Потерять, чтобы найти

Пятница Этот день начался для Уильяма незаметно – он не заметил, как после пробуждения принял душ, как позавтракал, как дошел до своего офиса и как сел в свое рабочее кресло. Его мысли были далеко от рабочего процесса, их занимал Красный жнец, который почему-то терял краски и от этого мир вокруг него тоже начинал блекнуть. Уильям не понимал, что происходит со Сатклиффом. Где его улыбка, эксцентричность и шум, который он создает вокруг себя? Где его раздражающие выходки и фамильярность, переходящая все границы? Где он сам, мелькающий красной вспышкой? «Вы не видите главного. Не хотите видеть» – что Сатклифф имел в виду? Уильям закрыл глаза и начал осторожно массировать виски. Почему он думает о Красном жнеце в рабочее время? Да и во внерабочее – тоже, если говорить честно… Тихий стук в дверь – Т. Спирс невидящим взглядом уставился в рабочие документы и спокойно сказал: – Войдите. В проеме двери появилась взволнованная физиономия обладателя золотистых волос. – Семпай сегодня не пришел на работу! – Нокс подошел к Уильяму и внимательно посмотрел ему в глаза. – Вы знаете, почему? – Нет. – Голос Уильяма не нес в себе никаких эмоций. – Он не отвечает на звонки! И не открывает дверь! – Рональд Нокс, прекратите истерику. Вероятно, Сатклифф выполняет работу в другом отделе. – Я узнавал на проходной, сегодня он не приходил вообще! – Видимо, как всегда опаздывает. – Т. Спирс прикрыл глаза рукой. – Прошу Вас успокоиться и вернуться к своей работе. Уверен, Сатклифф объявится. – Я надеюсь на это. – Рональд вздохнул. – Очень надеюсь. Но я так волнуюсь… – Он быстро вышел из кабинета Уильяма, даже не попрощавшись. – Тц… – Т. Спирс посмотрел в окно. – Сатклифф наверняка прогуливает. Видать, ему уже надоело вести себя, как подобает жнецу. Но что-то не давало Уильяму покоя. Чертыхнувшись, он пошел в Отдел исполнения наказаний, обещая себе, что прибьет Грелля, если тот окажется там. И если не окажется, тоже прибьет. – Здравствуйте, – обратился Уильям к ближайшему куратору. – Я Уильям Т. Спирс, руководитель Отдела управления Департамента жнецов. Скажите, пожалуйста, вышел ли сегодня на исправительные работы Грелль Сатклифф? Куратор пролистал журнал и отрицательно покачал головой: – Нет. Утром Грелль Сатклифф сообщил о своей болезни. – Спасибо… – Болеющий Сатклифф – это что-то из ряда вон. Чем он болеет? Обострением хитрости? Воспалением лени? – Чертов Грелль! – Уильям с силой стукнул кулаком по стене, не замечая удивленные взгляды окружающих. – Я лично вытрясу из него всю душу при встрече! Т. Спирс быстрым шагом добрался до своего кабинета, захлопнул дверь и, подойдя к окну, тяжело оперся на подоконник. – Что за идиот? – Кого Уильям имел в виду, он не уточнил даже мысленно. В дверь осторожно заглянул было Нокс, но уже через пару секунд он скрылся за ней после крика Уильяма: «ПОШЕЛ ВОН!» Рональд, следуя указанию, шел по коридору, разговаривая сам с собой и бурно жестикулируя: – Да что тут творится?! Семпай сам на себя не похож! Еще и пропал невесть где! А мистер Я-вечно-холоден-как-лед орет без причины! Если еще и сверхурочные будут, уволюсь к чертям! Т. Спирс расхаживал по кабинету, размышляя, что ему делать. Холодный расчет словно растворялся, уступая место легкой панике. – Чертов Грелль! – Еще раз повторил Уильям и буквально выскочил из своего кабинета, не обращая внимания, что до конца рабочего дня было еще четыре часа. – Истеричная актрисулька сто первого плана! – Т. Спирс стремительно шагал к общежитию, где жили жнецы, и конкретно к блоку, где жил Грелль. – Абсолютно некомпетентный диспетчер! Недоразумение в одежде вызывающего цвета! Бледня красноволосая! Я