Судьба! Сбежишь ль, откажешься от роли? Что уготована тебе давно, Ты – Маг. И в этом слове столько боли, Что лишь тебе - любимый вынести дано. Судьба! Темнеет небо, тучи набегают, О бог мой Светлый, отчего ты вновь молчишь? Ты видишь, дети здесь твои страдают, А ты отринуться от нас спешишь. Судьба! Насмешка в каждом взоре, Звучит вновь голос в пустоте, Он предрекает смерть в песчаном море, И обещает вечность в темноте.
***
Щеки Крисании окрашивала краска стыда или возбуждения каждый раз, стоило ей вспомнить о мгновениях, проведенных в объятиях Рейстлина. Став случайной свидетельницей близости его и эльфа, девушка поняла, что едва ли ей суждено встретить человека, готового с такой силой отдаваться любовному жару, так ласкать, так отвечать на ласку. Когда Рейстлин, казавшийся ей ужасно скрытным и абсолютно невежественным в таких вопросах, повернулся к ней и поцеловал, жрица затрепетала. Она закрыла глаза от наслаждения, обняв мага за шею и всею собой прижимаясь к его обнаженному телу. Ей казалось, что это было единственным правильным решением. Даже если после этого она уйдет, оставит их наслаждаться друг другом и начнет не омраченную неразделенной любовью новую жизнь где-нибудь в отдаленном храме. Внезапно девушка поняла, что руки, обнимавшие ее со спины, вовсе не принадлежат Рейстлину. Вырисовывая поцелуями странные, одному ему понятные узоры на обнаженных плечах и тонкой шее жрицы, Даламар не планировал останавливаться. Он наслаждался этим моментом, той близостью, которую они так неожиданно обрели. И страстный вскрик жрицы, почувствовавшей его в себе, слился со стоном Рейстлина.***
― Рейстлин смотри, ― приподнявшийся в седле Карамон указывал куда-то на восток. Там, где заканчивался торговый тракт, поднимались клубы пыли и дыма. Путники пришпорили лошадей и помчались в указанном направлении. Ни Рейстлин, ни Даламар больше не испытывали напряжения от общения между собой. Утром, когда Карамон подошел к брату, чтобы помочь ему взобраться в седло, все же маг даже в своем привычном теле, силой и здоровьем не отличался, эльф мягко отстранил его и сам помог Рейстлину. От взгляда воина при этом не укрылось, с какой нежностью Даламар провел по руке своего шалафи. Крисания на этот раз ехала впереди эльфа и о чем-то говорила с ним вполголоса. Карамон не узнал в жрице то несчастное, хоть и очень красивое существо, каким она была всего неделю назад. Девушка расцвела и воин подозревал, что немалая заслуга в этом именно Даламара, хоть и Рейстлин время от времени перекидывался с собеседниками отдельными фразами, вызывающими на их лицах улыбку. Карамон ехал чуть позади них, и ему в голову пришла мысль, что перед ним не просто трое товарищей, а влюбленные друг в друга до беспамятства люди. Такого Рейстлина воину никогда не приходилось видеть. Приблизившись к спровоцировавшему у путников любопытство пылевому облаку, Карамон увидел, что поднимается оно над местом сражения. Очевидно, разбойники, похитившие Крисанию, в этих местах орудовали не одни, и теперь их нападению подвергся купеческий караван, охрана которого заняла круговую оборону. Нападающие разлили вокруг какую-то горючую смесь, от нее исходил едкий и хорошо видимый издалека дым. Сжечь заживо купцов они своей целью, по всей видимости, не имели, но надеялись, что дым и огонь заставит их покинуть надежные баррикады, наспех возведенные из нескольких огромных повозок. Первыми появление путников заприметили защитники каравана, наверняка они приняли магов и воина за пособников бандитов, потому как в них немедленно полетело несколько стрел. Даламар быстро сотворил защитное заклинание и стрелы повисли в воздухе, осыпавшись бесполезным мусором за пару метров до цели. ― Рейст, что делать будем, наверное, нужно