь и повесил её на сушилку. — Сделай одолжение, сгоняй. Не будешь же ты старого немощного отца гонять, - Андрей сказал это притворно плачущим голосом. А-20 вздохнул. Закончив с работой, он собрался и уехал. — Бледный он какой-то. Приболел? — спросил Андрей. — Нет, просто переволновался, наверное. Через пару часов они все вместе стояли на перроне. — Папа, а ти едес с нами? — Данил сидел на руках у отца и вертел свой маленький рюкзачок в руках, пытаясь застегнуть замок. — Мы с Васильком завтра приедем, ладно? Не обижай там никого, — Квас, нехотя, передал малыша близнецам и добавил, обращаясь уже к ним, — смотрите мне, вы за него башнями отвечаете. Помахав уезжающим, Квас с Двадцатым поехали домой. Малой молчал (его снова стало клонить в сон), а Квас хотел заговорить с ним, но почему-то не решался. Их дорога лежала через парк и, въехав, в него Квас огляделся. Вокруг зеленела молодая трава, шумели недавно распутившиеся листья, дул тёплый ветерок… Сын угрюмо ехал рядом, и Коля решил его расшевелить. Он несильно толкнул легкача в бок, но тот от такого «несильно» опрокинулся на траву, сделав кувырок. Квас посмеялся, ожидая ответного удара, но его не последовало. А-20 настолько вымотался и хотел спать, что просто поднялся и поехал дальше, как робот. — Да что с тобой такое? У тебя что-то болит? Его начинало пугать поведение сына. Да и выглядел он очень бледным и замученным. — Просто не выспался. Всё нормально, — Двадцать попытался улыбнуться, но у него не получилось. — Не ври мне, я же вижу, что что-то не так… Зараза малая, колись! — Квас приобнял сына, на что тот только сильнее прижался к нему. Как же ему этого не хватало! Как ему стало хорошо… Он впервые за долгое время почувствовал себя в безопасности, нужным хоть кому-то. Наконец-то его отпустило чувство одиночества… Он был готов расплакаться и только сильнее жался к отцу, забыв, что он уже не маленький мальчик и такое поведение было, как минимум, странно для почти взрослого парня. Но недолго счастье длилось — у Кваса зазвонил телефон, и он разорвал объятья. Он отъехал в сторону, оставив сына одного. Ваське взгрустнулось. Вокруг отдыхали счастливые семьи, смеялись дети, а он, казалось, был один. Единственный мрачный танк среди пёстрой весёлой толпы… — Малыш, мне на работу надо. Буду только к утру. Не жди, дверь на внутренний не закрывай, — Квас на автомате повторял всё это, прекрасно понимая, что сын всё это знает, и прекрасно понимая, что сын всё равно не будет спать, пока не он не вернётся с работы, — и уроки сделать не забудь! Точно всё хорошо? Ну, смотри мне… Звони, если что… Они разъехались. Домчав до работы за несколько минут, Квас на въезде на полигон столкнулся с Тигром. — Колян, срочно отправляй детей из города куда-нибудь подальше! — Что случилось? — И чем быстрее, тем лучше!