все его вещи в черный перекрашу! И сожгу все его накладные ресницы! Перебирая оскорбления и угрозы, Уильям добрался до двери, за которой должен был болеть Грелль. – Сатклифф! – На дверь начали обрушиваться удары. – Немедленно открой! Я знаю, что ты там! Но за дверью стояла тишина, как будто там не было ни одного живого (или полуживого) существа. – Сатклифф! Если ты не откроешь сию секунду, я вынесу дверь, а новую ты будешь устанавливать за свой счет! – За дверью было все так же тихо, но Т. Спирс отчего-то был твердо уверен, что Красный жнец самодовольно улыбается, слушая надрывающегося Уильяма. – Ты как знаешь, – тихо сказал он, прислонившись лбом к двери, – но я буду сидеть здесь, пока ты мне не ответишь. Но тишину за дверью все так же не нарушил ни одни звук. Может быть, там, конечно, никого и не было, но Уильям просто не мог уйти, не проверив все наверняка. Поэтому Т. Спирс сел прямо на пол, прислонившись спиной к злополучной двери. – Сатклифф… – Едва слышно выдохнул Уильям, – Что же ты делаешь? Словно в ответ на этот вопрос за дверью раздался звук, как будто что-то упало. Не очень большое, как, например, туалетный столик, который, помнится, был у Сатклиффа. Или как не очень большой Красный жнец собственной персоной… – ГРЕЛЛЬ! – Уильям, не церемонясь, выбил дверь в помещение и остановился на пороге. Рядом с кроватью, и правда, лежал Грелль, на котором из одежды присутствовало только полотенце на бедрах, фиксирующее само себя. – Кусок идиота! – Уильям быстрым шагом подошел к нему, сел рядом и, немного приподняв, крепко прижал к себе. – Да, Грелль Сатклифф, ты – кусок идиота! Именно кусок! Для звания полного идиота тебе не хватит мозга! Что ты устроил?! Грелль безучастно лежал, прильнув к Уильяму, и казалось, даже не дышал. – Просто остался дома, неважно себя чувствую. – Почему ты не открывал мне дверь? Грелль вздохнул: – Я был в душе, не слышал. – Действительно, кожа Красного жнеца была покрыта капельками воды. Часть из них впитал пиджак Уильяма, но оставшаяся часть крошечными бриллиантами сверкала на белоснежной коже Грелля. Уильям поднялся сам, осторожно помог подняться Греллю, уложил его на кровать и закрыл дверь, отметив, что надо будет лишь починить замок – само дверное полотно почти не пострадало. – Грелль, – Уильям сел на кровать слева от даже не пытавшегося прикрыться Сатклиффа, – я прошу тебя объяснить, что происходит. Грелль зло усмехнулся: – Подумать только, Уильям Т. Спирс называет меня по имени… и даже на «ты»… может, Вы еще и сверхурочные полюбили? – Не ерничай! – Уильям порывистым движением склонился к Красному жнецу, упершись на правую руку, и пристально посмотрел ему в глаза. Их лица были так близко друг к другу, что кончики носов практически соприкасались. Цвет глаз у всех жнецов одинаковый – желто-зеленый. И все жнецы, кроме отступников, ужасно близоруки… – Слышишь? Не ерничай! Во взгляде Грелля были холодное спокойствие, вызов и легкая насмешка. И такой Грелль отчего-то невероятно бесил Уильяма. Ему впервые с начала их совместной работы захотелось сделать со Сатклиффом что-то обязательно из ряда вон выходящее и очень желательно – болезненное и унизительное. Сбить с него спесь. Стереть с лица это спокойствие. Услышать настоящего Грелля, а не бездушную пластинку, до отвращения напоминающую самого Т. Спирса. И Т. Спирс сделал – он резко впился в губы Сатклиффа, с силой кусая за нижнюю и не обращая внимания, что у этого жестокого поцелуя появился металлический привкус. Грелль жалобно пискнул и попытался отползти в сторону, но левая рука Уильяма вцепилась в его горло, предупреждающе придушивая. –Уилл! Язык Т. Спирса проник между разомкнутыми зубами