Букет для принцессы

Разноцветные огни огромного торгового комплекса в центре города, единственного на весь Уотертаун, плясали на блестящем от прожекторов льду, уже поцарапанном тысячами лезвиями коньков. Толпы детей, их родителей и подростков заполнили помещение, слышались смех и крики сквозь звонкий голос Бейонсе, поющей через колонки свою знаменитую «Single Ladies». По краям огромного зала виднелись игровые автоматы, аттракционы для детей и бары для уставших от беготни их чад взрослых. Локи плохо понимал, что он тут делает. И дело не в том, что его оторвали от работы и притащили в развлекательный комплекс. Просто Локи с детства не умел кататься на коньках. Он стоял на льду, как покосившаяся Монстера Делициоза*, согнув колени и схватившись пальцами за серую толстовку Тора, еле сдерживающего издевательский смех. Его ступни балансировали на тонких лезвиях, и он чувствовал, что непременно рухнет на лед, если отпустит одежду Одинсона. — Эй, давай же! Это несложно, ну, — подбадривал его Тор, пытаясь выпрямить парня, но тот упорно сохранял свою позицию и беспомощно цеплялся за него. — Сволочь какая, все-таки, — злился Локи, пытаясь хотя бы твердо держаться на коньках, — ведь с самого же начала понял, что ты тот еще аморфофаллус*! — Звучит не очень, — согласился Тор, ловя парня, когда тот на эмоциях все же подвернул ногу и чуть не упал на коварный каток, — ты мне сейчас эту рыжую принцессу из «Холодного сердца» напоминаешь. Ну, знаешь, у нее в конце там тоже что-то с коньками не заладилось. — Заткнись! — чуть ли не прорычал Локи, наконец выпрямившись в полный рост, но все еще держась за Тора, довольного новым сравнением, — чтоб я еще раз согласился хотя бы на короткий диалог с тобой! Хотя бы на фразу! — он засеменил ногами по льду, и Одинсон поспешил взять парня под локти, чтобы тот снова не навернулся, — ты не представляешь, как я сейчас мечтаю засунуть грузонию* тебе в задницу! — В тебе слишком много терминов, принцесса. — А в тебе слишком много идиотизма! Где-то через три песни Локи с трудом передвигался по катку под дурацкие крики Одинсона: «осторожно, флорист на льду!», придерживаемый то за локоть, то за бедра, то за все вместе. Через пять песен он катился по льду, держась лишь за ладонь Тора. Через семь Локи катался сам, хоть и неуверенно, но все же сам. И причем довольно неплохо катался: объезжал детей и даже попытался изобразить персонажа-фигуриста из нашумевшего аниме, однако тогда он плюхнулся пятой точкой на лед. На удивление чуть струхнувшего Тора, самого Лафейсона его падение даже рассмешило, и Одинсон поймал себя на мысли, что ему невероятно приятно смотреть на это искренне улыбающееся лицо. Локи ни за что бы не признался в этом, но в тот день он и правда повеселился на славу. Громкая музыка, падения и взлеты, заливистый смех, ощущение скольжения, чужие пальцы в его ладони… Нет, тот день превзошел все его мрачные ожидания. Уставший от ежедневной трудовой рутины, серых пейзажей на улице и пестрых натюрмортов на работе, он отдыхал и морально, и физически. И пусть бока и филейная часть ныли от синяков, а ставший в последние дни занозой в заднице светловолосый парень крутился рядом, издевательски клича «принцессой» — тот день запомнился Локи на всю жизнь. После шумного катка грех было не посидеть где-нибудь в тихом местечке и отдохнуть от детских надоедливых криков. Парни выбрали небольшой бар неподалеку от аттракционов. Приглушенный свет, тихая музыка, спокойные посетители — это было именно то, что нужно. — Разрешите угостить коктейлем? — наигранно по-джентельменски проговорил Одинсон, протягивая Локи какую-то