Укрощение строптивого Эредина

«Мой. Только мой! Теперь точно только мой!» — Цирилла была готова от радости хлопать в ладоши, когда ей удалось наконец-таки перетащить тяжёлое тело Эредина Бреакк Гласа в бывшую лабораторию Авалак’ха на Скеллиге. Такая ирония судьбы: один эльф от неё убежал, оставив после себя весьма удобную для проживания обитель в тихом, отдалённом от цивилизации местечке, а другого эльфа Цири самолично захватила, и тем самым закрыла обидный пунктик о «пропаже наследия Aen Elle». Великолепно! Ведьмачке не терпелось поскорее внимательно осмотреть пока что беззащитную, пребывающую в крепком сне, добычу: его мускулистое, поджарое тело. Какой же он без одежды? Только от предвкушения сего зрелища низ живота девушки окутался мягкой, дразнящей теплотой. Главное, не потерять контроль, а то набросится на бедного эльфа, не ожидая даже его полного выздоровления. Очень кстати в лаборатории была удобная, широкая, двуспальная кровать, где ныне и лежал Глас. Ведьмачка легонько, чтобы не разбудить, подсела поближе к эльфу. Девушка наклонилась над крепкой шеей бывшего правителя Ольх, глубоко втянула ноздрями воздух. Прекрасный запах: мускусный, терпкий, но ненавязчивый, мягкий. Сейчас бы уткнуться носиком в тёмные пряди волос, что небрежно лежат волнами на его груди и наслаждаться волнительными ощущениями близости с некогда грозным, опасным врагом. И с некогда объектом воздыхания, между прочим. Если по отношению к Кревану процесс возникновения влечения был долгим, нудным, то в случае с Эредином, Цири точно могла заявить: он ей понравился с первого же дня их встречи. И она нравилась ему! Не зря же сорвал ей веточку мирта, назвал аж «золотым самородком в куче перегноя», явно намекая на то, что перегной — окружающие её эльфы во главе с Авалак’хом. Уже тогда он её выделил из толпы соплеменников, из серой унылой массы остроухих придурков. Просто не сразу она его правильно поняла, приняла слишком близко к сердцу его заявление о перегное, но с кем не бывает? Комплексы подростковые, все дела… Цирилла мечтательно вздохнула, улыбнулась приятным воспоминаниям о делах минувших дней. Да что вспоминать, дальше будет только лучше! Это раньше она бегала как сайгак по мирам, не находя себе места, не зная и сама того, чего хочет. Но вот она повзрослела, стала мудрее, рассталась, наконец-то, с подростковыми прыщиками и точно осознала: ей нужен рядом мужчина. Мужчина, который бы мог соответствовать хотя бы частично её высокому происхождению, её боевым подвигам и героическим стремлениям, и хотя бы был вполовину так же красив, как она. Да, битва с Геральтом подпортила смазливое личико Гласа, изуродовала, это не могло не расстраивать. Надо было сказать папе: внешность мальчиков из Ольх не порти, ещё пригодится любоваться и томно вздыхать. Но тогда она, как наивная дурочка, думала только об Авалак’хе. А ведь даже матушка Йен ей говорила, что делать ставки на одного мужчину — неразумно, надо метить в любовницы минимум двоим. Уж Йеннифэр-то знала толк в этих вопросах! Отца вон как под каблук загнала: и о Трисс сразу забыл, как увидел маму. А уж Трисс тоже ведь не лыком шита… Надо будет придумать что-нибудь с этим ужасным уродством на лице Эредина: хотя бы повязку какую-никакую. Определённо надо будет отправиться на рынок; прикупить красивых одежд и ей и эльфу, обязательно нужно заказать у кузнеца наручи из двимерита (а то ведь Глас порталы тоже умеет создавать, может свинтить, не успев осознать своего счастья), еды готовой закупить (не будет же Цири сама готовить!), ну и может для постельных утех что-то найдётся интересное… Эредин тихо прошептал во сне: — Карантир… Тьфу ты, чёрт возьми! Вокруг одни пидарасы! Это же насколько Навигатор в душу королю запал, что тот даже во сне его имя шепчет. Ну, ничего, это всё оттого, что рядом с Эредином женщины настоящей не было. Гомосексуализм можно на раз-два вылечить прикладыванием женской писечки к эрегированному члену. По крайней мере, так говорил Ярпен Зигрин… Цири не знала, насколько это правда, но звучало вполне логично. Лечить от гомосексуализма чисто технически можно было попробовать уже сейчас: может не так радикально, не так сразу, как советовал Ярпен, чтобы не смущать эльфа. Говорят, у эльфов особо тонкое, воздушное восприятие жизни, с ними надо быть помягче, чтобы не разбить хрупкое сердечко мужчин. Да и кто знает, может от вида сисечек с непривычки-то после объятий Карантира впадёт в шоковое состояние. Тут важна тактичность, осторожность. Цирилла нежно прикоснулась к груди Ястреба, указательным пальчиком обвела линию ключиц, плеч, подбородка, с особым волнением дотронулась до тёмно-бордовых сосков. Мечтательно вздохнула. Жизнь девушки воистину заиграла новыми, светлыми красками. Медленно ведьмачка принялась расшнуровывать хлопковые тесёмки рубахи, дабы её взор мог насладиться возбуждающими картинами. Чёртова повязка на животе! Так она мешает узреть всю красоту эльфийского пресса... сейчас были видны только верхние кубики. Девушка прикоснулась и к ним, не выдержала, прижалась губами, поцеловала столь милую деталь фигуры мужчины. Вообще всего эльфа безумно хотелось зацеловать! Такой красивый… конечно, не настолько видный, как она, но всё-таки это — пока что лучший из возможных вариантов. Цирилле стало нестерпимо горячо от мысли о том, что она вот-вот сможет развязать завязки его хлопковых брюк и взглянуть на то достоинство сильного пола, ради чего всё, собственно говоря, и замышлялось. А вдруг ОН окажется маленьким? Или кривым, выгнутым смешным образом? А если просто всё какое-то отвисшее, некрасивое? А вдруг цвета какого-то синюшно-бурмалинового? Цири вдруг напряглась, напряжённо думая о том, что же делать, если её ожидания не оправдаются. Выкидывать Эредина обратно в холодное море Скеллиге, где изначально и нашла? Столько сил и денег было потрачено… денег конечно не её, денег самого Эредина, но кто сказал, что она не могла их сразу отобрать и тратить как ей вздумается? Она же, как благородная дама, потратила деньги Короля Гона на его же здоровье. Он должен оценить такой жест… когда очнётся. Нет, терзать себя сомнениями дальше смысла нет. Цири спешными движениями рук избавилась от завязок брюк и приспустила светлые хлопковые трусы. Тук. Тук. Тук. Сердце стучало громко, быстро. Ещё бы! Такой важный момент. Вздох облегчения прервал повисшую в лаборатории тишину. Всё было хорошо. Вернее, всё было у Эредина просто замечательно. Даже слишком. Не факт, что ЭТО вообще в неё поместится. Но вид воистину впечатляющ. Цирилла наклонилась пониже к чарующему зрелищу, уже собиралась дотронуться, когда вдруг резкий удар по затылку прекратил её похотливую деятельность. Цирилла даже не успела ойкнуть, только схватилась за голову, как-то очень обиженно взглянула в единственный, горящий гневом, глаз Эредина, и тут же потеряла сознание.

