И если я пойду долиной смертной тени

Для Эдварда Нигмы зеркало никогда не было просто зеркалом. Он не любит смотреть в него. Если получается, он заглядывает в отражение всего пару раз в день, а после избегает всех поверхностей, способных показать его лицо. И не то, чтобы ему не нравилось то, что он видит. Он себе даже нравится. Но не нравится Он. Он смотрит на Эдварда из зеркала всякий раз, как выпадает возможность. В каждом отражении улыбка — режущая не менее остро, чем осколки, которые разлетаются по его крохотной квартире, когда Нигма запускает в зеркало кружкой. Его голос звучит внутри, в голове, шёпотом отражается в мыслях по ночам, днем и на рассвете. Эд хочет избавиться от этого голоса, так похожего на его собственный, и пьет таблетки горстями, превышая положенную норму. Надежда на то, что когда-нибудь его болезнь уйдёт, тает с каждым днем, ведь призрак внутри него только смеётся с жалких попыток излечиться. От себя невозможно сбежать. В одном теле им тесно. Он выходит наружу, играет и развлекается, оставляя Эдварда разгребать гору трупов после себя. Он разбрасывается своими смертельными загадками и смеётся, когда их не могут решить. Освальд ему нравится. Освальд понимает его, видит его. Освальд тоже отбирает жизни. И Освальд дорог Эдварду, так же как мисс Крингл когда-то, а это ещё один повод для издевок. В конце концов, Освальда завоёвывать тоже придётся ему. От Эда мало толку в любовных делах, а Освальд им нужен. Обоим. Пожалуй, это единственное, в чем они сошлись полностью. Ему нравится заставлять Освальда кричать. Взгляд безупречен, вид дрожащих, покрасневших из-за укусов губ заставляет его плотоядно облизываться и сжимать пальцы на тонкой шее сильнее. Нежная и хрупкая, почти как у Кристен. Освальд идеален в своём тщедушном тельце. Маленький и колкий, с нелепой походкой и огромным, не по размеру, креслом. Но только с ними Кобблпот становится настолько желанным, что ради него можно убить. Они оба любят его. Только по-разному. Эдвард чувствует ту нежную любовь, из-за которой хочется будить Освальда поцелуями по утрам, заваливать его подарками и крутиться рядом, заглядывая в рот. Освальд — личное божество, которое нужно оберегать и никому не отдавать. Он любит Освальда до той степени, при которой его хочется разорвать на части. Кобблпот сладкий, маленький и такой очаровательный, что Нигма захлебывается в желании его съесть. Освальд пробуждает внутри то тёмное, желающее крови, и сам этого не замечает. Смотрит своими глазами, полными слез и немого вопроса «Почему?». И Ему хочется разбить это лицо до крови. Выдавить глаза. Оставить следы от лезвия ножа на каждой непрекрытой части тела. Освальд умоляет прекратить. Царапает короткими ногтями его запястья и пытается оттолкнуть, когда Нигма душит слишком долго, и перед глазами начинают плавать чёрные пятна. Освальд слабнет прямо на руках, и Эдварду так безумно хочется сейчас его поцеловать. Освальд беззащитный, хрупкий и полностью его. И Загадочнику это нравится.