красную жидкость в высоком бокале. И Локи разрешил, раззадоренный сегодняшним днем. Он разрешил и в следующий раз, и потом, и после, и даже после шести бокалов. Они пили и болтали, болтали и пили, случайно прикасались пальцами друг к другу, заглядывали друг другу в глаза, и Локи млел от необычного воодушевления, витающей в воздухе романтики и алкоголя в крови. Локи выпил бы и еще немного, если бы вдруг в помещении бара не заиграла медленная мелодия, какая-то очень знакомая песня. Она разносилась по залу звучными нежными нотами, и тут Тор не выдержал. Он встал со своего высокого стула, поднял на ноги Лафейсона, чуть пошатывающегося из-за легкого опьянения, и повел почти в центр заведения. — Что ты творишь? — невнятно пролепетал Локи, уже втянутый во что-то мало понятное ему сейчас. — Ч-ш-ш-ш… Голова кружилась от внезапно нахлынувших чувств, к щекам и губам прилила горячая кровь, в висках запульсировало. Чужие широкие ладони обхватывали его тонкую талию, ощутимо, чувственно согревая через футболку и без того разгоряченную кожу; его же пальцы осторожно и скромно лежали на крепких плечах Тора, чуть подрагивая от неожиданных эмоций и смущения. Они медленно и вдумчиво переминались с ноги на ногу, ощущая мимолетный, хрупкий восторг от первого медленного танца. Музыка, лившаяся из настенных колонок заведения, наполняла их с ног до головы, и у Локи перехватывало дыхание от происходящего. Он боялся поднять голову и встретиться взглядом с голубыми глазами напротив, с теплыми, наглыми, но добродушными глазами этого невероятно раздражающего незнакомца, ставшего таким до жути знакомым за эти несколько секунд танца. Эти руки, эти сильные, большие руки, обхватывающие талию… Ему казалось, что он уже давно знает эти теплые ладони. Это будто они, те самые, что спасают его каждую ночь… Сладкие пьяные мысли роились в его голове, как пчелы в улье, и он уже был на грани чего-то еще более пьянящего, чем коктейли, чего-то необыкновенно низкого, и в то же время необыкновенно возвышенного. — Тебе нравится? — обжигающе прошептал Одинсон на ухо партнеру и едва заметно прикоснулся кончиком носа взмокшего от напряжения виска. — Ты все еще пугаешь меня, — так же тихо прошелестел Локи, чуть задыхаясь. Сердце в груди билось с такой силой, что даже слегка отдавало в горло. Тор ничего не ответил. Он мягко улыбнулся и осторожно притянул Локи ближе, переместив левую руку Лафейсона к себе в ладонь. Музыка продолжалась, как продолжался и их танец, обративший на себя взоры многих посетителей. Где-то внутри у обоих зарождалось что-то ранее непонятное и неизведанное, и от этого росточка, проклевывавшегося будто сквозь толстый кусок льда, становилось так хорошо и тепло, как никогда еще не было. «Dancing with a stranger…»* *** Вечерняя прохлада Уотертауна чуть отрезвляла Локи и приводила в порядок. Ветер, несший откуда-то с запада запах талой воды, порывистыми рывками бил по щекам. Солнце садилось за виднеющиеся вдали гаражи, его розовые лучи низко ложились поверх просушенного асфальта. Локи расстегнул свою куртку. Он редко пил, причем так много, поэтому чувство невесомости и внезапной духоты выбивали его из привычной колеи. Он с трудом повернул голову вправо и сфокусировал взгляд на своем спутнике. Выбившиеся из светлого хвостика пряди Одинсона развевались на ветру, и Локи захотелось убрать их ему за ухо. Мысли и желания путались. Ему хотелось болтать и спать. — Что-то ты совсем устал, принцесса, — озадаченно заключил Тор совершенно трезвым голосом. — Как же я завтра, — начал Локи, пытаясь звучать тверже и четче, — на работу пойду? Они шли домой, ноги Локи иногда