***

Утро добрым не бывает. А пробуждение после недели-двух пребывания в коматозном состоянии и вовсе невозможно назвать приятным. Эредин всё это время находился в странном забытьи между жизнью и смертью: он видел смутными урывками картины своего прошлого, видел погибших родных и близких, видел образы иных, странных, удивительных миров. Сквозь пелену комы он иногда чувствовал, как снова и снова с помощью настоек и зелий его вводят в сон, не дают очнуться, прийти в себя. И это раздражало больше всего. Ощущение собственной беззащитности, ощущение невозможности даже пошевелить кончиками пальцев, при том, что он время от времени явственно чувствовал всё, что происходит вокруг, угнетало его. Как же он хотел подняться с ложа, найти острый клинок и раскромсать в клочья всё и всех вокруг. Чёртовы, долбанные дхойне! В пекло весь их мир, в пекло все их попытки возродить его фактически из мёртвых. В пекло! Он бы сжёг дотла их примитивные жилища, он бы не оставил камня на камне от их селений. Но… для всего этого нужно было набираться сил. Силы ему были нужны как никогда. Очнулся он от весьма любопытных тактильных ощущений. Чьи-то маленькие тёплые пальчики касались его груди, плеч, пресса. Кто-то по-девичьи взволнованно, глуповато вздыхал. Zireael?! В тот момент, когда человеческая самочка принялась целовать его живот, он с огромным трудом приоткрыл тяжёлое веко, чтобы наконец-то убедиться в догадках. Да, это была она. Определённо она. Что же случилось с этой нахальной людской девицей, что она так сильно отъехала с катушек? Белый Хлад остановлен. Он сквозь сон слышал это из уст уродливого старца, что противным ворчливым голоском хвастался успехами Ласточки перед своими подопечными. Знающие говорили, что девушка не должна была выжить, что её короткая, как у мотылька, жизнь падёт на алтарь Предназначения, как щедрый дар Старшей Крови в уплату за избавление от морозной стихии. Но она выжила… И, судя по всему, тронулась разумом. Всякое бывает. Эредина сам факт безумия Цириллы вообще бы не волновал, если бы ему, по не менее безумному стечению обстоятельств, не пришлось оказаться у неё в «плену». От мысли о плене Гласу стало особенно смешно: жалко, сил даже посмеяться не было. Настойки сыграли свою роль: тела эльф практически не чувствовал. Невероятными усилиями ему удалось пошевелить пальцами правой руки. К горлу подступила тошнота, в глазу заметно потемнело от физической нагрузки, Эредин сжал до боли зубы, чтобы только не застонать и не выдать ведьмачке своего пробуждения. Девчонка нагло лезла уже теперь ему в брюки, видимо, лицезреть его торс ей показалось мало. Цирилла без промедления развязала завязки его штанов, приспустила трусы и напряжённо вглядывалась в его член. Что там хочет увидеть? Вероятно, вообще видит мужчину голым впервые. Это могло бы всё объяснить касательно странностей её поведения. Эредин разных женщин повидал на своём веку, с разными имел сексуальные связи, но такого равнодушия к представительнице прекрасного пола, как к Цирилле, ни к кому не испытывал. Этот чёртов цирк ему порядочно поднадоел, и в момент, когда девушка уже потянулась рукой к члену, эльф не выдержал, собрал всю свою волю в кулак и ценой неимоверных усилий вырубил наконец-таки эту долбанную суку. В глазу снова потемнело, тошноту было более невозможно терпеть и эльф, перекинув голову через край кровати, исторг скудное содержимое желудка на пол, морщась от горько-кисловатого, противного привкуса во рту. Сердце стучало бешено. Уже не видя фактически ничего, он схватился за спинку кровати, дабы оттолкнуться от постели и хотя бы сесть, но сил больше не было. Эредин терял сознание. Снова. И видел только безграничную, плотную, пугающе пустую темноту.