Хищник

Ягер едва ли не уронил трубку на пол кабинета. Он ожидал чего угодно, но явно не таких подарков судьбы. Перед ним сидел мужчина чуть старше его самого. Его темные волосы были как-то странно зачёсаны набок, что совершенно не соответствовало той моде, однако эта прическа очень сильно подчеркивала мужественные черты лица. Его тёмно-синие, как небо в летнюю грозу, глаза смотрели холодно и строго, а галантная улыбка не вызывала ничего, кроме страха перед этим человеком. Мужчина сидел в кресле абсолютно расслабленно, словно он в своем собственном доме. Хотя Клаус решил, что лучшим выражением было бы «в своём собственном Аду». Изучив лицо сидящего перед ним, Ягер опустил взгляд на его форму. «Бригаденфюрер СС, — прискорбно сообщил мозг. — Это не сулит ничего хорошего. Что могло ему понадобиться, раз уж этот дьявол приехал лично?» Однако спрашивать не хотелось. Штандартенфюреру даже смеяться над Эрихом не хотелось. Не бояться этого мужчины было верхом идиотизма. А Ягер не был идиотом, и восхождение на эшафот ему не казалось хорошей идеей. «Герр Хартманн». Это прозвучало как приговор. Штандартенфюрер был наслышан об этом человеке. О нём было известно многое, но в то же время никто ничего о нём не знал. Его боялись, потому что слухи, что ходили о его методах и возможностях, пугали даже матёрых офицеров. Вальтер Хартманн был истинным арийцем, истинным генералом Рейха, харизматичным и безмерно жестоким человеком. Вальтер Хартманн был истинным дьяволом. — Heil Hi… — начал было Ягер, поднимая руку, однако был перебит Хартманом. — Das ist es nicht wert, Jäger. Mein Auge zucken bald von diesem. (Не стоит, Ягер. У меня скоро глаз будет дергаться от этого.) Ягер молча уставился на Вальтера, а затем, вспомнив, что это неприлично, перевёл взгляд на Эриха. Хотя лучше бы не делал этого. Помимо двух молний, штандартенфюрер разглядел и звание старого знакомого. «Оберфюрер, — всё также прискорбно заявил мозг. — Видимо, Клаус, ты здесь всем уступаешь в звании, и все твои сверхполномочия останутся лишь на бумаге». — Ich verstehe Sie, Herr Hartmann. (Я Вас понял, герр Хартманн.) — тихо произнёс Ягер, посмотрев в сторону Вальтера. — Das ist großartig. Nun zum Punkt. Sie haben eine wichtige Aufgabe, was bedeutet, dass Sie eine große Verantwortung tragen. Mein Offizier wird Ihnen bei der Arbeit helfen. (Вот и замечательно. А сейчас к делу. У тебя важное задание, а это значит, что на тебе большая ответственность. Мой офицер поможет тебе справиться с заданием.) — бригаденфюрер кивнул в сторону Эриха. — Das ist Erich Richter. Sie berichten ihm über alle Aktionen. Das ist klar? (Это Эрих Рихтер. Обо всех действиях ты докладываешь ему. Это понятно?) На мгновение повисло молчание, которое, пожалуй, не смущало только Хартмана. Его, казалось, вообще ничего не смущало. Хотя нет, Эрих тоже был вполне спокоен, что значило, либо то, что его хозяин в хорошем настроении, либо то, что брюнет просто привык к поведению бригаденфюрера. — Ja, Herr Hartmann. Aber was ist mit Tilike? (Да, герр Хартманн. Но как же Тилике?) — Ягер сам удивился, как несмело звучал его голос. — Er ist dem Leiter des Lagers zugeordnet, nicht Ihnen. Für den Fall, dass er sich nicht selbstständig macht — wenden Sie sich an Erich. (Он приставлен к начальнику лагеря, не к тебе. В случае, если он будет лезть не в своё дело — обратись к Эриху.) — мужчина взял со стола стакан с виски и отпил глоток янтарной жидкости. — Du kannst gehen. (Можешь идти.) — Wir sehen uns, Herr Hartmann. (До встречи, герр Хартманн.) — Клаус открыл дверь и собирался выйти, однако замер, последний раз взглянув на бригаденфюрера. — Ich weiß sehr gut, dass Sie dieses Treffen nicht wollen. (Я прекрасно знаю, что ты этой встречи не хочешь.) — Вальтер улыбнулся. — Und ja, Yager, Initiative ist nutzlos. Die Kriegsgesetze sind sehr hart. Jetzt geh. (И да, Ягер, самодеятельность ни к чему. Законы военного времени очень суровы. А теперь иди.) Штандартенфюрер вышел из кабинета, переваривая информацию. К Тилике он уже привык, да и парень не особенно лез в его дела, а вот Рихтер… С этого дня всё кардинально менялось и явно не в лучшую сторону. Эрих был бомбой замедленного действия, и это сулило много неприятностей. Особенно сейчас, когда нужно было любой ценой уберечь русского танкиста. Мужчина свернул в коридор, и даже не сразу заметил шагов его старого знакомого. Он лишь внезапно почувствовал спиной бетонную стену и крепкую хватку на собственных плечах. — Erich, geh weg von mir. (Эрих, отойди от меня.) — сквозь зубы процедил Клаус, слегка раздраженно глядя в зеленые глаза напротив. — Persönlicher Raum. (Личное пространство.) — Als ob es dich früher gestört hätte. (Как будто раньше оно тебя волновало.) — улыбнулся Рихтер, слегка навалившись на Ягера. — Ich habe dich verdammt vermisst, Klaus. (Я чертовски скучал, Клаус.) Штандартенфюрер сильнее вжался в стену не желая находиться на таком расстоянии с Эрихом, однако и отталкивать его тоже не хотелось. А тот, словно чувствуя это, не отодвигался ни на миллиметр. — Ich habe bereits zu diesem Thema gesprochen. (Я уже высказался на этот счёт.) — лихорадочно соображая, что делать, огрызнулся штандартенфюрер. Идея пришла странная и на первый взгляд даже дикая. Именно такая, какая стопроцентно подействовала бы на Эриха. Выхватив из кобуры пистолет, Клаус приставил ствол к солнечному сплетению старого знакомого и тихо прошипел: — Tritt zurück, Erich. (Отойди, Эрих.) Зеленоглазый же нагло усмехнулся и тихо прошептал в ответ: «Schießen.»(Стреляй.) А затем сократил расстояние между ними, целуя штандартенфюрера.