Mad about You

Том молчал, но и глаза свои не отводил. — Я больше не хочу ни от чего отказываться. Я хочу жить сам, и я больше не позволю никому жить вместо меня, — сказал Адам. — Ты уйдешь от Купера? — тихо спросил Томми. — Он … Ты зависишь от него, он может повлиять на твое будущее. — На мое будущее может повлиять только один человек, — печально отозвался Адам. — Завишу? Ты так сказал, словно я десятилетний ребенок без водительского удостоверения. — Я не это имел в виду, — Томми смутился. — Причем тут ребенок? Черт, — он взъерошил свою длинную челку. — Я даже не знаю, что мне нужно сказать. — Да не нужно ничего говорить, — ответил на это Адам. — У тебя есть лишняя зубная щетка и бритва? Том снова удивленно моргнул. — Ну и все, — продолжил Адам. — Я спать лягу, — он осмотрелся. — Там наверху у тебя что, спальня для гостей? Вот там и лягу. — Хорошо, — Томми пошел впереди него по лестнице наверх, открыл дверь в спальню и прищурившись оглядел комнату. — Да, здесь можно жить, вполне. Я тебе ее сдам в аренду, пожалуй. — И усмехнулся. — Постельные принадлежности в шкафу, остальные принадлежности — в ванной комнате, халат банный возьми любой, с остальным разберешься. Тебе завтра когда на работу? — У меня выходной, — Адам с разбегу плюхнулся на мягкую кровать, застеленную ворсистым покрывалом. — Буду тут, в своей комнате, — он выделил голосом слово «своей», — дрыхнуть до полудня. — У меня тоже выходной, — сказал Том. — Тогда спокойной ночи. Адам походил по комнате, посмотрел в окно на освещенную подъездную дорожку со своим «Гольфом» перед крыльцом дома, потом разобрался со всеми принадлежностями в ванной комнате и шкафах, улегся обратно в кровать и взял в руки телефон. Марту он скинул сообщение в мессенджер, чтобы тот не дергался и пока все спокойно. Потом равнодушно взглянув на пятнадцать пропущенных от Купера, написал и ему, чтобы не ждал его к себе домой ни завтра, ни послезавтра. И вообще, пожалуй, жить порознь друг от друга — было тогда не самой плохой его, Адама, идеей. Вот и начнем. Повернулся на бок и уснул. Утро начиналось с неожиданного неяркого, но все же солнца в осеннем небе Нью-Йорка и жужжания кофемашины с первого этажа. Дверь в его комнату была открыта и Адам понял, что Том заглянул к нему, будить не стал и ушел вниз, предоставив ему просыпаться самому под звуки и запахи готовящегося завтрака. — Будешь меня здоровой едой кормить? Доброе утро! — Адам спустился по лестнице и уселся за стол. — Доброе! — улыбаясь своими темными выразительными глазами, ответил Томми. — Исключительно здоровой! Адам наморщил нос. — Брокколи и шпинат? Надоело… — Яичница с беконом и тосты с джемом! — Ну вот, уже красота! Как удачно я снял у тебя комнату, даже с полным пансионом! — Договорились. А в качестве арендной платы, покупаешь продукты, иногда готовишь сам, профессионально, ну и еще можно красиво забрасывать одежду в стиральную машину. — А ты теперь в этом доме живешь постоянно, съехал из своего криминального райончика? — Адам выцепил тост из хлебной корзинки и намазал его джемом. — Да, — Томми поставил на стол тарелки и две кружки с кофе. — Дорого содержать и квартиру и дом. Да и тут мне нравится, тишина… — он искоса взглянул в окно и перевел глаза на Адама. — И зелени больше, и воздуха свежего больше. Адам улыбнулся ему в ответ. — Чем займемся в этот выходной денек? Томми застенчиво опустил глаза в стол. — Вместе? — Ты против? — Адам притворно обиделся. — Ты уже построил планы… без меня? — У меня была одна мысль, — по-прежнему неуверенно сказал Томми. — Но, скорее всего, тебе это будет не очень интересно. Адам уже был совершенно заинтригован. — Давай, не тяни, рассказывай, куда собрался? — Я хотел бы увидеть висячие сады Семирамиды. — Томми сказал быстро, словно боясь передумать. Ламберт от неожиданности чуть кружку с кофе не брякнул об пол. — Аааа, — выдохнул наконец, Адам, — Вавилон? Нет, я точно пас, в Ираке стреляют, я не поеду. — Трусишка! — уже более расслабленно засмеялся Томми. — Не надо нам в Ирак. Это выставка подвесных композиций, в «Арене Атриуме», полностью воссозданы знаменитые ландшафты и я хотел… Адам рассмеялся ему в ответ. — Спасибо, что не Ближний Восток, друг мой! — Можно взять с собой Мартина, ему будет полезно увидеть то, что они проходят по школьной программе, так сказать, наглядно. — Да, — согласился Адам. — Я тоже подумал, что он бы здорово обрадовался! — Он живет с вашими родителями? — спросил Томми. — Заедем тогда за ним? Адам покачал головой. — Он живет со своими собственными родителями. Так получилось, он часто выдает себя за моего брата, не всегда удобно сказать, что он мой лучший друг, так же как и я — его. — Я догадывался, — откликнулся Рэтлифф. — Он не похож на тебя, да и отношения у вас именно как у друзей, у надежных верных друзей. — он подумал, — отношения