Хищник

— Я заберу тебя отсюда, Коля, только соглашайся. Этот экипаж — единственный предлог, под которым я тебя могу вытащить. — Ягер внимательно посмотрел на солдата, который молча буравил взглядом стену. — Не могу. — Николай набросил на себя рубаху, переводя взгляд на полностью одетого немца. Опять та же омерзительная форма, такая же, как на начальнике концлагеря, на прочих фрицах, что снуют туда-сюда. Он ненавидел её всем сердцем, но, в то же время, она так шла его немцу. — Не можешь? — тихо поинтересовался штандартенфюрер, прекрасно понимая, что так мешает Ивушкину. — Не могу. — молодой танкист отвёл взгляд, а затем и вовсе сел на свою скамью, тихо прошипев от легкого дискомфорта. — Клаус, я не могу. Там моя страна, там мой дом, там моя Родина. Родина, дом, страна … Ягер прекрасно знал, что это такое. С самого детства ему внушали, как важна страна, как важна Родина, как важна Германия. Лишиться друзей, семьи, любви во имя Великой Германии — мелочи, ведь так? Ведь что есть человек, который бесполезен своей Родине? Ивушкин выглядел сейчас слишком серьёзным, сосредоточенным, взрослым. Он не меньше штандартенфюрера был привязан к своей стране, и немец понимал это. Напряженные мышцы рук, опущенные голова и плечи — Коля явно не сможет переломить себя. Пропаганда, пропаганда, ещё раз пропаганда. Как же Ягер ненавидел всё это. Он сам на этой чертовой войне ради своей страны. Но за страну ли он воюет? И будь он проклят, но сейчас он действительно задумался о выборе. — Ты ведь сам… — Тише, Коля. Кто-то идёт. Мужчина резко выпрямился, прислушиваясь к шагам за пределами камеры. Тяжелые, уверенные, с характерным звоном металлических набоек. Идущий отчеканивал шаг, но делал это как-то странно. И это не нравилось штандартенфюреру. В лагере никто так не ходил, а это означало, что идущий ему не знаком. Клаус задержал дыхание, уставившись на дверь. Звук шагов становился всё отчетливее и громче, только теперь сюда добавились шаги охраны. С каким-то внутренним ужасом старший мужчина отметил — они все направлялись сюда. А это не предвещало ничего хорошего. Наверное впервые в своей взрослой жизни Ягер растерялся. Он совершенно не знал, что ему делать, чего ждать от пока неизвестного ему офицера. Хотя хриплый голос за дверью был ему определённо знаком. Только вот обладателя данного тембра он никак не мог вспомнить. Николай слегка удивлённо посмотрел на Клауса, пытаясь понять, что случилось. Что смогло так легко выбить этого идеального солдата из колеи, заставляя испуганно таращиться на дверь. Он ждал указаний от немца, но их почему-то не было. Время словно замедлило свой бег, позволяя в полной мере прочувствовать всю напряженность ситуации. Проследить, как Клаус постепенно принимает свой обычный вид: как взгляд его становится ледяным, а лицо лишается всех эмоций. Как на арену возвращается жестокий, хладнокровный штандартенфюрер Ягер — идеальный солдат Рейха. И становится поистине страшно. Молодой танкист чувствует себя совсем неуютно и молча сдвигается на край скамьи, подальше от немца. А Клаус даже не реагирует. И это причиняет боль. Дверь открывается резко и с омерзительным скрипом, режущим слух. Ивушкин дергается и падает со скамьи, срывая кожу на руках о бетонный пол. Ягер же, стоя спиной к двери, молча смотрит на пленного. — Ja, Klaus, die Zeit spart niemandem Zeit. Nicht wahr? (Да, Клаус, время