помочь этим несчастным? ― Кому именно ты предлагаешь оказать помощь, братец? ― Рейстлин явно не желал вмешиваться в происходящее и не желал брать ответственность за принятое решение на себя. ― Караванщикам, конечно же, Рейст, ― недоуменно произнес воин. ― Шалафи, возможно, что помогая им мы поможем себе, наши припасы на исходе, и я бы не отказался от чего-то более теплого и удобного, чем этот плащ, ― пожаловался Даламар. ― Рейстлин, им нужно помочь, ты не представляешь, что разбойники делают с пленниками, они уводят их на невольничьи рынки и там продают, как бездушный скот, ― подала голос и Крисания. Отчего-то все решили, что именно Рейстлин является предводителем их небольшой компании. Сам же маг думал совершенно иначе, поэтому он просто сказал: ― Командуй, Карамон! Помнишь, магия против магии, а меч против меча, командуй, братец! ― Рейст, Даламар, вы можете сотворить несколько ваших огненных шаров. Помниться в той первой битве, в которую мы с тобой попали брат, они нам очень помогли, ― последнее адресовалось Рейстлину. ― Да, я помню, Карамон, такое трудно позабыть. Даламар ловко перекинул Крисанию себе за спину, и теперь девушка могла наблюдать за разворачивающимся сражением в относительной безопасности. Несколько разбойников отделилось от общей группы и бросилось наперерез Карамону, но воин сумел увернуться от нападающих и нанести каждому из них если и не смертельное, то надолго выведшее их из боя, ранение. Даламар и Рейстлин прочли одним им ведомые заклинания, и в сторону осаждавших караван полетело два огненных шара. Но должного устрашающего эффекта они не произвели, лишь распалив бандитов и заставив их обратить все свои силы против нового врага. И все же неожиданное нападение магов дало передышку защитникам каравана, и пока Даламар и Рейстлин, не без помощи Карамона, отражали нападение, последние сумели зайти с тыла. Теперь уже бандитам приходилось обороняться. Сражение длилось не больше нескольких минут, очевидно, оценив силу магов и воина по достоинству, выжившие бандиты бросились прочь.***
― Если вы рассчитываете на награду, то вы зря ввязались в этот бой, ― раздалось из-за одной из повозок, и перед путниками встал сухонький старик с решительным выражением на лице. - У нас ничего и нет, кроме собственной души, да вот этой одежды, ― старик потрепал себя за ошметки рубахи, явно снятой с чужого плеча. - Наше селение было разграблено и с тех пор мы ведем жизнь скитальцев. Правда, мы можем предложить вам и вашим лошадям немного еды, если вас это устроит. Почтенные, расстанемся с миром, ― произнося эту напыщенную речь, старик с опаской поглядывал на магов. Было понятно, что разбойников он боялся меньше, чем тех, кто владеет непонятным для него искусством, да еще и носит черные одежды. Но тут в разговор вступила Крисания. Привыкшая, что все ей повинуются, едва усмотрев белые одежды и медальон Паладайна на шее, девушка подумала, что расположить караванщиков ей удастся вернее, чем Рейстлину и Даламару. ― Благороднейший, мои спутники не нуждаются в награде. Всякое благородное дело уже награждается Паладайном. Но нам действительно не помешает немного пищи, а еще мы устали и будем рады, если вы приютите нас на несколько дней. Как вы успели заметить, среди нас есть не только маги, но и умелые воины. Именем Паладайна, заклинаю вас, дать нам временный кров. Пока Крисания говорила это, маги сохраняли молчание. И Рейстлин и Даламар понимали, что им придется совсем не сладко, если в ближайшее время они не найдут селение, где смогут пополнить свои припасы. Дичи в этой местности почти не водилось и вскоре путникам придется голодать (доставать еду из воздуха маги пока не научились). Старик все еще колебался, но тут в дело вмешался Карамон: ― Почтенный, мы не причиним вам вреда, меня зовут Карамон Маджере, а это, ― воин показал на Рейстлина, ― великий маг Фистандантилиус и его ученик, а девушка – светлая жрица Паладайна. Мы направляемся в Заман. Последняя фраза явно была лишней, что сразу стало заметно по недобро сощурившимся зрачкам Рейстлина. Но именно она произвела на предводителя каравана именно тот эффект, на который рассчитывали невольные его спасители. ― Фистандантилиус, говоришь, хорошо, вы получите то, что просите. Пока шли переговоры, не вмешивающиеся в них защитники каравана, приводили в порядок телеги, впрягали в них лошадей, натягивали брезент над повозками. При ближайшем рассмотрении вереница телег действительно представляла собой жалкое зрелище, позариться на такое можно было лишь из отчаяния. Но среди простых лиц, Карамон заметил несколько тех, кто действительно умел держать меч в руках, такие вычислялись воином быстро еще с бытности его наемником. Пока маги, которым выделили целую пустующую повозку, обустраивали в ней Крисанию, Карамон решил прогуляться по импровизированному лагерю и осмотреться. ― Заман, зачем вы туда идете? ― раздался за его спиной скорее требовательный, чем любопытный голос. Карамон повернулся и увидел, что говоривший – этот один из воинов, ранее им примеченных. Не зная, что ответить, ведь не говорить же, что брату нужно уничтожить какие-то там врата в Бездну, Карамон не нашел ничего лучше, как сказать: ― Ты, наверное, слышал, что сокровищницы Замана полны золотом и серебром. ― Вы сумасшедшие, раз решили в одиночку ограбить самую неприступную крепость в этих краях. Гномы не оставят от вас и пустого места. Карамона явно несло: ― Кто тебе сказал, что мы собираемся делать это в одиночку. Мы как раз ищем подходящих для этих целей людей. Бесстрашных воинов, готовых пойти на все ради обогащения. ― Если то, что ты говоришь, правда, то один из таких воинов стоит перед тобой. Я думаю, что многие в этом караване будут рады последовать за тобой и великим магом. Мы все слышали о его подвигах, но никогда я не думал, что доведется увидеть столь высокое чародейство своими глазами. Карамон не стал убеждать воина в том, что ничего особенного маги не сотворили. Он то знал, что и Даламар, и Рейстлин просто разминались. Но внезапно ему показалось, что при разговоре присутствует кто-то третий, воин даже оглянулся, но никому не было дела до двух собеседников, никто не стоял за спиной, хоть в голове и разнесся чей-то торжествующий смех. Не став спорить, воин удалился к друзьям, но уже к вечеру этого дня, проведенного не менее тревожно, чем предыдущий, маленький лагерь бурлил. Каждый, от мала и до велика, уже знал о походе Фистандантилиуса и был готов к нему присоединиться.***
― Даламар? ― Да, Рейстлин, ― Даламар обнимал мага за талию и оба они полулежали, прислонившись к бортику повозки и любуясь открывшимся видом звездного неба. Крисания и Карамон давно спали. ― Я боюсь, Даламар, ― и Рейстлин рассказал ученику о следах на песке, Фистандатилиусе и влиянии его на свою жизнь и поступки. Единственное, о чем умолчал, Рейстлин ― это о тягостном предчувствии скорой беды, которое появилось у него, как только маг услышал слетевшее с языка брата имя, своих планах и роли, которая отводилась в них жрице и ученику. Магу действительно было страшно. Вот только он не знал отчего. ― Мы справимся, шалори, мы вместе и мы справимся, ты больше не один, - говоря это, Даламар покрывал лицо Рейстлина поцелуями. Заставив себя отвлечься от горьких мыслей, Рейстлин отдался на волю страсти. Но в голове его все еще звучал тихий смех Темной Госпожи, а перед глазами стояла пустыня, ветер которой вновь обнажил ранее заметенные и почти исчезнувшие следы на песке. Выбор должен быть сделан.