Mad about You

— А потом по правилам надо бы добавить еще и специи, — Адам тоже умел давать показательные выступления. К примеру, на кухне в доме Томми, куда они все трое приехали, предварительно закупившись продуктами и предоставить приготовление обеда великому волшебнику от плиты. Чем тот и воспользовался, превратив готовку мяса и овощей в целый спектакль. — И специи к мясу, они такие более резкие, чем, например, к рыбе. Потому что рыба сама по себе уже почти готовое блюдо. Некоторые ее предпочитают есть сырой. — Фу, — поморщился Март. — Все бы ничего, а как представлю, что в этой рыбе можно встретить… — Да, — поддержал парня Томми. — Но. С другой стороны, те же японцы употребляют ее сырой и ничего, прекрасно себя чувствуют! — Они просто генетически к этому предрасположены, — засмеялся Мартин. Адам наконец объявил, что все готово, иначе присутствующие уже бы захлебнулись слюной от восхитительных запахов, незамедлительно поплывших по кухне. Он выложил на круглое плоское блюдо нарезанные по всем правилам сервировки овощи и поставил стаканы для воды. — Вкусно! — Март с аппетитом подрастающего организма бодро расправлялся с куском стейка. — Вообще-то, мясо… Жестокие мы варвары, надо просто сжевать веточку укропа и ломтик груши… — Не знаю, — сказал Томми. — Мне всегда нравилось мясо. На вкус, разумеется. И получше так прожаренное. Без всяких там сочащихся жидкостей… — Жидкостей! — засмеялся Адам. — Это сок. Мясо обычно отдает сок. И у меня есть вопрос по поводу мяса как о еде чемпионов. Томми удивленно вскинул свои темные брови. — Ко мне по поводу мяса? — Мясо просто к слову пришлось, — Адам постучал вилкой о тарелку. — Я хотел тебя спросить про эту серию поединков без правил. Журналисты трубят о твоем возвращении в большой спорт, но, как я тогда тебя понял, ты же не выступал в этом виде спорта. Ты же боксер, при чем здесь этот жуткий спорт? Мартин примолк, поглядывая то на Адама, то на Томми. — Бои без правил — это официальный вид спорта, — Томми отпил глоток воды и поставил стакан на стол. — Это не убийство. Хоть они и называются без правил, у них есть довольно четкий свод запрещенных приемов и сейчас это практически безопасно для спортсменов. — Официальный, да, — согласился Адам. — А подпольный? Том отвел глаза. — Томми, ты же не собирался участвовать в этом подпольном… ? — взволнованно спросил Март. — Там же главное — тотализатор, ставки на участников… Устроителям-организаторам нет дела, в какой весовой категории противники и тогда, тогда это уже точно убийство. — Ну, не драматизируй, начинающий журналист, — отмахнулся от него Томми. — Убийства…. Несчастные случаи, последствия травм, да, и то достаточно редко, убийство — слишком громкий термин и не подходящий к этому виду спорта. — А твой брат? — в упор спросил Адам. — Несчастный случай или последствие, не важно, а только он погиб. И виновато в этом, то, что ты называешь спортом. — Мой брат прекрасно понимал, на что он идет, — отчеканил Томми. — Он был не начинающий боец, а выступал уже лет семь, если не больше, — он помедлил и посмотрел по очереди на них обоих, смирно сидящих рядом. — А с чего вы так разволновались? Раскудахтались, как наседки? Как будто я согласился в гладиаторских боях выступать. Против легионов Римской Империи. — Но ты и не согласишься, ведь так? — Адам вцепился в него хваткой терьера. — Я еще ничего не решил, — ответил Томми. — Томми, — осторожно вступил Март. — Это … это реально, не твое. Ты же сам знаешь, боксеру в боях без правил — совсем не место. — Это еще почему? — сразу взволнованно вскинулся Адам. — Что ты там нарыл в плане информации, проныра-начинающий-журналист? Томми укоризненно покачал головой, а Март продолжил: — Просто, в боях без правил классическому боксеру трудно перестроиться, это хорошо тем, кто единоборствами восточными занимался, или силовым чем-то, вроде сумо или дзюдо. Там можно выстоять, не реагируя и взять победу по очкам. А боксер начинает двигаться и быстро растрачивает силы… — Нет, я действительно не понимаю всей вашей кутерьмы и ажиотажа! — Томми уже казался раздраженным. — Вы просто сидите сейчас и комментируете наперегонки мой собственный бой с кем-то из асов, и я так понимаю, счет уже давно не в мою пользу? — Не ерепенься, — важно сказал Мартин. — Мне не привыкать Ламберту мозги вправлять, так что теперь и ты прочувствуешь дружескую заботу на своей шкуре! Они еще посмеялись, но Томми именно своей шкурой чувствовал прохладу тревоги, которую Адам прятал в своих глазах за густыми черными ресницами. Наконец Мартин объявил, что ему пора домой, Томми вызвал такси, потом они все вместе убрали со стола и Адам вышел проводить Марта. — Адам, — ты