заплетались, как и язык, но он мужественно продолжал свой путь, отнекиваясь от предложений Тора поддержать его в прямом смысле этого слова. — Ты бы все-таки поменьше думал о работе, — ответил Одинсон так, будто это была та самая тема, о которой он давно хотел поговорить, — ты же так можешь все потерять. Зачем изматывать себя? — Ты не понимаешь! — начал объяснять ему Лафейсон, чересчур эмоционально вскликнув и тут же смутившись самого себя, — у меня мечта есть, и я к ней иду, — продолжил Локи уже спокойнее, пытаясь держать себя в руках, — я хочу накопить на свой собственный цветочный магазин. Тор вдруг хохотнул, и Локи начал было возмущаться, но Одинсон опередил его. — Извини-извини, — сдерживался Тор от смеха, — просто ты теперь прямо вылитая Тиана. Локи отвел взгляд, и Тор продолжил свою мысль, повернув его голову к себе за подбородок. — Знаешь, я могу рассказать тебе про одного человека, о котором ты тоже слышал, скорее всего. Он с самой своей юношеской жизни отдавал всего себя работе, пахал, как проклятый, чтобы стать кем-то большим, чем он всегда был. Он трудился и трудился, зарабатывал деньги, знакомился с нужными людьми и пробивал себе путь наверх, он хотел сделать счастливым себя и свою семью. Тор вдруг замолчал. Ему показалось, что его не слушают: затуманенный взгляд Локи блуждал по его лицу, но тут мягкий голос проговорил: «дальше продолжай», и Одинсон заговорил снова: — Он добился своего, стал одним из самых состоятельных мужчин в стране, его семья ни в чем не нуждалась, кроме одного — в нем самом. Его вечная работа без отдыха продолжалась и продолжалась, пока однажды он не смог ответить на звонок своей беременной жены из-за очередных важных переговоров. В итоге у нее случился выкидыш из-за сильного стресса: их первый ребенок попал в реанимацию после неудачного падения с лестницы, а его не было рядом с семьей в тяжелую минуту. И после этого он наконец понял, что работа не должна стоять на первом месте. Тор пристально смотрел на парня, взгляд которого, казалось, прояснился. Он вглядывался в лицо Одинсона, и тот увидел в зеленоватых глазах напротив предательскую влагу. — Но могло быть слишком поздно, понимаешь? — пытался убедить разжалобленного Локи Тор, — такие трудоголики, как ты и он, всегда пропускают мимо все самое важное. — Я кажется понял, про кого ты говоришь, — с трудом подал голос Локи, вытерев глаза тыльной стороной ладони, — это тот дядька, что заведует большинством зданий Уотертауна, да? Что-то такое про него читал. — Ага, угадал, — подтвердил Одинсон, улыбнувшись догадливому даже в таком состоянии парню. — Он вроде и «Bouquet pour princesse» владеет, — кивнул Локи и вдруг споткнулся о собственную ногу. Тор придержал его, и тот снова пришел в себя, — и что ты хочешь сказать? Что я должен все бросить и забыть о мечте? — Я хочу сказать, что всему свое время, Локи. Они медленно, не спеша шли по улице, наблюдая, как краски неба сменяются от нежно розового до иссиня-черного. Ветер становился все прохладнее, голые ветки деревьев склонялись к сухой земле. Они шли так близко друг к другу, что даже иногда сталкивались плечами. В пьяной голове Локи не было ни одной ясной мысли: он думал о том, как устал, о том, как долго он не звонил родителям, о том, как нежны теплые сильные руки из его сна и как бархатист и приятен голос над ухом. Хотелось закричать, засмеяться, заплакать, а еще очень хотелось спать. Ему даже показалось, как его взяли за руку, так нежно и осторожно, боясь спугнуть, но осторожность обладателя руки не помогла: Локи отдернул ладонь, как от раскаленного уголька. Не сейчас. Только не сейчас.