Хищник

Человек, погружённый в мир собственных мыслей, не замечает течения времени подобно счастливому. Для него секунды не имеют значения — он слишком занят, чтобы замечать что-то вокруг себя. Так и Николай, размышляя о Ягере, не замечал течения времени, неумолимо отсчитывающего часы до их встречи. Почему же он не смог сказать и слова при этом мерзавце? Нечего было сказать? Нет, напротив, сказать было что, но почему-то ни слова не сорвалось с языка младшего лейтенанта. Он хотел бы закричать, ударить его по этой преступно красивой наглой роже, но он просто смотрел на его губы него. Мужчина даже не заметил, как заснул в ожидании штандартенфюрера. Ягер пришёл с рассветом. Он молча зашёл в камеру и замер, глядя на спящего солдата. Переводчицу должны привести через десять минут, а пока что он мог спокойно понаблюдать за этим непокорным мальчишкой. Мужчина тихо подошёл к койке и осторожно, чтобы не разбудить, сел на краешек. Ягер безмолвно наблюдал за спящим Ивушкиным. Длинные подрагивающие во сне ресницы, расслабленные черты лица, слегка приоткрытые губы… Словно спящий ребёнок. Сколько ему? Двадцать? Двадцать пять? Ему не место в плену, ему не место на войне, его место на свободе. Непослушная прядь волос упала на лицо младшего лейтенанта, и Клаусу стоило огромных усилий не убрать её с лица молодого танкиста. — Du bist so schön.* — тихо прошептал Ягер и внимательно посмотрел на солдата. Тот крепко спал, и, казалось, ничто сейчас не разбудит его. Задержавшись взглядом на губах Ивушкина, немец медленно облизал собственные и неосознанно чуть-чуть наклонился к лицу танкиста. Сердце пропустило удар, а дыхание слегка сбилось. А может, он не почувствует? Клаус несколько мгновений подумал, а затем вполне осознанно наклонился к губам танкиста, замирая в сантиметре от них. Николаю показалось, словно он слышал голос Ягера. Тихий, в какой-то мере нежный, без привычного холода и металла. Солдат будто бы ощущал его присутствие, тепло чужого дыхания. Какое прекрасное видение. Или это не было видением? Ивушкин шумно выдохнул и немец мгновенно отстранился. Момент был упущен. Больно, чертовски больно. Неужели было так сложно не просыпаться сейчас? Немцу хотелось взвыть от отчаяния. Но он не может — он идеальный солдат, штандартенфюрер Клаус Ягер. У двери послышались шаги, и Ягер резко вскочил с места, поворачиваясь лицом к окну. Он вновь принял свой обычный вид и устремил свой взор вдаль. Дверь с диким скрипом открылась, и в камеру впихнули девушку с такой силой, что она, не удержавшись на ногах, упала. Ивушкин мгновенно вскочил от резкого звука и сел на скамейке, сонно глядя на происходящее вокруг. У окна невозмутимо стоял Ягер. Такой холодный, отстранённый, гордый… Он выглядел хищником, спокойно наблюдающим за жертвой. За Николаем. Штандартенфюрер спокойно, надменно посмотрел на Ивушкина, прекрасно понимая, что он повелитель этой крохотной жизни. Одно слово — и конец, но нужен ли этот конец Ягеру? Ивушкин опустил взгляд: на полу почему-то лежала Анна. Он даже не заметил, как она оказалась там. Младший лейтенант спрыгнул с койки и тихо зашипел от резкой боли, пронзившей всё тело. Он протянул руку девушке, но немец что-то неожиданно сказал. — Berühren sie nicht. Wenn sie, die Druckknöpfe Leben will. — штандартенфюрер покачал головой. — Он сказал не трогать меня. Если я хочу жить, то сама поднимусь. — прошептала девушка и встала, отряхнув подол платья. — Wie fühlst du dich, Nikolaj? — совершенно незаинтересованным тоном спросил Ягер. — Как чувствуешь себя, Николай? — перевела Анна, озабоченно глядя на солдата. О, как много дерзостей хотел сказать Николай! Как много слов сейчас было в его голове. Едких, озлобленных, осквернённых ненавистью и яростью. Но с языка сорвалось лишь тихое: — Всё хорошо. — Es ist alles gut. — перевела Анна, глядя в пол. А Ягер на мгновение улыбнулся: тепло, по-человечески. От этого тихого, вкрадчивого шёпота Николая в груди немца разлилось какое-то тепло и улыбка, именно улыбка, а не звериный оскал, появилась на его губах. Николай лишь удивлённо замер, глядя на Ягера. — Так ты, оказывается, живой. — прошептал младший лейтенант и ему показалось, что немец кивнул в ответ. — Übersetzen.** — произнёс Клаус и девушка поспешила перевести фразу Николая. — Also, entpuppt sich Leben. — Ja, Nikolaj.