будешь клиническим идиотом, если не продолжишь начатое, — заговорщицки озираясь на дом, сказал ему мальчик. — Вы вместе смотритесь просто идеально. Как глянцевая картинка, и только не говори мне сейчас, что это все напускное, иллюзия и никаких чувств вы друг к другу не испытываете. — Не буду такое говорить, — послушно отозвался Адам. — Правильно, друг мой, — забираясь в такси, кивнул Март. — Иди и веди себя как мужик! — О, господи, — закатывая глаза, простонал Ламберт. — Меня учит жить лохматый пацан! Лохматый пацан грозно выставил ему в нос сжатый кулак и укатил в желтом такси восвояси. Адам вернулся в дом и обнаружил, что предмет его предполагаемого мужского поведения благополучно скрылся в своей спальне. Ламберт походил по дому, принял душ, меланхолично разглядывая рисунок на нежно-розовой стенной панели, потом поднялся к себе в спальню, переоделся в домашние, ну как домашние — купленные сегодня пижамные штанишки от Brioni, потом подумал, что досчитает сейчас до пяти, и сам пойдет в спальню к Рэтлиффу. Спустился вниз и досчитал до трех. И открыл дверь в спальню Томми. Рэтлифф стоял на пороге, в полосатых мешковатых шортах и Адам застал как раз то мгновение, когда тот заносил ногу через порог спальни. И почти упал в его объятия. — И до скольки ты досчитал, противный мальчишка, — облизывая свои завлекательные губы, спросил Томми, — сколько мне еще нужно было тебя ждать? Адам так и не размыкая своих рук, целовал Томми на пороге, спальни, потом, так же в поцелуях они допятились до кровати и чуть не промахнулись мимо, все так же терзая уже зацелованные припухшие губы друг друга. В кровать они все же попали, благодаря все той же реакции Томми, который применяя захваты и перебросы, благополучно уложил Адама на себя сверху, улыбаясь довольно и светя глазами, словно противотуманными фарами на темной дороге. — А это что это у тебя? — Адам вытащил из-под подушки тюбик, сплошь покрытый замысловатыми иероглифами без перевода. — Пока ты в бутиках пижамки и рубашки покупал, — быстро проговорил Томми, раскручивая тюбик, — там по соседству лавка Аюрведы мне на глаза попалась… Так что, вперед, смазка придающая, черт его знает чего придающая, пахнет неплохо и на ощупь прохладная… — Сейчас все на ощупь и проверим! Смазка была очень к месту. Именно к тому месту, куда ей и полагалось быть. Пальцы Адама, скользкие, прохладные, но подогревающиеся тем, к чему он прикасался, доставляли Томми неземное наслаждение. Адам гладил его напряженный член, потом плотным кольцом охватил его и снова движения вверх-вниз, словно специально предназначенные сладко мучить Рэтлиффа, заставляя того извиваться и снова и снова притягивать его к себе для поцелуев. Потом те же нежные, уже согретые пальцы разомкнули свое кольцо и проникли сквозь колечко мускулов, сперва напряженное, а через несколько минут раскрывшееся, подставленное под пальчики с тягучим благодарным стоном. Ну и вершиной всего проделанного, все тот же поцелуй, и Адам протолкнулся сквозь колечко, которое тут же сомкнулось вокруг его собственного члена, рваный выдох-выкрик Томми прямо в его губы, запрокинутая его голова и тут же нетерпеливое подталкивание под него, требующее и вознагражденное Адамом с лихвой. Он сразу вошел полностью, чувствуя тесный внутренний жар, который смел остатки его сознания и увлек за собой все дальше, потому что Томми и не думал тормозить на нежностях или медленностях. Они оба стонали в ритме своих движений, а Том еще и вскрикивал, когда Адам попадал по простате, через несколько толчков поменяв угол проникновения. И когда Адам уже был на грани всего существующего внутри них цунами, Томми, так и не притронувшись к своему члену, выстрелил горячими каплями, чем совершенно сразил Адама, который выйдя из него, присоединился к нему такими же стреляющими струйками оргазма. Адам склонился над томминым животом и длинным движением слизал несколько капель. Томми инстинктивно дернулся, но, Адам, тут же плавно лег рядом, довольно облизываясь. — Ты словно кот, — сказал, улыбаясь Томми, — словно кот, слизывающий сливки со своих усов. Адам блеснул прищуренным глазом. — В Древнем Египте кошки считались божественными животными, так что ты просто обязан мне повиноваться! — Повиновение! — зашевелился возле его бока Томми. — Собственно я не против, вот только завтра на работу с утра… — Не романтик! — печально констатировал факт Адам. — Не романтик! — Да я не в этом смысле, — поспешил отговориться Рэтлифф. — Мы всегда сможем продолжить с того места, на котором остановились! — Вот это уже другой разговор! — обрадовался Ламберт. — Понемногу становишься послушным милым котиком, под стать мне, уже божественному созданию…