Грелля, лишая того возможности издавать членораздельные звуки. Горячий и влажный, он хозяйничал во рту Красного жнеца, вызывая возмущенное мычание. Греллю не хватало воздуха, от неожиданности и невероятности происходящего он лишь беспорядочно колотил Т. Спирса по спине, не думая о том, что может причинить настоящую боль, чтобы тот отступил. Наконец, Греллю удалось оттолкнуть от себя Уильяма и, сделав это, он вжался в спинку изголовья кровати, испуганно глядя на Т. Спирса и готовый отпинываться, защищая свою честь. – Ты... ты... да что ты творишь, ублюдок?! И что вообще ты здесь забыл?! Уильям молчал, шокированный своим порывом. Это ж надо было додуматься – поцеловать Грелля, желая его унизить… Ха, да этот извращенец явно только об этом и мечтал! Мечтал ли? Уильям посмотрел на Грелля, во взгляде которого был даже не страх – ужас. Красный жнец что-то спрашивал, гневно сжимая кулаки и, кажется, в его глазах на мгновение блестнули слезы. – Что? – Т. Спирс заставил себя сосредоточиться на собеседнике. – Я спросил, что ты здесь делаешь! И что ты себе позволяешь?! – Грелль… – Уильям не нашел ничего лучше, чем сказать правду. – Нокс сказал, что сегодня тебя не было на работе. Я сходил в Отдел исполнения наказаний – там сказали, ты заболел. Я… я пришел сюда, потому что волновался. – Волновался..? За меня? – Ужас в глазах Грелля уступил место удивлению. Чтобы Т. Спирса волновало что-то кроме работы! Быть не может. – Это правда? Уильям поправил очки и вздохнул: – Грелль, будь это неправдой, был ли я здесь? – А зачем целоваться полез? – Грелль залился румянцем, но упрямо посмотрел Т. Спирсу в глаза. – Зачем..? Я удивляюсь сам себе. – Уильям выдержал это взгляд, – Третий день не могу думать ни о чем, кроме того, что меня волнует… да, именно волнует твое состояние. Я не знаю, что с тобой происходит. Не знаю, почему ты становишься таким… обычным. – Я думал, тебе понравится, если я стану среднестатистическим жнецом: сдержанным, собранным, вежливым... – Не скажу, что я в восторге от этих перемен в тебе. Грелль улыбнулся, чуть сощурив глаза, и устроился на коленях прямо напротив Т. Спирса. – И все-таки, мне очень интересен момент с твоим поцелуем… – Грелль положил руку на плечо Уильяма, не давая ему отвернуться. – Значит, когда кто-то предлагает тебе поцелуй, то тебе не надо, а как сам целовать, то за милую душу? – Я хотел сделать что-то, что встряхнуло бы тебя. – Уильям был честен и прямолинеен. – То, какой ты сейчас – это не ты. Словно копия самого себя. – Отчего-то Т. Спирса охватило чувство неловкости. – Но давай забудем об этом. – Уильям нервно кашлянул. – Давай… – Улыбка Грелля стала шире, обнажив острые зубы. – Но сначала… – Красный жнец подался к Уильяму, – Я бы хотел кое в чем убедиться… Он порывистым поцелуем приник к губам Уильяма, который почему-то даже не размазал его по ближайшей поверхности. Т. Спирс ожидал от Грелля какой-то выходки, возможно, даже влекущей болевые ощущения (вполне заслуженно, по его собственному мнению). Но не поцелуя, наполненного нежностью. Не поцелуя, в котором звучал вопрос. Не поцелуя, в котором смешались страх и нетерпение в ожидании ответа. Грелль целовал, вкладывая свои чувства – привязанность, теплоту, доверие, покорность, желание обладать самому и желание быть тем, кем обладают. Он, не встретив ожидаемого сопротивления, кончиком острого языка повел по губам Уильяма, словно убеждаясь в отсутствии запрета на свои действия. В ответ на это Уильям коротко выдохнул, словно решившись на что-то, и одним движением аккуратно опрокинул Красного жнеца на спину, нависнув над ним и упираясь ладонями по обе стороны от головы Грелля. «Что же я делаю?»