между братьями, они, разумеется, у разных людей бывают разными, но… там такая, мне думается, особая связь, вплоть до блеска в глазах, когда смотришь на него, а брат смотрит на тебя. Как родной брат… или, как… — Как любимый, — просто закончил Адам. — Как тот, кто тебе особенно дорог. — Заберем его у колледжа, — сказал Адам, выруливая с парковки. — Но сначала… — Я так и подумал, — досказал за него Томми. — Шопинг, что и требовалось доказать. Не можешь же ты ходить два дня в одних и тех же джинсах! — Умница какой! — не остался в долгу Ламберт. — Сам переоделся аж два раза, пока я посудомойку загружал! Мне необходимо отвлечься от такого удара судьбы! — Дай слово не увлекаться, а то ребенок ждать будет! — Я предупредил его, чтобы не уходил никуда, так что… часа два у нас есть. — Тебе два часа — это только с продавцами перемигнуться, — подколол его Рэтлифф. — А как они натащат тебе целую гору вешалок, так это еще только один бутик, а их сотни! — Ну, знаешь, я умею держать себя в руках! — Двусмысленная фразочка, но так и быть, поверю! И он реально, уложился в два с небольшим часа. Только после этих двух с небольшим часов у Томми, по дороге обратно к машине, голова кружилась так, словно он вылез из тренажера космической невесомости, а перед глазами мелькали горы перемеренной Адамом одежды и в ушах ровно гудел звук разворачиваемых тканей. Адам же шел танцующей походкой человека, получившего заряд бодрости и сил на весь день. — Ну вот, — проговорил он, закидывая десяток пакетов в багажник. — Я же обещал лайтовую версию шопинга. Всего ничего, ты не устал, Томми? — Нет, — с трудом защелкивая на себе ремень безопасности, откликнулся Рэтлифф. — Я энергичен как еж в спячке. — Да ну вас. Вот и Март такой же, только и норовит сбежать из торгового центра, убеждая меня, что у него аллергия на хлопок и кожу! У колледжа было многолюдно — пятница, короткий день у школяров перед уикэндом, машины родителей, разбирающих своих отпрысков и сами отпрыски, радостно перекрикиваясь, выбегающие из ворот одного из элитных учебных заведений города. — У Марта семья состоятельная, — спросил Томми, поглядывая на дорогу. — Я слышал, плата за обучение тут не самая привлекательная. — Да, — согласился Адам. — Кругленькая сумма набегает за год. У него отец крутая шишка в бизнесе, собственное производство мебели и мебельной фурнитуры. Он с ними не живет уже лет десять, но алименты платит исправно. И мама у него замечательная — искусствовед, колонка культурных новостей в журнале и прочее. А Март сам колледж выбирал, заявил, что его призвание — журналистика и все. — Молодец он, — согласно кивнул Томми. — Сам определился с будущей профессией, хорошо, что есть кому помочь и поддержать. Наконец, будущее светило журналистики, деловито посмотрев направо и налево, важно пересекло мостовую, и заметив в машине их обоих, не сдержав чисто детской искренней радости, подпрыгнув от избытка чувств и издав клич индейцев племени сиу, стукнувшись лбом о потолок салона машины, влез на заднее сидение. — Итак, — важно и торжественно начал Март, — судя по тому, что я вижу, а вижу я немало, не только внешнее, но и внутреннее состояние человека, давайте проясним немного вышеобозначенную ситуацию… — Март, — шутливо простонал Адам, — разгоняясь по дороге, — изъясняйся как нормальный человек, твои лекции хороши для твоего пафосного колледжа! Мартин засмеялся и тут же перестроившись, продолжил свою болтовню, перемежающуюся восклицаниями и не совсем цензурными оценочными суждениями. Сады Семирамиды были великолепны. Адам так сразу и сказал Томми и Марту. — Это невероятно! Я думал, это что-то из пластика будет, а они, они реально живые, настоящие. И деревья, и кусты, и цветы. И даже фонтаны-водопады! Они бродили по лесенкам, которые полностью были сконструированы в соответствии с дошедшими до нас описаниями. Все это было размещено в огромном стеклянном павильоне, позволяющим сохранить всю эту яркую экзотическую тропическую красоту без ущерба, который мог причинить осенний климат снаружи. Высокие пальмы шумели своими раскидистыми лапами, вода шумела, падая с высоких уступов пирамид и разбиваясь в чаше фонтана внизу, все это создавало такой поразительный контраст с погодой вне павильона, что казалось все сказкой или кинофильмом. Март убежал вперед, а они вдвоем неторопливо поднимались по ступенькам кирпичной лесенки к вершине пологой пирамиды. — Чувствую себя тем самым царем Давидом! — восхищенно воскликнул Адам. — Дряхлым столетним старцем? — спросил Томми. — На кой черт ты мне таким сдался? Адам резко повернулся к нему. — А каким тогда я тебе сдался? — Таким, какой ты есть. Адамом, только им. А Давиды пусть идут… своей дорогой… И хорошо, что возвращающийся из боковой аллеи Мартин тактично покашлял издалека. А то бы поцелуй длился и длился вечно…