никого не щадит. Не так ли?) Штандартенфюрер резко оборачивается и удивлённо вскидывает брови, глядя на вошедшего. Напротив стоит высокий брюнет с яркими зелеными глазами. Хитрый прищур, дерзкая ухмылка… Ягер готов прямо сейчас достать пистолет и пристрелить его. — Nur für dich ist es günstig, Erich. (Только к тебе оно благосклонно, Эрих.) — Möchten Sie sagen, dass ich mich überhaupt nicht verändert habe? Es ist 20 Jahre her. (Хочешь сказать, что я совсем не изменился? Прошло уже 20 лет.) — брюнет улыбнулся, слегка склонив голову набок. — Kein Tropfen. Du bist immer noch ekelhaft. (Ни капли. Ты всё так же отвратителен.) — без тени улыбки ответил Ягер. — Hast du vermisst? (Скучал по мне?) — Ich hatte gehofft, du wurdest irgendwo getötet. (Я надеялся, что тебя где-то убили.) Брюнет резко засмеялся, словно Ягер сказал что-то очень смешное. И Ивушкину захотелось, как минимум, ударить этого зеленоглазого чем-то тяжелым. — Ich habe dich auch vermisst, Klaus. (Мне тоже тебя не хватало, Клаус.) И Ягер улыбнулся, однако его взгляд зацепился за две молнии на воротнике кителя старого знакомого. «СС, — сразу же пронеслось в голове штандартенфюрера. — Что им понадобилось от меня? Здесь же есть Тилике.» На несколько мгновений в камере повисла тишина, действующая на нервы всем присутствующим. Николай молча изучал "высокомерного козла" и отчего-то боялся посмотреть на Клауса. Может, он просто не хотел подставлять Клауса своим ревнивым взглядом, а может он просто не хотел видеть то, как мужчина изучает своего старого знакомого. Тишину прервал Эрих. — Probleme mit dem Russen? Ich kann helfen. (Проблемы с русским? Могу помочь.) — Эрих очаровательно улыбнулся, с интересом глядя на солдата. Интерес старого знакомого к Николаю не предвещал ничего хорошего, и Клаус достаточно резко ответил: — Ich werde später mit ihm fertig werden. Der Leiter des Konzentrationslagers ist jetzt auf mich wartet. (Я закончу с ним позже. Меня сейчас ждёт начальник концлагеря.) — Ягер резко направился к выходу, даже не взглянув в сторону молодого танкиста. — Großartig, lass uns gehen. Ich werde mit dir gehen. (Отлично, идём. Я тебя провожу.) Мужчины вышли из камеры, а Ивушкин, измотанный таким огромным количеством впечатлений, забрался на свою скамью. Ему совсем не нравился новый немец. Он казался хуже, омерзительнее других. А за эту улыбку, обращённую к его Ягеру, брюнета хотелось убить. Через несколько минут раздумий Коля уснул. *** — Sag mir, Erich, was bringt dich hierher? (Скажи мне, Эрих, что привело тебя сюда? — тихо спросил Ягер, прикуривая трубку.) — Ich vermisse. (Я соскучился.) — небрежно бросил зеленоглазый, открывая перед штандартенфюрером двери. — Es ist lustig. (Смешно.) — мужчина вздохнул, окинув собеседника взглядом. — «Прошло 20 лет, а ты всё так же дьявольски красив» — Aber ich habe nicht gescherzt. Wir werden dies später diskutieren.(А я не шутил. Обсудим это позже. ) Эрих открыл дверь в кабинет начальника концлагеря, молчаливо пропуская Ягера вперёд. — Standartenführer Klaus Jäger. (Штандартенфюрер Клаус Ягер.) — отрапортовал зеленоглазый. — Soll ich ausgehen, Herr Hartmann? (Должен ли я выйти, герр Хартманн?) — Bleib Richter. Ich denke, dass Sie sich nicht einmischen werden. (Останься, Рихтер. Думаю, что ты не будешь мешать.) — мужчина повернулся к вошедшему Ягеру. — Hallo Jäger. (Здравствуйте, Ягер.)